Петр Пятый

Глава XV «Пленки Онищенко». Начало

В прессе начался ажиотаж — только и разговоров было: куда исчез Онищенко? Генпрокуратура активно распускала по прессе слух: в Раде будут голосовать за отмену моей депутатской неприкосновенности, после чего меня арестуют. Пошла череда заявлений о том, что я чего-то испугался и сбежал из страны. В какой-то момент мне позвонила журналист Светлана Крюкова, работающая заместителем главреда в молодом проекте, интернет- газете «Страна. ua», и настойчиво предложила встретиться в киевском ресторане «Монако». — Почему в Монако? — спросил я тогда. — Потому, что все говорят, что вы в Монако. Там мы и встретимся, — пошутила Крюкова.

Мы познакомились с ней за год до тех событий во время интервью с «Украинской правдой», и она первая успела перехватить меня на пути большой эмиграции. Наша встреча была очень беглой, ситуативной, а само интервью получилось весьма симптоматичным, отображающим не только мое эмоциональное состояние, но и общую картинку политического ощущения того времени. Привожу интервью целиком.

Опубликовано 19 июня 2016 года, интернет-газета «Страна. ua»

Александр Онищенко: «Мой бизнес отбирают под продажу американцам.

А до этого посадят еще 20 депутатов», — рассказал «Стране» попавший под уголовное производство миллионер-депутат

Светлана Крюкова 09:37, 19 июня 2016

У бизнесмена и депутата Александра Онищенко внезапно в жизни началась черная полоса. Его обвиняют в организации преступной группировки и хищении средств в особо крупных размерах. Планируют лишить депутатской неприкосновенности и посадить на 12 лет. А если он сбежит в Европу, вернуть в страну «неэстетическим образом». Такой анонс в пятницу публично сделал генеральный прокурор Юрий Луценко. А спустя несколько часов после этого заявления «Страна» встретилась с Онищенко в Монако. Не в Европе, а в киевском ресторане, где депутата уже никто не ждал.

— У вас вид человека, который только спустился с трапа самолета.

— Я из машины вообще-то.

— Как там поживает Николай Злочевский?

— Злочевский? При чем тут я?

— Вы вообще читаете новости о себе?

— Уже нет. Их много в последние дни.

— Ну вот, например, журналист «Слідства. info» Дмитрий Гнап пишет, что вы улетели в Монако праздновать день рождения беглого министра экологии Злочевского. Вот я и спрашиваю: как там Злочевский?

— Да он больной на голову. Гнап.

— Кстати, а вы видели, как он похудел? Злочевский.

— Нет. А где можно посмотреть?

— Ну вот он, смотрите. ( Показываю фото) Николай Злочевский (крайний слева) вместе с Квасьневским (по центру) и сыном Байдена (третий справа).

Фото: Еnergysecurityforum.org Слева — Злочевский, недавно засветился на энергетическом форуме, фотографируется с Александром Квасьневским и сыном Байдена — Хантером Байдером. Смотрите, как хорошо на людей влияет эмиграция.

— Да, действительно, похудел.

— Давайте поговорим о вас и о производстве, которое расследуют председатель НАБУ Артем Сытник и глава Антикоррупционной прокуратуры Назар Холодницкий. А сегодня (интервью записано в пятницу вечером. — Прим. ред.) Луценко анонсировал ваше «неэстетическое возвращение» в случае, если вы откажетесь добровольно приехать в страну…

— Неэстетическое — это как? Он имел в виду, что где-то скрутит меня и привезет в наручниках? Быстро человек забыл, как сам сидел в тюрьме. Быстро как-то поменялся. Удачи ему.

— У каждого генпрокурора в коллекции успехов должен быть свой заключенный. У Виктора Шокина такими были Виталий Касько и Геннадий Корбан. У вас же есть все шансы стать трофеем Луценко. Как вам такая перспектива?

— Время все расставит на свои места. Посмотрим… Ведет всю эту историю НАБУ.

— Но вы же понимаете, что НАБУ не действует без прямого указания со стороны первых лиц государства.

— Ну, конечно, нет. Конечно, я понимаю. Более того, в ближайшее время другие депутаты из различных групп тоже будут если не арестованы, то привлечены к уголовному производству. Разные депутаты, по очень разным делам. Около 20 человек.

— Ряд политических экспертов считают, что атака на вас — возможный имиджевый удар по Юлии Тимошенко, с которой вас тесно связывают. Чтобы лидер политсилы была более сговорчива при голосовании. Что вы об этом думаете?

— Точно знаю, что всех инакомыслящих подвесят за крючок, каждого — по разным поводам. Потому что времени мало, а многие вопросы в стране нужно решать. Еще одна задача, которую эти товарищи перед собой ставят, — у всех отобрать бизнес, чтобы не было никакого финансирования. Это я понял из общения с гонцами-вымогателями, которые не так давно приходили ко мне в гости с неприличными предложениями.

— Гонцы от кого?

— От НАБУ. При Януковиче приходили, отбирали в долях. Сейчас же бизнес сперва обкладывают сумасшедшим налогом, чтобы работа уходила в минус, потом накручивают на руководство уголовные дела, чтобы меньше возмущались. А дальше они требуют денег, чтобы все эти вопросы погасить. В итоге бизнес просто отберут, и он перейдет в другие руки.

— Вы так говорите, вроде как уже смирились с тем, что бизнес придется отдать.

— Раньше нам предлагали делиться. Мы не соглашались и не шли на компромисс. Сейчас отберут, и мы уже это поняли.

— Кто является инициатором и куратором процесса по вам — Порошенко, Луценко — кто?

— Дайте мне немного времени. Мне нужно разобраться в ситуации. Я еще не сориентировался, все очень быстро случилось. Это мое первое интервью. Следующее может быть фатальным для власти. Со списками, схемами.

— Вы звонили президенту в последние дни?

— Нет.

— А он вам?

— Нет.

— А кто вам звонил, если не секрет?

— Разные люди. Я стараюсь не брать трубку. Сытник же сказал, что меня слушают. Слушают народного депутата, сказал Сытник! Вот я и осторожничаю. А кто вас интересует из звонивших?

— Коломойский звонил?

— Нет. Я думаю, он радуется, что так все произошло. Ему за счастье. Когда кому-то плохо, Коломойскому хорошо.

— Кому вы вообще первому звоните, когда у вас в жизни случаются проблемы такого сорта. Кто у вас тот самый «звонок другу»?

— Никому. Сам иду на переговоры с людьми, которые создают проблемы. И сам их решаю.

— Известно, что долгое время вы являлись связующим переговорным звеном между Тимошенко и Порошенко, и вы были в хороших отношениях с главой государства. Как складываются ваши отношения сейчас? Почему все поменялось?

— То, что было раньше, уходит с годами. Кстати, а зачем вы привели меня в «Монако»?

— Это символично. Все говорят, что вы сейчас в Монако, и вот мы — в Монако. Пусть это и киевский ресторан. Можно вас сфотографировать?

— Давайте лучше сделаем селфи.

— Отлично. У вас в коллекции будет фото с еще одной блондинкой.

— Это хорошо, — Онищенко смеется, позирует для селфи и еще несколько фото на фоне шариков в ресторане. Прежде чем отправить новость в редакцию, уточняю, можем ли мы добавить к фото короткий комментарий депутата. — Ну давайте так: «Я в Киеве. Никуда не убегаю. Пусть бегут те, кто заварил эту кашу. Это моя первая цитата, следующая может быть фатальной для власти. Готов стать Ходорковским в Украине. А раз есть Ходорковский, значит есть и свой Путин». Или не нужно про Путина? — спохватился Онищенко. — Давайте лучше сделаем еще одно селфи. Онищенко с удовольствием позирует для фото.

— К слову, как ваши женщины отреагировали на проблемы у вас на работе?

— Думаете, у меня так много женщин?

— Вокруг вас всегда много женщин.

— Я сейчас женщинами не занимаюсь. У меня через полтора месяца выступление на летних Олимпийских играх по конному спорту в Рио-де-Жанейро. А у меня случилась травма плеча, и теперь я только об этом и думаю. Мне сейчас не до женщин, меня интересует Олимпиада.

— К слову, удачная тема выкрутиться из этой истории с производством и расследованиями по вашим делам — улететь в Рио-де-Жанейро.

— Это же не причина. Если нужно, чтобы я сел, я сяду. Только пусть позволят выступить на Олимпиаде. А после готов приехать с ипподрома — в камеру СИЗО.

— На коне?

— Да, на коне. И пусть в тюрьме выделят место, где можно тренироваться. И больше ничего не прошу. Я шучу.

— Я думаю, все закончится намного проще, и вы последуете примеру братьев Клюевых или Злочевского и просто уедете в Монако или еще куда-то, подальше.

— Я не хочу уезжать. Очень люблю Киев. Я лучше поборюсь.

— В нашей стране, раз уж вы решили сыграть в Маугли, вам нужно заручиться поддержкой большого медведя, мудрой пантеры и стаи острозубых волков, иначе вы проиграете. В вашей «Книге джунглей» есть такие животные?

— Я думаю, найдутся люди, которые будут меня защищать. У меня много друзей. — Онищенко отвлекается на телефон. Кто-то сбрасывает ему ссылку на свежую новость с его фото из ресторана, где мы сейчас сидим. Он читает вслух СМС: «Прочитал в «Стране» новость. А ты что — в Киеве?» — Быстро вы, однако.

— Кто из политиков кроме Владимира Литвина готов поддержать в вашей борьбе с властью?

— Ну, я так понимаю, наша фракция. Литвин заявил, что не будет голосовать за снятие депутатской неприкосновенности.

— Поддерживает ли вас Тимошенко в этой истории?

— Я не знаю ее мнения на этот счет. Я в последнее время с ней не встречался.

— К слову, сколько за все время вашего знакомства вы потратили денег на финансирование ее политического проекта?

— Зачем финансировать ее политический проект, скажите мне? У БЮТа что — нет денег?

— Не из тумбочки же. Несколько моих собеседников утверждают, что вы долгое время финансировали БЮТ, одалживали Тимошенко денег, и для многих это вообще не секрет.

— В «Батькивщине» достаточно богатых людей и без меня. Ну что они, свечку держали, когда я деньги привозил?

— Депутат Сергей Лещенко считает, что в сессионные дни, когда найдутся реальные голоса за снятие неприкосновенности, вы, как фигурант основного дела, опять исчезнете из поля зрения следствия. Вообще, по вашей информации, набирается ли в Раде необходимое количество голосов за снятие с вас неприкосновенности?

— Не знаю пока. Надеюсь, нет. Думаю, многие понимают, что это беспредел. И если это сделают со мной, то это сделают и с другими.

— Вы слишком самоуверенны. Для многих, наоборот, такие действия являются дисциплинарным актом. С чего вы взяли, что вашу возможную посадку воспримут как беспредел?

— Не знаю. Все-таки у меня есть в парламенте какой-то вес.

— Связываете ли вы как-то все это с законопроектом о спецконфискации, голосование по которому уже несколько раз провалилось в парламенте. Да — нет?

— Возможно. Проблема этого законопроекта в том, что любое имущество у тебя могут отобрать досрочно, достаточно тебе попасть в список лиц, являющихся участниками или организаторами ОПГ (организованной преступной группировки). ОПГ в наше время можно сделать из клуба шахматистов. Идиотизм. У меня такое впечатление, что у нас в стране устраивают тоталитарный режим. Поменяли генпрокурора, главу правительства, сделают полностью подконтрольными суды и подвесят всех на крючки уголовными делами, а сами будут решать свои вопросы.

— Вы уже в переговорах? Какой вообще у вас план действий защиты?

— Смотрю. Буду узнавать, в чем там проблема, какие вопросы. Мне нужно ознакомиться с материалами дела. Буду бороться с этим. Мы же никого не убили, криминала нет.

— В нашей стране чтобы сесть, не обязательно быть убийцей.

— Экономика — это предмет разбирательства, нужно выяснять.

— «Воля народа», в которой вы сейчас состоите, — одна из самых лояльных к Банковой депутатских групп, которая дисциплинированно голосует за все инициативы президента. Если вас посадят, в группе останется меньше 19 человек, а значит ее распустят. Может ли это повлиять на то, что дело по вам будет заморожено? Или же его будут удерживать как дополнительный рычаг давления на вас?

— Вряд ли. Я же не перестану быть депутатом. Вот есть же Игорь Мосийчук. Неприкосновенность с него сняли, но депутатом он остался.

— Давайте поговорим по сути дела, в котором вас обвиняют.

— Слушаю вас.

— По данным НАБУ, в 2013–2016 годах ряд фирм осуществили хищение средств на общую сумму 3 миллиарда гривен, из которых 1,3 млрд — это неуплата в бюджет за ренту. Вы действительно не платили ренту, о чем мы с вами говорили еще год назад.

— По ренте мы взяли отсрочку платежа. И собираемся платить сейчас. По 100 миллионов каждые два месяца. Пока мы работаем в минус, нам нет смысла это делать. 70 % дохода от продажи газа мы уплачиваем государству в качестве рентных платежей, 10 % — должны платить «Укргаздобыче» за подготовку углеводородов. Еще 20 % — это скидка потребителям от цены НКРЭ. В любом случае компания стоит намного дороже, она же находится в залоге. Если мы видим, что нам не делают никаких льгот по уменьшению ренты, тогда мы отдаем компанию с добычи. Пусть деньги, которые нам компенсируют, мы пустим на погашение ренты.

— НАБУ утверждает, что участники схемы организовали подставные биржи, при помощи которых голубое топливо продавали по заниженной цене по договорам совместной деятельности с ПАО «Укргаздобыча» подконтрольным предприятиям, а затем газ поставлялся на предприятия реального сектора экономики по рыночной цене.

— А 70 процентов ренты куда дели? Как можно продавать газ дешевле, чем он стоит? Не может быть газ дешевле рыночной цены. У него есть максимальная цена. Грубо говоря, если НАК «Нафтогаз» выставляет цену в 7 тыс. грн за тыс. куб. м, то 70 % от 7 тыс. — это практически 5 тыс. грн за тысячу кубометров. И скидка потребителям. Мы же не можем продавать дорого, мы должны продавать дешевле, иначе будем неконкурентоспособны. И мы не можем продавать в убыток сами себе. У нас есть себестоимость, ниже которой мы не можем опускаться.

— Что ваши партнеры говорят о происходящем?

— Ничего. Мы все ждали и рассчитывали найти какой-то выход. Обещали, что внесут договор о разделе продукции. Грубо говоря, мы будем добывать газ, нам снизят ренту, и мы будем погашать долги продукцией. Ничего этого не произошло, и теперь, как я понимаю, они нацелены на тупое уничтожение бизнеса. Тем более, что «Укргаздобычу» уже давно готовят на продажу под американцев.

— Очень странно. Не так давно премьер-министр Владимир Гройсман категорически исключил приватизацию «Укргаздобычи».

— Послушайте, об этой грядущей приватизации нам уже в открытую говорят. И мы для них как кость в горле, которую нужно вытащить и куда-то деть. То есть нас подвешивают и говорят: либо мы сейчас разорвем с вами договора, либо отдайте компанию за бесценок. Откажемся — появится какой-то новый законопроект, новый собственник, под которого уменьшат ренту, и все будет хорошо. Мы же не украли эту компанию. Это реальная инвестиция, и мы не хотим отдавать ее за бесценок. Вот есть у «Укргаздобычи» 1000 пустых скважин, и вместо того чтобы дать возможность инвестировать в эти скважины, они хотят это отобрать. С новыми руководителями «Укргаздобыча» не увеличила добычу ни на чуть-чуть, ни на одну скважину. А такие компании, как наша, они стараются уничтожить за секунду.

— Разницу между заниженной ценой и ценой, по которой сбывался газ на предприятия, отправляли на фиктивные предприятия. Вы же не будете отрицать, что у вас есть фиктивные предприятия?

— Могу одно сказать. Мы всегда работаем по правилам, которые устанавливает государство.

— Поддерживаете ли вы какие-либо отношения со старшим сыном Януковича?

— Нет, мы не общаемся.

— Многие считают, что вы общаетесь и даже помогаете ему. По информации депутата Татьяны Чорновол, еще в 2008 году Василий Джарты и Эдуард Ставицкий начали переоформлять предприятия на других, подставных, лиц, чтобы Янукович имел прибыль от добычи газа, а скважины было невозможно вернуть в госсобственность. Тогда-то вы и появились в орбите их внимания.

— Я занимаюсь этим бизнесом всю свою жизнь, 20 лет. Зачем мне контролировать или управлять чьим-то бизнесом?

— Дмитрий Гнап утверждает, что у вас нет нормального бизнеса в хорошем понимании этого слова. «Есть несколько шкафов с документами. Через эти документы прогоняют миллиарды государственных денег», — пишет Гнап. И часть документов, по его словам, это соглашения о совместной деятельности с «Укргаздобычей». Еще часть — документы фиктивных фирм, которые побеждали в тендерах на фиктивных аукционах по продаже газа. А, собственно, какой у вас бизнес?

— Компания, которая производит газ, — это целый завод. Предприятие, в которое вложены сотни миллионов долларов инвестиций, не может быть прокладкой. Гнап хоть раз в жизни был на предприятии, которое занимается добычей газа? Там работает около сотни людей. Пусть хоть раз в жизни съездит и посмотрит.

У Онищенко разрывается телефон, через каждые пять секунд приходит СМС со ссылкой на новость с его фото. Он подзывает официанта и спешно просит принести счет. Официант приносит чек. Онищенко всматривается в листок бумаги так, как будто проверяет, не обманула ли его администрация заведения, завысив цены. Но нет, дело в другом. Онищенко достает из кармана брюк пачку с разнокалиберными купюрами, небрежно смятыми в кармане. Там нет гривен. Только рубли и евро, как если бы он только что вернулся из дальних стран. Депутат внезапно спрашивает: — Я не могу понять, а наша сумма — сколько это в евро?

Итак, из интервью становится ясно, что меня решили сделать преступником.

Меня, еще 20 фигурантов и мою мать, а также моего друга и партнера Валерия Постного. Более того, без суда и следствия нас так маркировали, сделав на этом пиар целой правоохранительной системы. Всех заподозрили в махинациях с газом госкомпании «Укргаздобыча», который получали по договорам о совместной деятельности на добычу газа с компаниями ТОВ «Надра Геоцентр», ТОВ Фірма «Хас» и ТОВ «Карпатнадраінвест». Следствие обозначило, что я имел долю во всех этих компаниях. По материалам этих же негласных действий, меня называют руководителем сомнительных коррупционных схем, правда, каких именно, я так до сих пор так и не понял. Перед тем как уехать из страны, я пошел на встречу с главой НАБУ Артемом Сытником и сказал, что готов к открытому диалогу и оказать помощь следствию, поскольку неплохо, мягко говоря, понимаю в рынке. Взамен я попросил его на каждом углу не обзывать меня бандитом и организатором преступной группировки, ведь у нас же презумпция невиновности, и вряд ли стоит делать себе пиар на маркерах, которые еще не определил суд. Он вспомнил мне мое интервью из «Монако», где я заявил, что приходили ходоки от НАБУ и просили денег. И сказал, что у нас с ним футбольный счет — 1:1. Я ему назвал переговорщиков, которые приходили. Он открыл дело, правда, вскоре и закрыл.

Диалог завязался, но интуиция подсказывала мне, что честным путем суд не решится и что дело по мне пойдет по беспределу. За все время следствия НАБУ не передало мне ни одного вменяемого документа, подтверждающего преступность моих действий. Я ждал от президента какой-то реакции — если не объяснений, то хотя бы чего-то, вселяющего надежду. Ведь, несмотря на историю с Тимошенко, мы два года партнерствовали, я потратил на него кучу денег и обзавелся массой ненужных хлопот, неприятностей и недоброжелателей, не одобрявших мой союз с президентом. И, несмотря ни на что, я ни разу его не подвел до момента нашего конфликта и не подставил.

Однако короткая встреча с президентом помогла мне удостовериться, что начатое по мне дело — инициатива лично президента, а следователи НАБУ и прокуроры Юрия Луценко — это цепные псы системы, спущенные на меня не по доброй воле, а по команде Порошенко.

К слову, обратите внимание, в моем первом интервью в ресторане «Монако» я сделал прогноз, оставшийся незамеченным, о том, что вскоре будут поданы представления на лишение неприкосновенности еще группы народных депутатов. И не ошибся. Спустя год Юрий Луценко развернул бравый пиар на теме лишения неприкосновенности депутатов от разных политгрупп, хотя до конца не довел ни одно дело. Однако вернемся к моей последней встрече с президентом.

За четыре дня до голосования по снятию с меня депутатской неприкосновенности мне позвонил Сергей Березенко. Он лежал со сломанной ногой в «Феофании» и попросил меня встретиться с Петром Алексеевичем. Целый час охрана возила меня по городу окольными путями, зачем-то путая следы. Завезли в гараж президента и по внутреннему лифту — тому самому, по которому возили сумки с кешем, — подняли в кабинет начальника охраны Порошенко. Встреча длилась не более 10 минут. Я так и не понял, что это было. Описываю в лицах свой последний диалог с гарантом.

Президент зашел в кабинет, сказал несколько предложений, общая суть которых свелась к тому, чтобы я не уезжал из страны, что он на моей стороне и не поддерживает действия НАБУ. То есть как всегда: он не при делах. А потом пошла словесная чехарда. Порошенко говорил мне про честный бой, про то, что я должен ходить на телеэфиры, защищаться и бороться. Это выглядело полным абсурдом, потому что Петр Алексеевич фактически пригласил меня сражаться с самим собой. Дальше — больше. Президент заявил мне, что вскоре в Раде состоится голосование по моей неприкосновенности и задержанию. Сказал, что неприкосновенности я лишусь, но при этом голосование за мой арест — саботируют. Напоследок он дал мне слово президента, он даже как-то тонально выделил это, когда произносил вслух. Так и сказал: «Даю тебе СЛОВО ПРЕЗИДЕНТА, что ничего не случится, если ты останешься в Украине», и закрепил договоренность рукопожатием.

Я сделал вид, что поверил. Если не кривить душой, я действительно поверил немного, все-таки человек гарантировал мою безопасность главным, что у него есть, — словом гаранта. Допустил, что он сдержит его в отношении меня, хотя к тому моменту неоднократно был убежден, что слово гаранта не стоит ничего.

В последний момент Юлия Тимошенко, Николай Мартыненко и еще несколько информированных политиков предупредили меня, что решение по мне в обоих случаях будет положительным, Порошенко намерен пойти по беспределу и «закрыть» меня. Он понимал, что я слишком много знаю, и держать меня обозленным и свободным в состоянии войны никто не собирался. Поэтому за день до голосования я улетел из страны. А уже на следующий день Рада сняла с меня неприкосновенность и одобрила мой арест.

Иными словами, президент хотел убедить меня, чтобы я остался в Украине, заманить в ловушку своим обещанием, а после — посадить в тюрьму. Когда я выехал за границу, ко мне прислали одного видного депутата. В его функции входило передать мне условие устного соглашения. Я должен был вернуться и «мочить Тимошенко», с тем же рвением, каким я однажды «минусовал» рейтинг Яценюка. В таком случае Порошенко спустит мое дело на тормозах, передал мне переговорщик. Стоит ли уточнять, что я отказался. Еще несколько попыток затянуть меня обратно — и началась забавная глава в наших взаимоотношениях с Петром Алексеевичем.

Когда я уехал в Лондон и написал об этом в «Фейсбуке», Порошенко занервничал. Это не входило в его планы. Он и его окружение рассчитывали, что путь эмиграции я выберу севернее и уеду в Россию, последовав примеру опальных представителей бывшей власти — Сергея Арбузова, Николая Азарова, Виталия Захарченко и Виктора Януковича. В таком случае со мной было бы очень удобно справляться в публичной плоскости, объявить предателем, врагом народа, шпионом или агентом Путина — извечный прием текущей власти. Однако я спутал им карты, выехав в цивилизованную страну и заручившись поддержкой европейских правоохранительных органов. «Я официально нахожусь в Лондоне. На абсолютно законных основаниях и в рамках абсолютно законного свободного перемещения. Именно здесь, при непосредственном участии авторитетной международной юридической компании, я готов проходить все надлежащие юридические процедуры в рамках доказательства собственной невиновности в чем бы то ни было», — написал я тогда в социальной сети. Они впали в ступор. Моральных барьеров не ссориться с главой государства у меня фактически не было. Конечно, я осознавал масштаб игры, которую могу развернуть, степень опасности и последствий, количество нажитых врагов и «друзей», которых потеряю.

Однако я также понимал, что другого пути у меня нет. Моих людей взяли в заложники, мой бизнес арестовали и обесточили, мне нужно было доказать европейцам, британцам и американцам, что дело, сфабрикованное против меня, носит политический характер. А, следовательно, я должен был показать им пленки. Те самые записи, сделанные на гаджеты в кабинете украинского президента, подтверждающие коррупцию в высших эшелонах власти с участием первых лиц.

Я позвонил Крюковой и рассказал ей несколько эпизодов из того, в чем на самом деле мне приходилось участвовать в период моей работы с президентом. Она вцепилась в мои истории мертвой хваткой и начала вытягивать по одной: парламентская коррупция, прямое президентское влияние на голосование в Раде, попытка покупки телеканала «112» из цензурных соображений, давление на бизнес Ахметова и взятка президенту — я стал источником резонансных антикоррупционных расследований ровно до момента, пока не сообщил о главном. О том, что записывал президента и что в архиве моей фонотеки есть записи с голосом главы государства. Новость об этом стала сюрпризом для украинской элиты и шоком для Банковой. Всех гостей президента начали обыскивать с двойной тщательностью. Прапорщик у входа в президентский кабинет не только отнимал мобильные телефоны, но и снимал с визитеров часы. «Пленки Онищенко» стали главной новостью политического сезона.