Царевна Софья Алексеевна

Совсем не странно, что некоторые настроенные к Петру I негативно историки, противопоставляют ему царевну Софью. Их право предполагать, что она бы правила лучше. Но странно другое: ее упорно нарекают поборницей старых русских устоев, противницей западного влияния и чуть ли не радетельницей Православия.

Между тем, если судить по делам (а по чему же еще?), Софья Алексеевна как раз была западницей, сторонницей реформ, возможно, куда более резких, чем те, которые осуществлял Петр, а образ ее жизни был весьма далек от положенного по Домострою.

Родилась Софья Алексеевна в 1657 году, и среди тринадцати(!) детей Алексея Михайловича и Марии Милославской (четырех сыновей и девяти дочерей) она оказалась самой здоровой и смышленой. Остальные или умирали в младенчестве, или вырастали болезненными, как Федор Алексеевич, не говоря уж об Иоанне.

Воспитанием детей Алексея Михайловича занимался знаменитый Симеон Полоцкий, и он много раз отмечал, что Софья усваивает грамоту и другие познания куда скорее того же Федора. При этом, рано лишившись матери, девочка росла замкнутой и неласковой. Вероятно, она любила отца, но эта любовь была омрачена повторной женитьбой царя на красавице Наталье Нарышкиной. Молодую царицу, которая была лишь немногим старше ее, Софья пламенно возненавидела, и эта ненависть в полной мере перешла потом на юного Петра.

Наталья Кирилловна была обаятельна и нежна, образованна не хуже Софьи, к тому же под влиянием своих братьев выросла современной, чуждой пережитков девушкой. В словах, поведении, иногда даже в одежде она позволяла себе многое такое, от чего мамушки-нянюшки кремлевских палат только руками всплескивали. Надо думать, царевне Софье хотелось бы вести себя так же, но ее положение отличалось от положения царицы, бесконечно любимой государем, а значит, приходилось только сжимать кулаки…

От природы Софья была чрезвычайно честолюбива, она с детства мечтала о власти, сознавая себя лучшей, самой умной, самой развитой, самой… Но при этом она была женщиной и знала, что на Руси нет традиции передавать трон наследнице, а не наследнику, что буквально выводило ее из себя.

Грех предполагать такое, но возможно Софью обрадовала ранняя смерть ее брата Федора. Это означало, по ее мнению, что власть должна перейти к слабоумному Иоанну, а в этом случае она, став регентшей при нем, получит в свои руки власть почти неограниченную — какой там из Иоанна царь?!

И вдруг народ, призванный патриархом на Красную площадь, единогласно избирает царем десятилетнего Петра! Это означало крах честолюбивых мечтаний.

Однако Софья и не подумала сдаваться. Действовать она начала сразу и со всей своей непреклонной решительностью. Воспользовавшись тем, что Наталья Кирилловна увезла маленького Петра из храма сразу по окончании панихиды по усопшему Федору Алексеевичу и не поехала с ним на погребение, Софья принародно подняла крик, объявляя, что царь был отравлен… Вне сомнения, она так не думала, но рассчитала точно — народ заволновался.

Когда же Петр был избран царем, крику было еще больше. «Наш брат Иоанн старший, — кричала Софья народу, — а его не избрали царем!

Если мы провинились в чем перед вами и боярами, то пусть нас пошлют в чужие края, к христианским королям!» Вот вам и поборница Православия… К каким же, интересно, королям собралась Софья Алексеевна? Само собою, она никуда не собиралась. Ей важно было посеять семена смуты, и она это делала виртуозно, нимало не задумываясь, как опасна смута и раздор в любой стране, а уж в той, которую столетиями терзали противостояния и бесчисленные войны, смута может оказаться источником разрушения. Плевать! Софья хотела власти и шла к ней в прямом смысле по трупам.

Могущественная партия Милославских, противников Нарышкиных, оказалась достойной союзницей Софьи. Пустили слух, что Иван Алексеевич тайно задушен в Кремлевских палатах, и об этом тотчас объявили стрелецкому войску, на которое Милославские имели большое влияние. Правда стрельцам тотчас показали вполне живого Ивана, и он сам сказал, что никто его не изводит и ему не на кого жаловаться. Но это уже не подействовало. Сторонников Нарышкиных объявили изменниками, не утруждаясь вникнуть в то, кому, в чем и как они изменили.

Вспыхнул бунт. Стрельцы бросились к Грановитой палате Кремля, чтобы расправиться с ненавистными приверженцами Нарышкиных. На глазах Натальи Кирилловны, вышедшей на крыльцо вместе с десятилетним Петром, были зверски убиты князь Михаил Юрьевич Долгорукий и друг царицы старик Матвеев, которого буквально вырвали из ее объятий.

Стрельцы стаскивали бояр с крыльца, кидали на пики и потом в прямом смысле рвали на части и таскали по улицам их бьющиеся в агонии тела, крича при этом: «Боярин едет! Дайте дорогу!»

Все, кто был очевидцами этих событий, отмечали, что юный Петр держался с удивительной твердостью, не выказав никакого страха. Но разве могли эти страшные сцены никак не отразиться на психике и характере государя? Вряд ли кто-то заспорит, утверждая, что они изменили характер Петра в лучшую сторону…

Двух убийств озверевшим стрельцам показалось мало. Они врывались в палаты Кремля, вытаскивали оттуда родственников и сторонников царицы и бросали их на копья, а потом рубили бердышами на части. Боярина Афанасия Нарышкина изрубили прямо на паперти церкви Воскресения…

Более всего бунтовщикам хотелось расправиться с любимым братом Натальи Кирилловны Иваном Нарышкиным, который был главной опорой сестры и имел большое влияние на бояр. (Нетрудно догадаться, кто именно объявил его главным «изменником»).

Бояре в Кремле уж не надеялись на свои кольчуги, тряслись от страха и умоляли царицу выдать стрельцам брата. А более всех усердствовала царевна Софья, уговаривая Наталью Кирилловну пожертвовать одним человеком, дабы спасти многих, в том числе, возможно, и юного Петра. Дело решил сам Иван Кириллович. С необычайным мужеством он объявил, что готов выйти к стрельцам. В церкви Спаса он причастился и соборовался, а потом просто и с достоинством попрощался с сестрой. Все та же Софья услужливо подала царице образ Богородицы, которым Наталья благословила брата. Он взял образ и, прижав его к груди, спокойно вышел к толпе. Сцену его убийства летописец излагает столь красочно, что процитировать даже часть ее не поднимается рука.

После всех этих событий, спустя целых десять дней, собралась наконец Боярская дума. (Где она раньше была?) И на ее совете решено было короновать обоих наследников, и Иоанна, и Петра, причем Иоанн назывался «первым царем» (не совсем понятно, что сие значит). Регентшей, или по-русски правительницей до совершеннолетия царей сделалась Софья, как ей и мечталось.

Но мечтала она и дальше, а дальше не выходило. Если бы при Иоанне она царствовала бесконечно, то Петр явно не должен был «засидеться» в несовершеннолетних. И Софья стала теперь уже думать о смерти брата.

Между тем Россия на какое-то время и в самом деле оказалась в руках Софьи. И наша задача, коль скоро мы рисуем объективную картину происходившего, не поддаваться эмоциям, даже после описания стрелецкого бунта, а объективно рассудить, как распорядилась властью честолюбивая дочь Марии Милославской.

Загрузка...