Пингвины над Ямайкой

8. Неандертальские обычаи as it is.

Дата/Время: 18.04.24 года Хартии.

Гренландия Кюджаллек.

После дня стабильного Лабысла

=======================================

Триумфальное возвращение в Кюджаллек произошло около девяти утра. Как-то само собой получилось так, что Олаф и Фрис «зависли» в Уумуите, в доме Скалди. Можно было, наверное, отвезти их в Какорток, в отель, но за полдня знакомства две парочки нечувствительно успели достаточно подружиться, чтобы вариант с отелем даже и не рассматривался… Как и не рассматривался вариант приехать и просто лечь спать.

Морозным ясным утром 18 апреля, четверо искателей приключений, устроившись в японской бане (гордости бытового креатива Скалди), отмокали в горячей воде для профилактики простуды после двух критических перемен климата: с заполярного на субтропический и обратно. Титановый чан диаметром 2350 мм, бывшей в своей прошлой жизни головным колпаком ракеты-носителя «Taurus» (неудачно запущенной с полигона Каанаак-Туле), легко вмещал четверых – разумеется, если не вытягиваться во весь рост, а распределиться по кругу, полулежа.

– Вот он, постапокалипсис, – радостно объявил Олаф, – Термоядерная третья мировая война завершилась, и на обломках цивилизации… А точнее, в удачно обломавшихся обломках… Четыре положительных героя принимают горячую ванну. А ты, Скалди, говорил: не бывает. Сценарии, в отличие от фактов, действительно упрямая вещь…

– У него рецидив голливудского синдрома! – прокомментировала Фрис, и под водой бесцеремонно пихнула оратора локтем в бок.

– У меня романтическое настроение. Сонное туманное утро… Обломки затонувшей баллистической ракеты… Маленькие розовые сиськи на поверхности воды…

– Тебя не устраивает размер моих сисек? – она вторично пихнула его в бок.

– Меня в данный момент все устраивает. И даже твое агрессивное поведение в ванне, воспринимается мной, как естественное следствие заката человеческой культуры.

– Он бывает такой трогательный, – сообщила Фрис, погладив Олафа по затылку.

Скалди поднял руки из воды, потянулся, зевнул и произнес:

– Я не понимаю, как можно из одного неудачного запуска неплохой, кстати, ракеты-носителя, раздуть целую апологию гибели цивилизации.

– Ты просто не чувствуешь духа кино, – ответил швед, – Он в том, чтобы, выбрать в реальности какую-нибудь деталь, вывернуть ее наизнанку, приклеить к ней два часа мясорубки, и получить за это несколько миллионов баксов.

– Олаф завидует Торверку Хникарсону, исландцу, нашему киносценаристу, который придумывает нам ультра-боевики, в частности, «Ледяной Мир», – сообщила Фрис.

– Нет, я не завидую, я преклоняюсь. Торверк без всякого биологического образования догадался, что большинство людей это просто платежеспособные растения…

– Большинство людей это платежеспособные растения? – восторженно переспросила Хелги, – Шедевр! Отпад! Можно, я где-нибудь вверну?

– Дарю, – сказал Олаф, – Надеюсь, ты донесешь до людей мой философский гений.

Голландка издала дикий индейский боевой клич, выскочила из чана (использовав в качестве ступенек сначала колено, а потом плечо Скалди), метнулась к той полке, на которой была сложена ее одежда, и вытащила из кармана электронный блокнот.

– … И вот так двадцать раз на дню, – сообщил Скалди, – … Потому, что моя любимая женщина убежденный трудоголик… А про что, кстати, этот фильм?

– Это продолжение «Водного Мира», 1995 года, – проинформировала Фрис, – В том, первом фильме, произошло глобальное потепление, в Арктике и Антарктике льды растаяли, и практически вся планета скрылась под водой… Соленой, что характерно. Пресная вода стала проблемой, суша тоже стала проблемой, люди одичали, живут в плавучих деревнях из старых заржавевших кораблей, скрепленных всяким говном, а главный герой, мутант, отрастил жабры и рассекает на модном парусном тримаране.

– … И очень трогательно флиртует с главной героиней, – добавила Хелги, плюхаясь обратно в чан, – … Фильм объективно трэш, но актеры превосходные.

– Я так и не услышал, про что «Ледяной мир», – напомнил гренландец.

Фрис шлепнула ладонями по воде.

– Идея лежала на поверхности! После глобального потепления, настало глобальное похолодание. По образовавшемуся в первой серии глобальному океану, огромными стадами ходят глобальные льдины, айсберги, белые медведи и нацисты-людоеды.

– А почему уровень океана при глобальном похолодании не упал? – удивился он.

– По сценарию, – ответила шведка, – Понимаешь, Скалди, «Ледяной мир» был первой пробой сил нашей исландско-шведской студии «Scandia-Screen» в полнометражном боевике. До того мы снимали только короткометражное кино. Короче, мы с Олафом решили не распыляться, и сказали Торверку, чтобы он использовал ландшафты на исландском Кефлавике и на нашем полярном Астриде. Так проще, все под рукой.

– И кусочек Меганезии, – добавил Олаф, – Остров Мана-те-Тахуна, или Анатахан, на американский манер. Это одна из самых активно-вулканических точек на планете, в меганезийском муниципалитете Фараллон. 4000 миль на юго-запад от Астрид, 300 к северу от американского Гуама и 1000 к северо-востоку от Пелелиу-Палау. Там у нас друзья, четкие ребята, они нам помогли все это организовать за нормальную цену.

Скалди с удовольствием потянулся, так что хрустнули суставы, и спросил:

– А кто играл нацистов-людоедов.

– Кто, как не мы с Олафом, – сказала Фрис, – у нас эсэсовский и стрелковый опыт. Те обычные дублеры-каскадеры, которые на других студиях, ни за что не согласились бы работать с реальным пехотным огнеметом. А мы запросто врезали из него по насквозь положительным неграм. Поджарили их заживо и съели. Правда, главные герои, негр с негритянкой, оказались абсолютно несгораемыми, выжили, нырнули, нашли на дне древнюю космическую базу, включили оттуда специально обученное гравитационное поле, и навели на наш нацистский поселок астероид.

– Тема астероида уже тогда витала в воздухе, – добавил Олаф.

– Негров мы пригласили из легиона коммандос Шонао, – добавила Фрис, – Президент Ндунти это одобрил. Он сказал: «моим ребятам надо быть ближе к культуре, да».

– А дальше «Happy end»? – попробовала угадать Хелги.

Олаф утвердительно кивнул и продолжил.

– Разделавшись с нами, гадами, влюбленные негры поплыли на эскимосском каяке в поисках счастья, и добрались до единственного не замерзшего места на планете. Это оказались Марианские острова – за счет вулканов вокруг Марианской впадины. Там, конечно, демократия, прогресс, звездолеты и полное расовое братство. И счастливая негритянка, которая за время плавания в каяке успела обзавестись очень элегантным круглым брюшком, рожает там киндера. Вовремя доплыли. В финальном кадре, она поднимает его на руках к небу, там звездочки, и говорит ему: «это все теперь твое».

– Как-то они по-меганезийски финишировали, – заметила Хелги.

– Да, – согласился Олаф, – Наверное, сказалось тамошнее влияние.

– Мы там работали шесть недель, – добавила Фрис, – И имидж нашей студии «Scandia-Screen» в США очень поднялся. Когда янки на Гуаме узнали, что мы вот так запросто договорились на счет островка, на счет извержения, на счет рождения киндера, и…

– Минутку, – перебил Скалди, – Я понимаю, можно договориться по поводу съемок на вулкане, но как договориться с вулканом, чтобы он как раз, извергался, и с киндером, чтобы он как раз, родился? Как-то это…

– Наши друзья Рон и Пума Батчеры, – в свою очередь, перебила его шведка, – Те самые, которые с Пелилиу, они с кем угодно могут договориться.

Скалди шумно фыркнул, зачерпнул пригоршню воды, сполоснул лицо и объявил:

– Наши гейзеры в Уунартоке, конечно, не то, что вулканы, зато извергаются стабильно.

– Покажете? – спросила Фрис.

– Сейчас вылезем, – ответил гренландец, – обсохнем, остынем, выпьем кофе и поедем.

…

Примерно в полдень. Кюджаллек. Термальные источники Уунарток.

…Скалди остановил тоббоган около невысокой декоративной изгороди, снабженной знаками в виде перечеркнутой машины, и сообщил.

– Охраняемый природный объект. Дальше только пешком.

– Наш любимый купальный гейзер, вон там! – добавила Хелги, показывая на одну из шапок пара или тумана, колыхающихся над холмистой снежной равниной.

– Метров пятьсот, – на глаз определил Олаф.

– Плюс-минус полста, – педантично добавила Фрис, – короче, пошли.

Куда идти, было понятно: в указанном направлении вела довольно широкая полоса уплотненного снега, со снежными брустверами с обеих сторон: признак работы мини-бульдозера. Путь оказался чуть больше 500 метров, поскольку полоса шла не прямо, а огибала один из холмов. Сразу за поворотом открылся вид на небольшое термальное озеро, кажущееся призрачным из-за движения слоев тумана. А полоса разделилась на тропинки, огибающие «охраняемый природный объект».

– На наше любимое место уже кто-то шлепнулся, – объявила Хелги, показывая ладонью куда-то вдоль одной из тропинок. – Двое, как минимум.

– Студенты, – пояснил Скалди. Двигаясь вперед. – Тут рядом кампус политехникума, и молодежь, естественно, пользуется, захватывая самые лучшие поляны.

В ответ, из тумана послышался писклявый, но сильный, голос, принадлежащий, явно персонажу женского пола, между средним и старшим школьным возрастом.

– Доктор Турсен ворчит! И зря! Мы не захватили поляну, а заняли, чтобы никто ее не захватил. Мало ли: вдруг доктор Турсен и фрекен Сонстром придут. Скажи, Отто?

– Мы рассуждали точно так, – подтвердил другой голос, принадлежавший тинэйджеру мужского пола, – И мы угадали… О! А вас четверо?

– Мы размножились делением, – невозмутимо отреагировала Хелги.

Оба юных организма: девчонка, датско-эскимосская метиска, и мальчишка, типичный германец, с энтузиазмом заржали.

– Привет, троглодиты! – бодро приветствовал их Олаф, – В кино сняться не хотите?

– Можем устроить, – добавила Фрис, – Мы из кинокомпании «Scandia-Screen», так что запросто организуем. Кстати: Фрис Ларквист и Олаф Экхелм к вашим услугам.

– Отто Хаземан и Норэна Анна Мария Магдалина Кииклик к вашим, – тоже иронично-церемонно ответил мальчишка. И он, и его подруга действительно были экипированы в стиле троглодитов: нечто наподобие травяных юбок на бедрах, и нечто вроде звериных шкур, накинутых на плечи мехом наружу.

– Неандертальская мода с папуасским дополнением, – сообщил Скалди, – Но, реально, и шкура, и юбочка, из синтетики. Профанация палеолита.

– Никакая не профанация! – возмутилась девчонка, – Это «LiBi-pro»!

– Lifestyle Bionic production, – немедленно разъяснил Отто, – гренландская фирма, лидер продаж на локальном рынке молодежной одежды из биополимеров.

– Разбираешься в бизнесе? – поинтересовался Олаф.

Мальчишка-германец пожал плечами, очень по-взрослому улыбнулся и ответил:

– Жизнь заставила.

– Этот юниор, – сказала Хелги, – самый богатый человек в Гренландии. Только тсс!

– Ух ты! И какая сумма состояния?

– Полста мегабаксов по последним судебным оценкам, – ответил мальчишка, – Это в среднем. Суды в Гренландии, Канаде, Евросоюзе и США считают чуть по-разному.

– Javla hell! – Фрис хлопнула себя ладонью по лбу, – Хаземан! Дело о наследовании «Gelion GmbH», продвинутые фотоэлектрические конвертеры. Будущая революция в солнечной и атомной энергетике. Ты – сын Матиаса Хаземана, я верно мыслю? Тебя пихнули в католический интернат, а ты ушел тропой «Neanderthal shelter»…

– Да. Отец жил этой работой и фирмой. Я его почти не видел, а потом узнал, что его больше нет. А фрау Ева-Роза… Не называть же ее матерью. Наш албанский адвокат называет ее так: «женщина, выполнившая вынашивание и деторождение, в расчете на материальную выгоду в крупном размере». Убейся об стену, точнее не скажешь,

– Албанский адвокат? – Фрис удивленно подняла брови, – В Албании есть адвокаты?

– Наш сленг, – пояснил Отто, – ALBAN, это «Arctic Low Budget Aerospace Navigation», канадско-гренландская фирма, где шеф – док Фрэдди Макграт. Я там стажируюсь и получаю кое-какую зарплату. Плюс, у нас с Норэной стипендии в политехникуме. При сложении, на китайские обеды, тряпки, и micro-flat в кампусе нам хватает… А до этих полста мегабаксов мне пока, как до Альфы Центавра на лыжах.

– Брось ты! – Норэна ободряюще пихнула его локтем в бок, – канадский еврей железно сказал: «скоро тебе исполнится 16, и я выбью из этих ублюдков все дерьмо!».

– Канадский еврей это ваш адвокат? – спросил Олаф.

– Ну, вообще-то это адвокат дока Фрэдди, но он нам помогает… А что мы торчим на берегу, почти на сквозняке? Пошли лучше в воду! Там тепло!

В воде тут было не тепло, а жарко, около 40 по Цельсию.

– …Японская баня, блин на фиг! – констатировала Фрис, – выныривая после смелого погружения в термальное озеро.

– Гораздо лучше, – сказала Хелги, – Биологически-активные минералы, и все такое.

– …Повышают потенцию! – гордо добавила Норэна.

– Насколько повышает? – вежливо поинтересовался Олаф.

– Ну… – тинэйджерка задумалась, – А чем это меряют, если по науке?

– И чему вас только в школе учат, – проворчал швед ложась на воду, и пытаясь, как в бассейне, неподвижно зависнуть.

– В школе, – заметил Скалди, – этому еще не учат. У нас только со следующего года начинает действовать реформированная школьная программа по биологии человека. Понимаешь, пока в прошлом году не победила наша Неандертальская партия, здесь задавали тон консервативные лютеране и евро-центристы.

– Есть чемпионат по поднятию тяжестей пенисом, – сообщил Отто, – Наверное, это и считается мерой потенции. А, значит, единица измерения – ньютоны.

– Какой в этом смысл? – возразила Норэна, – Важнее, сколько времени хер простоит.

– Если на время, – сказала Фрис, – то получится опасный спорт. Застой крови…

– Ну, можно еще соревноваться, у кого быстрее встает, – предложила метиска.

– Это вариант, – согласилась шведка, – получится похоже на тот конкурс десантных моторных дельтапланов и кайтов с пневматическим каркасом. Олаф, помнишь?…

– Помню, – он кивнул, – На Марианских островах. Как хорошо, что я тогда не увидел аналогии с потенцией. У меня возник бы острый комплекс неполноценности.

– А как быстро надувается каркас у такого дельтаплана? – поинтересовался Скалди.

– Меньше минуты. Там используется баллон высокого давления, как для акваланга.

– Жесть! – оценила Норэна, – А вы уже решили, где будете обедать?

– У тебя есть конструктивные идеи? – спросила Хелги.

– Ну… – метиска многозначительно посмотрела на своего бойфренда.

Он подплыл поближе, и предложил

– Как на счет китайско-неандертальской фанзы?

– В начале, – пояснил Скалди, – трое китайцев сбежали по «Neanderthal shelter» из Малайзии, а тут пошли в колледж, и заодно открыли военную столовую для негров.

– Китайцы сбежали в Гренландию, из Малайзии? – удивился Олаф.

– Да. Зайцами на грузовом корабле в Роттердам, а там связались с неандертальским «warlock», агентом-менеджером, и сюда… При политехникуме есть отдел для ребят – военных из Фри-Конго. В Гренландии половина ВМФ рыжая, половина – черная… А потом, бизнес перерос в кафе со шведским столом. Там демократично, но вкусно.

– Плюс, – добавила Норэна, – мы можем всех развлечь мозговым штурмом.

– В смысле, раскидать на всех работу Отто? – заподозрила Хелги.

– Ну… Не всю, а только самую интересную.

– Самую интересную, это в смысле, самую сложную, я угадала?

– Это действительно интересно, Хелги, – вмешался Отто, – …Честное слово!

…

Китайско-неандертальская фанза (кафе) на Уунартоке.

Реально ли совмещать учебу в школе и бизнес в кафе? Ответ: реально, если устроить «шведский стол», и разумно распределять ресурсы, и если вокруг доброжелательные приличные люди. Публика, собиравшаяся в красной пагоде под пластиковой маской неандертальца с монголоидным разрезом глаз, соответствовала этому условию… Без долгих раздумий, Норэна бросила фальшивую шкуру на спинку пластикового стула у одного из свободных столиков и сказала: «Набираем жратву!». Вскоре поверхность столика оказалась заставлена множеством бумажных тарелок, ковшиков и чашек с образцами китайской кухни малайского типа с неандертальским уклоном.

– Прикольно! – заявила Фрис, окидывая взглядом немногочисленную публику, – как в Шонао. Там негры банту и голландцы-буры. Здесь, опять же, банту и гренландцы…

– …Но китайская еда годится всем, – объявила девушка-китаянка, ставя на их столик кувшинчик с каким-то ярко-фиолетовым напитком, – …Это подарок от фирмы, новый витаминный сорт противопростудной трансгенной фигни. Пока есть только у нас!

– Спасибо, Юви! – крикнула Норэна.

– На здоровье, – китаянка улыбнулась, – Потом скажете, как понравилось. Skool!

Отто Хаземан, тем временем, развернул портативный ноутбук и негромко сказал.

– Вот, тут вопросы, которые задают пресс-центру ALBAN. Я обещал доку Фрэдди Макграту, что мы с Норэной попробуем толково ответить…

– Норэна, ты тоже стажер в этой космической фирме? – спросил Олаф.

– Я почти стажер. Официально надо еще утрясти проблему с моим возрастом.

– Фиг с ним, – Скалди махнул рукой, – Это к юристам. А наши вопросы – техника.

– Около того, – неопределенно ответил тинэйджер-германец, – В списке есть чисто технические вопросы. «Почему Лабысло геостационарное, если оно на орбите 300 километров высотой, а не 36000, и не вокруг Экватора, а вокруг 73-й параллели, в приполярной зоне? Почему Лабысло передает так много энергии? Почему на таком расстоянии солнечный зайчик не рассеивается? Как меняется орбита Лабысла, чтобы ловить солнце в период навигационной полярной ночи»… Это основные вопросы.

– Фактически… – сказал Скалди, – Это один вопрос: «как работает Лабысло?».

– Да, – согласился Отто, – Но, я стал разбираться по книжкам, и слегка запутался.

– Не беда, – Скалди вытащил из кармана электронный блокнот, – сейчас мы нарисуем картинку, и все станет выглядеть не так сложно, как кажется. Начнем с орбиты…

…На экране появился кружок изображающий Землю, и жирная точка на небольшом расстоянии от границы кружка – изображение Лабысла.

– …Смотрим, какие силы тут могут действовать. Первое: гравитация, направленная к центру Земли. Вот такой вектор. Второе: давление света и солнечного ветра, которое направлено вот так… Третье: реакция магнитного поля Земли. И четвертое: реакция ионосферы, которая бывает двух видов: динамическая и кулоновская…

– Ионосфера, это же часть атмосферы, – вмешалась Фрис, – а лабысло в космосе.

– Любимая… – Олаф пощекотал ее за ухом, – Высота орбиты 300 километров. Вспомни курсы радиолокации. Ионное сгущение как раз между отметками 250 и 400.

– Черт! Точно! Я все время забываю, что лабыло это низкоорбитальная штука…

– …А, – продолжил Скалди. – чтобы разобраться с приемом, и отражением, а точнее, с переизлучением света, и с его рассеиванием, надо детально изобразить конструкцию сегмента зеркала, и структуру зеркальной, или точнее, полимолекулярной пленки с переизлучающей объемной решеткой. Это принципиальная разница, поскольку…

– Стоп! Стоп! – Хелги отчаянно взмахнула руками, – У тебя получается урок физики, а ребятам надо в стиле пресс-службы. Популярно. Что-то вроде сказки для взрослых.

– Так… – произнес Скалди, и хлебнул «противопростудной трансгенной фигни», – Dat sjoren pokker! Жжет, как красный перец с имбирем!… Так! Сказка! Давным-давно…

– Вот, замечательно! – подбодрила его Хелги.

Он сделал грозное лицо, и постучал кулаком по столу (чтобы не перебивали).

– … Так вот. Давным-давно, на заре космической эры, люди знали только один метод создания геостационарных орбит. Спутник выводится в плоскости экватора на такую высоту, на которой та угловой скорость, которая у вращения Земли вокруг своей оси, соответствует центростремительному ускорению равному ускорению силы тяжести. Спутник с линейной скоростью 3 километра в секунду, на орбите радиусом 42000 километров, все время висит на высоте 36000 километров над одной точкой земной поверхности, как привязанный на веревочке к нашему вращающемуся шарику. Но!

– Но? – переспросила Хелги.

– …Но, во-первых, это зверски далеко. Радиосигнал или импульс света тратит, как минимум, 12 сотых секунды на дорогу от Земли до спутника, и столько же обратно. Получается четверть секунды запаздывания. Серьезная проблема для техники. А, во-вторых, экваториальное кольцо имеет конкретный радиус: 265000 километров, и нет способов его увеличить. Во втором десятилетии нашего века, на кольце стало тесно.

– …Пришлось делать, как в нашем кампусе, – перебила Норэна, – На двух студентов сдвоенный 20-футовый контейнер на витке спирали. Называется: VTM-архитектура.

- Что? – переспросила Фрис.

– VTM, вирус табачной мозаики, – пояснила девчонка, – у него нуклеиновая спираль, которая обвешена такими одинаковыми штучками. И все вместе похоже на цилиндр. Примерно, как круглая башня с винтовой лестницей в центре.

– А штучки – это контейнерные micro-flats? – догадалась шведка.

– Ну! 25 квм на двоих. Нам досталась неплохое место на радиусе, с видом на восток. Рассвет в окно. Такая романтика, ваще… Но, блин, места мало.

Скалди снова постучал кулаком по столу.

– Разговорчики в строю… Тьфу. В аудитории… Так… Короче, очень скоро возникла конкуренция за участки на экваториальной геостационарной орбите, и декларации о национальной собственности… Я не помню, какая страна первой национализировала «естественный геостационар» над своей территорией. Кажется Бразилия… В общем, срочно нужна была альтернативу. Один янки, Боб Форвард, еще в 1980-е годы нашел вариант: геостационарные орбиты левитации. Мы вешаем спутник чуть в стороне от Экватора, а стабилизируем его с помощью очень слабой, но постоянной тяги. Тогда о серьезном отклонении геостационарных спутников от Экватора еще не думали. А о приполярных спутниках, левитация которых обеспечивается, в основном, не за счет вращения, а за счет взаимодействия с ионосферой, кажется, даже не мечтали.

– …Боб Форвард сразу предложил солнечный парус, – сказал Отто.

– Да, – Скалди кивнул, – и, ему не очень поверили, но в 2010 году двое шотландцев рассчитали несколько точных орбит с левитацией, а в том же году японцы впервые запустили космический дрон с солнечным парусом, и стало ясно, что использование физических полей и излучений в космосе может доставлять значительную тягу…

– Тот дрон запустили к Венере, – снова встрял Отто, – и, кое-кто говорит, что японцы занялись тогда изучением Венеры, имея в виду проект чего-то типа «Баллисты»…

– Так говорит док Макграт. – уточнила Норэна, – И, он называет это «первый ренессанс космической эры». Вроде бы, космос мог пойти на развитие уже в начале века но, из-за какого-то финансового кризиса, все это накрылось снегопадом.

– Даже не так, – заметила Хелги, – Фрэдди Макграт считает, что полоса кризисов была устроена финансовой элитой, чтобы убить всплеск интереса экономики к космосу.

– Теория заговора… – скептически проворчала Фрис, – я узнаю влияние Жанны Ронеро-Хаамеа. Подруга дока Фрэдди обожает искать политические заговоры.

– Жанна отличный журналист! – бросилась Хелги на защиту коллеги по перу.

– Кроме того, – сообщил Олаф, – теория информационной войны учит: если у человека мания преследования, это еще не значит, что реально его никто не преследует…

…