Пик Ленина

У северной окраины «Крыши мира»

Внутренние области Памира оставались совершенно неисследованными вплоть до второй половины прошлого столетия. Первая попытка проникнуть в глубь этой горной страны принадлежит Алексею Павловичу Федченко.

А. П. Федченко в 1864 г. блестяще закончил Московский университет и с увлечением занимался естественными науками. Он уже имел самостоятельные научные работы по зоологии, энтомологии, этнографии и антропологии и был известен как серьезный, многообещающий ученый.

В конце 60-х годов XIX в. туркестанский генерал-губернатор К. П. Кауфман обратился в Общество любителей естествознания, антропологии и этнографии с предложением принять участие в изучении областей Средней Азии. Выбор руководителей общества, принявшего это предложение, остановился на А. П. Федченко. А. П. Федченко оказался наиболее подготовленным к выполнению ответственных обязанностей, связанных с самостоятельными исследованиями в Средней Азии.

Первое путешествие А. П. Федченко в Среднюю Азию началось в октябре 1868 г. В ходе этого путешествия Федченко обследовал долину р. Зеравшан.

В результате второго и третьего путешествий А. П. Федченко в Среднюю Азию, которые состоялись соответственно в 1869 и 1871 гг., были исследованы Кухистан — горная местность в верховьях Зеравшана и его притоков — и районы пустыни Кызылкум, примыкающие к Сырдарье.

После возвращения в Ташкент в мае 1871 г. А. П. Федченко начал подготовку к новому, самому значительному своему путешествию. Он решил проникнуть в горы, лежащие к югу от Ферганской долины и составляющие южную окраину Кокандского ханства, то есть исследовать загадочную горную страну, расположенную между верховьями Сырдарьи и Амударьи. «Мысль о посещении этого пространства — так называемого Памира, — писал позже путешественник, — преследовала меня с самого приезда в Туркестан в 1869 г.». «На юг от Оша, — писал он, — я должен был встретить горы, которые соединяют Тяньшанское нагорье с Гималайским и с Гиндукушем и являются на наших картах в виде меридионального хребта или в виде меридионального же высокого плато».

А. П. Федченко заручился рекомендательным письмом туркестанского генерал-губернатора К. П. Кауфмана к кокандскому хану Худояру. Из письма явствовало, что А. П. Федченко намерен был обследовать пути в долинах рек Исфара и Сох, по которым кокандцы сообщались с местностями, расположенными в верховьях Зеравшана, посетить перевалы, выходящие в Алайскую долину, лежавшую за горами Южного Коканда. В составе экспедиции находились: супруга Федченко Ольга Александровна Федченко, на обязанности которой лежало составление гербария и зарисовка видов местности, препаратор животных Я. С. Савельев, стрелок-охотник, переводчик и шесть джигитов, нанятых в Ташкенте.

2 июня 1871 г. А. П. Федченко и его спутники выехали из Ташкента по почтовой дороге на Ходжент. За селением Махрам открылся вид на покрытый снегом хребет, протянувшийся вдоль южной окраины Ферганской долины. За его перевалами лежала Алайская долина и начинались области Памира: там Федченко рассчитывал найти ответы на вопросы общей орографии края и исследовать пространства загадочного Болора, который географы того времени считали остовом горной системы Внутренней Азии.

Вначале было решено посетить долины притоков Сырдарьи — рек Исфара и Сох. По словам кокандцев, дорога, ведущая из верховий р. Сох через горный перевал в верховья р. Сурхоб, была опасной. При прохождении по этому пути через тарак (трещину в леднике) путники должны привязывать к своему телу крест-накрест длинные палки, чтобы в случае падения в трещину можно было зацепиться за ее края. Путешественники ехали верхом. Все необходимое для путешествия перевозилось на вьючных лошадях. Во время первой поездки в глубь гор были исследованы истоки р. Исфары.

В верховьях р. Каравшин — одной из двух рек, образующих Исфару, — Федченко обнаружил большой ледник, названный им впоследствии именем известного русского геолога и путешественника Г. Е. Щуровского. Попытка Федченко и его спутников пройти в верховья этого ледника и отыскать там перевалы через хребет закончилась неудачей. В результате десятичасовых усилий удалось продвинуться в верховья ледника всего на 4 км. «Я… не мог рассчитывать на больший успех, — писал в своих путевых записках А. П. Федченко. — С другими приспособлениями, с другой опытностью, я уверен, можно было бы пройти до гребня, да, вероятно, и спуститься вниз». Однако наблюдения, произведенные Федченко у ледника Щуровского, позволили ему высказать оправдавшиеся впоследствии предположения о связи верховьев ледника Щуровского с Зеравшанским ледником.

Экспедиция отправилась далее на восток, чтобы в верховьях р. Сох обследовать перевал Тарак, о котором так много рассказывали Федченко в Коканде. Федченко установил, что этот перевал лежит в верховьях одного из притоков р. Сох — р. Тарак — и через него летом, невзирая на опасности, проходят многие каратегинцы, намеревающиеся в поисках сезонной работы кратчайшим путем достигнуть Коканда. Но Федченко не удалось проехать в глубь гор. Однако на основе расспросных сведений он составил схему притоков р. Сох.

Федченко и его спутники непрерывно вели ботанические и зоологические наблюдения и пополняли коллекции экспедиции.

Путешественники пересекли несколько северных отрогов Южно-Кокандских гор и достигли небольшого селения Шахимардан. Федченко рассчитывал отыскать отсюда путь в Алайскую долину. Небольшой отряд Федченко вступил в верхнюю часть долины р. Аксу и, достигнув подножия перевала Караказык, возвратился обратно в Шахимардан. Позже Федченко узнал, как близко находился тогда от Алайской долины. Спустившись с перевала Караказык в долину р. Кексу, через день или два он мог бы достигнуть р. Кызылсу и западной окраины Алайской долины.

Как только Ольга Александровна закончила зарисовки видов Шахимардана, экспедиция снова двинулась в путь. Путешественники шли вверх по долине р. Исфайрамсай. Перевал в Алай, по сведениям кокандцев, лежал в верховьях этой реки.

Было уже совсем темно, когда путешественники выехали на ровную часть долины р. Тенгизбай. Вьючные лошади задержались на крутом подъеме, и расположиться на ночлег удалось очень поздно. Ночь была холодной, палатки покрылись инеем. Утром открылся вид на долину р. Тенгизбай, которая тянулась с запада на восток. Склоны ее были покрыты низкой зеленой травой. Невысокие горы замыкали ее с юга. Как сообщили путешественнику киргизы, находившиеся со своими стадами в долине, из урочища Тенгизбай в Алай ведут три перевала. Самый доступный из них Тенгизбай (Исфайрам), его седловина возвышается над уровнем долины всего на 250–300 м, и к ней ведет пологий подъем.

А. П. Федченко с двумя джигитами выехал к перевалу. Там, за его седловиной, лежал легендарный Алай, а за ним простирались области Памира, которые, как и все неизвестные земли, обозначались на географических картах того времени белыми пятнами.

Пологий подъем закончился на высоте 3600 м. Остановившийся на перевале исследователь увидел цепь исполинских гор со снежными вершинами, лежащих к югу от него. Отроги ближайших гор закрывали панораму, и Алексей Павлович, оставив свою лошадь джигитам, стал подниматься на ближайшую вершину. Вскоре он уже стоял на ее куполе, возвышавшемся метров на 200 над перевалом Тенгизбай. Теперь внизу, между боковыми гребнями Кокандских гор, была видна часть ровного пространства Алайской долины. Ее пересекала полоска реки, это была Кызылсу. За Алайской долиной прямо перед путешественником поднимались высочайшие вершины, покрытые вечными снегами. Было видно, что к востоку горная цепь становилась выше.

«Под углом 115°, т. е. почти на восток уже, виднелся пик, который, несмотря на свое наибольшее отдаление, был все-таки выше других, — писал А. П. Федченко. — Я заметил его еще снизу с перевала как весьма высокую точку. Вершину эту почти постоянно закрывало облако, и надо было долго смотреть на нее, чтобы составить понятие об ее форме. Форма этой вершины оказалась весьма характерной: пирамида, основание которой очень велико сравнительно с высотой, впрочем, это неправильная пирамида — северный склон ее крут, а южный полог, постепенно переходит в массу гор. Ни одной черной точки, все сплошь засыпано снегом!.. Позже и снизу, из Алая, я увидел эту вершину, и оттуда она казалась самой высокою. Что касается до ее высоты, то за неимением измерений я должен довольствоваться косвенными выводами… Именно, я полагаю, что она близка к 25 000 футов (7620 м. — Ред.)». (Судя по всему, в этом описании Федченко идет речь о пике Ленина.)

До хребта, который возвышался перед путешественником, было, по его определению, каких-нибудь тридцать верст. Ему казалось, что он в ближайшие же дни проникнет в эти горы и дойдет до тех мест, которые называют крышей мира.

По хорошей тропе вдоль р. Дараут путешественники подошли к сужению долины, где образовалось ущелье реки. Здесь, на крутом склоне, пришлось сойти с лошадей. После небольшого поворота открылся вид на Алайскую долину. У р. Кызылсу стояло укрепление, воздвигнутое здесь кокандскими властями; его глинобитные стены окружали несколько невзрачных построек. Это был Дарауткурган.

Лагерь экспедиции был разбит на берегу р. Кызылсу. Ее мутные воды, окрашенные в красный цвет примесями глины, стремительно неслись на запад. В предгорьях зеленели луга, покрытые роскошной травой. На западе, в десятке километров от Дарауткургана, отроги высоких горных хребтов подступали вплотную к реке. К востоку же, между двумя цепями гор, до самого горизонта раскинулись необозримые просторы Алая, напоминающие ровную степь, поднятую в горы на огромную высоту. В отличие от предгорий долина была покрыта бурой, выгоревшей на солнце степной растительностью.

К югу от реки тянулась цепь вершин, ограничивающих Алайскую долину. Она простиралась с запада на восток с небольшим отклонением к северу и уходила, за линию горизонта. А. П. Федченко назвал эту горную цепь Заалайским хребтом, а главную ее вершину, открытую им с перевала Тенгизбай, — пиком Кауфмана (в советское время она была переименована в пик Ленина).

Как мог убедиться Федченко, в районе Алайской долины не было меридионально расположенных гор, которые под названием хребта Болор изображались на картах того времени. Киргизы сообщили ему, что в двух днях пути от Дарауткургана вниз по течению Кызылсу эта река сливается с водами р. Муксу, которая берет начало в горах, лежащих к югу от Заалайского хребта. Ниже места слияния р. Кызылсу с р. Муксу река называется уже Сурхоб, а еще ниже эта же река имеет название Вахш. Таким образом, Федченко установил, что истоки Вахша, одной из двух рек, образующих Амударью, расположены в верховьях Алайской долины.

Федченко сообщил названия всех правых и левых притоков Кызылсу и перевалов через Алайский хребет, через которые киргизы связываются с областями, лежащими к северу.

Федченко был теперь уверен, что находится у северной окраины Памира. Ему казалось, что стоит только подняться на гребень Заалайского хребта — киргизы говорили, что один из перевалов этого хребта расположен к югу от Дарауткургана, в верховьях реки Алтындар, — и он очутится в одной из неизвестных и загадочных частей земного шара.

Но этим планам путешественника не суждено было осуществиться. Начальник кокандских киргизов воспротивился поездкам путешественника в сторону от укрепления Дарауткурган.

В течение нескольких дней, проведенных в Алайской долине, Федченко исследовал только местности, лежащие вблизи Дарауткургана. Но он собрал много сведений об Алайской долине и Памире, которые сообщили ему алайские киргизы.

В конце июля экспедиция Федченко оставила Алай и, перевалив через Алайский хребет в верховьях р. Акбура, проследовала в Ош. 27 августа А. П. Федченко и его спутники прибыли в Ташкент. Их путешествие по землям Кокандского ханства закончилось.

В своем отчете о путешествии к северной окраине Памира Федченко писал: «Главным результатом моей поездки в Алай было выяснение орографии страны, лежащей к югу от долины Ферганы. Прежние сведения были весьма смутны, и картографы приходили в отчаяние, когда им нужно было изобразить эту часть Азии. Рисуя бог знает что, оговаривались, что «поверхность луны лучше известна, чем эта местность».

Федченко установил, что Алайская долина простирается с запада на восток на шестьдесят верст (шестьдесят четыре километра) и лежит между двумя хребтами: Южно-Кокандскими горами, которые позже получили наименование Алайского хребта, и Заалайским хребтом, открытым путешественником.

Однако значение географических открытий, сделанных Федченко на подступах к Памиру, вышло далеко за пределы тех областей, которые удалось посетить путешественнику.

Федченко собрал некоторые новые данные об областях Внутреннего Памира и о путях, которые связывают их с Алаем и Каратегином. Эти сведения, а также данные глазомерных съемок были положены в основу составленной им в 1873 г. карты Кокандского ханства и верховьев Амударьи. Обобщая свои наблюдения, а также сведения, полученные от жителей Алайской долины и из других источников, он впервые в основном правильно наметил главные черты орографии всего Памира. А. П. Федченко определенно утверждал после посещения Алая, что меридионального хребта Болор в природе не существует. По его мнению, горные хребты в не исследованных еще областях Памира сохраняют то же широтное направление, что и открытый им Заалайский хребет. Он отверг утверждение Хейуорда и других английских путешественников о том, что северо-восточные окраины Памира представляют единую меридиональную гряду. «…Это для меня весьма сомнительно, — писал Федченко в одном из своих примечаний к работе английского географа Г. Юля о географии верховий Амударьи, — дело в том, что он (Хейуорд) видел эти горы, покрытые снегами (в марте), но и концы продольных (имеется в виду — широтных) гряд, засыпанных снегом, кажутся издали в виде поперечно тянущегося хребта; глаз не в состоянии судить о глубине одноцветно окрашенных снегом ущелий и неровностей».

Большое значение для выявления гидрографии Памира имело открытие путешественником рек Кызылсу и Муксу. У А. П. Федченко не было никаких сомнений в том, что эти реки, образующие Сурхоб, берут начало в ледниках Памира, а не выходят из оз. Каракуль, как это утверждали некоторые английские географы.

Выводы Федченко об орографии Ферганы и Памиро-Алая получили общее признание. Они легли в основу описаний и карт, составлявшихся после его путешествия в Алайскую долину русскими и зарубежными географами. По мнению Г. Юля, значение географических открытий Федченко было так велико, что оно составило эпоху в географии Средней Азии, в частности в географии Памира и верховий Амударьи.

Труды Федченко о Средней Азии ценны не только тем, что в них освещены многие неясные до того времени проблемы орографии горных районов этой страны. Подобно основоположникам русской школы географов П. П. Семенову-Тян-Шанскому и Н. А. Северцову Федченко интересовался широким кругом вопросов, касающихся природы и населения изучаемой им страны. В его работах о долинах Заравшана, песках Каракумов и горах Кокандского ханства содержатся ценные наблюдения о геологическом строении этих районов Средней Азии, их животном и растительном мире, климате, этнографии, антропологии и истории.

В 1872 г. Федченко начал подготовку к новому путешествию в Туркестан. Он поставил своей целью продолжить маршруты к югу от Алайской долины, проникнуть на Памир и раскрыть его тайны. Он не сомневался в успехе задуманного дела. «Если бы теперь, — писал он после поездки в Алай, — при тех сведениях, которые собраны мною во время совершенного путешествия, можно было бы отправиться на Памир, то я отправился бы и перешел бы его весь, не спрашивая ни у кого дороги…»

Федченко хорошо помнил свои затруднения при попытке исследовать ледник Щуровского в верховьях Исфары. В 1873 г. он вместе с женой отправился в научную командировку за границу, в Швейцарию и Францию. В его намерения входило попутно с геологическими экскурсиями в Альпах ознакомиться с ледниками в районе высочайшей вершины Западной Европы Монблана. Федченко прибыл в Шамони — небольшое альпийское селение, расположенное недалеко от одного из ледников Монблана. На следующий день он отправился в путь с двумя проводниками из Шамони, рассчитывая достигнуть верховий ледника и к вечеру того же дня прибыть в приют, лежащий за перевалами. Подъем по леднику продолжался десять часов. До перевала уже было недалеко, но внезапно ухудшилась погода. Начавшийся дождь перешел в снег. Бушевала метель, путники повернули обратно, с трудом отыскивая путь в хаосе трещин ледника. Одежда Федченко намокла, холод сковывал его движения. К 9 часам вечера, когда совсем стемнело, силы оставили его, и он опустился на лед. Гостиница у ледника была близко, и если бы один из проводников без промедления отправился туда, то помощь пришла бы не позже полуночи. Но этого не сделали. В 2 часа ночи проводники бросили своего умирающего спутника на произвол судьбы. Несколько швейцарских проводников утром поднялись на ледник и нашли там полузасыпанного снегом путешественника. К вечеру, когда Федченко доставили вниз, он был уже мертв.

Федченко похоронен в Шамони. На его могиле установлен скромный памятник, в основании которого лежит глыба неотесанного гранита. На мраморной плите надпись: «Ты спишь, но труды твои не будут забыты». Рядом с надписью помещена большая золотая медаль, которую Общество любителей естествознания России присудило исследователю Средней Азии за его заслуги перед наукой. В память об этих заслугах именем Федченко назван один из величайших ледников Памира.