Письма героев

Глава 28 Александровский дворец

12 мая 1940. Князь Дмитрий.

Алексей поднял руку. В кабинете воцарилось молчание. Грозная тишина. Сама атмосфера наэлектризовалась.

— Мы сейчас говорили о предварительных операциях. Удары по вражеским базам, наступление во Франции, полная очистка Сирии и Палестины важны, но это еще не победа. Посему все принятые сегодня решения должны плавно перерасти в операцию по выводу Британии из войны. На наших условиях.

Что характерно, Францию сюзерен даже не упомянул. Для многих присутствующих слова Алексея новостью не стали, однако энергия, убежденность в своей правоте впечатлили.

Начальник флотской разведки откашлялся.

— Георгий Александрович?

— Могу вставить слово.

Император одобрительно кивнул. Мусатов на совещаниях предпочитал отмалчиваться, но зато его слово веско звучало на личных докладах царю.

— Есть мнение, что все надо успеть до ноября.

— Мнение ваше или ваших аналитиков? — Лицо Вержбицкого на миг исказила недовольная гримаса. Он не забывал, что именно благодаря докладу флотской разведки царь отменил рейд из Туркестана против Индии.

— Моих людей. Я с выводами согласен.

— Прошу продолжайте. Григорий Афанасьевич, ваши возражения после доклада.

Дмитрий прикрыл глаза, он уже подозревал, о чем пойдет речь. Сильнейшая и богатейшая империя мира тоже не против вмешаться в европейские разборки. Это нормально. Плохо то, что с 36-го года после прихода к власти в США Франклина Рузвельта наши отношения с янки ухудшились. Увы, все программы сотрудничества, открытая торговля благодаря которым мы безболезненно пережили великую Депрессию и даже сумели достаточно дешево купить несколько заводов и технологий, постепенно сворачивались и выхолащивались. Торговля пока шла, но по предоплате, банки неохотно шли на кредитование сделок, чувствовались препоны, волокита со стороны заокеанских друзей. В разгоревшейся войне янки демонстративно поддержали своих англоязычных кузенов. Нет официально в войну они не вступили, но «дружественный нейтралитет» вот еще одно изобретение скоростного века, ничем не хуже открытой агрессии.

В своем докладе Мусатов развернул мысль: пока в США идет избирательная компания, правительство не может делать резких движений, они вынуждены сдерживаться, опасаясь давать козыри изоляционистам и прорусской партии. После выборов, а шансы на победу оппозиции незначительны, руки у Рузвельта, его команды и его покровителей окажутся развязаны.

— Ноябрь, — нахмурился Кедров. — Даже если сейчас готовить высадку, армии нужно время подтянуть войска и тылы после падения Франции.

— Надо думать, как сломать их без высадки.

— Не сможем, — когда надо начальник МГШ умел быть твердым.

— Все же я жду предложений. Неделя на предварительную проработку устроит?

— Да — быстро отреагировал Вержбицкий.

— Нет. Две недели и понимание возможностей союзников, — Кедров предпочел сказать правду.

Совещание затянулось, живот явственно напоминал, что стоит подкрепиться. Легкий перекус бутербродами не в счет. Хотелось бы чего-то существеннее.

— Господа, на этом всем спасибо! Благодарю за работу. А теперь прошу всех в обеденный зал, — Алексей мигом преобразился из сурового уверенного вождя в радушного хозяина.

Пользуясь случаем, Дмитрий придержал сюзерена за локоть.

— Мне сегодня нужно время для доклада.

— Хорошо. Провожу золотые погоны и жду в кабинете.

— Не задержу. Дело касается Вернадского.

— Не спеши, дела семейные не терпят суеты, — сказано это было нарочито громко. Император легко сжал руку порученца, давая понять, что просьба об аудиенции услышана.

Обед прошёл спокойно в нормальной дружеской атмосфере которой и отличались такие неофициальные мероприятия в Александровском дворце. Естественно присутствие императрицы и наследников удерживало гостей от спонтанного продолжения совещания. Сам Дмитрий удачно подсел к Мусатову. Нет, никаких деловых разговоров, это сущий моветон! Однако, парой слов перекинуться удалось.

— Рассказывай, — царь закрыл дверь кабинета и повернулся к порученцу.

— У нас добывается мало урана. Туркестанский Тюя-Муюн дает сущий мизер. Новые шахты закладывают, обогатительный завод расширяют, но месторождение бедное, есть сложности с разработкой. Новые прииски только-только осваиваются. Это два года чтоб выйти на проектную мощность. При напряжении всех сил и «золотом дожде», уточняю.

— Понятно. Где еще добывают уран?

— Никто сейчас уран не продаст. Даже если очень хорошо попросить. — Дмитрий наклонил голову и резко рубанул ладонью в воздухе. — Есть уже переработанные запасы во Франции. И есть добыча в Катанге. Это Бельгийское Конго. Понимаешь?

Идея на грани фола. В нормальных условиях это долгие переговоры, торг, но кто сказал, что это обязательно? Сейчас можно все. Главное, правильно задать вопрос.

— Что говорят твои ученые? — Алексей тряхнул головой. В его глазах загорелся огонек. — Неважно. Докладная с собой?

— Разумеется, — лист бумаги с машинописным текстом лег на стол.

Алексей пробежал документ по диагонали. Император даже не удивился, точнее говоря, на его лице не отразилось ни малейшего намёка на недоумение.

— Добротно сделано, — царь повернулся к окну и скрестил руки на груди.

— Тебе нужны пластуны.

Решения в этом кабинете принимались быстро. Вернувшись к столу император рывком схватил аппарат и набрал короткий номер.

— Добрый. Это Алексей. Уточните, какая из трех парашютно-пластунских бригад в Германии первая освободится?

Выслушав ответ, недовольно поморщился.

— Хорошо. Перезвоните через час. Мне нужна бригада, которую я могу использовать на отдельном задании сразу как она решит основную задачу. Так понятно?

— Может быть проще перебросить часть из Галиции? — Дмитрий, уже понял, куда клонит сюзерен.

Не сказать, чтоб это его расстроило. Перед совещанием Алексей уже говорил о поездке на запад. Что-ж, решим два дела разом. Не в первый раз.

— Ты же у нас генерал-майор? 3-я или 6-я в твоем распоряжении. Приказ будет от меня лично в обход Вержбицкого. С командованием армии разберешься на месте. Ты Романов, тебя знают. Так уж и быть, Калинину позвоню сам. — Речь шла о командующем экспедиционной армией. Где сейчас штаб группировки, Дмитрий имел самые смутные представления, но это вопрос десятой степени важности.

— Как только бригада высвобождается, выхватываешь ее и забираешь все что тебе нужно.

— Понял. Алексей, немцы тоже охотятся за французским ураном. Что делать, если они потребуют долю?

— Честно отдашь половину. Если они успеют первыми, потребуешь и заберешь нашу половину. Так будет правильно.

Твердый кивок в ответ. Что делать с учеными, оборудованием и записями можно было не спрашивать. Научные гении люди странные, работа такая у них, накладывает свой отпечаток. За тетради черновиков своих заграничных коллег душу продадут. Хорошо если свою.

— Когда вылетать?

— Через неделю. Лучше еще раньше. Тебе надо акклиматизироваться при штабе Николая Петровича. Человек он интересный, но разумный, из гусар. Так что, сам понимаешь, рубить любит и умеет. В дела вояк не лезь, все равно ничего в них не понимаешь. Все командиры пластунов люди нормальные, сработаешься. Не мне тебя, учить.

— Вариант Катанги?

— Не трогай. Это все сделают Беланович и Кедров.

При упоминании фамилии начальника МГШ князь приподнял бровь. Впрочем, ничего удивительного. Связь с Конго только морем, а это епархия флотских. Еще больше удивил деловой тон, с которым Алексей упомянул готовящийся отъем чужой пока колонии. Впрочем, краткую схему «желтого плана» Дмитрий видел. Ну да, как развитие событий возможный вариант. Все в наше время решаемо если у тебя строятся линкоры и авианосцы, а у соперника нет.

Зазвонил телефон.

— Да. Слушаю. — Губы императора тронула легкая улыбка, уголки глаз светились чистой доброй радостью. — Замечательно! Значит, шестую парашютно-пластунскую забираю. Исключите ее из расписания операции сразу как танкисты войдут в Мец. Благодарю за хорошую работу.

— Что у тебя еще с урановыми делами?

— Все в рабочем порядке. За проект отвечает Шахов. Ты знаешь. Проблем с ним нет.

Если честно, Дмитрий в свое время воспринял назначение директором проекта бывшего Виленского губернатора с настороженностью. Приходилось слышать несколько нелицеприятные вещи. Однако, Шахов взялся за дело как надо, без нужды в специфические дела не лез, с учеными подружился быстро. Да, он еще сумел заинтересовать несколько головастых иностранцев. Дмитрию эти имена ничего не дали, но Хлопин говорил о них с восхищением.

— Давай еще раз. Я признаться плохо представляю себе наши урановые дела. Расскажи, что ты сам понял.

— Как мне рассказали, из тяжёлых металлов можно выделить энергию. Очень много. Над этим работают у нас, работают немцы, французы. Об американском проекте ничего не известно. Либо законспирировались, либо еще не дошли.

Дмитрий прикрыл глаза вспоминая доклады своих физиков. Вот ведь, удружил сюзерен! Подкинул дело, в котором князь ни в зуб ногой, а как совой об пень.

Беда в том, это общее мнение, сам по себе уран для котла и снарядов не подходит, надо выделять из него изотопы нужной массы, или качества. Черт их разберет! Нужно очень много урана. Нужно хорошее оборудование. Люди, деньги, организация работы, сами собой подразумеваются. Много чего нужно.

В радиевом институте долгое время занимались лабораторными опытами, что-то мудрили с торием, к строительству натурной урановой установки вплотную подошли только вот-вот. Пока новую лабораторию развернули под Выборгом, но у очень многих есть серьезные возражения. Из-за вопроса безопасности, вестимо. Группа ученых хочет занять под экспериментальную установку один из кронштадтских фортов. Князь Дмитрий же поддерживает предложение Хлопина все натурные эксперименты проводить у черта на куличках в Туркестане или на Урале подальше от крупных городов. Дескать, есть риск, долбануть может так, что знаменитый взрыв «Монблана» в Галифаксе под финал прошлой войны покажется детской шалостью.

— В физике ты ни черта не понимаешь, — изрек Алексей, бросив на собеседника ехидный взгляд. — Пожалуй, ученик реального училища объяснит все куда лучше. Не важно. Суть ты понимаешь, а в тонкости лезть не нужно. Шахов тоже не отличает изотоп от изувера, ему тоже это не мешает. Никого больше подключать к делу не буду. Передашь Шахову мою настоятельную просьбу все эксперименты проводить за Уралом. И секретность лучше, и, если что взорвут, чтоб нам без столицы не остаться.

— Один форт можно выделить. Как понимаю, у ученых есть маленькие модели, это чтоб не держать отдельный авиаотряд для урановой лаборатории, и не гонять самолеты каждый день в Скобелев и обратно.

— Добро. Пусть готовят рапорт на мое имя. Когда там Хлопин с Вернадским обещают рабочий образец?

— Просят года четыре. Склонен набросить еще пару лет.

Алексей коротко кивнул. Ответ его устроил. Было видно, император понимает, что совершенно новое дело в авральном порядке не делается. Он готов был платить из казны и ждать результат. Вот еще одна черта за которую Дмитрий уважал сюзерена. Не мелочен, умеет мыслить масштабно.

— С урановой бомбой у нас только самое начало работы, если так посудить. Только начинаем серьезное дело. И никто не знает, как сделать лучше. Может быть, я плохо знаю физику, но понимаю, что пока все на уровне пробирок и чертежей.

— Это уже хорошо. У других и чертежей нет, — Алексей поднял палец. — Держи руку на пульсе и бди чтоб на отвлеченные темы не перекидывались. Я Вернадского знаю, увлекающаяся натура. Если не напоминать раз в неделю, убьет все время и ресурсы на свою ноосферу. — Император ехидной ухмылкой выразил свое отношение к метафизическим изысканиям великого ученого. Впрочем, делу это не мешало.

Когда князь уже взялся за ручку, двери, император неожиданно заявил:

— У тебя есть контакты с крупными промышленниками. Аккуратно предупреди, чтоб были поаккуратнее с американскими договорами.

— Есть риск? — Дмитрий даже не удивился.

— Знаешь, такие вещи, как «дружественный нейтралитет» и «невоюющий союзник» это новое слово в международном праве. Наши заокеанские друзья могут в любой момент обнулить все договора. Минфин получил поручение подготовить негласную рассылку, но будет хорошо, если мы сделаем небольшую утечку из Царского Села.

— Хорошо, намекну. Алексей, ориентируемся на ноябрь? — князь имел в виду грядущие выборы в США.

— Ноябрь. Есть маленький шанс, что администрация Рузвельта пролетит, у них сплошные провалы в экономике, но я не исключаю, что изоляционистам не дадут победить. Во всяком случае, не удивлюсь крупным скандалам и некрологам.

— До ноября мы Лондон не выбьем из Игры.

— Скорее всего. Военных я озадачил, может быть, что у них получится, но я бы не рассчитывал на результат. Считаю, что американцы вмешаются именно в тот момент, когда англичане будут готовы пойти на мировую. И после убедительной победы своих «ястребов» на выборах.

Пока император беседовал с порученцем, в приемной дожидались своего часа моряки. Выйдя из кабинета, Дмитрий кивнул адмиралу Кедрову и показал большой палец. Дескать — в хорошем настроении. Дожидаться моряков князь не стал. Зато в машине еще раз прокрутил в голове все что говорил и на что намекал Алексей. По всему выходило, начавшиеся уже сегодня операции, это своего рода экзамен для двух начальников генеральных штабов. Результат скажется не только на продолжительности компании — будут сделаны определенные выводы.

Князь Дмитрий хорошо понимал, Кедров засиделся на своем месте. Двадцать лет возглавлял МГШ, знал всю подноготную всех флотов и флотилий, реально мог влиять на командующих, именно через Кедрова проходили все вопросы строительства кораблей и организации эскадр, флотской службы. При этом карьеру строил как штабной офицер, но сильный теоретик артиллерист, на мостике тоже выдалось постоять. В прошлой войне командовал минной дивизией.

По-хорошему, Кедрова стоит поднимать и продвигать, либо отправить на пенсию с выслугой, отличием, всеми льготами по состоянию здоровья. Увы, болел Михаил Александрович часто, подводило здоровье адмирала.

И вот тут Дмитрия озарило — начальника МГШ не кем заменить. Все способные адмиралы на своем месте, остальные не справятся с геракловым фронтом работы, который спокойно иногда с ленцой тащил адмирал Кедров. Вот еще одна задача для императора. Вот еще один ребус не для среднего ума.