6

Когда Джеймс привез меня домой, Флора, к счастью, была уже в постели. Мне удалось незаметно прокрасться в свою комнату, и уже потом я крикнула «Привет!» и «Спокойной ночи!». Так что Флора не видела мою забинтованную ногу. Жаль, что миссис Стоун не было рядом, чтобы помочь мне стянуть джинсы – я боялась задеть опухшую лодыжку. Хотя, конечно, она могла бы схватить топор, чтобы решить эту проблему… Энергичные люди иногда проявляют слишком большое рвение.

Через десять секунд моя голова уже лежала на подушке. Вдруг мне стало очень весело. После того, что я узнала об отношениях Джеймса с миссис Стоун, и особенно после того, как я познакомилась с ней лично, мое позорное бегство по Хампстедской Пустоши показалось мне абсолютно нормальным поступком. Да, надо избавляться от перфекционизма. Это из-за него я так старательно сглаживала все противоречия в наших отношениях с Басом. Замазывала, будто штукатурила. Лучше бы я быстросохнущий цемент использовала.

Нет ничего плохого в том, чтобы быть обыкновенным человеком. Нет ничего зазорного в том, что ты напугана, если только страхи не становятся навязчивыми. Засыпая, я размышляла о Джеймсе, о том, как он обнимал меня, когда мы шли к его дому, вспоминала его сильные руки. Ощущение было такое, будто я прижималась к плюшевому медвежонку – милому, теплому и очень симпатичному. Мне ничего не угрожало, я была в полной безопасности. Чисто платонические отношения, никакой романтической дребедени. Вот о чем я думала. Это вам не овец считать!

На следующее утро мое тело болело так, будто два слоненка-близнеца всю ночь танцевали танго у меня на спине. Я почувствовала запах кофе и, накинув халат, поковыляла на кухню.

– Доброе утро, Флора.

– Кэрон! Что случилось?

– Я решила пробежаться по Пустоши, но споткнулась и упала. У меня растяжение. И еще я колено расцарапала. А в остальном все нормально. Только ногой с трудом могу шевелить.

Мне нужно было рассказать ей о том, что я встретила Джеймса, потому что все равно Флора когда-нибудь узнает. Не могла же я всю жизнь помнить, что упоминать об этом не следует.

– Угадай, кто явился, чтобы спасти меня?

– Леонардо Ди Каприо?

Какая Флора все-таки милая: она сразу поставила на огонь чайник, чтобы вскипятить воду для моей лодыжки.

– Джеймс Смит. И я побывала у него в доме.

Флора радостно улыбнулась:

– И ты видела эту красавицу? Ну, его любовницу, которая отвечает на телефонные звонки?

Черт. Нелегко быть другом Флоры и Джеймса одновременно.

– Нет, я не видела никого, похожего на женщину, которую ты описываешь. Но я познакомилась с его пожилой домохозяйкой.

Флора задумалась:

– Видимо, его девушка была на работе. Джеймсу наверняка нравятся успешные бизнесвумен.

Я удивилась, когда услышала это.

– А я думала, ему нравятся домохозяйки, которые пекут своему повелителю вкусное печенье.

– Вряд ли. Я тебе говорила: довольно странно, что он стал с тобой разговаривать. Болтовня – это не для него. То есть он, конечно, вежливый человек и всегда со всеми здоровается. Но все-таки ведет себя довольно отчужденно, держится особняком. И поверь мне, к нему стараются с пустяками не приставать.

– Но, Флора, по-видимому, он ведет себя так из-за своей застенчивости? Ты говоришь, что он держится отчужденно, что холоден с другими людьми. Но как же это сочетается с мнением мистера Чемберса, который считает Джеймса способным к обновлению имиджа универмага и заботе о сотрудниках?

Флора покраснела. Мне стало неудобно: я вовсе не хотела ее оспаривать.

– Ты права, Кэрон. Просто он не очень общительный человек. Не стоит прислушиваться к сплетням. Мы так мило поговорили с ним за ланчем. И он помог тебе, когда ты упала.

– Знаешь, Джеймс показался мне умным человеком, который стремится добиться чего-то в жизни. И он, должно быть, понимает, что сделать карьеру невозможно, если у тебя плохая репутация, как у того вице-президента, о котором ты рассказывала, у Джека Ховарда. К тому же, если у тебя очень теплые и близкие отношения с сотрудниками, в спорах тебе приходится принимать чью-то сторону. Это тоже не очень хорошо, если ты печешься о работе.

Я не могла слишком долго отмачивать свою лодыжку. Первый день на новой работе – и появляется какая-то калека! Здорово, ничего не скажешь. Я вызвала такси, чтобы поехать в универмаг вместе с Флорой. Учитывая обстоятельства, это была не роскошь, а необходимость. Мне нужно было сделать выбор: надеть короткую юбку и выставить на всеобщее обозрение свои увечья (зато не буду выглядеть как бездельница, которая еле-еле переставляет ноги) или брючный костюм и надеяться, что если игнорировать хромоту, то скоро все само собой рассосется. В конце концов я склонилась к маскировочному варианту. Наверняка люди в бухгалтерии сидят за столами целыми днями, уставясь в бумаги, пока не затянутся паутиной…

У Флоры был очень счастливый вид, когда она вылезала из такси. Вместе с остальными мы стояли и ждали, когда дверь универмага откроется. Но мне было не по себе. Мне казалось, что я совершила ошибку: первый день на работе – а я приезжаю на такси, наряженная в шелковый сливочно-белый костюм от Диора! Я специально надела эти брюки – они были достаточно широкими, чтобы спрятать под ними перевязанную ногу. Впрочем, таксист определенно почувствовал, что с ногой у меня что-то не так. Ничего удивительного: ему нужно быть начеку, чтобы вовремя заметить, что у пассажира пистолет заправлен в носок. Водитель выскочил из машины, чтобы открыть мне дверцу, и сделал что-то вроде глубокого поклона. Наверное, мое первое появление на работе (учтите, все это происходило в полдевятого утра, в обычный четверг) было немного помпезным.

Самым замечательным в моем прибытии было то, что, как только машина уехала, начал накрапывать дождик. У Флоры, естественно, был зонтик, но она куда-то исчезла: пошла поздороваться с коллегами. Моя прическа начала походить на куст жимолости, чьи вьющиеся побеги цепляются за все, что попало. Тут появилась Флора:

– Вставай под зонтик, Кэрон, тут хватит места для нас обеих.

Но она была намного ниже меня, так что когда она попыталась закрыть меня от дождя, то сама промокла.

– Спасибо, Флора, но на мне и так уже сухой нитки нет, так что не стоит беспокоиться, это уже не имеет значения.

Я откинула волосы назад. По ним стекала вода: ощущение было такое, будто меня вылизывала корова.

– Нет, имеет. Все имеет значение – вот что я говорю тем, кто умеет слушать. Ты испортишь свой прекрасный костюм. И поскольку зарплата у тебя небольшая, новый ты сможешь купить лет через сто, не раньше.

Я грохнулась прямо с небес на землю. Оказывается, я уже не важная персона, а всего лишь низкооплачиваемая сотрудница бухгалтерии, которая одета слишком экстравагантно. Кроме того, очень-очень мокрая. Мне не стоило задирать нос перед этими людьми, потому что я стала одной из них, причем только благодаря большой удаче.

Я сразу же сняла пиджак – черная футболка выглядела менее торжественно. Она была мне тесновата, поскольку в последнее время я чрезмерно увлеклась датскими слойками с абрикосами. Посмотрев на свою грудь (довольно скромного размера), я с сожалением подумала, что выпечка, как это ни печально, редко имеет форму дыни или хотя бы винной ягоды.

Наконец мы вошли в универмаг. Все мои новые коллеги обращались со мной по-дружески. Я знаю, не стоит доверяться первому впечатлению, но при знакомстве больше полагаться не на что. Было глупо рассчитывать на то, что мне удастся скрыть свои увечья, потому что Флора постоянно указывала па них и приговаривала:

– Посмотри, как она повредила лодыжку. И колено. Но колено не видно. Теперь она хромает.

Я чуть не закричала: «Пожалуйста, не говори о Джеймсе!» Помнится, еще вчера Флора поделилась со мной конфиденциальной информацией, которую она почерпнула из личных дел сотрудников. Это и заставило меня усомниться в ее чувстве такта. Мне не хотелось, чтобы она выбалтывала все факты моей биографии. Если кому-то не терпится узнать о жизни, полной приключений, пусть смотрит мыльные оперы по телевизору. Но я была несправедлива к Флоре. Она специально привлекала внимание к моему колену и лодыжке, чтобы люди не спрашивали, где я работала раньше. Вместо этого они интересовались, что со мной произошло. Одна женщина спросила: «Надеюсь, грузовику тоже досталось?» Это была старая шутка, но я засмеялась вместе со всеми, впервые почувствовав себя частью коллектива.

Сотрудников компании можно было разделить на две группы: одну из них составляли профессионалы лет сорока—пятидесяти и пожилые люди, во вторую (меньшую по численности) входили молодые специалисты. Видимо, Чемберс решил модернизировать магазин внезапно и не так уж давно.

Было очень интересно увидеть скрытую от покупателя изнанку большого магазина. Иногда документальные фильмы или телепрограммы рассказывают, что аэропорты и гостиницы – это особый мир, и все видят только надводную часть айсберга. То же можно сказать и об универмаге «Чемберс». Все быстро расходились по своим кабинетам, продавцы надевали бейджики. Слышались приветственные восклицания, громкий смех, шутливые замечания… Даже недовольное бурчание, казалось, свидетельствовало о том, что все знают друг друга и прекрасно осведомлены об обстоятельствах чужой жизни. Все это немного напоминало театр: реквизит расставлен, огни рампы зажжены, осталось только дождаться появления публики.

Точно! По всей видимости, женщины так любят ходить за покупками, потому что в магазинах продавцы не сводят с них глаз и они представляют себя звездами театральной сцены? Даже в универмагах, где персонал не может уделять посетителям много внимания, все устроено так, чтобы покупатель постоянно чувствовал соблазн прихватить частичку этого мира с собой. Не забыв заплатить за эту роскошь, разумеется. В магазинах всегда комфортно и уютно: запахи дорогого парфюма, толстые ковры, манекены в красивой одежде, ценные товары под стеклом… Магическое очарование, в котором я пребывала, было нарушено девушкой с зелеными линзами, которая, быстро доглатывая кофе, воскликнула: «Черт! Уже пора запускать!»

Мы подошли к лифту. Флора знакомила меня со всеми, кого мы встречали. Одна элегантно одетая пожилая дама, кивнув на Зеленые Линзы, усмехнулась и поведала: «Кое-кого запускать сюда вовсе не следовало».

Когда мы отошли подальше, Флора пояснила:

– Она дольше всех работает на нашем этаже. Лучший сотрудник отдела продаж.

Потом Флора познакомила меня с моей начальницей миссис Браун. Она была поразительно похожа на идеальную школьную учительницу: милая, ласковая, чуткая, но одновременно строгая и требовательная. Доверяй, но проверяй, что называется.

Отдел состоял из двенадцати человек. Чертова дюжина, если считать и миссис Браун. Складывалось впечатление, что сотрудников подбирали в строгом соответствии с правилами политкорректности. Мы бы прекрасно смотрелись на плакате социальной рекламы: два человека представляли национальные меньшинства, три бухгалтера вполне могли бы поучаствовать в рекламной кампании акции «Помогите престарелым!». Еще здесь работали девушка-панк (волосы у нее были выкрашены в розовый цвет, а в носу красовалось кольцо) и один мужчина. Люди были разные: высокие и низкорослые, тучные и тощие. В отделе также имелось несколько женщин примерно моего возраста, которые, видимо, тоже мечтали начать карьеру с другого этажа.

Столы в кабинете стояли рядами. Два рабочих места в задней части комнаты были отгорожены от остальных стеллажами с папками. Одно из них было предназначено мне. Рядом со мной сидела пожилая женщина, которая, взглянув на меня, изрекла: «Можете называть меня Мелоди». Она была худой как спичка. Мелоди пригладила свои седые локоны и прикоснулась к уголку рта, очевидно, убедиться, что помада не размазалась.

Миссис Браун оставила меня, чтобы я устроилась на новом месте, и, поскольку делать мне было нечего, я повернулась к своей соседке:

– Скажите, Мелоди, это хорошо или плохо, что мы сидим в заднем ряду?

Она лукаво улыбнулась, сразу помолодев лет на десять.

– Наверное, мы на нижней ступени иерархии, милочка. Но лично меня это устраивает. С глаз долой – из сердца вон. Поверь мне, было бы просто чудесно, если бы миссис Браун совершенно о нас забыла.

Я засмеялась. Не думаю, что она говорила серьезно.

– Разве вам не нравится работать в бухгалтерии?

Она задумалась ненадолго.

– Даже не знаю, право. – Я удивилась. Мелоди добавила: – То, чем мы занимаемся, нельзя назвать бухгалтерией. На самом деле ею занимаются в каждом отделе: импорта, экспорта, планирования. Не знаю точно. Лично мне никогда не нравилось работать с цифрами.

Моя коллега совершенно сбила меня с толку.

– Если это не бухгалтерия, то что же тогда?

– Ну, бухгалтерия, конечно. По крайней мере, так этот отдел называется. Иногда нам действительно приходится вносить какие-то данные, работать со счетами и с этими, как их… балансовыми отчетами. – Мелоди фыркнула, словно эти отчеты воняли, как скунсы. Затем она гордо произнесла: – Когда-то я была звездой машинописного бюро. Представляешь?

– О, конечно, не сомневаюсь. Я так и думала. Ну а что еще приходится делать, кроме как переписывать дурацкие цифры и просматривать балансовые отчеты?

Я представила себе, как мы сидим в углу комнаты и подрубаем край платьев, которые потом будут продаваться в универмаге.

– Много чего. Главы отделов, давно работающие в компании, отказываются поверить в то, что компьютеры давно завоевали мир. И они не хотят их использовать. Поэтому данные приходится вписывать вручную. Кроме того, поскольку сотрудники нашего отдела являются хорошими специалистами, нас иногда… ммм… дают взаймы.

– Что, как библиотечные книги? Сотрудников дают напрокат? Мы что, «агентство добрых услуг»?

– Да, хорошо сказано, – улыбнулась Мелоди. – «Агентство добрых услуг» для других отделов универмага. Только продавцами мы не работаем.

– То есть мы являемся, по существу, административным подразделением? Не отдел, а сумка, в которой полно всякой всячины!

Ома вновь улыбнулась и утвердительно кивнула:

– Раз уж мы заговорили о сумках: я рада, что ты не какая-нибудь старая кошелка. Старухи меня утомляют.

Флора предупредила меня, что никто не ожидает от новичков особого рвения в первый день работы. Но ситуация становилась нелепой. Я заглянула в ящики стола (все они оказались пустыми). Протестировала телефон и компьютер: они были в полной исправности. На стуле можно было кататься в разные стороны – очень увлекательно. Я опять повернулась к Мелоди, но она, кажется, спала.

Закашлявшись, она выпрямилась и спросила:

– Что такое? Пора обедать?

– Да нет вроде. Не возражаете, если я задам вам несколько вопросов о компании? Вы же, наверное, все о ней знаете. – Глаза у нее по-прежнему были открыты, значит, можно продолжать: – Мне хотелось узнать, есть ли здесь возможность для карьерного роста? Долго приходится ждать повышения?

– О, не беспокойся об этом, дорогуша. Нам ежегодно повышают зарплату, вне зависимости от того, какой пост ты занимаешь. Представляешь, у меня самая высокая зарплата в компании, не считая начальников, разумеется!

– Не сомневаюсь в этом. Я, к сожалению, работаю здесь первый день. И он еще не закончился. И все-таки, когда мне можно рассчитывать на повышение, если я буду прекрасно справляться со своими обязанностями и помогать сотрудникам других отделов?

– Аттестация проводится каждые полгода, – Мелоди внимательно оглядела меня. – Что касается тебя, то я уверена, что ты займешь стол в переднем ряду уже в январе.

– В январе? И это все, на что я могу рассчитывать? А что, если я перейду работать в другой отдел?

– Мистер Чемберс всегда говорит, что ничего невозможного нет. Но на самом деле тебе придется ждать, пока освободится чье-то место. Кстати, какая должность тебя интересует?

Вдруг я увидела Джеймса, стоявшего рядом с моим столом. Какой ужас.

– О, я вам скажу, Мелоди. Она нацелилась на мое кресло.

Мелоди выглядела удивленной.

– На твое? Как это? На колени к тебе, что ли? Когда я работала в машинописном бюро, мне такое часто предлагали. Правда, инициатива, как правило, обычно исходила от мужчин.

– Это потому, что кресла, на которых сидят женщины, обычно слишком узкие, чтобы приглашать на них еще кого-нибудь. Мистер Смит шутит, видите ли, – сказала я.

– Называй меня Джеймс. Почему ты думаешь, что я шучу?

– В этом здании работает двести сорок два человека. По рангу я нахожусь на двести сорок первом месте.

– А двести сорок второе ты для меня оставила?

– Думаю, оно уже занято тем юным джентльменом, который разносит по кабинетам кофе, чай и булочки. Я хочу сказать, что нахожусь в самом низу иерархической лестницы, а ты – на вершине. Нас разделяет огромное количество ступенек. Разумеется, все это говорит о том, что моя работа чрезвычайно важна.

– Ты абсолютно права. – Повернувшись к Мелоди, Джеймс сказал: – Вот видите, с таким настроением она никогда не сможет занять мое место. – Он опять поглядел на меня: – Я просто хотел пожелать тебе удачного начала и удостовериться, что с твоей лодыжкой и коленом все в порядке.

Мелоди очень оживилась:

– Ну-ка, ну-ка. А какое отношение ты имеешь к ее лодыжке и колену? Я просто шутила, когда говорила, что вы можете вдвоем усесться на один стул.

Джеймс порозовел от смущения.

– Я не имею к этому никакого отношения, Мелоди, уверяю вас.

– А как же ты узнал, что у нее повреждено колено? Она так одета, что ничего не заметно. Ты смог бы это увидеть, только если бы она разделась.

Я быстро пробормотала:

– Когда я приходила на собеседование, на мне была короткая юбка, так что все могли заметить, что у меня забинтована нога. – Джеймсу явно полегчало, а мне захотелось подразнить его: – Просто я решила пробежаться и вдруг услышала топот у себя за спиной. Мне стало страшно, и я помчалась вперед. На улице темнело, а я продолжала бежать изо всех сил. Казалось, меня преследует какой-то здоровяк – большой и сильный, вроде Джеймса.

Мелоди, широко раскрыв глаза, смотрела то на меня, то на моего гонителя.

– Но оказалось, что это чья-то собачка.

– И она укусила тебя за ногу?

– Нет. Этот Лабрадор просто хотел поиграть: он прыгнул, и я упала, стукнувшись о дерево. Так что это из-за дерева я поранилась.

– Ты что, подшучиваешь надо мной, Кэрон?

Я сделала серьезное лицо.

– Что вы, конечно нет, Мелоди. Только не над вами.

– Ладно. Что ж, с вашего позволения, мне пора. Время обедать. Было приятно повидать тебя, Джеймс. Заходи к нам почаще. Мы всегда здесь.

Когда она ушла, Джеймс усмехнулся и покачал головой:

– Я твой должник, Кэрон.

Сказал он это таким тоном, будто расплата с заимодавцем наступит, как только он перезарядит пистолет.

– Вчера я был так поглощен своим нытьем, что забыл пригласить тебя куда-нибудь, чтобы отпраздновать твое поступление на работу. Может, пообедаем вместе? – Я представила себе, как мы вместе идем в столовую. Олицетворение кумовства и протекционизма. Но Джеймс добавил: – Встретимся у выхода через десять минут, – и, улыбнувшись, продолжил: – Это выйдет совершенно случайно, не возражаешь?

Я не могла не засмеяться. Как здорово, когда не приходится объяснять каждую мелочь. И когда тебя понимают с полуслова. Не то чтобы мне было что скрывать, но иногда у меня появляются не самые благопристойные мысли.

– Так и сделаем. Только я не смогу пойти слишком далеко.


Джеймс стоял на тротуаре. Увидев меня, он махнул таксисту.

– Я не стал брать свою машину с парковки. Это заняло бы слишком много времени, – сказал Джеймс. Когда мы забрались в машину, он спросил: – Куда бы ты хотела пойти?

Он перечислил несколько новых эксцентричных ресторанов, в которых так любит появляться Бас.

– Мой обеденный перерыв длится всего час. Так что давай пойдем в какой-нибудь ресторан быстрого обслуживания. – И я отчаянно предложила: – Как насчет «Макдоналдс»?

– Ты шутишь, Кэрон. Мы же собирались отпраздновать начало твоей карьеры.

– Да, видишь ли, я люблю сама за себя платить. Шикарные рестораны мне не по карману. Надо соизмерять свои потребности с возможностями, а возможности в данный момент ограниченны.

– Позволь мне заплатить за тебя, Кэрон. Я виноват в том, что ты упала. И это было так мило с твоей стороны – выслушивать мое ворчание. Это ведь я предложил отпраздновать твой выход на работу – так что я тебя угощаю.

– И какой ресторан ты предпочитаешь: «Бургер кинг» или «Макдоналдс»?

– Ни тот, ни другой, если честно. Твое желание пойти в забегаловку как-то связано со вчерашним бегством?

– Это была просто пробежка, Джеймс. По-моему, это очевидно. Гамбургеры и картошка-фри не имеют никакого отношения к спорту. Абсолютно никакой связи. – Я старалась придумать правдоподобное объяснение. – Видишь ли, мне бы хотелось посидеть в каком-то тихом, уютном местечке, где нас никто не увидит и где мне не придется объяснять, почему я хромаю. – Наконец меня посетила великолепная идея: – Знаешь, что мы можем сделать, Джеймс? Мы попросим упаковать сандвичи и съедим их, сидя в такси.

– Такси – это не карста, на которой катаются в парке, – терпеливо объяснил Джеймс.

– А ты вообрази, что это так.

Такси остановилось. Обычная лондонская пробка. Мы добрались только до конца улицы.

– Господи, пока мы доедем, пора уже будет возвращаться. А, вон закусочная! Я возьму сандвич с тунцом и чипсы. И кофе. А ты решай, куда мы поедем.

Зажегся зеленый свет, и водителю пришлось ехать вперед. Когда мы вернулись, чтобы забрать Джеймса, хмуро рассматривающего асфальт, мой обеденный перерыв почти подошел к концу.

У него в руках было три пакета с едой. Один из них он вручил таксисту, а второй – мне.

– Поезжайте в Риджентс-парк. Мы выйдем, а вы подождете нас в машине. Счетчик можете не выключать.

В парке было полно свободных скамеек. А все потому, что начался дождь. Мои волосы стали походить на пышный розовый куст. Джеймс прекрасно смотрелся при такой погоде, потому что и сам напоминал грозовую тучу.

– Что ж, – сказала я, – по-моему, чудесно. Не правда ли? – И с аппетитом принялась за сандвич.

Он засмеялся:

– Да, это не совсем то, на что я надеялся. Я воображал себе совсем другую обстановку. Следующий раз обязательно предварительно ознакомлюсь с прогнозом погоды. И тогда мы сможем устроить пикник. Договорились?

– Конечно!

Открывая пакетик чипсов, я заметила:

– Знаешь, сначала ты показался мне довольно застенчивым.

Его лицо просветлело.

– Спасибо. Очень рад это слышать.

– Тебе нравится, что тебя считают застенчивым?

– Это лучше, чем если тебя считают хладнокровным подлецом. Тем более что я действительно не очень люблю праздную болтовню.

– Никогда бы не подумала, что ты часто приглашаешь на обед сотрудников компании «Чемберс». Почему же ты решил угостить меня?

Он широко улыбнулся:

– В данном случае это не совсем так, Кэрон. Мы ведь познакомились еще до того, как ты стала работать в универмаге. Так что я решил пригласить на обед своего старого друга, который, как оказалось, работает там же, где и я.

Я рассмеялась:

– Джеймс, ты встал на скользкую тропу. И можешь упасть.

Мой «старый приятель» улыбнулся:

– На самом деле мне захотелось познакомиться с тобой поближе, потому что ты особенная. Не похожа на других. Я понял это, когда услышал, как ты рассказываешь Флоре о языке жестов. Обычно женщины думают и говорят только о том, что у них толстые ляжки. Ну, еще о шмотках и косметике. Хочешь стать моим другом, Кэрон?

Он говорил очень серьезно и выглядел немного смущенным. Мне не хотелось разочаровывать его: честно говоря, я целый час крутилась у зеркала, решая, что надеть на работу.

– Конечно хочу, Джеймс! Мне тоже нужен друг. Настоящий друг.

– Уверяю тебя, Кэрон, я имел в виду именно это. Он остановился и молчал некоторое время.

– Не знаю, как это выразить. В своей работе я добился успеха. А ты прекрасно разбираешься в людях. И я подумал…

– Джеймс, как мило с твоей стороны. Спасибо. Но мы ведь знакомы совсем недолго. Не все согласятся с твоим мнением. То есть умные люди согласятся, конечно. Я надеюсь.

Мой «новый друг» рассмеялся:

– Ну вот. Как тебе это только удается? Ты так легко обходишь острые углы: неловкая ситуация становится просто забавной. – Он достал носовой платок и вытер лицо – оно было мокрым от дождя. – Я понимаю, что для того, чтобы наладить отношения с людьми, необходимо приложить массу усилий. Но мне представляется…

Джеймс удивительный человек. Казалось бы, он успешный карьерист, который вскоре займет место президента компании «Чемберс Эмпориум». И все-таки понимает, что кое-чего не умеет, и честно говорит мне об этом. Я оценила его доверие.

А вот Бас никогда не признавался в том, что у него есть какие-то слабости. Не подумайте, что мне нравятся беспомощные мужчины. Мне нравятся искренние.

– Знаешь, Джеймс, мне кажется, с тобой и так все в порядке. Тебя все уважают. Все знают, что ты честный человек и умеешь работать. Зачем украшать то, что само по себе прекрасно?

Он улыбнулся:

– Спасибо за твои слова, Кэрон. Мне очень просто говорить с тобой. Когда это не легкий треп, который продолжается несколько минут. – Джеймс повернулся и посмотрел мне в глаза. – И еще. Может быть, это не так, но когда я встретил тебя вчера, мне показалось, что тебе тоже нужен друг. Извини, если я не прав. Мне пришло в голову, что и я смогу стать более общительным благодаря тебе.

Я удивилась: а как же та женщина, с которой он жил раньше? Разве они не общались, не объяснялись? С другой стороны, как насчет Баса? Мы что, много беседовали? Поговорим о делах, а потом в постель. Наверное, Джеймс хочет стать более открытым человеком не для того, чтобы стать президентом, а чтобы суметь завязать близкие отношения с другой женщиной.

Он столько мне о себе рассказал, что с моей стороны было бы нехорошо продолжать уверять его, что у меня все-все в порядке. Мне нравился Джеймс, я была в восторге от идеи дружбы с привлекательным мужчиной. Заметьте: никаких романтических ухаживаний! Просто дружба, у которой есть дополнительное преимущество: Джеймс будет учиться общению с людьми, а у меня будет телохранитель. Мы пожали друг другу руки.

– Все, решено. Договорились!

Водитель бегал взад-вперед, махал нам рукой и показывал на часы. Когда мы забрались в машину, Джеймс сказал:

– И пожалуйста, обращайся ко мне в любое время, если захочешь поболтать на любую тему.

Я засмеялась и, подтрунивая над ним, ответила:

– Ты сразу поймешь, что у меня появились проблемы: тебе придется прохаживаться с угрожающим видом, засунув руки в карманы.

Джеймс предложил мне руку, выходя из машины.

– С этим я справлюсь, даже несмотря на мою застенчивость. Я могу еще что-нибудь сделать для тебя?

– Пожалуйста, не делай удивленного лица, когда я буду называть тебя главой детективного агентства.


Когда я вечером вернулась домой, Флоры еще не было. Проработав в компании «Чемберс» полгода, сотрудники получали право самостоятельно планировать свой график работы. Флора же решила поработать дополнительно, чтобы обновить в компьютере данные о работниках универмага. Мне хотелось порадовать ее и приготовить вкусный ужин. К сожалению, я достигла небывалых высот в том, что называют отвратительной стряпней. Я-то надеялась, что временные денежные затруднения будут способствовать развитию моих кулинарных способностей, но в результате просто стала покупать еще больше замороженных полуфабрикатов.

Флоре свойственно заботиться о других людях. Иногда она ведет себя как наседка, честное слово! И она очень обрадовалась, когда обнаружила, что кто-то еще нарядился в куриный пух и перья. И вино, и тарелки с лазаньей, от которых шел душистый пар, выглядели очень аппетитно.

Мы выпили за удачное начало головокружительной карьеры. Потом я сказала:

– Флора, мне очень неприятно, но, видимо, придется опять рассказывать тебе о своих проблемах.

После вчерашнего разговора с мамой мне показалось, что Флору нужно предупредить о том, что на пороге ее дома в любой момент может появиться воинственно настроенный Бас. Я думала, что взгляд моей подруги сразу потускнеет, как у людей, которым приходится выслушивать истории о том, как кому-то вырезали аппендицит. Но нет, она выглядела очень заинтересованной. Наверное, для нее мои рассказы – это что-то вроде писем читательниц в женских журналах. Или даже любовных записок.

– Опять Бас. Мама сказала, что он сейчас в Лондоне. Я подумала, тебе следует об этом знать. Вдруг он будет разыскивать меня здесь?

У меня не было его фотографии, потому что мне казалось, что так будет легче забыть этого мерзавца. Но я описала его как могла.

– Знаешь, на кого он похож, Кэрон? На Джека Ховарда. Помнить, я тебе о нем рассказывала? Что он недавно развелся и спит с кем попало? Высокий блондинистый сноб. Ты его видела в тот день, когда приходила на собеседование. В столовой он сидел спиной к тебе и копировал положение локтя мистера Чемберса.

– Покажешь мне его как-нибудь. Флора, я хотела тебя спросить: как ты думаешь, Бас может меня здесь выследить? Все счета приходят на твое имя. О том, что я живу в этом доме, знают только мои родители, наши бывшие соседи, Чемберс и ты. Я думала, возможно, у тебя есть какие-нибудь соображения – все-таки ты довольно опытный человек. Нам нужно быть готовыми ко всему.

Флора сказала:

– Но ты же не думаешь, что он может напасть на тебя? Кровь, убийство, все такое?

Она так округлила глаза, что они стали напоминать спутниковые тарелки.

– Понятия не имею, что он может сделать. Ты знаешь, у него сломан нос. Но я надеюсь, что причиной был футбольный мяч, а не каблук-шпилька.

– А что, шпилькой можно нос сломать?

– Мне-то откуда знать, Флора? Сломать, скорее всего, и нельзя. Зато третью ноздрю проделать можно. Вообще-то, я никогда не видела, чтобы он агрессивно себя вел. Наверно, он просто прилетел в Лондон по делам. Открыть новый счет в банке или что-нибудь в этом роде. Это более вероятно, чем предполагать, что он решил разрушить мою жизнь. Вряд ли Бас стал бы звонить Чемберсу, чтобы наговорить обо мне бог весть что. Это рискованно, потому что я могу подать на него в суд. Но он вполне мог сокрушенно посетовать на то, что я немного не в себе. Сделать пару-тройку намеков. Как ты думаешь, что бы сделала Оукли, если бы Бас позвонил ей?

– Даже не знаю. Если бы это произошло в пятницу, она бы просто посмеялась. К сожалению, пятница бывает только раз в неделю. Пожалуй, нам следует обратиться в полицию.

– И что мы им скажем? Слушай, а если, например, чье-то резюме кажется тебе подозрительным, вы можете выследить этого человека? Он же предоставил вам какую-то информацию.

– Мы просто не принимаем на работу людей с подозрительными резюме. Ты знаешь, я прочитала столько детективов, что, наверное, действительно приобрела какой-то опыт. Как ты считаешь, Бас способен нарушить закон?

– Похоже. Большинство богатых людей хотя бы раз в жизни отнеслись к закону без особого почтения. А Бас очень богат. Тем не менее у него нет такого количества денег, чтобы наводнить улицы Лондона выслеживающими меня сыщиками.

– Он знает твой идентификационный номер. Но здесь, в Англии, ты получила другой, так что это не имеет значения. Не думаю, что ему удастся выяснить, что ты работаешь в «Чемберс Эмпориум». Что еще? Телефон, электронная почта? Ты извещала свой банк или какие-нибудь другие учреждения о перемене места жительства? Еще он может выкрасть телефонный счет твоих родителей, чтобы узнать, по каким номерам они звонили. Как ты думаешь, он способен на это?

– Он бы испугался, что его поймают с поличным, но в принципе – да. То есть если бы Бас увидел, что кто-то оставил почтовый ящик открытым, то зевать бы не стал. А папа наверняка бы не заметил этого, даже если этот гаденыш пролил бы на телефонный счет какао. Все мои счета приходят к родителям. А если он все-таки раздобудет мой номер телефона, сможет таким образом узнать, где я живу?

– В детективных романах сыщикам обычно это удается. Такое впечатление, что они все спят с парочкой симпатичных дамочек из полицейского участка. Или у них есть подружка, которая работает в телефонной компании.

– Ну, такие расследования Басу понравятся, это точно.

Флора в удивлении подняла брови:

– Ты сказала, что он всего три дня находится в Лондоне. И сколько женщин-полицейских, по-твоему, он мог соблазнить?

Я задумалась.

– Они работают посменно. Кроме того, у некоторых семья и дети, так что он им не очень нужен. Другие начнут его в чем-то подозревать. В общем, дюжину он осилит.

– Дюжину?

– Может, и больше. Понимаешь, Бас не стал бы приставать к ним на улице и спрашивать, который час. Он бы придумал какой-нибудь вопрос и пошел прямо в полицейский участок. Там бы он рассказал печальную историю, например, что я его бывшая жена, страдающая амнезией, и что поэтому он должен найти меня как можно скорее. Потом бы пригласил сочувствующую следовательницу на чашку кофе…

– Точно, – подтвердила Флора. – Еще он мог бы сказать, что ты серийный убийца. Так легче привлечь к себе внимание.

– Да. Зато затащить кого-нибудь в постель труднее.

– Если бы Бас был героем криминального романа, он бы нанял детектива, у которого есть напарник в Англии: так легче выследить тебя, потому что у него уже есть осведомители в Лондоне. Не хочу тебя огорчать, но, если события будут развиваться именно так, детектив выследит тебя довольно быстро.

– Насколько быстро? Флора нахмурилась:

– В книгах это занимает минут двадцать.

– Вот черт! То есть я хочу сказать, большое спасибо за помощь, Флора. Но это плохие новости. Что ж, предупрежден – значит, вооружен. Теперь нужно придумать, что делать, если Бас все-таки найдет меня.

– Но как ты можешь разработать план, если даже не знаешь, что он собирается предпринять? Ты же сказала, что он может сделать все что угодно. Тебе понадобится выдумать их миллион.

– Самое печальное заключается в том, что миллион планов – это все равно что никакого плана. Но мы должны что-то придумать. Какие-то реальные шаги, чтобы обрести душевный покой.

– Судя по всему, нам стоит выпить…

– Я была уверена, что ты что-нибудь предложишь, Флора.

Мы выпили бутылку вина. Время от времени мы обе поглядывали на дверь. А Флора беспрестанно смотрела в окно, чтобы «удостовериться, что дождя нет». Я была рада, что наша третья соседка еще не прибыла, а то нам бы пришлось терпеть присутствие еще одного слабонервного человека. Флора сказала, что она приедет завтра.

Потом мы сидели на кухне и ели крекеры с сыром. Вдруг зазвонил телефон.

– О нет, – выдохнула я.

– Перестань, Кэрон. Наверняка это Эвелин. Хочет сказать что-нибудь по поводу завтрашнего приезда.

Вернувшись через две секунды, Флора прошептала:

– Это тебя. Какой-то мужчина.

– Черт, черт, черт!

– Не беспокойся, Кэрон. Это ложная тревога: обычно в книгах в такой момент появляется какой-нибудь торговый агент, который предлагает установить стеклопакеты на окнах. Бас не мог объявиться в тот же вечер, когда мы говорили о нем. Обычно поиски занимают две главы, не меньше.

– А вдруг Бас не знает об этом? У меня к тебе просьба: не могла бы ты послушать, как мы будем разговаривать? Если это он, конечно. Ты будешь свидетелем.

Я думала, что Флора станет поближе, чтобы мы вдвоем могли слышать, что он скажет. Но она просто протянула руку и нажала кнопку громкой связи. Кто кроме менеджера по персоналу станет покупать домашний телефон с функцией громкой связи? Разве что мой отец.

– Алло.

– Здравствуй, Кэрон, деточка. Это Бас. Мне кажется, ты забыла оставить мне свой новый адрес и телефон.

Он говорил спокойно и плавно. Слова текли, словно мед с ложки. Наверняка в этом меду было полно острых пчелиных жал.

– И кто же дал тебе мой номер телефона?

Бас засмеялся:

– Предположим, кто-то звонит в телефонную компанию и жалуется, что ему прислали неправильный счет. Это такой же счет, какой получила твоя мать. Тогда все телефонные звонки начинают перепроверять, чтобы узнать, куда же звонили твои родители. Ох уж эти бюрократы: чтобы получить необходимую информацию, приходится потратить кучу времени. А мое время дорого стоит.

– Что тебе от меня нужно?

– Как же ты не понимаешь, Кэрон. Мне нужна ты. Я говорил, что не хочу тебя терять.

– Я к тебе не вернусь, Бас. Как только у тебя хватило наглости предполагать, что я соглашусь на это. Ты ведь хочешь вернуть картину, а не меня, вот и все.

Он опять захихикал:

– Вы мне обе нужны. Если мы опять будем вместе, я разрешу тебе оставить ее себе.

– Да пошел ты! Она и так моя. Ты подарил мне ее на день рождения в прошлом году. Только такой гад, как ты, мог потребовать подарок обратно.

– Наша дорогая маленькая картинка куплена на имя компании, прелесть моя.

– Бас, ты обманул меня трижды. Ты не платил мне зарплату. Ты хотел помешать мне найти работу, отказавшись дать рекомендацию. Ты разбил мне сердце, потому что оказалось, что ты женат. Я не собираюсь возвращать тебе картину. Убирайся из моей жизни. Не звони мне больше. Все кончено!

– Подожди, Кэрон! Не бросай трубку! Ничего не кончено. Хорошо смеется тот, кто смеется последним. Я предупреждал тебя, чтобы ты не делала глупостей. А ты меня разве послушалась? – Он вновь засмеялся. – Поверь мне, милая, ничего не кончено. Ты сможешь вздохнуть спокойно только тогда, когда упакуешь все – все! – вещи, которые забрала, и отправишь их обратно. Потом можешь катиться к чертовой матери.

Я хотела бросить трубку, но Флора прошептала:

– Спроси его, где он находится и что собирается делать дальше.

– Где я? В эту самую минуту мы находимся очень близко друг от друга, лапочка. Ты знаешь, я ведь хотел пригласить тебя на ужин сегодня вечером. Нам надо поговорить.

– Нам не о чем разговаривать! У тебя что, бананы в ушах?

Бас загоготал:

– Моя дорогая Кэрон, ты такая остроумная! Тебе интересно, что я собираюсь делать дальше? Понимаешь, я точно знаю, что ты меня любишь. Меня еще никто не бросал. Конечно, ты меня любишь. Но если ты хочешь поиграть немного, мы можем поиграть.

– О каких играх ты говоришь, Бас?

Я старалась кричать не так громко. Флора права, надо выудить у него как можно больше информации. Он засмеялся:

– Тебе понравится эта игра. Ты удивишься.

– Бас, ты что, угрожаешь мне физической расправой?

Еще один смешок.

– Кэрон, как ты могла так обо мне подумать? Разве я могу причинить тебе вред? Хоть пальцем тронуть? Я бы никогда этого не сделал… сам. Лично я – никогда. Понимаешь, что я имею в виду?

– Понимаю. Ты просто самый настоящий мерзавец. Но если ты или еще кто-нибудь из твоих людей хотя бы прикоснется ко мне, Бас, то тебе конец. Можешь мне поверить. Убирайся из моей жизни. Или помчишься в суд с такой же скоростью, как теннисный мячик на Уимблдоне, посланный рукой профессионала. Пошел к черту!

– Вот сволочь! – закричала я, швырнув трубку, а затем быстро набрала номер 1471, чтобы узнать, откуда звонил Бас.

Флора кинулась доставать блокнот из ящика стола.

– Спорим, они скажут, что номер звонившего установить не удалось?

– Ты права. Тем более что Бас наверняка звонил с мобильного телефона. Так что он может быть в любом месте. Кажется, нам стоит поменять номер телефона. Я понимаю, что это будет очень неудобно…

Флора на минуту задумалась.

– Он так же быстро выяснит новый. К тому же нам лучше быть в курсе того, что он собирается делать. Каждый раз, когда он звонит, ты можешь вытягивать из него хоть что-нибудь. – Она положила ручку на стол.

– Я напишу обо всем, что произошло, и подпишу. Для достоверности. Слушай, Кэрон, это так здорово! – Посмотрев на меня, она добавила: – Извини, Кэрон. Но ты же не думаешь, что он действительно может нанять какого-нибудь головореза или там бывшего спецназовца, которого с позором выкинули из армии, чтобы он расправился с тобой?

– Бас такой же храбрый, как цыпленок. Он просто блефует. Ему хочется одержать надо мной верх, но если я буду мертва, то триумф ему не удастся. Так ведь?

– Конечно. Он же не сможет никому об этом рассказать.

Потом Флора стала записывать то, что сказал Бас, а я расхаживать по комнате с такой скоростью, что искры из-под ног сыпались.

Вдруг она перестала писать.

– Кэрон, а что он имел в виду, когда сказал, что ты должна вернуть ему все, что забрала? – смущенно спросила Флора. – Ты взяла еще что-то, кроме картины?

– Одежду. Не думаю, что Бас решил попробовать себя в роли трансвестита. Еще несколько книг и компакт-дисков. Я даже не взяла свой CD-плеер, потому что в чемодане не было места.

– Жаль, что в моем телефоне нет записывающего устройства, – приговаривала Флора, запечатывая конверт. – Я даже не думала, что с тобой будет так весело. Эвелин довольно ординарный человек по сравнению с тобой. Правда, она занимается каратэ и еще ходит на свидания с мужчинами, которых находит через брачное агентство.

– Может, она и нас каратэ научит? Спасибо тебе, Флора, за то, что ты такая храбрая. Большинство людей задрожали бы от страха и выкинули меня на улицу.

– Да что ты, какое беспокойство! Не могла бы ты помочь мне передвинуть мебель? Пусть сегодня вечером она постоит у входной двери.

Потом я пошла на кухню, чтобы сварить кофе. Вернувшись, я увидела, что Флора стоит в дверях моей спальни.

– Не могу поверить, что подлинник картины Пикассо находится у меня в доме. По-моему, это просто шикарно!

Я протянула ей чашку кофе и блюдце, на котором лежали две печенинки.

– А ты знаешь какого-нибудь художника, Флора?

– Настоящего, вроде Пикассо? Не такого, который на стенах рисует? Знаю, представь себе. Это Мервин Томас, он в вашем отделе работает.

– Брюнет с крошечной косичкой, среднего роста, худощавый? Единственный мужчина в бухгалтерии, короче говоря?

– Да, – Флора, кажется, покраснела. – Мер-вин такой милый. Знаешь, он очень талантливый. А ты что, хочешь продать Пикассо и купить другую картину?

– Ты хорошо знаешь этого Мервина? Видишь ли, я бы хотела, чтобы он сделал копию.

– Ну, он прекрасный художник, хотя, по-видимому, и не такой известный, как Пикассо.

– Не имеет значения. Я думаю, Бас попытается украсть картину. Естественно, не собственными руками. Он наймет кого-нибудь и даст ему фотографию. Вряд ли ему удастся уговорить пойти на это сотрудника Тейт галереи.

– Ну и какой в этом смысл? Ведь когда Бас увидит картину, он поймет, что это подделка.

– Скорее всего, и не поймет. Он в искусстве не разбирается: можно ведь нанять эксперта! Но если Бас украдет картину, у нас будут доказательства незаконного вторжения. И тогда я смогу в любой момент надавить на него, и он от меня отстанет.

– Ты хочешь сказать, что мы должны установить по всему дому видеокамеры, а потом красться за этим громилой по глухим лондонским улочкам, пока он не приведет нас к самому Басу? Затем у нас будет стычка – и наконец ворвется полиция?

Нельзя было не расхохотаться.

– К сожалению, Флора, у меня нет денег, чтобы устроить нечто подобное. К тому же, мне кажется, так поступают только в книгах. Кроме того, мы не можем заявить полицейским, что подозреваем, что картину собираются украсть – только мы не знаем, кто и когда. Если бы такое было возможно, у половины домов в Хампстеде круглосуточно дежурили бы полицейские отряды.

Когда мы обе уселись за кухонный стол, я спросила у Флоры:

– Как ты считаешь, если я отдам картину Басу, он оставит меня в покое?

– Ох, это было бы слишком скучно. Нет, не думаю, что все закончится так просто. Когда вы говорили по телефону, мне показалось, что Бас от себя просто в восторге и что он надеется испугать тебя. В каком-нибудь романе это продолжалось бы до тех пор, пока ты не упала на колени и не стала бы умолять его позволить вернуться к нему. И тогда, в последней главе, он бы возненавидел тебя и сбежал с едва одетой рыжей девицей.

– Так. Насчет мольбы на коленях – пусть даже не надеется. Но я не понимаю, неужели в книгах героиня может опять начать встречаться с таким подлецом? Ведь он же издевался над ней все время?

– Ты забываешь о других главах. Сначала этот человек вызывал у нее отвращение. Потом он стал раскаиваться, умолять ее простить его. Все женщины очень чувствительны к таким вещам. Это словно корь подхватить. – Она призадумалась. – Кстати, не припоминаю ни одной героини любовного романа, которая болела корью. Потом он попытался бы вызвать ее ревность. Слушай, я точно не знаю, Кэрон. Я читаю книжки, а не пишу их.

– А тебе стоит попробовать. Тебе удалось в двух словах очень точно описать поведение Баса. Конечно, возможно, он просто тоже читает женские романы. Предполагать, что он спал со всеми авторами детективных историй, было бы чересчур.

– Спасибо за комплимент, Кэрон. Хочу сказать тебе еще кое-что. Иногда случается, что героиню убивают. Естественно, не в романах издательства «Миллс энд Бун», а в детективах. Героине приходится умирать в самом начале, чтобы сюжет мог развиваться дальше.

– Мне бы хотелось разработать свой собственный сюжет. – И все же я нервно спросила: – Ну а как ты думаешь, Флора, на какой главе мы застряли? Вроде бы, это семнадцатая глава? Под названием «Опасность миновала»?

– Ох, нет. Наверное, мы во второй главе. Да. Это вторая глава очень длинной книги.

– Ты думаешь, героиня этой книги уже мертва?

Я внимательно посмотрела на Флору, чтобы понять, не шутит ли она. Ее лицо было чрезвычайно серьезным. Лучше бы я свои проблемы с миссис Стоун обсуждала.

Видимо, в нашей книге главный женский персонаж будет не только убит, но и расчленен бензопилой; Флора, ничего не отвечая, внезапно вскочила и схватила кофейник. Ее обуяла страшная жажда.

– Хочешь еще кофе, Кэрон?


Все это было довольно мрачно, но тем не менее я воспрянула духом. Помню, я читала статью, автор которой советовал мысленно сжимать проблему, чтобы избавиться от нее. Например, если твой босс постоянно орет на тебя, нужно представить, что он уменьшился до размеров орешка или стеклянного шарика. Или двух шариков. То, что Флора постоянно проводила параллели между моей жизнью и бульварными романами, имело такой же эффект. Бас превращался в бесплотного литературного героя. Из книги можно вырвать все страницы, на которых повествуется о его злодеяниях, а потом заворачивать в них рыбу и жареную картошку. Или просто сжечь.

– Ты не могла бы добавить в кофе немного бренди, Флора?

– Ты хочешь, чтобы я добавила бренди прямо в кофе?

– Было бы слишком жестоко оставлять меня погибать после того, как я выпила чашку кофе, в котором нет и капли алкоголя. У меня ведь еще вскрытие впереди.

Загрузка...