Письма моей памяти

НОЧНОЙ ПОГРОМ

31 марта 1942 года.

Просыпаемся от стрельбы. Она совсем рядом. До этого ночью погромов не было. Что ж это такое?

— Партизаны! — бросается к дверям Хаим Пульман. — Я иду с ними!

Не успеваем опомниться. Хаим хватает лом, выскакивает из дому. И тут же выстрел. Мы понимаем: Хаим убит, это снова погром или облава.

Гуртом забиваемся в маленькую комнатушку. Дверь баррикадируем шкафом. Поглядываем в окно. Сидим, затаив дыхание.

…Голоса немцев и полицаев где-то рядом. Отодвигаемся от окна, но так, чтобы просматривался двор. При свете месяца и фонариков видим, что из дома напротив (он числится по Коллекторной улице) выгоняют людей. Женщины выносят на руках детей. Кого-то тащат по земле. Людей подгоняют прикладами, ставят у стены. Отчетливо слышны команды:

— Zum Wand! Von Wand![34]

Люди поворачиваются то лицом, то спиной к стене.

— Schneller! Schneller![35]

Люди кружатся быстро, быстро, как заводные. Не выдерживают, падают…

— Stehen![36]

Все останавливаются.

Раздаются выстрелы. От ужаса прижимаюсь к маме, Инне. Что-то плывет перед глазами, ноги становятся ватными…

Издалека доносится грохот. Нет, это не издалека. Барабанят в наши двери. Ясно слышен разговор:

— Мы тут, кажется, не были?

— Точно, не были!. . Но куда они подевались? Может, Софронов повыгонял их? Залазь в погреб.

Мы затаились, не дышим. Боимся за Павлика. Его, трехлетнего малыша, мать прижала лицом к груди, чтоб не плакал, не кричал.

Видать, полицай слазил в погреб, потому что слышим:

— Пусто! Нет никого.

Они уже возле шкафа, который скрывает нас. Открывают его, копошатся в одежде.

— Бери своей Раисе…

— Гы-ы-ы, оно большое… Лучше это возьму. А ты чего не берешь?

— Мои жидовского не носят.

Отходят. И вдруг выстрел. В шкаф. Бывают вещи, которым нет объяснения: никто из нас не ойкнул, не закричал. Даже Павлик.

Полицаи ушли. Но мы не выходим из укрытия. Светает.

На улице у стены убитые. Видим нескольких евреев из зондергетто. Их сразу отличаешь от наших по одежде. У одного на груди желтая звезда — могендовид, иудейский знак. Немцы стали заставлять евреев из зондергетто ноешь эти желтые звезды, как нас — желтые круги.

Здесь же немцы и полицаи. Слышен разговор. Это, верно, пришла похоронная команда. Немцы заставляют евреев из зондергетто хоронить своих собратьев из нашего гетто. Наверно, сейчас понесут их на кладбище… Но что это? Расстрелянных складывают штабелями.

Тот, что с желтой звездой, отходит в сторону. Он совсем недалеко от нашего окна. Машет руками, плачет, его тошнит. Полицай прикладом толкает его к штабелю мертвецов, заставляет переносить убитых.

По гетто пронеслась волна ночных погромов. Один из них был по соседству, в нашем Слободском переулке.

Ночи стали такими же страшными, как и дни.