Петр Великий и его время

Стрелецкое восстание. Первые реформы

Прибыв инкогнито 25 августа в столицу, Петр узнал подробности о событиях, взволновавших его за границей более всего, - о стрелецком восстании. Он слушал доклады, рассказы, впечатления, читал материалы сыска (следствия) - показания участников восстания сразу после их разгрома. Продолжалось это около трех недель.

Занимается Петр также и другими делами. Сразу после возвращения царь посетил Патрика Гордона. Затем поехал к Анне Монс, своей фаворитке, в Немецкую слободу, куда тянуло. Сразу же уехал в Преображенское, к жене даже не показался - не хотел ее видеть.

Политическая жизнь столицы, оживившаяся с приездом молодого и энергичного правителя, переместилась в подмосковное царское село. Сюда потянулись бояре. То, что они пережили при первой встрече с царем, поразило и их самих, и современников. Они долгие годы рассказывали потом детям и внукам о случившемся в тот памятный день. Принимая бояр, Петр приказал подать ему ножницы и тут же пустил их в ход - на пол посыпались отрезанные бороды. Шок испытали самые влиятельные в то время лица - «генералиссимус» А. С. Шеин, князь-кесарь Ф. Ю. Ромодановский и др. Но с этим пришлось примириться, тем более что царь не ограничился первой встряской. Несколькими днями позже на пиру у Шеина, теперь уже безбородого, у гостей, имевших на лице сие старорусское украшение, бороды кромсал царский шут. Так Петр в обычной своей манере - решительно и деспотически грубо - порывал со стариной в быту. Правда, и до него некоторые люди, из тех, кто посмелее, брили бороды, но на них сыпались насмешки окружающих, проклятия священников. Патриарх Адриан клеймил в проповедях брадобритие, называл его грехом смертельным, сравнивал безбородых с котами, псами и обезьянами.

Петр, не считаясь с недовольством бояр и духовенства, объявил в указах, что брить бороды должны все его подданные. Знать относительно быстро и легко примирилась, расставшись с бородой. Простой же люд ответил глухим ропотом и сопротивлением. Тогда власти объявили, что те, кто желает носить бороды, должны платить налог: богатый купец - 100 руб. в год (деньги огромные по тем временам), дворяне и чиновники - 60 руб., горожане - 30 руб.; крестьяне - по копейке при въезде в город и выезде из него. Не платили новый налог только лица духовного звания. В итоге выиграла казна - пострадали убежденные бородачи, среди которых немало было тех, кто с осуждением и гневом встречал петровские новшества, выступал за незыблемость дедовских порядков и обычаев.

В то же время царь решал весьма неприятную для него задачу - развод с женой. Отправляясь в Ригу, он просил остававшихся в Москве правителей уговорить Евдокию уйти в монастырь. Жена знала, что она нелюбима, не нужна царю, но не соглашалась. Тем не менее через три недели небольшая карета царицы выехала из Кремля без свиты, и вскоре келья суздальского Покровского монастыря приняла новую постриженицу - инокиню Елену.

Все эти дни, занимаясь делами или пирами, Петр вникал в обстоятельства восстания стрельцов, этих, по его убеждению, «не воинов, а пакасников» (пакостников). В своих суждениях он, как и раньше, во многом заблуждался. Ему застилала глаза и мутила разум старая ненависть к ним, к Софье и Милославским. Все они, по его ошибочному заключению, составляли один лагерь - лагерь его врагов, противников преобразований, новшеств, которые он задумывал и начинал проводить в жизнь. Ему, к сожалению, не было никакого дела до действительного положения стрельцов, их страданий и лишений. А именно они и явились причинами восстания. К тому те военную свою пригодность стрельцы доказывали неоднократно с тех пор, как появились в составе русского войска.

После взятия Азова Петр и власти приказали возвратиться в Москву девяти стрелецким полкам. Для очистки города и возведения укреплений оставили шесть городовых солдатских полков, а также четыре московских стрелецких полка, возглавлявшихся полковниками Ф. А. Колзаковым, И. И. Черным, А. А. Чубаровым и Т. X. Гундертмарком. Стрельцы выражали открытое недовольство долгой службой, тяготами походов, болезнями, долгой оторванностью от семей и плохим отношением начальников.

Летом 1697 г. четырем полкам приказали покинуть Азов и идти на север, но не в Москву, к женам и детям, а в Великие Луки. Там они должны были влиться в армию М. Г. Ромодановского, в которую входили дворяне новгородские, смоленские, бельские и рославльские, а также смоленские солдаты и рейтары (кавалеристы). Стрельцов после потерь под Азовом насчитывалось в четырех полках около 2700, в том числе 38 командиров.

Жалобы и злобу стрельцов вызвало то обстоятельство, что, несмотря на большие потери в ходе осады и взятия Азова, им не дали отдохнуть в Москве, а погнали к литовской границе. По пути они тянули речные суда с оружием и припасами, вместо лошадей тащили пушки. Погода стояла такая, что хуже не придумаешь - осенняя слякоть, потом ранние заморозки. Продрогшие, голодные, прося кусок хлеба по деревням, они добирались до места новой службы «денно и нощно в самую последнюю нужду осенним путем и пришли чуть живы».

После службы на границе (стояли в лесу, в великие морозы) перевели их в Великие Луки и Торопец. Их мучения продолжались. Больше всего донимал голод. В том году во всей России голодали массы людей. Весной 1698 г. представители стрельцов пришли в Москву бить челом «с голоду». Тогда властям удалось предотвратить открытое восстание - им выдали жалованье, и они после небольших волнений ушли из столицы.

Уже тогда, в марте, наиболее активные стрельцы - В. Тума, Б. Проскуряков, И. Чурин, П. Наумов и др. -выдвинули план расправы с «обидчиками» из московских бояр и влиятельных иноземцев, по вине которых, по их мнению, они не получали жалованья, терпели лишения и дошли до нищенства.

Поскольку от Петра долго не было известий, поползли слухи о его смерти за рубежом. В этой неопределенной, смутной обстановке стрельцы снова заговорили о необходимости нового и «доброго» правителя, который облегчит их положение, отстранит «плохих» бояр - Ф. Ю. Ромодановского, Т. Н. Стрешнева, И. Б. Троекурова и прочих, которые их притесняют, обижают.

В конце мая все четыре полка стрельцов перевели из Великих Лук в Торопец. Появилась надежда, что их отправят к Москве, но 2 июня было объявлено, что полки направляются в Вязьму, Белую, Ржеву Владимирову и Дорогобуж. Мало того, стрельцов, которые в марте приходили с жалобами в Москву, приказали сослать с семьями «на вечное житье» в разные украинские города.

6 июня стрелецкие полки сошлись на реке Западной Двине. По пути сюда и здесь В. Тума с другими предводителями призывал стрельцов к походу на Москву. Число их сторонников росло. Артемий Маслов, пятидесятник из полка А. А. Чубарова, читал «письмо Софьи». Оно подливало масло» огонь. Но согласны были не все. Один из таких, Карп Ерофеев, в ответ на свои сомнения получил отповедь Василия Тумы:

- Для чего ты, дурак, не идешь?! У меня есть письмо от царевны Софьи Алексеевны, чтобы идти к Москве!

Подавляющее большинство стрельцов высказалось за восстание. Они сместили своих полковников, избрали в каждом полку по четыре выборных - для командования и ведения всяких дел. Выборные были организаторами в своих полках. Главными деятелями начавшегося движения остались стрельцы из числа мартовских «скороходов» - Тума, Проскуряков, Зорин, Маслов, Игнатьев, Обросимов и др. Зорин был участником Московского восстания 1682 г. Он открыто говорил, что готов продолжить дело, начатое им и другими 16 лет назад:

- Я и в 90-м (1682. - В. Б.) году все по обычаю своему управил, а и ныне, окромя меня, такого пределу нихто не сделает.

Стрельцы вынесли решение о походе на Москву. Зорин составил челобитную, Маслов - изветное письмо для вручения властям. В них они перечисляли все тяготы, выпавшие на их горькую долю, просили облегчить их положение.

Решительные меры руководителей возымели действие - все стрельцы (их к тому времени насчитывалось 2200 человек) двинулись к Москве. Их цель - побить ненавистных бояр и иноземцев, в первую очередь офицеров, пограбить боярские дома, поставить у власти Софью или, если она не согласится, кого-нибудь другого, «доброго» к ним, например одну из царевен, царевича Алексея, боярина князя В. В. Голицына, находившегося в ссылке с 1689 г., боярина князя М. Я. Черкасского, популярного в народе. Мысли об отказе Софьи взять власть, о вручении ее другим лицам говорят как будто о том, что «письма Софьи» с их призывами идти к Москве и посадить ее «на царство» - агитационные выдумки самих восставших, точнее их руководителей, тех же Тумы и Проскурякова, Зорина и Маслова.

Восставшие рассчитывали на московский простой люд - чернь, среди которой, по свидетельствам современников, в это время были волнения, так как она высказывала недовольство дороговизной хлеба и других съестных припасов. Они надеялись и на помощь стрельцов из других городов, донских казаков и солдат.

Интересно, что в среде восставших вызревала даже мысль о расправе с царем Петром, замене его другим лицом, перемене династии.

После «большого круга», пли «совета», па Двине все четыре полка направились к Москве.

Известие о выступлении стрелецких полков вызвало переполох в Москве среди бояр-правителей. Богатые люди начали убегать из столицы. Боярская дума, неоднократно собиравшаяся на заседания, вынесла решение послать против стрельцов несколько полков из дворян, солдат и прочих (собрали даже отставных, конюхов, подьячих, недорослей) - всего, по сообщению И. Г. Корба, до 8 тыс. человек и 25 пушек. Возглавили войско боярин А. С. Шеин, генерал П. Гордон, генерал-поручик князь И. М. Кольцов-Мосальский. Царские ратники шли поспешно. Вечером 17 июня они подошли к Новоиерусалимскому Воскресенскому монастырю.

Переговоры, которые воеводы вели с восставшими, быстро закончились. В разговор вступили орудия. Восставшие развернули знамена и открыли огонь из пушек и ружей, ранили четырех человек. Вслед за тем пушки полковника Граге точным огнем стали косить ряды стрельцов, и они смешались. Восставшие после третьего залпа бросились на солдат, но уже следующий залп окончательно смял их, и повстанцы начали разбегаться, сдаваться в плен.

В ходе сражения, довольно короткого, было убито 15 - 20 стрельцов, около 40 ранено. Большинство остальных переловили и посадили под караул в Воскресенском монастыре.

Во время розыска, предпринятого по указанию московских бояр, Шеин приказал из всей массы восставших выделить выборных, «беглецов» в Москву (в марте того года) и «пущих заводчиков», т. е. наиболее активных деятелей восстания, его руководителей. Таковых набралось 254 человека. После допросов, в ходе которых они оговаривали друг друга, забыв свои обещания не выдавать, «друг на друга не говорить», Шеин приказал пове-сить 56 «пущих заводчиков», в том числе главных вождей - Туму и др. Это происходило 22 и 28 июня. А 2 июля по решению московских бояр казнили тем же способом 74 «беглеца» в Москву. Всего погибли 130 человек. Умирали они молча, с крестным знамением.

Остальных 1965 человек разослали по разным городам и монастырям. Пробыли они там недолго, чуть более двух месяцев.

Петр, прибывший из-за границы, не скрывал своего крайнего недовольства результатами розыска Шеина в Воскресенском монастыре. Следствие, по его мнению, провели поспешно, не выявили корни «бунта» (то «семя» Милославского, о котором он писал в Москву из-за границы), а большинство его участников отделалось мягкими наказаниями. Зачинщиков движения, по мнению Петра, казнили слишком быстро, не выведав у них необходимые и важные сведения. Недовольство царя прорывалось на людях, принимая дикие, необузданные формы.

По указанию царя в Москву вернули более тысячи стрельцов-повстанцев. 17 сентября 1698 г. начался печально знаменитый стрелецкий розыск, поразивший воображение современников и потомков страшной, беспредельной жестокостью. Уже первые допросы, в том числе Зорина и других активных деятелей восстания, его руководителей, показали Петру, что участники движения начали его из-за своих тягот, нищеты и хотели просить Софью взять власть в случае успеха.

Преступление стрельцов в глазах Петра было явным: «А смерти они достойны и за одну провинность, что забунтовали и бились против большого полка», т. е. против войска Шеина. Вина каждого в отдельности царя не интересовала. Для Петра важнее было выяснить причины движения и, главное, связи его участников с ненавистной Софьей и ее приспешниками.

После жестокого розыска более тысячи человек закончили свою жизнь на плахе и виселицах, других сослали. 16 московских стрелецких полков Петр приказал раскассировать (расформировать). Стрельцов вместе с семьями выслали в разные города и там записали в посадские люди (ремесленники, торговцы). Эту операцию в народе назвали «стрелецким разорением». Царь планировал расформировать все другие стрелецкие полки, но началась Северная война, и вскоре из бывших московских стрельцов создали новые полки. Хотя они хорошо показали себя в Полтавской битве 1709 г. и других операциях, постепенно их переводили в солдаты. Окончательно московские стрельцы исчезли в 1713 г. Городовых стрельцов расформировали только во второй четверти XVIII в., уже после смерти Петра.

Годы «стрелецкого розыска» наполнены многими другими событиями в жизни Петра и России. Дело не ограничилось борьбой со старозаветными бородами. В конце концов эта реформа коснулась прежде всего верхов русского общества. Нововведения царя вносили новое в жизнь русских людей, подталкивая их к более живым и цивилизованным ее формам. Это касалось ассамблей, обучения юношей-недорослей, а подчас и более зрелых по возрасту людей за границей разным наукам и вежеству - политесу, умению вести себя в обществе.

12 февраля 1699 г. Лефорт созвал на пир многих знатных персон московских в свой новый дворец. Петр вместе со всеми участвовал в его освящении, носившем, как это нередко бывало в те годы, шутовской характер. Много было вина и веселья. Царь и здесь пустил в ход ножницы, на этот раз их жертвой стали длинные и широкие рукава русских кафтанов. Обрезая их, он приговаривал:

- Это помеха: везде надо ждать какого-нибудь приключения - то разобьешь стекло, то по небрежности попадешь в похлебку. А из этого, - Петр показал пострадавшему отрезанный кусок рукава, - можешь сшить себе сапоги.

Как и от бород, сановники быстро и легко отказались от долгополого платья с широкими рукавами. Вскоре они уже щеголяли по примеру царя-батюшки в коротких и удобных кафтанах европейского покроя, причем суконных, а не роскошных, как раньше, - парчовых, бархатных да шелковых. Это новшество не было таким уж и новым: еще при царе Федоре, брате Петра, при дворе вошли в моду польские и венгерские кунтуши. Теперь ношение нового платья стало общегосударственной нормой - указ 4 января 1700 г. повелевал всем российским дворянам, посадским людям, боярским холопам в Москве и других городах носить венгерские кафтаны.

Еще более важное значение имеют другие нововведения, принятые в 1699 - 1700 гг. Начало кораблестроения и мореплавания, артиллерийское дело и строительство крепостей остро поставило вопрос о необходимости инженеров, техников, мастеров, знающих математику, умеющих читать карты, пользоваться мудреными инструментами. Для армейских полков требовались госпитали и персонал со знаниями медицинской науки. О многом другом, не терпящем отлагательства, приходилось думать, ломать голову. Конечно, нанимали за большие деньги специалистов-иностранцев. Но Петр, увидевший за границей академии и университеты, обсерватории, школы и т. п., прекрасно понимал, что в России нужно открывать такие же учреждения и заведения.

Уже в Англии Петр поручил В. Брюсу изучить английские школы, представить отчет о них. По приезде в Россию он предпринял практические шаги. Петр ясно представлял себе, на что он шел, и делал это смело и решительно. России нужны были школы с широкой программой обучения, университет, академия. Еще в Англии он пригласил в Россию профессора Эбердинского университета Генри Фарварсона, который с двумя товарищами вскоре уже жил в Москве. В России его стали звать Андреем Даниловичем. В 1701 г. они начали преподавать математику в Навигацкой (Навигационной) школе, расположенной в Сухаревой башне. За нею появились и другие математические школы.

В 1699 г. в Москве завели новую типографию, в которой планировали печатать, причем не церковнославянским, а гражданским шрифтом, книги светского, научного содержания - «анженерские, артиллерийские, механические и прочих художеств, также и исторические, и календари». Так сказано об этом в «Истории Свейской войны», составленной в 1720-е годы при участии Петра Великого. Правда, первые книги, изданные па русском языке в 1699 - 1701 гг., появились сначала в Амстердаме. Посвящены они наукам светским: истории, арифметике, астрономии, навигации, языкознанию и литературе. Это было пачало поворота от чисто церковной литературы к научной. Потом книги начали печатать в Москве.

Следующий важный шаг - введение нового летосчисления. 19 декабря 16991-г. указ Петра возвестил, что отныне в России, как и в других странах Европы, летосчисление будет вестись не от «сотворения мира», а от рождения Иисуса Христа. На следующий день новый указ повелел начинать новый год не с 1 сентября, как делалось до сих пор, а с 1 января. Согласно распоряжению царя 1 января 1700 г. в церквах состоялись торжественные молебны по случаю Нового года.

С этого же времени всем подданным разрешили ездить за границу для обучения. Более того, царь изо всех сил старался, чтобы русские юноши отправлялись в Западную Европу за знаниями, понуждал их к тому.

Указ 10 марта 1699 г. учредил по примеру Европы орден св. апостола Андрея Первозванного. Удивляя соотечественников, Петр с того же времени в отличие от своих предшественников на русском престоле стал собственноручно подписывать акты международного характера - грамоты, ратификации, вести переговоры с иностранными представителями в Москве при закрытых дверях.

В январе того же 1699 г. Петр обнародовал указ о городской реформе. Были созданы органы городского самоуправления - Ратуша в Москве и земские избы в других городах. Еще при царе Алексее Михайловиче его любимец А. Л. Ордин-Нащокин, канцлер, выдающийся дипломат, пытался, правда неудачно (из-за интриг вельмож), провести подобную реформу в Пскове, где одно время воеводствовал.

Петр и его помощники решительно ввели новые порядки, необычные для русского посадского сословия. Петровский указ снова, как и во времена «тишайшего» царя Алексея и Ордин-Нащокина, говорит о цели реформы - оградить купцов «от многих приказных волокит и разорений». Правда, власти, давая городам самоуправление и освобождая их от контроля воевод, потребовали от посадских людей внесения двойных налогов. Это была цена реформы. Но те не захотели ее платить, не согласились на условие, предложенное указом. Правительство отказалось от идеи предоставления самоуправления только тем городам, которые будут вносить налоги в двойном размере. Налоги оставили прежними, реформу же распространили на все города.

На Ратушу и земские избы возложили сбор таможенных пошлин и кабацких доходов. Это отныне должны были делать не воеводы, а выборные люди из купцов. Кроме того, правительство надеялось и на другую выгоду - оживление ремесла, промышленности и торговли.

Тогда же начались первые административные преобразования. Государственная машина, доставшаяся в наследство Петру, была громоздкой, неповоротливой, отсутствовало четкое разделение функций между учреждениями. Коренная ее перестройка была еще впереди, в то же время делались только первые, частичные опыты. Помимо городской реформы, которая ввела новые учреждения, Петр и его приближенные занялись и старыми.

Земские соборы - органы сословного представительства, деятельность которых носила законодательный характер, - давно ушли в прошлое. Высшим законодательным и судебным органом оставалась Боярская дума, Она состояла из высших, думных чинов - бояр, кравчих, окольничих, постельничих, думных дворян, стряпчих с ключом, думных дьяков. В начале 1690-х годов их было 182 человека, в конце века - 112. Старые бояре и прочие умирали, новые же назначения почти не производились. Боярская дума, таким образом, вымирала естественным путем. На 1 января 1702 г. в ней осталось 86 человек, за десятилетие Дума уменьшилась более чем вдвое. Но и из них на заседаниях присутствовали далеко не все, обычно человек 30 - 40, так как одних посылали с поручениями по стране, других попросту не приглашали. Самое же главное в том, что Боярская дума решала вопросы второстепенные, например о записи крестьян в купцы, взимании пошлин при заключении сделок и т. п. Важные дела рассматривал и решал сам царь. Оповещали о его решениях именные указы. Да и в самой Боярской думе появились новшества, дотоле небывалые, - князь Ф. Ю. Ромодановский, не являвшийся формально ее членом (имел чин стольника), по воле Петра председательствовал на заседаниях Думы.

Следующая ступень в управлении государственными делами - приказы, своего рода министерства XVII в. Приказная система была весьма сложной и громоздкой: на 1 сентября 1699 г. их насчитывалось более четырех десятков: Посольский приказ ведал иностранными делами; Разрядный - служебными назначениями, ополчением из дворян; Поместный - земельным обеспечением бояр и дворян; Стрелецкий - стрельцами; Рейтарский - рейтарами; Приказ Большого дворца - дворцовым хозяйством царской семьи и т. д. Беда состояла в отсутствии твердого разграничения функций между ведомствами. Например, Посольский приказ занимался не только внешнеполитическими проблемами (ведением переговоров, заключением дипломатических актов и пр.), но и ведал пограничными городами во всех отношениях, в том числе судебном, финансовом. Сбор налогов, прямых и косвенных, был в руках нескольких приказов. Наряду с приказами, которые имели всероссийское значение, существовали приказы, ведавшие только определенной территорией: Сибирский - Сибирью; Приказ Казанского двора - Поволжьем; Малороссийский - Левобережной Украиной, вошедшей в состав России с 1654 г., и т. д.

Уже при Алексее Михайловиче делались попытки как-то упорядочить устройство этой махины: то появился Приказ тайных дел, ставший над всеми другими; то группу приказов давали под начальство одного человека. То же продолжалось и при его сыновьях-преемниках.

При Петре, в конце столетия, тоже существовали такие объединения приказов - по однородности порученных им дел, по традиции.

Закрыли Земский приказ, ведавший полицейскими функциями в Москве. Их передали Стрелецкому приказу, который после расформирования московских стрелецких полков утратил эту часть своей деятельности. За ним остались противопожарные мероприятия, а также дополнились общие полицейские функции. В связи с этим он стал называться иначе: Приказ земских дел.

Палаты Золотых и Серебряных дел, а также особый Ствольный приказ слились с Оружейной палатой (указ 19 января 1700 г.). В феврале того же года Иноземский и Рейтарский приказы объединили в новое ведомство, возглавил его в звании «обер-комиссара» князь Я. Ф. Долгорукий; посему называли это ведомство в переписке «Приказом комиссарии», позднее Приказом военных дел. Тогда же закрыли Каменный приказ, вместо него возникло ведомство «генерал-провианта» окольничего С. И. Языкова (сбор со всего государства хлебных запасов, их распределение в войсках); с 1717 г. стали называть его Провиантским приказом. 19 мая Пушкарский приказ передали в ведение генерала артиллерии царевича имеретинского Александра Арчиловича. Во время пребывания за границей с Великим посольством он хорошо изучил в Гааге артиллерийское дело. С начала 1701 г. его ведомство стали называть Приказом артиллерии, иногда по-прежнему именовали и Пушкарским приказом.

24 августа 1700 г. создали новый Рудокопный приказ для организации работ по сыску руд - «золотых и серебряных и иных».

Как-то сами собой исчезли приказы Великороссийский (назначал воевод в великороссийские города), Владимирский, Костромская четверть.

Все эти административные изменения - прямой результат инициативы Петра. С одной стороны, он делал то же, что и его предшественники, пытался как-то централизовать, обобщить, упростить управление; с другой - царь вводил новые учреждения, прежде всего по военному управлению, и это попятно - начиналась Северная война за выход к Балтике. Общее количество приказов сократилось с 44 до 34.

Не обошел Петр своим вниманием и церковь. Как и его предшественники (Иван III в конце XV в., Иван Грозный в середине XVI в., его отец), он стремился ослабить ее влияние, пресечь претензии на верховенство по отношению к светской власти, подорвать ее экономические позиции, очень и очень крепкие. Царь и раньше высказывал свое отрицательное отношение к богатым бездельникам, каковыми он считал монахов российских. При жизни матери он еще сдерживался, но и тогда в ряде случаев не очень-то считался с иерархами. После кончины царицы Натальи поведение царя (привлечение иностранцев на службу, поездки за рубеж, курение табака, брадобритие, ношение иноземного платья) приобретало в глазах духовенство еще более предосудительный характер. Многие, особенно духовные чины, негодовали.

Военные походы требовали все новых и новых расходов. Поэтому Петр после взятия Азова устремил свой зоркий глаз на церковь - потребовал от нее отчеты о доходах и расходах, заставил строить на свои средства корабли, запретил возводить в монастырях новые корпуса, а тем из иерархов, кто имел поместья, повелел не платить жалованье.

В 1700 г. умер патриарх Адриан. Нового патриарха, которого ждали верующие, так и не назначили. Вместо него Петр ввел новую должность местоблюстителя патриаршего престола, который имел функции только духовного пастыря. Имуществом церкви стал ведать Монастырский приказ во главе с И. А. Мусиным-Пушкиным, лицом светским. Доходы от него шли в царскую казну (более 1 млн руб. за 1701 - 1710 гг.). По сути дела Петр провел частичную секуляризацию, продолжил попытки своих предшественников и предвосхитил полную секуляризацию, объявленную Екатериной II в 1764 г.

Разумеется, перемены в администрации не устраняли чересполосицы функций, ее громоздкости, однако Петр и его правительство сделали новый шаг вперед, продолжили и развили то, что делалось до них. Была заложена основа для более решительной перестройки системы государственного управления, центрального и местного, которую они провели позднее, в ходе Северной войны.

В финансовой области самой существенной мерой оказалась та же городская реформа. Именно в Ратушу теперь стекались основные налоговые поступления, а не в старый Приказ Большой казны: в 1701 г. приход первой составил 1,267 млн руб., второго - 717,7 тыс. руб. Той же цели - повышению доходов казны - способствовали две другие меры: введение сбора с гербовой бумаги (по мартовскому указу 1699 г.) и упорядочение взимания печатных пошлин, собиравшихся за удостоверение всех актов новой специальной «орловою воротного печатью» (печать с изображением орла; дьяк носил ее на шнурке, на вороте).

Появились «прибыльщики». Это были особые чиновники, в обязанность которых входило выдумывание новых налогов для пополнения топ же бездонной бочки.

Указ Петра от 11 марта 1700 г. провозгласил монетную реформу. Наряду с серебряными стали чеканиться мелкие медные монеты разной стоимости: денежка (полкопейки), полушка (четверть копейки), полуполушка (восьмая часть копейки). До этого в обращении сильно пе хватало мелкой разменной монеты, и поэтому люди рассекали серебряную копейку на две, три части, а в некоторых местах самостийно появлялись заменители - кожаные и прочие «денежки». Помня о неудаче медной реформы 1654 - 1661 гг., когда рынок наводнили огромным количеством медных денег, стоимость которых постепенно упала в 10 - 15 раз в сравнении с серебряными, теперь отчеканили только нужное количество мелких медных монет хорошего качества. Нововведение в народе приняли спокойно. Очевидно, посещение лондонского Монетного двора, беседы со специалистами пошли впрок и Петру, и его помощникам в этом важном деле.

Меры Петра в области просвещения и науки, культуры и быта, осуществлявшиеся с начала XVIII в. вплоть до его кончины, имели переломное, этапное значение. При нем, часто по его инициативе, в России появились газеты и театр, гражданские школы и гимназии, Морская академия и Академия наук (решение об ее открытии Сенат принял в присутствии Петра 29 января 1724 г„ он утвердил проект ее основания, составленный по его же поручению; открылась она в августе 1725 г., после его кончины), собирались ассамблеи с танцами и беседами, строились новые дома и вводились европейские одежды. Издавалось большое количество книг, начиная с учебников по разным отраслям знаний и кончая трактатами по истории и юриспруденции, фортификации и артиллерии, произведениями художественной литературы. В России появилось много образованных специалистов не только, по военному, морскому делу, но и в области металлургии, кораблестроения, геологии, минералогии, географии, истории, государствоведения, юриспруденции. Экспедиции в разные районы обширной страны, организованные и задуманные Петром и его помощниками, расширили географические знания, привели к развитию картографии. Они охватили районы Урала, Сибири, Дальнего Востока, включая Камчатку, Каспийское и Аральское моря, Приазовье и Поморье.