Письма героев

Глава 37 Датский пролив

16 мая 1940. Кирилл.

Океан только кажется безбрежным. На самом деле даже огромные расстояния конечны. Люди пытливые и упорные натуры, они не умеют избегать драки с себе подобными. Да и не стремятся, честно говоря. А между тем гроза с оста и зюйда неумолимо приближалась. Противник тоже искал драки. Обрывки радиограмм с островных баз только подстегнули желание английского бульдога впиться клыками в горло обидчика.

Дождавшись возвращения самолетов и собрав доклады, Макаров повернул к Исландии. Обнаруженный подлодкой авианосец представлял серьезную угрозу. Следовало разобраться с ним как можно скорее. К сожалению, разведсводка дошла до рубки «Измаила» слишком поздно, мало того, несчастный авиатранспорт уходил на вест. Догонять его смысла не было, но Вадим Степанович это не знал.

Посовещавшись со штабом, адмирал решил не отзывать крейсерские патрули. Наоборот, радиопеленгаторы поисковых отрядов увеличивали шанс первыми обнаружить противника. Вадима Степановича беспокоило отсутствие каких-либо сведений о британском флоте. Лютьенсу передали распоряжение оставаться в прежнем районе. На увеличивающийся разрыв между эскадрами Макаров внимания не обратил. Видимо он переоценивал ходовые качества немецких кораблей.

Чарльз Форбс тем временем держал курс прямо на остров Сувурой. Он должен был настигнуть Лютьенса часа через четыре. Быстроходное соединение контр-адмирала Эдвардса-Коллинза запирало русских с оста. Макаров пошумел изрядно, многочисленные доклады из района Фарер элементарно складывались как дважды два.

В 13–46 палубный «Фульмар» атаковал и сбил русский гидроплан к норду от линкоров сэра Джорджа. События понеслись вскачь. Пошел обратный расчет. С палуб «Илластриеса», «Корейджеса» и «Фьюриеса» пошла на взлет ударная волна. Командовавший авианосцами контр-адмирал Лайонелл Уэльс вполне представлял себе вместимость ангаров русских тяжелых «плавучих аэродромов» и потому все поставил на первый удар. Он бросил в атаку 108 самолетов, оставив для обороны палуб только восемнадцать истребителей «Фульмар» и «Рок».

— Полный ход! Объявите боевую тревогу! — потребовал Эдвардс-Коллинз. У него появился шанс впервые с начала войны помериться калибром с противником. — Попробуем русских на зуб.

Машинные команды поднимали пар. Турбины гудели, раскручивая винты. От форштевней линкоров разбегались длинные вспененные усы.

Три линкора быстроходного соединения представляли собой уникальное сочетание. Все разных типов, разных характеристик и возраста. Действительно, флот образцов и уникумов, но не сбалансированная эскадра. Интересы Империи остались прежними, а кораблей стало меньше. Проклятая экономия оказалась куда страшнее германских орудий при Ютланде. Такого разгрома, как в мирные двадцатые Роял Неви еще не получал. В последующие годы тоже деньги на флот выделялись в обрез. Многое изменилось в середине 30-х, но время ушло безвозвратно.

Контр-адмирал держал флаг на красавце «Худе». Рядом шел новый «Лайон» с мощнейшими 406-миллиметровыми орудиями и самой современной защитой. Пожалуй, на сороковой год сильнейший корабль не только британского флота, но и всей Европы. Конкуренцию ему могли составить только достраивающиеся на Балтике «Цесаревич» и «Слава». Правда, у русских броня должна быть толще, водоизмещение больше, но в башнях те же самые девять шестнадцатидюймовых орудий.

Замыкал строй «Рипалс» типичный линейный крейсер, воплощение идей недоброй памяти адмирала Фишера. Быстроходный, сильный, но слабо бронированный. В авангарде гончими рассыпались крейсера и эсминцы. Подлодок Эдвардс-Коллинз не боялся, они не успеют выйти на курс атаки, не так-то это легко ловить в перекрестья стрельбовых автоматов быстроходные корабли.

Некоторое опасение у контр-адмирала вызывали мощные и многочисленные русские орудия. По массе залпа превосходство у Макарова. С другой стороны, русские «Измаилы» уступают три-четыре узла скорости и гораздо хуже бронированы. Тоже до-ютландский проект, запоздавшие к своей войне долгострои.

После недолгого раздумья, командующий приказал передать на «Лайон» распоряжение встать в голове колонны. Разумно подставить под удар толстокожий новый линкор и спокойно долбать Иванов тяжелыми «гринбоями».

Поплавковый «Лебедь» успел передать координаты британского флота. За минуту до гибели наблюдатель отстучал, что видит три линкора и пять крейсеров. До британского флота 150 миль. Макаров держал курс норд-вест-вест с эскадренным ходом 23 узла.

Русские «крылья гнева» сорвались с палуб почти одновременно с англичанами. Начальствующий над бригадой каперанг Державин тоже решил не шлепать ладонью, а поставил на массированный удар. На верхнем горизонте шел 41 пикировщик «Баклан» с четверть тонными ФАБами и бронебойными бомбами в три четверти тонны. Над ними закрывали небо крыльями 46 «Сапсанов».

В партере растекалась волна из пятидесяти торпедоносцев. Одномоторные бипланы «Рижанин» только выглядели неказистыми и устаревшими. В кабинах этих надежных и прочных машин сидели настоящие асы, налетавшие на учениях сотни часов.

В отличие от своего британского визиви, Державин оставил над эскадрой три эскадрильи истребителей. У него была такая возможность.

Выпустив самолеты, Макаров повернул тяжелые корабли на курс сближения. Авианосцы постепенно отставали. Для их обороны оставили только крейсера эскадренной службы «Леший», «Кощей» и эсминцы. Оба крейсера класса «Нечисть» фактически корабли ПВО с мощными и точными полуавтоматическими универсалами в 130-мм в башнях. Корабли, специально спроектированные для сопровождения авианосцев. Сейчас на практике должна была выясниться верность выкладок проектировщиков и специалистов МГШ, либо опровергнуться, если все будет очень плохо.

Немцам ушли координаты британцев и приказ форсировать турбины. Накопившееся напряжение требовалось выплеснуть. Лучше всего это делать в хорошей драке.

— Приманка и кувалда поменялись местами, — довольным тоном изрек Гюнтер Лютьенс, обозревая карту с оперативной обстановкой. — Топлива у нас с избытком. Держать самый полный!

Эсминцы только два часа назад закончили принимать мазут с линкоров и тяжелых крейсеров. На авианосцах спешно поднимали истребители на палубы и готовили к взлету. В ангарах снаряжали пикировщики. В отличие от русских и англичан, немцы к сороковому году так и не смогли поставить на конвейер палубный торпедоносец. Ударную силу «Графа Цепеллина» и «Годвина Брумовски» составляли «оморяченные» «Штукас» Ю-87.

Да и истребителей не успевали переучивать на Bf-109T. «Брумовски» пошел в рейд с бипланами He-51. Машины хоть и форсированные, вылизанные до предела, но морально устаревшие. Технический прогресс неумолим. Немецкие летчики могли утешиться, если бы знали, что уже через два года русские будут списывать на берег свои великолепные «Сапсаны», а «Мессершмидты» не устареют до конца войны.

В радиорубке «Наварина» стояли сплошные маты авиационных офицеров. Штаб начальника бригады в режиме реального времени координировал атаку. Сам Владимир Дмитриевич дорого бы дал, что оказаться сейчас в кабине бомбардировщика километрах в пяти над британцами. К сожалению, приходилось составлять картину боя не визуально, а по эмоциональным докладам комэсков.

Британские самолеты прошли севернее, потому русские с ними разминулись. Эскадрильи шли к цели по-отдельности, держать единый фронт из разнотипных, идущих на разных высотах и с разной скоростью самолетов никогда и ни у кого не получалось. Пикировщики опять вырвались вперед, обогнав тихоходные «плетенки». Вторая истребительная эскадрилья с «Наварина» обнаружила линкоры и встала над ними в круг. «Апостолы» проскочили мимо и вышли на «Фьюриес» сходу атаковав воздушный патруль.

С «Измаила» требовали придержать коней до подхода торпедоносцев. Трудно сказать, не услышал, не понял, или решил не реагировать на приказ комэск Лавр Астахов. А может быть, недавно назначенный командиром эскадрильи поручик вздумал отличиться. Девятка «Бакланов» с «Апостолов» зашла на «Лайон» со стороны солнца.

Огромный линкор окутался дымом. Современные скорострельные 133-мм универсалы частили, высаживая снаряды в небо. К их грозному реву примешивалось стакато и покашливание многочисленных скорострелок. Пикировщики вошли в облако смерти. Сквозь жуткий огонь прорвались только пять машин. «Баклан» поручика Астахова разнесло прямым попаданием в мотор.

Пикировщики с воем падали на корабль, проскальзывая между огненными струями. В глазах пилотов рябило от вспышек, сетчатку выжигали строчки трассеров. Стальные осы шли на древнего, ощетинившегося костяными пластинами и шипами динозавра.

Выжившие экипажи отработали на все сто. Рев зениток заглушили взрывы бомб. Прямым попаданием вмяло крышу спаренной установки универсальных орудий. Две бомбы пробили бак и разорвались на главной платформе. Еще одна ФАБ-250 разметала шлюпки на спардеке и свернула площадку «пом-пома». Да, фугасные бомбы. Астахов начисто забыл, что должен был атаковать авианосцы или крейсера.

Когда стихли взрывы и смолк злобный треск зениток, командир линкора запросил доклады дивизионов борьбы за живучесть. Все не так уж и страшно. Пожары тушат. Повреждения незначительны. Осколками от близких взрывов только посекло надстройки и небронированные борта.

Глядя на облако черного дыма над флагманом командир «Лайона» сплюнул через левое плечо. На «Худ» навалились эскадрильи «Наварина» и «Воротынского». Капитан Юркин при виде британских кораблей повел обе эскадрильи пикировщиков на большой круг. Дисциплинированно доложил по рации.

— Сан Михалыч, мы идем, — прорезался сквозь помехи знакомый голос штабс-капитана Лемехова с «Воротынского».

Легкий авианосец почти перед самым походом сменил авиаотряд. Вместо старых надежных «Чаек» в ангарах разместились «Бакланы» и «Сапсаны». Разумеется, боевое слаживание эскадрильи прошли так сказать теоретически, потому в бою люди чувствовали себя неуверенно. Впрочем, стеснительность быстро прошла, с первыми выстрелами.

Пикировщики и торпедоносцы пошли в атаку почти одновременно. Вторая торпедная «Воротынского» отвлеклась на крейсер «Шропшир». «Бакланы» падали на линкор со всех направлений. «Плетенки» шли над самыми гребнями волн. Их было много.

Эсминцы «Грифин» и «Гурк» до конца выполнили долг эскортных кораблей, подставив борта под предназначенные линкору торпеды. Три «Рижанина» рухнули в волны. Остальные как заговоренные держали боевой курс. Сбросив торпеды, русские один за другим проскакивали над мачтами и уходили с крутым виражом.

Контр-адмирал Эдвардс-Коллинз, стиснув зубы, смотрел на разгорающийся вокруг кормовой рубки пожар. Корабль сильно накренился на правый борт. Пожарные дивизионы на палубе раскатывали шланги. Люди тащил носилки с раненными. Кто-то пронзительно истошно орал. С омерзительным свистом вырывался пар из пробитой магистрали.

— Три минуты. Проклятые три минуты, — процедил контр-адмирал.

Именно столько прошло между первыми выстрелами зениток и тем моментом, когда стрельбу задробили. Три бомбы пробили палубы. В правом борту две торпеды. Одна попала в пояс, корабль содрогнулся от удара, на палубы обрушился целый водопад. Холодной водой захлестнуло зенитные гнезда, сорвало и сбросило за борт катер. Второй «угорь» пробил здоровенную дыру перед носовой башней. В трюмах пожары. Кормовое отделение холодильников разрушено бомбой. Механики остановили две турбины. Могучий корабль получил удар, но команда боролась за живучесть. Железные люди в стальной коробке дрались за жизнь как черти.

В пяти кабельтовых от флагмана ложился на борт «Шропшир». Сейчас уже поздно думать, какой черт дернул прихватить с собой океанский конвойный крейсер! Эсминцы выхватывали людей из холодных волн. Торпеда оторвала нос «Грифину». Корабль обречен. Эсминец «Гурк» тоже не жилец. Котельные отделения затоплены. Буксировка затормозит все соединение. Что ж, пора снимать ребят. Мертвецы не должны тянуть на дно живых.

— Свяжитесь с Уэльсом. Мне нужен доклад о русской эскадре. Запросите «Лайон» о повреждениях.

Сэр Джордж собирался драться. Пусть «Худ» больше не боец, он не может дать полный ход. Это ерунда. Если «авоськи» и «Скюа» выбили хотя бы один русский линкор, со вторым «Лайон» и «Рипалс» справятся. К сожалению, Эдвардс-Коллинз не принимал в расчет «Полтаву», считал, что линейный крейсер давно растворился на просторах Атлантики. Иначе зачем же эти чертовы русские залезли так далеко⁈ Ведь не ради же удара по занюханным базам на Фарерах⁈

А тем временем на зюйде режут волны «могучие старики» адмирала Форбса. Им хватит работы добивать подранков. Еще не вечер! Есть время поквитаться за «Худ» и «Шропшир». На планах контр-адмирала поставило жирный крест радио с «Илластриеса». Русские добрались и до авианосцев. «Корейджес» тонет. «Илластриес» поймал торпеду и исправляет крен перекачкой балласта.

Через несколько минут пришел второй доклад Лайонелла Уэллса: у русских потоплены линкор и авианосец. Второй авианосец поврежден. Правда, потери среди пилотов ужасны. Половина не вернулась из боя.

Удар можно повторить не раньше, чем через четыре часа. Командующий авианосной эскадрой перестраховывался, он хотел дать хоть немного отдыха своим людям между вылетами. Его можно было понять. Прямо на глазах Лайонелла Уэллса сгорели истребители воздушного патруля. Их задавили массой.

Проклятые русские пришли как черная туча. Патруль погиб достойно. Истребители даже не пытались прорваться к пикировщикам, не успели. «Сапсаны» атаковали первыми. Их слишком много. Небо закрыл стальной шторм. А тем временем на корабли обрушились пикировщики и торпедоносцы, и уже некому было встать у них на пути.

Тревога, как всегда, прозвучала неожиданно. Взвыли сирены, палубы под ногами содрогнулись от разгоняющихся турбин. Сигнал еще не стих, а штабс-капитан Оффенберг уже бежал по трапам на авиационный мостик. В ангарах и на палубах засуетились механики, палубная команда выкатывала самолеты на стартовые позиции. Отдыхавшие в каютах и кубриках летчики и штурманы неслись по коридорам, застегивая комбинезоны на ходу.

Постепенно хаос упорядочился. Офицеры и унтера наводили порядок. Авиарубка разродилась дробью приказов и распоряжений. Первыми к вылету готовили торпедоносцы и штурмовики. Стоящие на палубе истребители перекатывали к корме и правому борту, освобождая место для ударных машин.

Люди работали быстро. Фон Кербер по громкой связи обратился к команде с просьбой: «Сделать все как надо». Жизнь огромного авианосца и всей эскадры зависела от темпа взлета самолетов.

Первыми от настила оторвались два «Рижанина». Нелепые бипланы с торпедами под брюхом сразу легли на курс. Слаженная команда авианосца справилась с работой всего за полчаса. Последними взлетели истребители. Они сразу разобрались по звеньям и эскадрильям, и взяли курс на зюйд-ост. Туда, куда за горизонт уходили стаи пикировщиков.

Все как на учениях. Мотор прогрет. Сигнальщик машет флагом. Машина снимается с тормоза и сразу рвется вперед. Сектор газа вперед. Стремительный разгон. Сразу плавный набор высоты. Вокруг грозная красота боевой эскадры. Ветер срывает с волн пенные гребни. Светит солнце. Над головой четкие построения ударных звеньев.

— «Дюжина», «девятка», идем, — звучит в динамиках уверенный голос ведущего. — «Девятка», догоняй.

Оглядевшись по сторонам Кирилл восхищенно присвистнул: все небо в самолетах! «Воротынский» уже отворачивал на походный курс. С громады «Наварина» один за другим, как снаряды из зенитки срывались крылатые машины. Завораживающее зрелище. Сколько нас! А ведь на палубах еще осталась половина истребителей. Это десятки стремительных стальных птиц. Грозная будоражащая кровь картина крылатых ангелов с бомбами и пулеметами. Поэтическое сравнение, конечно. Сталь слишком тяжелый материал. Современные самолеты делают из дюраля.

Эскадрилья растянулась широким фронтом. Высота шесть тысяч метров. Истребители догнали ушедших первыми штурмовиков и торпедоносцев. Далеко внизу над самыми волнами идут «Плетенки», держатся плотным строем. Две эскадрильи «Бакланов» забирают левее. А вон чуть ниже и справа еще истребители. Даже на такой дистанции можно разглядеть голубые кресты на килях и молнии на крыльях. Впрочем, силуэты даже спьяну не перепутать. Отличия бросаются в глаза.

По планам авиационного штаба все должны одновременно выйти к вражеской эскадре. Получится ли? Случайности на войне решают слишком многое. Можем ведь и разминуться, потерять минуты. Как бы облака не помешали.

— Говорит Оффенберг. Держать курс. Доворот на пять градусов.

— «Девятка» прикрывать мой хвост. «Дюжине» разрешаю атаковать самостоятельно. Далеко не отрываться, — звучит злой задорный голос Арсения Нирода.

Хорошо. Кирилл, довольно ухмыляется. Такое дозволение дорого стоит. Но пока держимся справа от лидера. Впереди по курсу появляются темные точки самолетов, у горизонта дымы. Вот они!

— Атакую! Все за мной! — чей-то возглас в эфире.

Уже не важно. Слева идет третья эскадрилья, а позади на полкилометра ниже держатся ребята с «Воротынского». Где-то рядом еще должны быть «наваринцы».

Поднятые по тревоги британские истребители буквально смело и вбило в волны стальной метлой двух эскадрилий «Сапсанов». Бой занял считанные минуты. Русские смело навязывали драку на вертикали, набрасывались звеном на одиночку, быстро разрывали дистанцию и атаковали снова. Противостоять такому натиску «Фульмары» патруля не могли.

Кирилл потерял ведущего на первом же вираже. Не теряя времени, увязался за несуразным двухместным самолетом с пулеметным блистером за кабиной. Попытался зайти снизу, но англичанин резко отвернул и попал под стремительную атаку «Сапсана» с эмблемой «Воротынского» на фюзеляже. Соратник длинной очередью вспорол британца по всей длине, через кабину и до мотора.

Никифоров ушел на верхний горизонт, выровнял машину и огляделся по сторонам. Кругом только наши. Стремительные прилизанные истребители с андреевскими флагами на килях и бежевыми молниями на плоскостях. Внизу три авианосца, эсминцы, крейсера. Британцы ведут суматошный огонь. В небе вспухают грязные кляксы разрывов.

С запада накатываются торпедоносцы. «Рижане» идут отдельными тройками и четверками, разорванным фронтом, как морской прибой. Этот стальной шквал не остановить. Эскадрилья пикировщиков заходит на противника с кормы. На этот раз у наших почти все получилось. Совместная атака с разных высот. «Бакланы» прошли сквозь заградительный огонь и свалились в пике. Машины одна за другой серо-голубыми каплями падали на корабль.

Англичане били по торпедоносцам. Фонтаны вырастали перед, за и между хрупкими машинами. Бипланы шли как заговоренные над самыми гребнями волн. Стало страшно за ребят в кабинах этих машин. Случись что, даже выпрыгнуть не успеют.

Когда Кирилл перевел взгляд на «Корейджес», над кораблем поднималось черное облако. У бортов оседали чудовищные белые кусты воды с пеной. Зенитный огонь стих. Оборвались огненные строчки трассеров.

Минута. Нет, меньше. Торпедоносцы отвернули с курса. Кто с набором высоты перемахнул через корабли, прошел над самыми трубами и мачтами. Кто закрутил лихой вираж, почти коснувшись крылом гребней. К авианосцу побежали белые следы торпед.

От удара ниже пояса корабль качнуло, швырнуло на борт. Следом второй взрыв и сразу третий. Остальные торпеды прошли мимо. Несчастный «Корейджес» держал удар. Бывший линейный крейсер строили хорошо. Броневой пояс и були ослабили силу двух взрывов. Но самая последняя торпеда ударила под винты. Взрыв погнул валы, заклинил рули.

Три бронебойные бомбы прошили все палубы как бумагу и разорвались глубоко в трюмах. Вспыхнул бензин из разорванных трубопроводов. Авианосец принял бой с пустыми ангарами, но и без того там было чему гореть. Пламя с ревом вырывалось из пробоин в палубе и провалов лифтов. А сквозь рваные дыры в днище поступала вода. Корабль тонул и горел одновременно.

— «Дюжина» не зевать!

— Есть. Не зевать, — на автомате откликнулся Кирилл.

Его эскадрилья почти в полном составе собиралась в круг к норду от англичан. Торпедоносцы и пикировщики уходили в сопровождении «воротынцев». Они сделали свое дело. Один авианосец кренился на левый борт и горел. Второй садился носом. С высоты хорошо был виден взрыв торпеды у борта. Силы тротиловой начинки восемнадцатидюймового «угря» хватило, чтоб тряхнуть корабль в 25 тысяч тонн, как рыбацкую лодку на буруне.

Уходивший к горизонту в сопровождении эсминцев третий авианосец избежал близкого общения с русскими ударными самолетами. Впрочем, полетные операции с него прекратились в тот момент, когда «Сапсаны» прямо над палубами вырезали истребительный патруль.

— Не отставать! Возвращаемся.

Среди разноголосицы в эфире выделяется уверенный голос штабс-капитана. Сам Владимир Сергеевич держится чуть выше эскадрильи. Его «тройка» выделяется красной окантовкой на киле и оскаленной медвежьей мордой на капоте. Недавно машину украсил скромный крестик под фонарем, по возвращении на авианосец, к нему добавятся еще два. Комэск сумел сбить «Рок» и «Фульмар». Очень хорошо для скоротечного боя.

Пристроившись к машине ведущего, Кирилл качнул крылом. Дескать, все хорошо. И действительно, все двенадцать истребителей в строю. Никого не потеряли. Поврежденных нет. Значит, вечером в столовой не будет стаканов с крепким красным вином и куском хлеба на пустых столах. И не будет поминок водкой в кабаке на берегу.

Хотелось бы верить, так и будет. Очень хочется верить.