Пламя страсти

Глава 18

Он промок до нитки. Лайм гнал лошадь изо всех сил, минуя одну деревню за другой, одно поле за другим. Он отчаянно пытался избавиться от страсти к Джослин, страсти, которая терзала тело и душу. Покидая замок, мужчина поклялся, что вернется только тогда, когда освободиться от этого мучительного чувства. Шел проливной дождь. Серое, затянутое мрачными свинцовыми тучами небо обрушивало на землю лавины воды. Прохладные струйки дождя стекали по плечам и груди, охлаждая разгоряченное тело Лайма, однако и они не давали желаемого облегчения. Ему безумно хотелось выбросить мысли о вдове Мейнарда из головы, но его попытки, увы, терпели полный крах. Такой же крах, как и надежды на то, что месяц, проведенный в Торнмиде, поможет забыть ее. Он не забыл, не смог забыть. Джослин, казалось, полностью завладела его душой и не желала уходить оттуда.

Передав поводья терпеливо ожидавшему рыцарю, лорд Фок, увязая в грязи, торопливо зашагал к главной башне. Едва он переступил порог, как к нему поспешил слуга.

— Полотенце, мой господин, — услужливо предложил он, набрасывая на плечи мужчины мягкую ткань.

Лайм, сурово сдвинув брови, вошел в зал и направился к обитателям замка, собравшимся у камина. Все они: Джослин, Эмма, Иво, рыцари, наемные воины и прислуга — заметив его появление, затихли.

— Дядя Лайм! — раздался в наступившей тишине радостный детский голосок.

Протиснувшись между матерью и Эммой, Оливер побежал навстречу мужчине.

На долю секунды Джослин встретилась взглядом с Лаймом, но тут же быстро отвернулась к камину. Однако он успел заметить выражение подавленности и растерянности на ее лице. Неужели что-то случилось в его отсутствие? Неужели снова вмешался Иво? Может, старый дьявол узнал о том, что произошло между ними сегодня, и снова угрожал Джослин?

Посмотрев на дядюшку, лорд Фок усмехнулся. Только теперь он увидел неловкую попытку Иво занять кресло хозяина Эшлингфорда. Священник передвинул его с тронного возвышения и поставил в зале. Боже Всемогущий! Он не имел права!

— Наконец-то ты вернулся! — крикнул Оливер, уже почти добежав до Лайма.

Понимая, что сейчас не время и не место выяснять отношения с дядюшкой, мужчина сосредоточил внимание на мальчике. На мгновение сын Джослин снова напомнил ему маленького Мейнарда. «В конце концов, в каждом человеке есть хорошее», — подумал Лайм и заставил себя отогнать неприятные воспоминания. Зачем бередить старые раны?

Наклонившись, он прижал к себе Оливера.

— А ты вырос.

— Ага, — важно подтвердил мальчик. — Очень вырос. — Отступив назад, он посмотрел на лорда Фока снизу вверх. — А почему ты весь мокрый, дядя Лайм?

Рассмеявшись, рыцарь ответил:

— Я снова боролся с тем самым медведем, но как раз в разгар схватки пошел дождь.

Оливер восхищенно охнул.

— Правда?

— Да, правда, — подтвердил Лайм, приглаживая мокрые волосы.

— Как бы я хотел увидеть его.

— Ты уверен?

Мальчуган энергично закивал головой.

Добродушно улыбнувшись, лорд Фок ласково взъерошил волосы на голове ребенка и выпрямился.

— Ой, — спохватился малыш. — Мама сказала, что я должен поблагодарить тебя за палку.

— Она так сказала? — задумчиво уточнил Лайм, вспомнив ту ночь, когда он приходил в спальню Джослин, чтобы оставить подарок для Оливера.

— Да. Спасибо, дядя Лайм.

Мужчина одарил мальчика ласковой улыбкой.

— Я рад, что тебе она понравилась.

Приблизившись к камину, Лайм заметил тень печали на лицах тех, кто расположился у огня. В центре обитателей Эшлингфорда сидел сэр Грегори, тоже, судя по внешнему виду, побывавший недавно под дождем.

Неделю назад барону передали от рыцаря послание, в котором тот сообщал, что уже оправился от ран, полученных в схватке с разбойниками. Хозяин Сеттлинг Касл дал согласие на брак сэра Грегори и своей старшей дочери, которую рыцарь полюбил за время длительного пребывания в замке. Именно поэтому лорд Фок не ожидал увидеть его в Эшлингфорде так скоро.

— Вы уже вернулись из Сеттлинга? — спросил он, протягивая руки к огню.

— Я приехал примерно час назад, лорд Фок, — поеживаясь от холода, объяснил рыцарь.

Как и в Торнмиде, каждый раз, когда к Лайму обращались «лорд Фок», его охватывало безудержное желание оглянуться в надежде увидеть за спиной отца. Ему казалось, что Монтгомери Фок все еще жив и может порадоваться за сына. Да, долго, слишком долго он добивался права называться лордом.

— Выглядите вы неплохо. Думаю, вашей жизни уже не грозит опасность, если, разумеется, вы не замерзнете до смерти, — шутливо заметил Лайм, усаживаясь в кресло, подставленное одним из слуг.

Присутствующие, за исключением Иво, который с равнодушным видом перебирал пальцами звенья цепи на груди, обменялись многозначительными взглядами. Барон заметил загадочное поведение собравшихся у камина, и ему хотелось немедленно потребовать объяснений. Но не успел он открыть рот, как заговорила Джослин:

— Эмма, вы не отведете Оливера в спальню? Ему пора спать.

— Конечно, моя госпожа.

Мальчик обиженно шмыгнул носом.

— Но еще не темно. Я хочу остаться здесь.

— Нет, Оливер, тебе пора спать, — твердо сказала Джослин. — Обними меня и ступай с няней. — Протянув к сыну руки, она застыла в ожидании.

Тем временем ребенок вопросительно посмотрел на Лайма.

— Думаю, тебе следует поступить так, как говорит твоя мама, — посоветовал мужчина, стараясь сохранить серьезный вид.

Тяжело вздохнув, Оливер обнял мать и снова повернулся к дяде.

— Ты расскажешь мне историю о медведе, дядя Лайм? — затаив дыхание, спросил он.

— Да, но только не сегодня.

— А когда?

— Завтра вечером, ладно?

Мальчуган улыбнулся.

— Ладно, — согласился он, вместе с Эммой покинул зал и начал подниматься по лестнице.

— А теперь я хочу знать, почему вы собрались здесь и сидите, словно на поминках, — заявил лорд Фок. — Говорите.

Сэр Грегори, с лица которого не сходило озабоченное выражение, наклонился вперед.

— Случилось ужасное, мой господин, — усталым голосом начал он. — Чума добралась и до Англии.

Когда Лайм услышал страшную новость, он похолодел от ужаса. Первой его мыслью стала мысль о Джослин. Она сидела у камина и с отрешенным видом смотрела на огонь. В ее глазах застыл страх. Ее воображение, видимо, рисовало жуткие картины. Женщина, несомненно, представляла, что теряет самое дорогое, что у нее есть в жизни — Оливера. Лайму захотелось подойти к ней, обнять и утешить, но присутствие посторонних людей сдерживало его.

— Вы слышите меня, лорд Фок? — голос сэра Грегори заставил барона очнуться от раздумий. — Я сказал, что в Англию пришла чума.

Барон неохотно перевел взгляд на рыцаря. Он знал, что болезнь доберется до Эшлингфорда быстрее, чем они надеялись, и все же страстно молил об отсрочке.

— Я слышал. Что вы еще знаете?

Откинувшись на спинку кресла, сэр Грегори устало пожал плечами.

— Рассказывать почти нечего. Два дня назад в Сеттлинг пришло известие о том, что чума перебралась через Мелькни Регис и прибыла в Дорсет на судне. Заболел один из моряков. Через несколько дней от чумы умер местный житель.

— Только один?

— Нет. Сначала один, а за ним еще несколько. И сейчас продолжают умирать.

— Знаете сколько?

Сэр Грегори нахмурился.

— Нет, не знаю точное количество. Мне сказали — несколько.

Судя по наступившей тишине, каждый из присутствующих в зале осознавал, что им грозит смертельная опасность. Из зараженных чумой выживали единицы, но и те, кому посчастливилось остаться в живых, страдали и мучились, теряя близких и любимых. Чума не знала ни жалости, ни пощады, не делала различий между знатным господином и крестьянином, мужчиной и женщиной, взрослым и ребенком.

Барон сосредоточенно обдумывал меры предосторожности, которые было необходимо предпринять как можно быстрее. Итак, для Торнмида понадобится лекарь, побольше священников, чтобы исповедовать умирающих и хоронить мертвых. Следовало также установить карантин на некоторых территориях и позаботиться о запасах провизии.

— Это Господь посылает на нас проклятие, — неожиданно нарушил тишину Иво, — в наказание за наши грехи.

В следующее мгновение дюжина испуганных глаз обратилась к священнику в надежде получить помощь и душевное успокоение от человека, не способного дать ни то, ни другое. Лайм чуть не рассмеялся вслух. «Странно, — подумал он, — что страх перед смертью делает безумными людей, в привычной обстановке неуклонно следующих здравому смыслу». Находясь во власти страха, обитатели Эшлингфорда не осознавали, что с таким же успехом могли обратиться с мольбой о спасении к дьяволу.

Упиваясь вниманием, завоевать которое ему удавалось крайне редко, Иво продолжал:

— Грешники! — проникновенным голосом воскликнул он, окинув взглядом сначала Лайма и Джослин, затем всех остальных. — Грешники! Вы погрязли в обмане и предательстве, жадности и разврате, поэтому навлекли гнев Господа на свои головы.

Несмотря на то, что церковь придерживалась такого же мнения, утверждая, будто разгневанный Бог насылает на людей болезни, Лайм не сомневался, что Иво говорит в первую очередь для него и Джослин. Усилием воли заставляя себя оставаться в кресле, рыцарь до боли сжал кулаки. Ему страстно хотелось подскочить к священнику и заткнуть ему рот.

— Господь уничтожит всех грешников, наслав на них чуму, — проповедовал Иво, подняв глаза к небесам. — Как листья, опадающие осенью, согрешившие будут падать на землю замертво до тех пор, пока мир не очистится от последнего из них, будь то мужчина, женщина или ребенок.

Среди присутствующих пробежал взволнованный шепот, за ним последовал тихий плач женщин. Громче других рыдали те, которые имели детей.

Лайм посмотрел на Джослин. Хотя она быстро отвернулась, он успел заметить слезы на ее глазах. Раздраженно поморщившись, племянник повернулся к дядюшке.

— Разве ты, священник, не должен вселять надежду в души людей? — требовательно спросил он.

Иво вцепился крючковатыми пальцами в подлокотник кресла и откинулся назад.

— Ты не сможешь заставить меня лгать, Уильям! — торжествующе заявил он. — Я говорю правду. И ты сам знаешь это. Мертвых будет так много, что не хватит земли, чтобы похоронить их.

В душе рыцаря вспыхнул гнев. Он не знал, что выводило его из себя больше: страх, который священник стремился посеять среди обитателей замка, или вызывающее поведение Иво, с гордостью восседавшего в кресле лорда Эшлингфор-да. Проклятие, этот человек приводил Лайма в неописуемую ярость! Кровь ударила ему в голову, вихрь ненависти затуманил разум. Не успел лорд Фок найти подходящие слова, чтобы дать достойный ответ святому отцу, как тот уже выбрал себе первую жертву.

— Ты грешница? — сурово спросил он у служанки, стоявшей по правую руку от него.

Женщина испуганно покачала головой.

— А дети у тебя есть?

По ее лицу побежала, заблестев в отблесках огня, слеза.

— Двое, святой отец.

Иво удовлетворенно хлопнул ладонями по подлокотникам.

— Кайся, несчастная! Кайтесь все! И, может быть, тогда Господь сохранит вам ваши жалкие жизни. Вам и вашим детям.

Служанка, что-то бормоча себе под нос, покорно упала на колени перед священником. Но он уже не замечал ее. Его взгляд переходил с одного из жителей замка на другого, пока, наконец, не остановился на Джослин. Глаза Иво, казалось, были готовы просверлить ее. Он смотрел на вдову с нескрываемым презрением, без слов обвиняя во всех смертных грехах. Однако женщина мужественно выдержала его взгляд.

Лайм, наблюдая за происходящим, затаил дыхание. Нет, старый дьявол не посмеет. Несмотря на всепоглощающую ненависть, он не решится открыто, при всех обитателях замка бросить Джослин обвинение в лицо. Тем более в присутствии его, Лайма. Или посмеет?

— Ты грешница, Джослин Фок? — после продолжительной паузы спросил священник.

Рыцарь еще крепче сжал кулаки. Его дядюшка хорошо знал, где находится граница дозволенного. Только что он вплотную подошел к ней. Но осмелится ли Иво переступить запретную черту?

Глаза Джослин настороженно прищурились, но с губ не сорвалось ни слова.

— Да, ты грешница, — так и не дождавшись ответа, с уверенностью заявил священник. — Ты поддалась похотливому желанию, влекущему тебя к запретному. К брату твоего покойного мужа. — Он ткнул пальцем в Лайма. — К незаконнорожденному.

Итак, он все-таки посмел и переступил границу дозволенного. И, переступив ее, зашел слишком далеко.

В следующую секунду Лайм, словно ураган, сорвался с места, отшвырнув в сторону кресло, на котором сидел. Сейчас, сейчас он сделает то, что должен был сделать еще несколько лет назад. Он задушит этого злого демона. И ничто его не остановит, никакие мольбы и угрозы.

Заметив приближение рассвирепевшего племянника, Иво поспешно вскочил на ноги и попытался спрятаться за спинкой кресла. Но, моментально оценив ситуацию, он понял, что бежать некуда.

Незаконнорожденный племянник с рычанием схватил дядю за ворот сутаны и, вытянув упирающегося противника из-за кресла, бросил его на пол. Чаша терпения Лайма переполнилась. Еще мгновение — и он разделается с человеком, который долгие годы заставлял его страдать.

Осознавая, что сейчас его жизнь не стоит и ломаного гроша, Иво перестал притворяться безобидным святым служителем Господа. Позабыв о достоинстве священника, он встал сначала на четвереньки, затем на колени, при этом судорожно роясь в складках одежды. В его руке сверкнул небольшой кинжал.

— Ну, иди сюда, ублюдок! — процедил святой отец, выставляя перед собой оружие. — Иди сюда! — с демоническим хохотом повторил он, размахивая клинком.

Лайм, ощущая прикосновение к спине своего кинжала, заткнутого за пояс сзади, не торопился доставать его. Безумное желание задушить подлеца руками подавило все остальные чувства. Шагнув вперед, он сделал выпад, отвел лезвие, направленное в его грудь, в сторону и нанес сокрушительный удар в живот. Иво, успевший вскочить на ноги, покачнулся и скорчился от боли, но мгновение спустя, собравшись с силами, попытался повторить атаку. Однако рыцарь оказался проворнее. Опередив священника, он отклонился вправо и изо всех сил ударил его локтем в грудь.

Задыхаясь от боли, Иво попятился назад.

— Гореть тебе… в аду, — с трудом выговорил он.

В пылу битвы забыв об осторожности, лорд Фок шагнул к священнику, оставив грудь незащищенной. Краем глаза он успел заметить, как где-то внизу сверкнул клинок, но времени хватило только на то, чтобы выставить вперед плечо и защитить сердце от прямого удара. Кинжал Иво, скользнув по предплечью, рассек рукав рубахи и оставил кровавый след.

С торжествующим видом святой отец поднял оружие так, словно хотел показать всем клинок, обагренный кровью.

Лайм воспользовался замешательством дяди. Не обращая внимания на кровоточащую рану, он бросился на противника и выбил из его рук окровавленный кинжал, который, взмыв в воздух, с глухим стуком упал в опилки. В следующую секунду рыцарь повалил Иво на пол. Придавив его телом, незаконнорожденный племянник сдавил пальцами горло дядюшки. Все еще не веря в происходящее, священник предпринял отчаянную попытку разжать пальцы Лайма, но тот держал его горло мертвой хваткой. Лицо Иво начало синеть, с губ срывались отрывистые хрипы. Казалось, еще несколько мгновений — и жизнь покинет его тело.

— Лайм!

Кровь так громко стучала в висках рыцаря, что он не сразу услышал голос Джослин.

Опустившись на колени, она судорожно сжала его руку.

— Прошу вас, Лайм, не делайте этого, — взмолилась она. — Не делайте.

С трудом придя в себя, мужчина перевел взгляд с искаженного в предсмертных судорогах лица Иво, с его перекошенного рта, жадно хватающего воздух, на дрожащую от страха женщину.

Она печально покачала головой.

— Если вы убьете его, закончится и ваша жизнь, — прошептала вдова. — Вы потеряете все.

Разве сейчас это важно? Он так долго жаждал мести! Что же лучше: потерять жизнь или освободиться — и освободить Джослин — от дьявола, готового на все, лишь бы навредить им?

— Пожалуйста, — умоляла женщина, не стыдясь слез, бегущих по щекам.

В мгновение ока Лайм осознал, что как бы он впоследствии не раскаивался в том, что оставил в живых Иво, убей он его сейчас при Джослин, он раскаивался бы еще больше.

Снова повернувшись к поверженному врагу, лорд Фок с ненавистью посмотрел на вытаращенные от ужаса и нехватки воздуха глаза священника, на его высунутый язык и багровое лицо, затем медленно, словно с неохотой, разжал пальцы и отстранился.

Несколько минут Иво беззвучно хватал ртом воздух, потом, наконец, шумно вздохнул.

Но Лайм не собирался отпускать его так легко. Сорвав с шеи святого отца цепь с крестом, богато украшенным драгоценными камнями, он швырнул ее в огонь. Иво не посмел вымолвить ни слова, лишь в ужасе взирал, как незаконнорожденный беспощадно расправлялся с его сокровищем.

Рыцарь поднялся и помог Джослин встать с колен. Когда она посмотрела на него, он прочел в ее глазах выражение искренней благодарности. Кроме того, в них святилось и еще что-то. Но времени раздумывать над тем, какое именно чувство затаилось в глубине ее прекрасных глаз, у Лайма не было.

— Ты… — прохрипел Иво, садясь.

— Молчи, лжесвященник! — процедил лорд Фок сквозь зубы. — Ты покинешь Эшлингфорд сегодня же вечером. Я не намерен больше терпеть твои выходки. — Поддерживая вдову за локоть, он направился к камину.

— Да я… тебя… Тебя отлучат от церкви, безбожник! — гневно выкрикнул святой отец ему вслед. — Ты посмел поднять руку на служителя Господа! В тебя вселился дьявол!

Лайм порывисто повернулся к дяде.

— А кто же подтвердит твои слова?

Иво обвел рукой собравшихся в зале.

— Все они, болван.

Лорд Фок окинул взглядом обитателей замка. Они, затаив дыхание, наблюдали за ходом событий. На долю секунды в его душе шевельнулось сомнение. Останутся ли эти люди верны ему? Или, возможно, боясь прогневить Бога, решат, что и так совершили ужасный грех, храня верность человеку, который никогда не был — и уже не станет — их настоящим хозяином?

Присутствующие знали, чего ждал от них Лайм, но, опустив глаза, медлили с ответом. Затем они начали поспешно расходиться, тем самым оказывая молчаливую поддержку господину.

Только сэр Хью не двинулся с места. Скрестив руки на груди, он довольно долго разглядывал Иво, потом, наконец, посмотрел на Лайма.

Тем временем святой отец, успев подняться с пола, решительно шагнул вперед.

— Мне нужен лишь один свидетель, — проронил он, вперив требовательный взгляд в управляющего. — Всего один.

— Расскажите, сэр Хью, как на духу, что вы видели, — попросил лорд Фок.

— Я видел, как человек, которого я считал священником, коварно напал на барона, верой и правдой служащего королю Эдуарду, и нанес ему рану, — ответил сэр Хью. — Если бы я не видел это собственными глазами, я бы не поверил.

Лайм почувствовал, что Джослин понемногу начала успокаиваться. Сэр Хью явно остался доволен собой, отомстив священнику за годы придирок и издевок. Он не сомневался, что Иво, которому благодаря деньгам удалось обзавестись в среде священнослужителей множеством влиятельных друзей и покровителей, смотревших сквозь пальцы на его «маленькие прегрешения», выйдет сухим из воды. Однако скромная победа, одержанная им над надменным священником, вызвала на его лице довольную улыбку и принесла глубокое удовлетворение.

— Будьте вы все прокляты! — прошипел Иво.

Лайм слегка подтолкнул Джослин к лестнице.

— Идите к Оливеру.

Женщина без слов повиновалась. Когда она начала подниматься по ступенькам, незаконнорожденный племянник снова повернулся к дяде. В этот момент Иво не только не походил на слугу Господа, но даже казался самим дьяволом во плоти: прядь седых волос, спадавшая на лоб, глаза, горящие, как угли, и надменно изогнутая верхняя губа под гневно раздувающимися ноздрями придавали его облику зловещий вид.

— Даю тебе пять минут на то, чтобы ты собрал свои вещи. Но лишь свои, — сурово предупредил лорд Фок. — И если через пять минут ты не уберешься из замка, я вышвырну тебя отсюда собственными руками.

— Ублюдок! — прошипел Иво. — Я отправлю тебя в ад!

— Не сомневаюсь, что ты постараешься убить меня, — иронично заметил Лайм и подал знак двум рыцарям сопровождать священника.

Поведение Иво изменилось в мгновение ока.

— Но там же идет дождь! — возмущенно воскликнул он, пятясь к камину.

— Конечно, дождь, — подтвердил Лайм. — Не вижу в этом ничего необычного: мы же в Англии.

— Кроме того, сейчас почти ночь, — не унимался дядюшка. — Ты же не можешь послать святого отца… — видимо вспомнив, с кем имеет дело, он спохватился и поспешил исправить досадную оплошность, — ты же не можешь выгнать из замка человека в такую погоду, да еще на ночь глядя!

— Почему не могу? Могу, — хладнокровно парировал лорд Фок. — Ты предпочитаешь забрать свои вещи сейчас или позднее?

Иво понял, что уговоры бесполезны. Скорчив уродливую гримасу, он смерил племянника презрительным взглядом с головы до ног. Затем, отыскав в опилках кинжал, поднял его и вытер окровавленный клинок о подол сутаны. Заметив на пальцах пятна крови, священник злобно усмехнулся.

— Мы с тобой еще встретимся, — пообещал он с угрозой в голосе. — И эта встреча станет последней.

Пропустив его слова мимо ушей, Лайм обратился к рыцарям:

— Будьте осторожны и не поворачивайтесь к нему спиной. Я не хочу, чтобы снова пролилась кровь.

Закивав в знак согласия, они жестом приказали Иво подниматься по лестнице, намереваясь следовать за ним. Пройдя мимо племянника, дядюшка свернул к камину.

Мужчина заранее знал, что священник непременно попытается вернуть крест или хотя бы то, что от него осталось.

— Не трогай! — приказал он.

— Но это мое золото, — возразил Иво. — Мои драгоценности.

— Уже не твои, — тоном, не терпящим возражений, сказал Лайм. — У тебя, дядюшка, осталось четыре минуты на то, чтобы убраться отсюда по добру по здорову.

Густо покраснев, святой отец с неохотой отошел от камина и направился к лестнице.

Как только он скрылся из вида, лорд Фок подошел к служанке, которая упала на колени перед священником и до сих пор безутешно рыдала, протянул ей руку и помог подняться на ноги. Женщина со смущением приняла его помощь.

— Не отчаивайся, — успокоил он ее.

В глазах служанки по-прежнему таился страх, но она послушно кивнула головой.

Отвернувшись, лорд Фок позвал управляющего:

— Сэр Хью!

— Слушаю, мой господин.

— Что вы думаете о прогулке верхом?

Сэр Хью вопросительно выгнул бровь.

— Если Иво еще не вывез деньги из замка, он постарается забрать их сейчас, — объяснил хозяин Торнмида.

Управляющий понимающе подмигнул.

— Мне не очень нравится дождливая погода, но я не откажусь от глотка свежего воздуха.

Лайм улыбнулся.

— В таком случае, следуйте за ним.

— А если он заберет деньги, мой господин?

Лорд Фок задумался. Речь шла об огромной сумме, но даже она не стоила человеческой жизни. А в том, что ради денег Иво готов убить любого, сомневаться не приходилось.

— Если священник возьмет золото, сопровождайте его до того места, где он решит остановиться, а затем возвращайтесь в Эшлингфорд. Остальным займусь я сам.

Сэр Хью поклонился и покинул зал, отправившись выполнять распоряжение.

Когда дверь в спальню открылась, Джослин стояла на коленях рядом с кроватью Оливера, за ее спиной застыла Эмма. Даже не оглядываясь, молодая мать знала, что вошел Лайм.

Первой нарушила молчание няня.

— Иво уехал?

— Пока нет. Но скоро уедет, — ответил лорд Фок.

— Хорошо, — пробормотала старая служанка. — Но он обязательно вернется.

Лайм не обратил внимания на ее слова.

— Я хочу поговорить с леди Джослин наедине.

— Вы считаете это разумным?

Вдова невольно вздрогнула. Разумным? Что могло быть хуже обвинения, брошенного Иво ей в лицо при всех обитателях замка?

— Не беспокойтесь, Эмма, — тихо произнесла она. — Мне безразлично, что обо мне скажут.

Тяжело вздохнув, служанка поправила одеяло на Оливере и ласково поцеловала спящего мальчика в лоб, потом вышла из комнаты и бесшумно закрыла за собой дверь.

Благодаря присутствию Лайма, Джослин немного успокоилась. То, что он находился рядом с ней, согревало душу и отгоняло страх перед чумой, который ледяными пальцами сдавливал ее сердце. Однако беспокойные мысли продолжали терзать ее душу.

— Неужели Оливеру придется платить за мои грехи? — растерянно спросила она, бросив на мужчину полный мольбы взгляд.

Женщина ощутила ласковое прикосновение его руки, опустившейся на ее плечо.

— Не Бог насылает на людей чуму, Джослин. Это просто болезнь.

— Значит, даже если я не согрешила, мой сын может умереть? — она с недоверием тряхнула головой. — Нет, я не верю, Лайм. Я действительно грешница. И если с Оливером что-нибудь случится, виновата буду только я.

Рука мужчины скользнула по ее плечу и опустилась на локоть.

— Но в чем ваш грех, Джослин? — спросил он, помогая ей встать. — Вы же не были близки со мной, как утверждает Иво.

Боже, как ей хотелось броситься в его объятия, почувствовать тепло его сильных рук, склонить голову на его плечо! Страстное желание принять помощь любимого овладело ею, на несколько мгновений затуманив разум.

— Тогда в чем же ваш грех? — растерянно повторил Лайм.

Повернувшись к нему, молодая вдова встретила его требовательный взгляд.

— В том, что я желала вас, — с болью в голосе призналась она. — Но даже если я не отдалась вам и не стала преступницей в глазах церкви, то моя готовность разделить с вами ложе, жажда ваших прикосновений, несомненно, делают меня грешницей перед Господом. — Словно испугавшись своих слов, женщина зажмурилась. — Являясь братом Мейнарда, вы становитесь и моим братом, Лайм.

Мужчина нежно обнял ее.

— Но мы ведь сводные братья, — напомнил он. — Да, вы были женой Мейнарда. Меня же с ним связывает только отцовская кровь.

Женщина заглянула в его бездонные зеленые глаза, ослепительно сверкающие в отблеске свечей. Взгляд Лайма был прикован к ее лицу. О, как ей хотелось преодолеть расстояние, разделяющее их, и прильнуть к его сильной мускулистой груди, от которой веяло покоем! Как хотелось ощутить прикосновение его ласковых рук! И ощутить себя любимой. Словно пытаясь отогнать наваждение, Джослин тряхнула головой. Боже, почему она родилась женщиной?!

— Однако служители церкви считают иначе. Мы даже не должны оставаться вдвоем в одной комнате.

Словно бросая вызов церкви, Лайм притянул ее еще ближе.

— Такие законы первоначально предназначались для тех, кто связан кровными узами. Например, как король Эдуард и королева Филиппа. Она ведь его кузина. Но дело в том, что именно те, которые являются близкими родственниками, по-прежнему вступают в законный брак, причем с высочайшего благословения. Требуется лишь достаточно денег, чтобы получить разрешение. Благодаря подобным законам, регулярно пополняются церковные сундуки. В первую очередь за счет тех, кто желает жениться, но не имеет права из-за родственных уз. — Лайм покачал головой. — Нет, Джослин, мы с вами не сделали ничего дурного.

Женщина встрепенулась. Неужели можно купить разрешение, дающее ей право выйти замуж за Лайма? Неужели можно поступить так, как поступили король Эдуард и королева Филиппа? Однако, спохватившись, она отогнала от себя безумную мысль.

— Наверное, я от страха лишилась рассудка. — Молодая мать посмотрела на спящего сына. — Я не могу потерять его. Он — все, что у меня есть в жизни.

Мужчина осторожно повернул ее голову к себе.

— С ним ничего не случиться, Джослин. Даю вам слово.

Она печально улыбнулась.

— Как вы можете давать такое обещание? Никто не знает заранее, кого чума отправит на тот свет. Она может выбрать и вас, Лайм, и… меня. Она может забрать любого.

Лорд Фок ласково провел кончиком пальца по ее верхней губе.

— Я не позволю болезни даже прикоснуться к вам, Джослин, — вполголоса заявил он.

— Но вы же не знаете…

Рыцарь, прижав палец к ее губам, покачал головой.

— Я даю вам слово, — уверенно повторил он.

А он всегда держал данное слово.

Склонив голову, мужчина приподнял ее подбородок и запечатлел на ее губах нежный поцелуй.

— В один прекрасный день вы, Джослин, станете моей, — прошептал он, отстраняясь и поворачиваясь к двери.

Ей отчаянно хотелось позвать Лайма, вернуть его, хотелось раствориться в его горячих объятиях. Но она подавила порыв, промолчала и позволила ему уйти.

Наконец, он скрылся за дверью и женщина осталась наедине с собой в полной тишине, воцарившейся в спальне.

— Я люблю тебя, Лайм Фок, — выдохнула Джослин, уже не стыдясь этих непривычных слов.