Планета в косметичке

Глава 1 РЕПОРТАЖ ИЗ-ПОД ЧАДРЫ, или КАК Я БЫЛА ПЕРСИДСКОЙ ЗАЛОЖНИЦЕЙ

Задумывалась ли ты когда-нибудь, как живется тем женщинам, которые не имеют права даже открыть свое лицо? Я испытала, что чувствует современная восточная женщина, на собственной шкуре, побывав в Тегеране — сердце самой строгой в мире исламской республики.

Для справки:

Иран (до 1935 г. — Персия) — одно из древнейших государств мира. До 1979 г. являлся монархией; шахская династия Ирана была настроена «прозападно» и проводила активную модернизацию страны. Во время правления последнего шаха Мохаммеда Резы Тегеран стали называть «Париж Востока», а сам шах Реза играл заметную роль в светской жизни всего мира. Все три жены шаха являлись законодательницами мод не только в своей стране, но и за ее пределами — на их изысканные туалеты равнялись светские львицы всего мира. Но в результате исламской революции 1979 г. власть захватили религиозные фанатики; в это время из страны бежала шахская семья и большая часть интеллигенции. Одна из супруг шаха Фарах Диба жива до сих пор и опубликовала в Америке свои мемуары под названием «Моя тысяча и одна ночь с шахом». А младшая дочь Резы Лейла 1970 года рождения, несмотря на огромное состояние и положение в свете, в возрасте 31 года покончила с собой в номере одного из самых дорогих лондонских отелей. Говорят, от тоски по родине, на которую никого из шахской семьи ни разу не пустили с октября 1979 года.

Вот уже около 30 лет Иран живет по суровым исламским законам.

Сначала мне казалось, что чистота эксперимента пострадает: в Иран пришлось взять мужа (одиноких европейских женщин в страну просто не пускают). Однако потом выяснилось, что не будь супруга — не писать бы мне эти строки, а гнить в зиндане (тюрьма для оскорбивших исламскую мораль). Но обо всем по порядку…

Каждый турист, ухитрившийся получить визу в Иран, снабжается памяткой, чего в стране делать недопустимо и за что даже иностранец карается смертной казнью. Мужчинам крайняя мера от исламского правосудия светит только за провоз и распространение наркотиков, а вот для женщин таких пунктов гораздо больше: появление в общественном месте в непристойном виде (то есть всего лишь без головного убора), запах спиртного и вообще «антиисламское» поведение, под которым может подразумеваться все что угодно. Всем женщинам, отбывающим в Тегеран, рекомендуется покрыть голову — и я, недолго думая, купила в аэропорту кокетливую розовую косынку в тон куртке.

Для полноты ощущений мы воспользовались услугами Иранской национальной авиакомпании имени Воли Аллаха. На борту нас встретило странное создание в бесформенном черном одеянии и платке, почти полностью скрывающем лицо, и, глядя в пол, произнесло: «Салам Алейкум!» Только заметив крошечную эмблемку на рукаве, я догадалась — это стюардесса. Перед взлетом в салоне включился монитор; на экране возник старец в чалме и затянул молитву. Все шесть бортпроводниц выстроились в ряд и насупились, вызывая мрачные ассоциации с женщинами-камикадзе, захватившими заложников мюзикла. За весь полет ни одна из стюардесс так и не улыбнулась…

В аэропорту Мехрабат нас встретил представитель турфирмы — пожилой иранец с четками в руках. Обрадовавшись его неплохому английскому, я поспешила узнать причину странного поведения стюардесс.

— Исламское правительство становится все либеральнее к женщинам: им даже разрешили работать бортпроводницами, — гордо заявил господин Фархади. — А улыбаться и разговаривать с пассажирами им запрещено законом. — Затем, скептически оглядев мой розовый наряд, Фархади проговорил: — Я человек верующий, и вам будет трудно со мной общаться. Один мой дальний родственник женат на русской, они живут здесь — в Тегеране. Если ее муж не будет против, я попрошу Олю завтра показать вам город. А насчет одежды… Я не советую выходить в город в таком виде.

И он достал из пакета черный сверток…

Зимний Тегеран показался вполне приветливым: сияет солнце, восемнадцать градусов тепла, вдали видны заснеженные вершины гор… Большой, шумный, вроде бы европейского вида город — магазины, рестораны, англоязычная реклама — и вдруг резким контрастом — множество черных фигур на улицах! Абсолютно все женщины в темных одеждах. Спасибо гуманной турфирме: меня нарядили не в чадру (глухое покрывало, которым пользуется большинство местных женщин), а всего лишь в хиджаб — что-то вроде плаща из плотной черной ткани.

Всю дорогу до отеля муж поглядывал на меня как-то странно… А едва попав в номер, убранный с восточной негой, стал проявлять склонность выполнить свои супружеские обязанности…

На огромном ложе с шелковыми покрывалами и подушками я чувствовала себя по меньшей мере шахской наложницей. Во мне даже появилась некая игривая стыдливость. Я возбудилась даже не в процессе интимных ласк, а как только с меня сорвали паранджу. Мой муж с десятилетним стажем тоже продемонстрировал редкостное рвение и страсть.

— Ты такая… загадочная! — пояснил он свой порыв. — В этой тряпке есть какая-то скрытая эротика…

И правда, выглядывая на мир из-под паранджи, испытываешь волнующее ощущение: тебе есть что прятать, а мужчине — о чем мечтать и вожделеть. Чадра скрывает от нескромных взоров — и наделяет изюминкой, о которой окружающие могут лишь догадываться и фантазировать. Ведь запретный плод — всегда сладок! Кажется, стоит приподнять полы хиджаба, показать только щиколотку — и все мужики у твоих ног!

Мы собираемся поужинать где-нибудь в городе, и я лезу в чемодан, чтобы переодеться. Муж недоумевает: зачем? Ведь в Тегеране чадра — наряд для любого случая, что подразумевает значительную экономию на прочих туалетах. Надо купить «выходную» паранджу, думаю я и оставляю чемодан в покое.

Утром у нас в номере зазвонил телефон, и женский голос запричитал по-русски:

— Извините, что я вас подвожу, ведь господин Фархади так просил показать вам Тегеран… Но меня не отпускает муж!

— Где он сейчас? — оперативно реагирую я.

— Уехал на работу, но все время звонит, проверяет…

Через полчаса я сижу дома у Оли, в просторной квартире, устланной коврами. Оля, миловидная худенькая блондинка с огромным количеством золотых украшений: на шее, руках и даже ногах… Угощает меня ароматным чаем из пиалы, а сама курит кальян с яблочным табаком.

— С Азади мы познакомились в Питере, — рассказывает Оля, — вместе учились в медицинском. Он был такой веселый, красиво ухаживал… Все говорили: вот, мол, закончит учебу и бросит тебя, уедет домой. А он не обманул, замуж позвал…

Приехав на мужнину родину, Оля быстро поняла, что отныне ее удел — сидеть дома и чистить ковры. Весельчак Азади вдруг стал жутко строгим мужем. Ольгу на работу не пустил: ведь она врач, а это невообразимая профессия для жены порядочного мусульманина! Осматривать больных для женщины у них — приблизительно то же, что стоять на панели у нас. Оле еще повезло: ее муж хирург и неплохо зарабатывает — а то бы горбатиться ей на какой-нибудь низкооплачиваемой работе, признанной исламским государством годной для женщин. Одиноким, а также тем, чьи мужья не могут нормально обеспечивать семью не возбраняется работать — но только в определенных местах. Можно, например, торговать на базаре или в магазине, наниматься няней к ребенку или сиделкой к престарелой иранке, быть санитаркой или уборщицей в женском отделении больницы. Большая удача для женщины с высшим образованием — устроиться преподавателем в школу для девочек. Не запрещено трудиться и в сельском хозяйстве — однако везде представительницам прекрасного пола платят гораздо меньше, чем мужчинам. При этом женщин полностью закрыты все творческие и научные профессии, а также та часть сферы обслуживания, которая подразумевает постоянный контакт с мужчинами. По сравнению с другими иранскими мужьями Олин супруг еще прогрессивен: иногда в люди выводит, маме в Питер позволяет звонить… По пятницам (это выходной в Иране) они ходят в гости к друзьям и родственникам мужа, но там Оля сразу попадает на женскую половину дома — сидеть за одним столом с мужчинами не принято. Впервые оставшись наедине с местными женщинами, Ольга чуть не расплакалась; теперь привыкла и уверяет, что иногда на «женской половине» бывает даже весело. Именно там она выучила персидский язык; на дамских посиделках «ханумки»[1] скидывают свои паранджи и оказываются почти такими же, как мы: щебечут о своем о девичьем, смеются… Короче — девичник, почти как у нас. Теперь у Оли даже есть подружки.

— А что делать? — разводит руками Оля. — Наших в Тегеране найти трудно, да и муж… Вот видишь: такое предложение, да еще от его собственного родственника — показать вам город. Хочется же пообщаться со своими, да и подзаработать могла бы как переводчица — собственные туманы[2] всегда пригодятся! А Азади ни в какую: «Нечего! — говорит. — Наберешься от них всякой гадости!»

— А что будет, если ослушаешься?

— В лучшем случае — выгонит. А я еще не подготовилась…

Оказывается, в Иране при разводе закон практически не защищает женщин. Исламское правосудие удовлетворяется словесным заявлением мужчины, что жена его не устраивает; при этом доводы женщины никто не станет слушать. Чтобы прекратить совместную жизнь, мужу достаточно трижды сказать жене «Уходи!» — первые два раза вроде предупреждений, а на третий она должна уйти из дома, причем может забрать только то, что надето на ней в данный момент.

— Поэтому мы, угнетенные жены Востока, — Оля вздыхает и показывает на свои пальцы, унизанные дорогущими перстнями из золота высшей пробы, — всегда подстраховываемся, все свое носим с собой! Вот так: ехала за счастьем, за деньгами, за туманами… Думала, страна пусть и строгая, но богатая — нефть все-таки… И вот сижу: «нефть» всю на себя напялила, чтобы голой не выгнали — и даже выйти из дома не могу, чтобы кого-нибудь удивить своими цацками. Да здесь никто и не удивится…

В Иране золото высокого качества и очень красивые ювелирные изделия. Персидские мужья обычно не отказывают жене в драгоценностях, и для многих женщин это единственная радость в жизни. Ходят, выбирают, покупают… Такова традиция: даже самый бедный муж старается дарить жене хоть какие-нибудь золотые безделушки. Хотя совсем бедные мужчины, как правило, не женятся: тут по сей день принято выплачивать калым.

На прощание Ольга предупреждает, чтобы я не вздумала снять хиджаб в общественном месте — даже в ресторане при отеле. Везде ходят люди в зеленой форме — «стражи исламской революции», которые, если сочтут женщину чрезмерно обнажившейся, могут, не раздумывая, плеснуть на оголенный участок тела серной кислотой. Управы на них нет никакой: они наделены «волей Аллаха». И еще Ольга подсказывает место, где я смогу не только избавиться от собственной паранджи, но и заглянуть под чужую…

Билет в женский клуб недешев: здесь собираются иранки со средствами. У входа стоят дорогие авто, внутри — бассейн, сауна, тренажерный зал и косметический салон. В промежутках между процедурами женщины собираются в чайхане — беседуют, пьют чай, многие курят кальян. Обслуживающий персонал — только женщины: и они, и клиентки без чадры. В клубе я воочию убеждаюсь в верности фразы из путеводителя: «Под чадрой у персидской женщины может обнаружиться как национальное платье, так и вещица с последнего показа в Милане». Богатые иранки чрезвычайно ухожены и уделяют особое внимание своей фигуре (которую, заметим, видят только мужья!). В стенах клуба женщины ведут себя раскованно, оживленно общаются и забитыми не выглядят. Очень скоро я знакомлюсь с местной девушкой; она сама подходит ко мне и спрашивает на идеальном английском: «Тебе не скучно?» Ее зовут Аиша, ей 28 лет, и она художница. Аиша не боится обсуждать «каверзную» тему положения женщин в Иране.

— Мне повезло, — говорит она. — Мой отец прогрессивных взглядов и по местным меркам довольно богат. Конечно, он очень любит свою родину, поэтому и не оставил ее после революции. Но мне оплатил учебу на факультете искусств в Кембридже, замуж не выдает — жалеет…

— Почему ты не уедешь в Европу?

— Не очень-то там сейчас мусульманам радуются. А потом — здесь мой дом, вся родня… Как я без них?

Через час мы с Аишей уже почти подруги и по очереди затягиваемся анисовым табаком из одного кальяна.

— Вот в Англии была жизнь! — делится она. — Я жила с одним парнем-французом: какие вечеринки мы закатывали!

Видя мое недоумение, Аиша поясняет, что факт «аморального» поведения за границей не может доказать ни исламское правительство, ни религиозная родня. Сама же мусульманская молодежь, обучающаяся за рубежом, друг друга никогда не сдает — рыльце у всех в пуху. Первый «порок», которому с удовольствием предаются иранки за рубежом — мини-юбки и сумасшедшие декольте. С девственностью, конечно, сложнее, но и это поправимо — спасибо пластической хирургии…

Вечером мы с мужем приглашены в гости к моей новой знакомой.

Свой дом Аиша превратила в вернисаж: везде ее работы. Это — изумительной красоты портреты женщин в нарядных открытых платьях. Художница подчеркивает, что может заниматься искусством только благодаря отцу: ее картины не продаются, и она вынуждена сидеть на шее у родителей. На вопрос, отчего не продаются такие прекрасные работы, девушка отвечает:

— Потому что я их никому не показываю. Если их кто-нибудь увидит, меня посадят в зиндан.[3] Я выбрала не то направление в живописи — оно вредит нравственности общества. Но иначе не могу: моя специальность — женский портрет, не рисовать же одни глаза…

В аэропорту нас провожал все тот же господин. Я хотела выкупить хиджаб на память, но Фархади сказал, что это собственность турфирмы и еще пригодится другим туристкам, приезжающим в розовых костюмчиках.

— Только сначала пройди паспортный контроль, — напомнил предусмотрительный Фархади. — А потом пусть муж вынесет хиджаб мне.

Я миновала строгую ханум, проверяющую паспорта, и сняла паранджу, оставшись в джинсах и глухом свитере. Муж ушел с хиджабом обратно в зал вылета. Через секунду я почувствовала, что меня схватили под обе руки и куда-то тащат. О, ужас! Это были два «стража революции» в зеленой форме, которые, неистово вопя что-то на своем языке, перли меня вон из терминала. Из их криков я различала только уже знакомое мне слово «зиндан». На мое счастье, в этот момент муж как раз простился с провожающим и возвращался назад. Он попытался отвоевать меня у ревнителей исламской морали, но они не понимали его, а он — их. Появился полицейский, владеющий английским, и перевел предъявленное мне обвинение: «Шлялась голая на глазах у людей». И только словесное заверение мужа, что его устраивает такая аморальная жена, как я, убедило представителей исламского правосудия не бросать меня в зиндан…

Когда Тегеран начал таять под крылом самолета, я перевела дух и посмотрела на мужа.

— Ну что, поняла, как тебе со мной классно живется в России? — спросил он.

— Поняла, дорогой, — ответила я, и в этом ответе не было даже тени лукавства.

Ой, ну не везет ли нам, девчонки! Наши мужики, может, золотом и не заваливают и сухой закон не всегда соблюдают — зато их хоть на место поставить можно. Пусть только попробуют что-нибудь запрещать, отчитаем так — сами в паранджу полезут!

Но самое приятное, что мы вывезли из Ирана, — рецепт местного плова. Не зря его называют символом восточной любви! Это не только вкуснейшее блюдо и афродизиак, но и прекрасный способ оригинально провести выходной с любимым. Делюсь!

Описание приготовления плова встречается в самых древних памятниках восточной литературы: его называют «будоражащий рис» или «путь к нирване». Это блюдо издревле славится особым сочетанием специй — после них так и тянет открыть личико! Конечно, за пловом можно отправиться в индийский или узбекский ресторан, а попутно насладиться там танцем живота, засунув в трусики знойной красотке мятую купюру. Но восточные обольстительницы знают, что нет средства лучше растормошить даже самого строптивого и равнодушного субъекта, чем совместное приготовление «будоражащего риса». Главное, соблюсти основной принцип древней любовной пищи: вдвоем у очага. То есть, кулинарить вместе и на натуральном огне. Помни, плов — это не просто еда, а целый ритуал, направленный на приближение к нирване; поэтому первым делом надо прийти в состояние восточной неги. Надень шаровары или длинную юбку, короткий топ и игриво оголи пупок. Почувствовала себя томной красоткой с волооким взглядом? Теперь зови того, с кем ты хочешь разделить «будоражащую трапезу» и отправляйся с ним на рынок. Вот что вам понадобится (количество продуктов указано из расчета на 4 персоны, или на двоих, но на два дня. Плов хранится в холодном месте до 3 суток).

Казан: выбирайте вместе и внимательно — нужно чугунное корытце, объемом 5–7 литров, потемневшее от огня. Учти, что иногда потемнения продавцы наносят на абсолютно новый казан (считается, что лучше покупать тот, который уже был в деле). Если в казане однажды получился отменный плов, то в дальнейшем он плохого не сварит (самая же большая удача — получить б/у казан в подарок от человека, знающего в этом толк, — вместе с пожеланиями кулинарных успехов). Если казан найти не удалось, купите кастрюлю с толстым дном (только не эмалированную).

Баранина: предоставь выбор своему спутнику. Мясо — мужская добыча. Если твой кавалер ничего в этом не понимает, все равно оставь его на первом плане (торговцы мясом лучше договариваются с мужчинами), а сама суфлируй из-за его спины, что на емкость объемом 5 литров вам потребуется граммов 600–800 парной баранины.

Рис: а также все специи к нему лучше покупай сама и у одного торговца (желательно в тюбетейке — эти люди, как правило, не понаслышке знают, что надо для хорошего плова). Сообщи ему, что пловом ты собираешься порадовать любимого. Я обычно делаю вид, что отчаянно нуждаюсь в совете «бывалого» — и в награду получаю 3 стакана отборного красного риса, а также любовно отобранный в отдельный пакетик набор специй специально для плова: куркума, зира, шафран. Если тебе удастся обаять человека в тюбетейке и вызвать у него ностальгические воспоминания о родных барханах, он, пожалуй, отсыплет тебе и сухофрукты (узюм, панимаэшь!), делающие вкус плова более пикантным. Заодно он может указать, у кого на рынке можно приобрести настоящее курдючное сало. (Если такового в продаже не окажется, не расстраивайся: сойдет и обычное растительное масло).

Овощи: предоставь любимому выбирать лучшее из лучшего: зеленщицы обычно неравнодушны к сильному полу. Еще издалека завидев моего мужа, они — от самой юной до явной долгожительницы — начинают призывно потрясать своей продукцией и обещать неземные удовольствия от ее вкушения. Вам понадобятся морковки (крупные, оранжевые — 4 шт.), луковицы (большие, золотистые — 4 шт.), 2 редьки (зеленые, обыкновенные), чеснок и зелень.

Гранаты: выбирай сама, а заодно почувствуй себя настоящей женщиной! В глазах торговцев гранатами ты всегда свободна и всегда желанна. В процессе покупки попробуй забыть, что все комплименты преследуют цель сбыть гранаты, расслабься и получи удовольствие от гортанного перечисления твоих достоинств. Совсем как в сказке: сама как газель, щечки как персик, зубки как жемчуг, губки как гранат (правда, вокруг Али-Баба и 40 разбойников!) Наслаждайся 3 минуты — по минуте на гранат. Купи еще и лимон — если к тому моменту не получишь его в подарок.

Теперь осталось совершить решающий шаг — выехать на природу и развести там костер. Поручи кавалеру раздобыть мангал, желательно с подставкой для устойчивости казана. Если он в этом не преуспеет, ему придется воздвигать над костром небольшой постамент из кирпичей — казан должен возвышаться над пламенем как минимум на 15 см. В качестве музыкального фона подойдет этническая музыка. Если такой нет, просто импровизируй на тему «что вижу — о том пою». Итак, для твоего удовольствия — природа и милый твоему сердцу спутник, плову же требуется открытый огонь, мужская ловкость и женские организаторские способности. Рекомендую сразу поделить обязанности: ты — режешь, он — колдует над казаном. Только не забывай ему вовремя подсказывать!

Ты: режешь баранину крупными кусками (до 70 г), лук — тонкими кольцами. Меня процесс нарезания овощей всегда наводит на размышления о пользе гаремов. Признак мастерски приготовленного плова — это грамотно нашинкованная морковь. Будучи единственной женщиной, нарезать морковь, соблюдая идеальную — совершенно одинаковую, длинную и тонкую форму соломки — довольно сложно это занимает много времени. Но если ты не готова пригласить на помощь гарем подружек, придется ювелирно потрудиться.

Он: кладет в казан 300 г. курдючного сала или наливает стакан любого растительного масла и раскаляет все это на сильном огне до закипания (если вы пользуетесь маслом, в момент закипания нужно кинуть в казан целую очищенную луковицу. Через пару минут она почернеет; теперь можно выбросить ее — она забрала в себя все вредные вещества из масла). В закипевший жир он кладет все то, что ты нарезала.

Он: как следует перемешивает в казане все порезанное и слегка обжаривает. Затем наливает кипяченой воды так, чтобы она превышала уровень содержимого казана на два пальца. На воду кладет соль, перец и высыпает заранее приготовленный пакетик специй. Туда же отправляет сухофрукты (плод твоей дружбы с аксакалом на рынке) и чеснок. Чеснок можно класть неочищенным и целыми головками — потом будет вкусно выжимать золотистую мякоть на рис. Пусть не стесняется помешать от души — это последний раз, когда в казане следует что-либо перемешивать. Как только в нем появится рис, помешивание категорически возбраняется. Теперь нужно закрыть крышку и тушить 15 минут.

Ты: эти 15 минут посвяти своему «коллеге по плову». В предвкушении трапезы следует неторопливо общаться и обсуждать, чего вы оба ожидаете от совместной трапезы. Если между вами все сказано, можешь пока заняться приготовлением салата, по традиции сопровождающего плов, дабы оттенить его вкус и способствовать легкости в желудке для дальнейших утех. Очисти от кожуры редьку (зеленая, обыкновенная — 2 шт.) и натри на крупной терке. В полученную массу можно выжать сок одного лимона и перемешать с зернами одного граната. Если любишь погорячее — посоли и поперчи.

Он: тем временем в казане уже готова основа будущего плова, и ему следует поместить заранее промытый рис ровным слоем на основу. Допускается разровнять его шумовкой, а вот мешать ни в коем случае нельзя. Жидкость, выступившая над уровнем риса, снова не должна превышать его более чем на два пальца. Это залог того, что рис не превратится в кашу, а будет рассыпчатым и сочным. Проследи, чтобы все это время под казаном у твоего любимого не уставало полыхать жаркое пламя — в силу этого процесс движется очень быстро.

Ты: это ответственное мероприятие требует женской аккуратности. Когда рис впитает в себя всю влагу с поверхности, сделай в нем ножом с длинной ручкой (или шампуром) 5–6 отверстий шириной 1–2 см до самого дна, аккуратно влей в них холодную воду, закрой крышку и уменьши огонь. Теперь дело плова — томиться на слабом огне до готовности риса, а твое с ухажером — томиться от голода. Если у тебя крепкие нервы, можешь пока исполнить танец живота.

Рецепт плова складывался в веках; но замечено, что результат его приготовления поразительным образом зависит от настроения повара. Если тебе удалось прийти в правильное состояние, выбрать милый твоему сердцу уголок живой природы и того, кто разделит твою трапезу — увидишь, плов не обманет твоих ожиданий.

Выложи плов на блюдо так, чтобы мясо оказалось вверху горки риса, посыпь рубленой зеленью и гранатовыми зернами. Перед тем как, присев на колени, устроиться на коврике (захвати с собой), не забудьте тщательно помыть руки — плов едят руками, в этом одна из его прелестей. Вообще, к плову подают зеленый чай; но если вам захочется опьянеть не только от любви — смело разливайте горячительное в пиалы! Как говорится, в вашем случае сухой закон не писан.

«Держи пустым свой желудок, дабы светились в нем лучи познания!» — говорил персидский мыслитель и поэт Саади. Однако перед любовными утехами в Персии наоборот предпочитали ублажать желудок и полагали, что «вечер плова» обязательно перейдет в ночь ласки. Кстати, чтобы после еды не хватать возлюбленного сальными руками, древние персиянки вытирали руки о голову (они верили, что бараний жир способствует усилению роста волос), а мужчины — о кожаные сапоги или ремни (для придания им блеска).

Глава 2 ОСТРОВ СВЯЩЕННОГО ОРГАЗМА, или КАК Я ДЕРЖАЛА БОГА ЗА ЯЙЦА

Пока мусульманки томятся под паранджой, а европейки любуются на мужской стриптиз, на другой стороне Земли женщины готовы кормить, поить, холить и лелеять своих мужчин… при одном-единственном условии! Ради подробностей я пакую чемодан и отправляюсь на остров Бали.

Для справки:

Бали — один из, больше 18 000, островов, входящих в состав республики Индонезия находится в Индийском океане к югу от экватора. Население разнородно: «сплав» малайцев, меланезийцев, индусов, китайцев с представителями коренных народов Индонезии. Религия — балийский индуизм, в котором прослеживаются элементы буддизма, спиритуализма, магии и культ предков.

Едва живая после долгого перелета, высовываю из зала аэропорта Денпасар свой бледный северный нос. Вокруг множество смуглых лиц, и на каждом — улыбка! Какой-то юноша ловко накидывает мне на шею венок из орхидей и кричит по-английски:

— Добро пожаловать на Бали, принцесса! — А затем, обращаясь к толпе, добавляет: — Радуйтесь, балийцы! К нам приехала самая красивая женщина!

Гордая и счастливая (еще бы: не успела приехать, а уже — Мисс Бали), следую к стоянке такси. И тут за спиной слышу крики: «Ура! Самая красивая женщина приехала к нам!» Оборачиваюсь: из аэропорта вывалилась очередная бледнолицая туристка, и толпа местных жителей тут же присудила мой титул и ей… Не знаю, действуют ли балийские юноши по доброй воле или по указке своего Министерства туризма, но такой бурей восторгов они встречают каждую женщину, прибывающую на их остров!

Кидаю вещи в отеле и спешу навстречу океану. Ложусь на песок, и реальность уплывает. Мне снится, что чьи-то руки ласкают мое тело. Пытаюсь сосчитать руки: гладят спину — раз, массируют ступни — два и три, и еще что-то делают с моими волосами… Нет, это не сон! Открываю глаза; надо мной склонились три смуглые женщины. Они щебечут что-то, а одна из них протягивает мне зеркало… О, ужас! Мои волосы заплетены в сотни крохотных косичек, на концах которых разноцветные шарики.

— Красиво, мэм! Шикарно, мэм! — разом запели незваные парикмахерши. Тут я вижу, что ногти на моих руках и ногах раскрашены в самые немыслимые цвета и узоры, а тело покрыто каким-то душистым маслом. Смотрю по сторонам: возле каждого бледного европейского тела, возлежащего на пляже, суетятся две-три подобных женщины. Тут самая шустрая из «визажисток» лопочет:

— Мэм должна быть довольна: бедные женщины сделали ей массаж, маникюр, прическу красивую… Будешь довольной — будешь любимой.

С этим не поспоришь… Я даю ей денег и тут же знакомлюсь.

Путу живет в одной из окрестных деревень. Благодаря тому, что старшая сестра с детства брала ее на пляж при отеле, Путу смогла освоить английский язык и теперь занимается доходным бизнесом — делает массаж. Спрос на массаж, маникюр и африканские косички на пляже большой, твердой таксы не существует: сможешь понравиться клиенту — не пожадничает. «Ласковая женщина — всегда богатая», — утверждает Путу. «Пляжные услуги» — основной доход семьи из пятнадцати человек: каждое утро на работу выходят все три сестры Путу и их мать. У каждой из них есть супруг. Вообще-то мужья занимаются сельским хозяйством, но эта работа приносит мало денег, и поэтому основную часть времени мужчины проводят… в океане, за катанием на серфинге! Как ни странно, жены не в претензии:

— Пусть себе катаются, лишь бы в постели старались! Для нас главное — удовольствие ночью, — объясняет Путу, — а уж нежных мужей мы прокормим! Да в нашей семье их всего-то пять — на столько же взрослых женщин…

Напоследок я приберегаю коварный вопрос: оказывают ли «пляжные визажистки» услуги интимного свойства? Путу уклончиво отвечает:

— Пусть мэм поедет вечером в Куту. Там вся жизнь.

Район Кута полон развлекательных заведений. На улицах — главным образом иностранцы; местные жители заняты обслуживанием туристов. Работают в основном женщины. Я выбираю бар со сценой, где как раз начинается исполнение национального танца Баронг — подношение одному из местных богов. Две танцовщицы абсолютно синхронно извиваются под дробь тамтамов. Танцуют всем телом — руками, шеей, головой глазами и даже волосами! Их пластика источает некий животный призыв… Словно две кобры гипнотизируют свою жертву.

— А ты знаешь, что во время танца они кончают? — доносится сзади восклицание по-русски. Оглядываюсь: трое молодых соотечественников живо обсуждают зрелище.

Мы знакомимся; Игорь, Андрей и Петя оказываются моими соседями по отелю. Они здесь не впервые и убеждены, что искать незабываемые ощущения следует именно на Бали.

— В Таиланде, например, любовью торгуют профессионалки, для них секс — это работа. Все за деньги — по часам, по минутам. Без души, короче!

— А здесь что — бесплатно? — удивляюсь я.

— Их суеверия очень удобны для нас. Местные женщины убеждены: гармония с природой и богами достигается через оргазм. Даже движения в ритуальных церемониях продуманы так, что в танце женщина удовлетворяет сама себя.

Кстати, редкий балийский муж способен довести свою половину до экстаза! Почему? Об этом я узнаю чуть позже.

— Так что хорошие мужики тут на вес золота, — продолжает мой новый знакомый, — бабы их на руках носить готовы! Если хорошо приласкать балиечку — даже денег не возьмет…

— Ну, нельзя же все валить на мужика! — вступаюсь я за сильный пол. — Может, она сама как бревно, а бедный балийский муж виноват…

— Да они — ураган! — возмущается Петя. — Может, специальным штучкам она не обучена, как какая-нибудь тайка, но она в постели умеет радоваться! Она искренне хочет получить «священный» оргазм — а это знаешь как заводит!

После окончания представления Игорь подходит к танцовщицам; вскоре одна из девушек, уже в обычной европейской одежде, садится за наш столик.

— Джаму, — представляется она. Джаму немножко стесняется: то молчит, то пытается произнести имя нового знакомого: «Икар!» — и выжидательно смотрит на Игоря. Вскоре тот уезжает с ней в отель.

— Ну а вы? — спрашиваю я Петю и Андрея. Они объясняют, что танцовщиц они уже любили, поэтому в этот раз собрались в «Peanuts» (самый известный дискобар на Бали). Официальной проституции на Бали не существует — только «сарафанное радио». То есть одна девушка, познакомившись с несколькими молодыми людьми, вызывает своих подружек. По-балийски это называется «чиум» (дословно: «принюхиваться»).

Через день, спускаясь утром на пляж, я встречаю новых знакомых в холле нашего отеля. Петя с Андреем держатся за животы от хохота, а Игорь явно раздражен. За ними, на расстоянии пяти шагов, следует заплаканная Джаму. На вопрос, что случилось, Игорь возмущенно вопит:

— Замучила! Ходит за мной как хвост! На второй раз уломала все-таки, но больше я не хочу! Мне уже и бабы никакие не нужны! Иди домой, ясно тебе? — поворачивается он к Джаму.

— Она всех девок от него отогнала, — давясь от смеха, сообщает Петя. — Только Игорь вчера себе статуэточку в баре присмотрел, как Джаму к ней подваливает и что-то шепчет на ухо. Та в ужасе убегает: ты женат, говорит.

Я предлагаю Джаму присесть и поговорить. Девушка горестно заламывает руки и печально смотрит вслед тут же исчезнувшему возлюбленному:

— Икар утром дал мне денег, сказал, что все было хорошо, и проводил до двери. Я подумала, что ему надо поспать, и стояла в холле, ждала… Через час он вышел, сказал: «А ты что здесь делаешь? Иди домой!» Весь день меня прогонял, но я не ушла! Вечером пошел на дискотеку… Я — за ним. А он там с другой стал знакомиться… На меня накричал. Но потом я пришла к нему в номер, и он снова провел со мной ночь. А сейчас опять: «Уходи!» Как он может? Ведь я же теперь его жена!

Плохо дело, думаю я и начинаю объяснять: мол, не все мужчины в нашей стране считают, что ночь с девушкой — повод жениться.

— Я не собираюсь ехать с ним в северную страну! — перебивает меня Джаму. — Но пока он здесь — я его жена. Ведь он подарил мне священный пик наслаждения!

Я хихикаю: мол, в нашей загадочной северной стране большинство мужчин обожают делать такие подарки.

— Значит, вы — счастливые женщины! — отвечает Джаму. — Ведь в «пике наслаждения» мы черпаем силу — чтобы содержать дом, растить детей, сажать рис… Если пика нет — то и красоты нет, и сил нет! У нас очень хорошие мужчины — добрые, смелые, всегда говорят красивые нежные слова, но вот ласкать не умеют…

Что балийцы горазды на комплименты, я заметила еще в аэропорту. А теперь из рассказа Джаму узнаю и то, что балийских мужчин отличает весьма малый размер пениса (член местного жителя в состоянии эрекции, как правило, не превышает в длину 8–10 см.). Но это было бы еще полбеды: использовать прочие виды секса, например оральные ласки, им запрещает религия. Балийцы даже никогда не целуются в губы — это грех! Никакой прелюдии они в постели не практикуют; улеглись — и вперед…

По всей вероятности, недостаток мужских гормонов заложен в балийцах генетически, так как страх перед вторичными половыми признаками отражен даже в самых древних поверьях. Например, волосы на теле мужчины балийцы считают признаком животного начала — ведь их так много у собак, обезьян и злых духов! А член в буквальном переводе с балийского наречия звучит как «маленький петушок». Ясно, что общаясь с «маленьким петушком» (да еще безо всякой прелюдии!), не видать балийкам оргазма как своих ушей… Они умеют достигать высшей точки и сами — в танце; однако верят, что чудодейственной силой для женского организма обладает лишь «пик», полученный с мужчиной.

Местные обычаи отражают попытки балийских мужчин решить проблему удовлетворения женщины без альтернативных ласк. Например, существует традиция прокалывать головку члена специальной бамбуковой или металлической шпилькой и затем вставлять ее в образовавшееся отверстие перед каждым половым актом — для усиления ощущений женщины. Если мужчине удается хоть раз порадовать подругу «священным пиком», она начинает считать себя его женой — именно так велят балийские божества.

— Наша вера не запрещает заниматься любовью до брака, — рассказывает Джаму, — потому что если мужчина не может подарить «пик», женщина вправе его оставить. И медовый месяц у молодоженов по нашим традициям не после, а до свадьбы. Если жених дарит «пик» — значит, с ним боги: его надо беречь, ласкать и хорошо кормить.

Теперь все понятно: если мужик хорошо работает своим «петушком», безбедная жизнь за спиной супруги ему просто обеспечена! А не умеет «дарить пик» — сажать ему в поле рис и нищенствовать! Получается, те немногие мужчины, которых я видела на острове работающими — в сексе просто никакие, даже с булавками в члене! Джаму говорит, что иногда балийские невесты годами ищут «хороший петушок» — да так и не выходят замуж. «Икар» оказался на высоте, и теперь Джаму расстроена, что он ускользнул из-под носа. Я обещаю поговорить с «Икаром» и намекаю, что можно попытать счастья и с другими «северными петушками». Джаму отвечает, что когда «Икар» уедет, непременно так и поступит, но пока он здесь — она только его жена…

Джаму говорит, что уже несколько раз «была женой» белого мужчины; ведь та, которая однажды стала ситатой,[4] обречена оставаться ею всю свою жизнь. И поясняет: ситатами называют тех женщин, которые хоть раз «испробовали» член европейского размера. После этого ситата окончательно перестает воспринимать местные «петушки» и вынуждена охотиться на туристические. Мужчин ситата меняет не от распущенности, а от безысходности — «мужья»-то рано или поздно с острова уезжают…

Девушки, не ставшие ситатами, становятся бхиматами. Раз в полгода они совершают паломничество к божеству Бхиме и просят его даровать мужскую силу их балийским мужьям. На прощание я прошу у Джаму адресок этого Бхимы — интересно же!

Бхима — божество, символизирующее эротическое начало. Скульптурное изображение Бхимы находится в саду перед Храмом Любви — туда-то я и отправляюсь. Туристу попасть в Храм практически невозможно, но там прислуживает младший брат Джаму, и она пишет мне «рекомендательное письмо». Помимо этого есть еще одно условие проникновения в Храм — отсутствие «критических дней» (по местным верованиям, в этот период женщина является нечистой). Путь и правда непрост: сначала я плыву на маленькой океанской яхте на соседний остров, там меня встречают местные жители, сажают на лошадь, и, минуя рисовые поля (террасы) и продираясь через джунгли, мы поднимаемся высоко в гору.

Храм Любви по виду очень древний, он выстроен в стиле типичных для Юго-Восточной Азии пагод и украшен фигурками страшноватых божеств. Мальчики-послушники выдают мне саронг и подводят к Бхиме — каменному изваянию с огромным членом. По легенде, бедняга не смог соединиться с возлюбленной из-за слишком большого размера гениталий. Увидев, что его избранница занимается любовью с простым смертным, он окаменел от горя. Скульптура имеет сакральное значение для балийцев: они собираются вокруг нее во время определенных фаз Луны. Считается, что каждый мужчина, дотронувшийся до пениса Бхимы, многократно увеличивает свою мужскую силу, а женщина получает мужчину, сполна наделенного этой силой.

Смущаясь под пристальными взорами послушников, я все же хватаю Бхиму за раскаленный на солнце пенис. Послушники важно кивают и уверяют, что отныне у моего мужа все будет получаться великолепно.

— Да у него и так все нормально, — обижаюсь я. — Мне просто интересно…

— Будет еще лучше! — успокаивают меня. И добавляют, что для закрепления результата следует испить Напиток Любви.

Один из мальчиков выносит странный сосуд с носиком. Знаками показывает: надо сесть на траву и открыть рот. Я повинуюсь — и задыхаюсь: в меня широкой струей заливают горячую терпкую жидкость. Любовный напиток имеет смешанный вкус перезрелой вишни, миндального ореха и каких-то диковинных специй. Через секунду мои внутренности загораются адским огнем, и я в ужасе вскакиваю. Послушники хлопают в ладоши и кричат: «Бхимата, Бхимата!» Теперь я понимаю: Бхимата — это я, вкусившая члена Бхимы…

Обратный 18-часовой перелет дается мне на удивление легко. Я — в самом прямом смысле — лечу навстречу мужу, который исправно дарит мне «священный пик наслаждения», вовсе не считая это поводом сидеть у меня на шее.

Да уж, чем глубже в Азию, тем больше понимаешь: мужики-то наши русские совсем не так уж плохи!

Национальная кухня острова — поистине гремучая смесь малайзийских, китайских и индийских кулинарных традиций. Но по праздникам (которых на Бали великое множество) на столе у балийской хозяйки обязательно присутствует главное, настоящее индонезийское блюдо — «утка богов». Она не только вкусна, но поедание ее угодно местным богам. Ешь — и балийские боги непременно пошлют тебе счастье!

Тебе понадобится (на 8 порций): 1 утка (2 кг), нарезанная на 8 кусков; 2 ст. ложки белого винного уксуса; 2 л. воды; 2 л. кокосового молока; 5 мелко нарезанных луковиц-шалот; 5 измельченных зубчиков чеснока; 2–6 очищенных и нарезанных красных перцев-чили; 0,5 ч. ложки молотого чили; 2 ч. ложки свеженарезанного корня имбиря; 1 ч. ложка молотой куркумы; 2 см корня калгана; 1 стебель лимонной травы; 1 ч. ложка соли; свежемолотый черный перец.

Утку положи в кастрюлю и залей уксусом, двумя литрами кипятка и оставь на 5 минут — чтобы исчезли запах и лишний жир. Слей воду и обсуши птицу. Добавь все ингредиенты, доведи до кипения без крышки, убавь огонь и позволь смеси слегка кипеть 1,5 часа, часто помешивая, пока мясо не станет мягким, а соус не загустеет. Приправь по вкусу и подавай, удалив лимонную траву. Боги оценят!

Глава 3 КАК ЗАЛЕТЕТЬ В ВОСЬМОМ ЧУДЕ СВЕТА

Плата, взимаемая с иностранцев за вход в мавзолей Тадж-Махал, что вблизи древнего индийского города Агра, растет с каждым днем, при том что для индийских граждан остается минимальной. И причина такой дискриминации вовсе не в низком уровне жизни страны, а в том, что все больше и больше зарубежных туристов норовят… заняться любовью на индийских святынях.

Для справки:

В 1612 году Шах-Джахан, правитель из династии Великих Моголов (несколько веков подряд господствующей на территории древней Индии и Пакистана), повстречал на базаре прекрасную 14-летнюю Арджуманд и влюбился. Женившись на ней, шах в течение 19 лет ни разу не прикоснулся ни к одной наложнице в своем многочисленном гареме. За такую преданную любовь правителя красавица получила прозвище Тадж-Махал («Венец Дворца»). Шах-Джахан никогда не разлучался с женой, она сопровождала его даже в военных походах. В одном из них, в нечетную луну (ночь на нечетное число месяца), Тадж умерла на руках мужа, родив ему четырнадцатого ребенка. Горе правителя было так велико, что он решил увековечить память возлюбленной таким мавзолеем, которому не было и не будет равных на белом свете. В течение 22 лет более 20 тысяч мастеров филигранно трудились над белоснежным мрамором, для облицовки стен тысячи слонов доставляли драгоценные камни из Персии, Тибета и Багдада. Когда стройка подошла к концу, Шах-Джахан произнес: «Заклинаю: последнее пристанище моей жены должно творить чудеса!» И приказал… отрубить архитектору руки! Он не хотел, чтобы тот создал второе чудо, подобное этому.

Император посвятил свою жизнь Тадж-Махалу, забыв обо всем остальном. Строительство уникального сооружения истощило не только казну Шах-Джахана, но и его здоровье. Почувствовав, что отец ослаб от горя, в 1657 году его сверг с престола собственный сын и заточил в крепости в Агре. В последние 9 лет жизни у полуослепшего и почти обездвиженного старика оставалась единственная радость: направляя на узкое окно-бойницу осколок серебряного зеркала, он ловил в нем отражение сверкающего алмазами Тадж-Махала — последнего пристанища своей великой любви. Там он и умер, в одну из четных лун.

Сын Шах-Джахана Аурангзеб, захвативший власть, создал сильнейшую, внушавшую ужас державу: по его велению с лица земли стирали целые города. Сейчас его не помнит никто… А Тадж-Махал стоит и поныне, напоминая всем живым, что есть в мире любовь, неподвластная времени. Сегодня Тадж-Махал называют восьмым чудом света. Легенда гласит: «Сия гробница являет свое могущество каждую ночь, когда Аллах только посылает утро на землю и луна встречается с солнцем. В четную луну, упокоившую Шах-Джахана, Тадж дарует всем страждущим сына, а в нечетную — последнюю луну Арджуманд — дочь».

Тадж-Махал стоит на берегу реки Джамны, в паре километров от Агры, древней столицы империи Великих Моголов. Посреди рыжих пропыленных равнин неожиданно предстает взору удивительной красоты тропический сад, таящий под своей сенью беломраморный мавзолей. Доступ к святыне открывается в 7 утра: в сад ведут богатые массивные ворота с уведомлением «Вы входите в рай». Правда, у «врат рая» имеется еще одно объявление: «Билеты в кассе. Местные — 20 рупий, иностранцы — 960 рупий (20 долларов)». Паспорт не спрашивают — да и едва ли белый человек ухитрится прикинуться индусом.

Несмотря на столь ранний час, стоит страшная жара, и нет даже намека на ветерок. Однако посетителей все равно много: здесь и большие индийские семейства в национальных платьях с детьми мал мала меньше, и иностранцы в шортах и панамах. На аллее, ведущей к мавзолею, меня осаждают обезьянки: обещаю на обратном пути купить им бананов.

Величественность Тадж-Махала завораживает: его идеальные пропорции отражаются в неподвижной глади водоема. Сразу уходят на второй план подробности пятичасового путешествия из Дели: узкая раздолбанная дорога с огромным количеством плюющих на правила дорожного движения верблюдов.

Тут же ко мне прибивается какой-то Старик Хоттабыч: в чалме, туфлях с загнутыми носами и по виду — чуть ли не ровесник самого Шах-Джахана. Очень проворно для своего почтенного возраста старец бежит за мной, умоляя позволить ему провести для меня индивидуальную экскурсию — всего за 10 рупий. Позволяю — и узнаю, что на другой стороне реки, по замыслу Великого Могола, должен был стоять точно такой же мавзолей — только из черного мрамора. Его романтично настроенный правитель готовил для себя. Усыпальницы почивших супругов планировалось соединить ажурным черно-белым «Мостом Вздохов» символизирующим, что любовь сильнее смерти. Однако из-за коварства сына властитель не смог воплотить свой замысел и был похоронен рядом с женой, в нижнем помещении Тадж-Махала.

Почтенный старец указывает мне на минареты: они стоят не ровно, а заметно отклоняются в стороны от мавзолея.

— Шах-Джахан заботился о судьбе любимой и после смерти, — объясняет мой гид. — В случае землетрясения башни упадут не на усыпальницу, а вбок.

Также я узнаю, что правительство неоднократно порывалось снести минареты: безответно влюбленные со всей Индии взяли моду приезжать в Тадж-Махал и бросаться с башен вниз головой, в надежде обрести расположение предмета страсти в другой жизни.

Пока мы с Хоттабычем гуляем по саду, Тадж-Махал неуловимо меняет свой цвет: от бледно-розового, которым он показался мне ранним утром, до насыщенно золотистого. К полудню он становится почти оранжевым.

— О, Тадж живет своей тайной жизнью, мэм, — объясняет старик. — Если душа его хозяйки пребывает в мире, мрамор излучает мягкий добрый свет. А если душу Арджуманд кто-то потревожил или рассердил, ее мавзолей темнеет от гнева и печали. Обычно к ночи покойница начинает оплакивать свою любовь, и на закате Тадж бывает и фиолетовым, и почти черным…

— Это, наверное, просто игра света, — заявляю я скептически, — ведь на самом деле мрамор кипенно-белый!

Хоттабыч, похоже, обижается:

— А знает ли мэм, почему Тадж-Махал зовется восьмым чудом света? Каждую ночь, в определенный час, когда Аллах только посылает утро на землю и луна встречается с солнцем, Тадж поднимается над землей и некоторое время парит в воздухе!

— И что это значит? — не скрываю сарказма я (в школе меня учили, что мавзолеи не летают). — Что Арджуманд вышла погулять?

— Это значит, мэм, — старик окончательно насупливается, — что в эти мгновения прекрасная Арджуманд дарует всем окружающим такую же любовь, какая была у них с Шах-Джаханом.

— А можно увидеть это своими глазами?

— Раньше было можно, — ворчит Хоттабыч. — Теперь все туристы должны покинуть территорию усыпальницы до восьми вечера — это приказ правительства. Сами виноваты: перед святынями надо вести себя достойно.

У входа в мавзолей Хоттабыч складывает ладошки лодочкой и раскланивается: внутри свои экскурсоводы.

В священное место следует заходить босиком, предварительно омыв ступни в специальном бассейне. В мягком свете, струящемся через узорчатые окна, тысячами бликов играют драгоценные камни — здесь ими инкрустировано буквально все. Подходит очередной гид: на сей раз смуглый вертлявый юнец.

— Парле? Шпрех? Спик? — скороговоркой интересуется экскурсовод, хватая меня за рукав (у гидов большая конкуренция). Узнав, что я русская, парень шумно радуется и едва не бросается целоваться. Оказывается, он из Болгарии, зовут его Данко и он хорошо говорит по-русски.

Данко указывает мне на восьмиугольное помещение в центре мавзолея, оно расположено ниже уровня пола и как бы уходит под землю. Там за ажурной мраморной оградой, так и сияющей настоящими брюликами, стоят надгробия Арджуманд и ее верного супруга. Данко рассказывает, что когда-то двери в Тадже были из чистого серебра, внутри находился парапет из золота, а на гробнице Арджуманд лежала ткань, усыпанная жемчугом. Все это украли недостойные люди. Затем гид показывает мне стену, где между вкраплениями рубинов, агатов, бирюзы и изумрудов зияют некрасивые расковырянные дырки.

— Раньше за туристами в Тадже никто не следил, — рассказывает Данко. — Считалось, что человек любого вероисповедания не сможет поднять руку на символ вечной любви, не осмелится осквернить святыню… Но людская алчность оказалась сильнее. Посмотри на эти отверстия: посетители приходили с ножичками и выковыривали алмазы. Бриллиантов было столько, что эти жадные безумцы не зарились даже на изумруды! Теперь везде ходят специальные стражи.

— Уж не потому ли всех выпирают в восемь вечера, — спрашиваю, — что стражам надо отдыхать?

Данко неожиданно сбрасывает пафосный тон:

— А выпирают потому же, почему и повысили входные цены для иностранцев: некоторые парочки приспособились прятаться до утра в кипарисовой роще, а в час, когда Тадж взмывает в воздух, трахаться на святых надгробиях. Как видишь, не только алчность правит нами.

— Хочешь попробовать? — лукаво интересуется Данко.

— Как-то не тянет, на костях-то, — ошарашенно отвечаю я. — Да и смысл?

— У тебя дети есть? — неожиданно спрашивает парень. Услышав, что есть, Данко глубокомысленно заявляет: — А вот если бы не было, и если, не дай бог, во всех клиниках мира тебе бы поставили окончательное и бесповоротное бесплодие, не побрезговала бы и на гробах покувыркаться! Потому что в те предутренние мгновения, когда мавзолей отрывается от земли, Арджуманд, мать четырнадцати детей, дарует зачатие всем бесплодным парам. — Видя мое недоверие, Данко кипятится: — Не веришь? Ну, я тебе докажу. Исключительно потому, что ты тоже славянской крови. А здесь, в дремучей Азии, это все равно, что сестра. И еще потому, что послезавтра у тебя самолет и ты не успеешь написать донос в индийский департамент защиты памятников старины.

И Данко знакомит меня с Кэтрин и Уэсли, супругами из Англии: они сидят на лавочке возле входа в мавзолей. До этого гид успевает сообщить мне, что уже получил от «инглишей» 200 долларов — за это Данко поможет им спрятаться в служебном помещении во время вечернего обхода стражей и остаться в Тадже до утра.

Данко оставляет меня с новыми знакомыми. «Инглишам» лет по 35. Кэтрин, миловидная хрупкая блондинка и полноватый очкарик Уэсли любезно приглашают меня присоединиться к их небольшому ланчу: в корзинке у Кэтрин сэндвичи с тунцом, местные фрукты и минералка. Они из Альбертауна, предместья Лондона. Уэсли владеет книжным магазином, Кэтрин — домохозяйка. Забавно, но парочка и не думает скрывать цель своего визита в Тадж-Махал — ведь я не полиция нравов и не индийский офицер.

Рассказывает Кэтрин:

— Диагноз «бесплодие» мне поставили еще 5 лет назад. С тех пор я проходила курс лечения и дома, и в Штатах, и в Голландии. Все оказалось бесполезным. Мы уже готовились прибегнуть к искусственному оплодотворению, когда один посетитель магазина рассказал Уэсли о чудодейственных свойствах Тадж-Махала. Оказалось, после 10 лет безуспешного лечения, жена этого человека зачала на гробнице Арджуманд. Когда она родила сына, благодарный супруг (он историк по образованию) стал изучать феномен индийского мавзолея. В магазине Уэсли он как раз скупал литературу на эту тему.

Рассказывает Уэсли:

— Это была больная для меня тема, и я попросил покупателя рассказать мне все, что он знает о возможности зачатия в Тадже. Так я узнал, что, приехав в Агру, нужно первым делом посетить дворец Шах-Джахана, где он жил с Арджуманд (это тут недалеко), обязательно посидеть вдвоем на его троне и только потом отправляться в мавзолей. Тут нужно сунуть взятку кому-нибудь из гидов, чтобы помогли остаться на ночь. А дальше самое сложное: не сомкнуть глаз всю ночь, и точно в первые минуты рассвета (надо смотреть по календарю) — в тот самый момент на стыке ночи и утра, о котором говорит легенда, следует спуститься в склеп и совокупиться на гробнице Арджуманд. Говорят, в каждую нечетную ночь Арджуманд дарует девочку, а в четную Шах-Джахан посылает страждущим мальчика. Но нам все равно кого, лишь бы Кэтрин забеременела. Сегодня ночью — наш последний шанс.

— Я желаю вам, чтобы все получилось, — от души говорю я отчаявшимся супругам.

— Да-да, я очень надеюсь, — взволнованно кивает Кэтрин. — Вот моя мама не верит, говорит — выдумки это. А я вот что узнала: покойная леди Диана с принцем Чарльзом дважды были в Агре с неофицальным визитом и оба раза посещали Тадж-Махал. А знаешь, когда это было? Первый раз — в конце октября 1981 года, а второй раз — в начале января 1984 года. Понимаешь, о чем я? 5 ноября 1981 года Букингемский дворец официально объявил о первой беременности принцессы, в результате которой родился принц Уильям. А Гарри родился в сентябре 1984-го! Мне даже показали такую фотографию: Диана на лавочке возле Тадж-Махала на рассвете.

Гордая своим открытием, Кэтрин даже показывает мне лавочку, на которой запечатлелась Диана. Я тут же следую примеру леди Ди и фотографируюсь там же.

Договариваюсь с Данко, что он и меня припрячет на территории до заветного часа взлета мавзолея. Мне это обходится всего в сотню баксов, так как осквернять гробницу мне не с кем.

А пока я отправляюсь во дворец Шах-Джахана, хочу для полноты ощущений посидеть на пресловутом троне. Дворец также изобилует драгоценными инкрустациями, многочисленными анфиладами и покоями, а на самом верху расположена смотровая площадка, венчает которую большой мраморный постамент. Это и есть знаменитый трон Шах-Джахана. Отсюда Великому Моголу открывался вид на его обширные владения и здесь проходили заседания шахского совета. Сажусь по-турецки на раскаленный мрамор, взираю вдаль на белоснежный силуэт Тадж-Махала и чувствую себя шахиней.

На обратном пути покупаю бананы и угощаю обезьянок, резвящихся в саду Тадж-Махала. Возле них толпится, возбужденно переговариваясь по-английски, целая группа людей с какой-то диковинной аппаратурой. «Совсем не боятся людей!» — вслух восхищаюсь я обезьяньими повадками.

— О! — откликается один из группы, — это замечательный вид обезьян. Такой же водится у нас в Австралии, но, к сожалению, он с каждым днем вымирает. А в Индии они живут только здесь, под Агрой. Мы приехали сюда изучать, как индусам удается сохранить эту редкую породу.

Я вступаю в активное обсуждение обезьяних проблем и знакомлюсь с Юджином, руководителем австралийской зоологической экспедиции.

Рассказывает профессор Мельбурнского университета, зоолог Юджин Торвилл:

— Данный вид обезьян проживает в окрестностях Тадж-Махала уже более трех веков. Несколько лет назад власти Агры решили, что животные портят продуктами своей жизнедеятельности территорию туристического объекта, и обезьян принудительно переселили в соседнюю долину, в специальную резервацию. Однако, несмотря на сходные природные условия и хорошее питание, животные перестали размножаться. Ученые, изучающие этот вид, выдвинули сенсационное предположение, что эти обезьяны могут размножаться только в непосредственной близости к усыпальнице Арджуманд. Косвенным доказательством этого служит и то, что на территории Австралии данный вид практически вымер. Так или иначе, но обезьян было решено водворить назад, в сад мавзолея, где они тут же восстановили свою численность за счет новорожденных.

Агра, ночь с 11 на 12 января 2003 года (четная луна).

В восемь часов Данко запирает нас с Кэтрин и Уэсли в узкой подсобке, удушливо пахнущей благовониями: здесь хранятся какие-то специальные растворы для чистки мрамора. Переждав обход стражников, мы выбираемся на свет божий и устраиваемся на лавочке. При свете луны мавзолей и правда отливает густо-сиреневым. На гробницу Кэтрин и Уэсли должны отправиться точно с началом рассвета, из захваченного с собой календаря они знают, что сегодня это 5.42 по местному времени. Всю долгую душную ночь мы попиваем минералку и рассуждаем, в чем же кроется причина «оплодотворяющего» эффекта Таджа — в магической ли силе любви обитателей усыпальницы, в резкой смене климата для иностранцев или в психологическом настрое на успех, навеваемом святыней? Я уже начинаю дремать, когда, где-то между пятью и шестью часами утра, Уэсли толкает меня в бок. Они с Кэтрин бегом направляются ко входу в мавзолей, я поднимаю глаза и… теряю дар речи!

В предрассветной дымке гигантское мраморное сооружение, словно невесомое кружевное облако, парит над водоемом! Я тру глаза и делаю глоток воды. Но это не глюки: купола, минареты и покрытые ажурной резьбой фасады Тадж-Махала плывут над землей. Вот оно: восьмое чудо света! Я бегу к усыпальнице, одержимая желанием посмотреть, что же там, в просвете между земной твердью и летающим зданием? Но прежде чем я достигаю цели, наваждение заканчивается. Мавзолей твердо стоит на земле, освещаемый первыми лучами утреннего солнца.

Спустя минут пятнадцать выходят довольные Кэтрин и Уэсли. Кэтрин полна впечатлений и настроена возвышенно:

— Я чувствовала, как рука мужа слегка дрожит в моей — и крепче сжимала его ладонь. На какой-то миг у меня закралось сомнение: не святотатство ли вот так по ночам беспокоить усопших? Но, словно в ответ, я физически ощутила, как от древней гробницы идет тепло — будто бы сама Арджуманд сочувствует нам и подсказывает: «Хотеть детей — не грех!» О ребенке мы просили горячо и неистово: сначала вместе и вслух, потом каждый про себя… А потом… Я испытала какой-то священный трепет: ощущение, что мы парим между веками, прикасаясь к далекому прошлому и одновременно закладывая фундамент будущего…

Я еще раз желаю этой славной паре удачи, мы обмениваемся телефонами и прощаемся. Дождавшись семи утра и появления первых посетителей, мы смешиваемся с толпой и идем к выходу. Нас провожает Данко.

— Ну, как? — спрашивает он с таким видом, будто сам парил над водоемом.

— Потрясающе! — искренне отвечаю я. — Но окончательно в твои чудеса я поверю только тогда, когда Кэтрин сообщит мне по телефону, что беременна.

Остаток дня я тусуюсь на шумном агрском базаре. Тут, кажется, можно купить самого черта! Когда уставшая и увешанная пакетами с индийскими шалями, браслетами и прочими безделушками, я наконец направляюсь к выходу, меня останавливает уже ставший сакраментальным вопрос:

— Дети есть?

Маленький индус держит в руках ковротканое покрывало для кровати с изображением Тадж-Махала:

— Если у тебя есть, подари тому, кто не может иметь детей. Это покрывало вобрало в себя силу Таджа: займешься на нем любовью, и Арджуманд дарует тебе младенца.

— И сколько? — спрашиваю я.

— Всего триста долларов, — хитро прищурившись, отвечает торговец.

«И это поставили на поток!» — возмущенно думаю я. А ведь сделать это в самом Тадж-Махале и дешевле, и романтичнее! Кстати, уж не попробовать ли там завести для своей дочки братика?

Через три недели после возвращения из Индии в моем доме раздался междугородний звонок: из Лондона звонила Кэтрин и сообщала, что беременна! А еще спустя восемь месяцев на свет появился результат посещения гробницы. В благодарность Шах-Джахану за сотворенное им чудо счастливые родители назвали своего сынишку Джахан. А ведь точно: луна-то была четная!

Верить или не верить в «залетное» чудо? Мнений много. Но желающие во что бы то ни стало завести ребенка продолжают ехать в Тадж-Махал со всех концов света. Вопреки рассуждениям скептиков и заявлениям, что осквернять таким образом гробницу — великий грех. Ведь желание дать новую жизнь — это святое. И кому как ни родителям четырнадцати детей, Арджуманд и Шах-Джахану, относиться к этому с пониманием!

Комментирует востоковед-индуист Рустам Гасан-Заде:

— Три с половиной века существует мавзолей Тадж-Махал, и все это время его окружают разнообразные легенды. Одно время правительство Индии было сильно озабочено ростом самоубийств среди своих граждан: люди бросались вниз с минаретов Тадж-Махала. Индийцы верят в реинкарнацию, и расстаться с жизнью в подобном месте для них означает, что, возродившись, они обретут такую же великую любовь. Не остался незамеченным у местного населения и «оплодотворяющий» эффект шахской усыпальницы. Однако индийцы никогда не позволят себе заниматься сексом на месте захоронения; для них это страшное святотатство. Местные жители просто приезжают к святыне целыми семьями, даже из самых отдаленных штатов и областей страны.

Что касается утренних полетов мавзолея над землей, то, несомненно, это оптический обман, создаваемый преломлением лучей света в определенное время суток в течение трех — пяти минут. Хотя итальянскому фотографу Берталамо Плучча каким-то образом удалось запечатлеть на пленке зависший в воздухе Тадж-Махал. Этот снимок, размещенный удачливым папарацци в итальянском журнале «L'umbrella» и стал причиной паломничества к Таджу любопытных туристов со всего света.

Относительно чудодейственных свойств Тадж-Махала и его влияния на способность пары зачать ребенка, в разное время и в разных странах выдвигались различные версии. На сегодняшний день имеют право на существование, пожалуй, две. Первая предполагает, что в связи с асимметричным расположением минаретов относительно центрального здания, в радиусе архитектурного комплекса создается особое биополе, влияющее на человека. Вторая утверждает, что из-за высокой солнечной активности (в районе Агры солнце палит практически круглый год) мрамор и драгоценные металлы и камни, которыми он инкрустирован, аккумулируют рекордное количество энергии. Способность драгоценных камней и сплавов отдавать энергию людям давно известна, а мрамор, по утверждению ученых, служит великолепным фоном для такой передачи.

При помощи энергии камней действительно можно лечить многие болезни, в том числе бесплодие. Вот, например, какие свойства приписываются камням, которыми инкрустированы стены Тадж-Махала, в древнеиндийском трактате «Аджалешма Хару» («Тайны камней»):

Опал — «дающий надежду тому, кто ее уж утратил».

Рубин — «взаимность дарует он в чувствах».

Агат — «от ядов спасет, от болезни и даст плодородное семя».

Бирюза — «поможет влюбленным, найдет заплутавших, а чреву вернет благодатность».

Изумруд — «несет постоянство, богатство и радость».

Лазурит — «излечит больных безнадежно и снимет проклятье дурное».

Алмаз — «а это и вовсе есть камень жизни».

Комментирует психолог Андрей МИЛИЦКИЙ:

— По моему мнению, «оплодотворяющий» эффект Тадж-Махала основан прежде всего на самовнушении. Приблизившись к такой смыслово нагруженной святыне, как захоронение в Тадже, люди испытывают эмоциональный всплеск, выброс адреналина и, как результат, получают необходимый настрой — на успех. Немаловажно и то, что легенда предписывает приходить на гробницу вдвоем: присутствие партнера усиливает эффект самовнушения — и пара как бы гипнотизирует сама себя, таким образом излечиваясь. Что касается четных и нечетных ночей, я полагаю, это каким-то образом связано с древним способом расчета овуляции у женщин, который практиковался во времена Великих Моголов.

В 2003 году правительство Индии впервые за всю историю страны пошло на беспрецедентные меры ради гробницы. Верховный суд Индии был вынужден вынести постановление, грозящее неприятными последствиями для экономики страны: было решено закрыть все фабрики в округе знаменитого мавзолея Тадж-Махал. Причиной таких крайних мер стало неоднократно высказываемое мировой общественностью возмущение: от промышленных выбросов беломраморные стены и колонны исторического памятника теряют первоначальный вид и желтеют. Правительство Индии выделило громадные средства на восстановление первозданного облика жемчужины мировой архитектуры: Тадж-Махал подвергся косметическим процедурам — причем самым настоящим. Стены мавзолея отбеливали при помощи древнего состава под названием «мултани-митти»: этой разведенной с водой коричневой глиной смуглые индийские красавицы испокон веков пользовались для осветления и омоложения кожи лица. Бригады рабочих кропотливо накладывали маску на участки стен здания, а через сутки смывали специальным составом. По свидетельству Всемирной комиссии по охране памятников старины, результат налицо. Индийское правительство обещает, что и впредь будет заботиться, чтобы шедевр мирового зодчества выглядел на все сто процентов.

В Индии корова считается священным животным. Ее мясо не едят, это большой грех. А вот молоко, наоборот, считается чуть ли не панацеей. Его прописывают тяжело больным, на его основе готовят много оригинальных блюд типа йогуртов с различными специями и травами, а индийские красавицы активно используют молоко и его производные для поддержания в порядке собственных прелестей. Вот их рецепты.

Лицо: смешай столовую ложку меда и столько же густого йогурта (или обычного творога), нанеси на лицо на 15–20 минут. Затем сними маску тампоном, смоченным в холодном молоке. Проводи эту процедуру хотя бы раз в неделю, и твоя кожа будет матовой и ровной, как у индийской кинозвезды Айшвараи Рай.

Зубы: возьми густой натуральный йогурт (аналог — наш свежий творог) и нанеси его на зубы, подержи минут 10. Затем перемешай столовую ложку йогурта с щепоткой соды и почисти зубы щеткой. Судя по тому, что у индианок очень здоровые и белые зубы, этот метод действует.

Тело: 300 г. морской соли смешай с половиной чашки сливок. В течение 10 минут втирай в кожу всего тела, затем смой теплой водой. Это отличный и натуральный скраб: кожа станет чистой и нежной.

Волосы: добавь в пол-литра молока 3 яичных желтка, хорошенько перемешай и нанеси на волосы. Подержи минут 15, затем смой. Эта смесь питает волосы и придает им блеск.

Руки: смешай жирные сливки, сметану и молоко, слегка подогрей на огне. Подержи в этой смеси руки в течение 20 минут. Затем хорошенько помой теплой водой и смажь оливковым маслом. Увидишь: ручки после такой ванночки мужчина просто не может не целовать!

Мумбай (старое название Бомбей) — большой и шумный промышленный мегаполис на юге Индии, на берегу Индийского океана. Там же находится всемирно известная киностудия Болливуд, где снимается то самое индийское кино — с безумно влюбленными, одновременно плачущими, поющими и танцующими героями. Если тебе случится посидеть в ресторанчике на мумбайской набережной с видом на местные небоскребы (да-да, там их много!), тебе непременно предложат отведать главного местного яства — болти кхара масала. А не доведется побывать в Мумбае, не беда: устрой маленькую Индию у себя на кухне.

Тебе понадобится (на 4 порции): 700 г. куриного мяса, 3 листа куркумы, по 1/4 ч. ложки семян горчицы, 0,5 ч. ложки красного чили, 0,5 ч. ложки семян тмина, 0,5 ч. ложки зерен граната, 1 ч. ложка нарезанного имбиря, 3 зубчика чеснока, 4 ст. ложки кукурузного масла, 4 свежих стручка зеленого чили, 1 луковица, 1 помидор, 1 ст. ложка кинзы для украшения, 1 ч. ложка соли.

В большой миске смешай листья куркумы, семена горчицы, фенхеля, лука, измельченный красный чили, семена тмина и чуть придавленные зерна граната. Всыпь соль. К специям добавь нарезанный имбирь и нарубленный чеснок. Возьми вок (это китайская металлическая сковородка универсального назначения, имеет вид полукастрюли со слегка покатыми стенками, позволяющими равномерно и быстро распределять тепло по поверхности) и хорошо разогрей в нем масло. Затем обжарь в нем острую смесь и добавь зеленый чили. Положи в вок нарезанный ломтиками лук и продолжай обжаривание на среднем огне, помешивая, 5–7 минут. Теперь положи в вок нарезанный ломтиками помидор и нарезанную кубиками курицу и обжаривай на среднем огне, помешивая, в течение 7 минут или до тех пор, пока мясо курицы не станет мягким, а соус слегка не уменьшится в объеме.

Не снимая вок с огня, все хорошенько перемешай и протуши еще 3–5 минут. Укрась блюдо нарубленной свежей кинзой и подавай с паратхой — пресным хлебом со слоеной структурой (впрочем, сойдет и лаваш). И не забудь перед едой сказать: «Намастэ, Индия!» («Приветствую тебя, Индия!»).

Глава 4 СИНГАПУР: ТУР С ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯМИ

Сингапурцы верят: чтобы жить счастливо, надо хотя бы раз в год принести жертву каждому из местных буддистских божеств. У туриста в Сингапуре свои боги — это «их всемогущества» Шопинг, Ресторанинг и Сайтсиинг. Что это за идолы и стоит ли приносить им жертву? Ведь дорога в Сингапур недешева. Сейчас узнаем.

Про то, что Сингапур очень любят миллионеры со всего света, я слышала давно. И поэтому, собираясь в неблизкий вояж, серьезно опасалась за свою финансовую состоятельность. Но меня успокоила Ли Джун Ю, коренная сингапурчанка, с которой мы познакомились в Интернете. «Прилетай авиакомпанией „Singapore Airlines“, это дешевле всего, — написала она. — А больше ни о чем не волнуйся: я тебе покажу такие места, которые знаем только мы, местные. И гарантирую: ты почувствуешь себя своей в раю миллионеров, не потратив много денег!»

Для справки:

Республика Сингапур — город-государство, расположенное у южной оконечности Малаккского п-ова, в Юго-Восточной Азии. Состоит из одного равнинного острова, соединенного с материком насыпной дорогой, и около 60 малых островов. Бывшая британская колония. Во времена Второй мировой войны Сингапур подвергался японской оккупации; позже некоторое время входил в состав Малайзии. В настоящее время является отдельным самостоятельным государством.

Ли Джун пообещала сопроводить меня по своему родному городу, а заодно познакомить поближе с «падкими до жертв» основными туристическими богами. Мы обменялись фотками по электронной почте, и, встретившись в огромном сверкающем сингапурском аэропорту, сразу узнали друг друга.

Спасибо Ли Джун, она подсказала мне «бюджетный» вариант с проживанием, а то я непременно бы разорилась. В Сингапуре курортники останавливаются в пляжных гостиничных комплексах с бассейнами и СПА, заезжие миллионеры — в роскошных отелях в центре города. И то, и другое весьма дорого. Но не всякий знает, что в Сингапуре есть так называемые business hostels — деловые общаги, иными словами. В Сингапур постоянно приезжают бизнесмены разных мастей, у страны обширные экономические связи со всем миром. Вот для них и предусмотрены недорогие, но уютные гостиницы, устроенные таким образом, чтобы было комфортно деловому человеку. Отели расположены в черте города с удобным выездом, а в номерах есть все необходимое, начиная от электрочайника и заканчивая гладильным аппаратом. И это очень правильно. Конечно, кофе можно выпить в баре, а вещи отдать на глажку горничной, но у человека, прилетевшего в краткосрочную командировку, нет на это времени. А у девушки, приехавшей из далекой России, нет на это лишних средств. Эти же городские отели предпочитают гости из сингапурского «ближнего зарубежья»: Индийский океан есть и у них дома, а в Сингапур они приезжают за покупками и за ночной жизнью. Выбор и качество товаров в Сингапуре — лучшие в Юго-Восточной Азии, а развлечения более изысканные и интеллигентные. И если, например, житель Таиланда будет в поте лица развлекать любого бледнолицего туриста с целью потрясти его отпускной бюджет, то сингапурец станет веселиться только для себя, любимого. С небольшим исключением для бизнес-элиты мирового класса с ее миллионами. Уровень жизни населения в Сингапуре весьма высок, и люди не хватаются за любую работу, как в соседних Таиланде, Вьетнаме или Индонезии. Зато и качество сервиса здесь безупречное.

Кстати, туристы из Европы и Америки, хотя и оставляют в Сингапуре много денег, обычно бывают здесь не чаще одного раза в жизни. Сказывается географическая удаленность и немаленькая цена за билет. Но и одного посещения Сингапура вполне хватает, чтобы запомнить его на всю жизнь. Если не гневить туристических богов, конечно. А для этого надо знать их в лицо. Ли Джун сдержала слово и помогла мне с ними познакомиться, проведя по Сингапуру оригинальной, а не затоптанной туристами тропой.

Что за идол? Это модное сленговое словечко пошло от английского sightseeing — любование видами. И теперь прочно входит в лексикон каждого туриста в любой точке земного шара. Особо выдающиеся виды принято увековечивать при помощи камеры.

Смысл жертвоприношения. В каждом месте на Земле есть нечто уникальное и неповторимое — неважно, природные это богатства или памятники старины. И если уж тебя занесло на определенный край света, нет поводов не ознакомиться с его достопримечательностями. Качественный сайтсиинг не только расширяет твой кругозор и фотоальбом, но и благотворно сказывается на нервной системе. Японцы, например, считают, что созерцание красивых видов повышает работоспособность и стимулирует творческие способности. Особенно сайтсиинг рекомендуется влюбленным и молодоженам: на величественном фоне дикой природы или многовековых исторических ценностей человеческие чувства имеют обыкновение принимать такой же грандиозный размах. Так что жертву туристическому богу по имени Сайтсиинг принести вполне стоит.

Как это делает обычный турист. В Сингапуре курортники любят селиться на Sentosa — острове в полукилометре к югу от города, на который ведет канатная дорога. И, с комфортом расположившись в пятизвездных отелях, начинают с упоением поклоняться всемогущему Сайтсиингу. А уж на Сентозе-то он воистину везде! Тут и белоснежные пляжи, и переливающиеся музыкальные фонтаны и даже тропический Диснейленд. Вокруг роскошных отелей, выстроенных в колониальном стиле, важно разгуливают павлины и фламинго. Каждый попавший на Сентозу турист в добровольно-принудительном порядке посещает следующие points of interest (достопримечательности): Underwater World (гигантский аквариум со множеством редких обитателей подводного мира), Volcanoland (заповедник спящих вулканов), Fort Siloso (военная крепость, воссоздающая атмосферу борьбы с японскими захватчиками), и Butterfly Park — парк тропических бабочек. Также проторенный туристический маршрут в обязательном порядке пролегает через Singapore Zoo (городской зоопарк), где за 35 долларов можно побывать на Night Safari (полюбоваться и пофотографировать животных в ночи). Также гиды настойчиво предлагают совершить круиз по сингапурской гавани на стилизованной китайской шхуне — джонке. Это, безусловно, забавно, но ветрено, дорого, а шикарный сайтсиинг можно получить и подешевле.

Как это делаем мы. А мы отправляемся в Sentosa Orchid Gardens — это удивительной красоты сад орхидей. Потому что только мы знаем: в самое ближайшее время этот парк ожидает прямо-таки нашествие дам со всего мира. По сведениям авиакомпаний и консульств, на начало 2007 года билеты и визы в Сингапур уже приобрело рекордное число туристок. Дело в том, что во время своего традиционного выступления «по итогам уходящего года» известная тибетская предсказательница Улугшват Мгхапури заявила, что «большое личное счастье ждет ту, которая сорвет орхидею на Сентозе». После чего молодые девушки из соседних с Сингапуром стран, а также увлекающиеся буддизмом американки и европейки стали срочно паковать чемоданы. Администрация сада в панике: собранные тут цветы являются уникальными, и если посетительницы станут их обрывать, это нанесет существенный ущерб ботаническому хозяйству острова. Пока доступ в сад свободный, но скоро, судя по всему, тут появятся охранники и плата за вход. Хотя едва ли это остановит охотниц за большим личным счастьем.

Орхидею я срывать не стала — уж больно хороши цветочки, пусть растут. К тому же портить окружающую среду вряд ли угодно богу Сайтсиингу. Ведь созерцание этих прекрасных даров тропической природы само по себе приносит огромное удовольствие.

Затем мы с Ли Джун поднялись внутрь башни Sentosa Merlion. Это громадная статуя льва, смотрящая с острова в океан. По легенде, лев по имени Мерлайон однажды звездной ночью вышел из океанских пучин, чтобы сделать Сингапур владыкой морей и океанов и могущественной морской державой. В чем, надо сказать, вполне преуспел. Из пасти этого гигантского царя зверей, находящейся где-то на уровне 20-го этажа, открывается потрясающий вид на Сингапур-сити. Особенно вечером, когда сингапурские небоскребы вспыхивают мириадами огней, а у самого льва в глазах загораются два мощных зеленых прожектора. Попасть внутрь Мерлайона совсем недорого — 70 центов (1 сингапурский доллар почти равен американскому), а открывающаяся с львиной высоты панорама стоит того. Кстати, находясь на Сентозе, легко самой стать объектом сайтсиинга: японские туристы (этих экс-оккупантов в Сингапуре полно, видимо, по старой памяти), очень любят фотографироваться на фоне симпатичных европейских девушек. Они подходят и, умильно кланяясь, просят разрешения встать рядом для снимка на память. Так что для парочки самураев лучшим на Сентозе видом оказалась я сама.

Что за идол? Бог Ресторанинг нужен не только для того, чтобы не помереть с голоду, но и чтобы насладиться тонкостями местной кухни и напитков. Однако обращаться с этим божеством следует очень осторожно: в гневе он страшен и может наказать несварением желудка и даже отравлением.

Смысл жертвоприношения. Знаешь, какой самый запретный в Сингапуре товар? Нет, это не наркотики и не оружие — хотя, разумеется, и они тоже. Ни в продаже, ни у людей, ни даже у контрабандистов и наркодилеров в Сингапуре не найти… жевательной резинки! Тут жвачку не производят, не закупают и не разрешают ввозить с собой на территорию страны. Сингапур — единственное в мире государство, где жевать жвачку запрещено законом. Штраф — 1000 долларов. Таким оригинальным образом местное правительство заботится о чистоте города. Ведь если жуешь резинку, рано или поздно ее где-нибудь плюнешь. Кстати, просто плевок на асфальт тоже карается денежным штрафом, правда, всего в 500 долларов. Это я к тому, что в Сингапуре лучше жевать какой-нибудь утилитарный продукт, который не захочется выплюнуть. И делать это лучше в общественных заведениях — благо их много, и в них чисто и вкусно. В Сингапуре найдутся рестораны, где можно просто недорого и быстро поесть, где можно всю ночь выпивать и танцевать, а также те, явиться куда — дело престижа и статуса. И о сумме счета в подобных местах заботиться не принято. Воистину в Сингапуре бог Ресторанинг правит щедрой рукой. Попробуем ему угодить.

Как это делает обычный турист. Конечно же, идет в «Raffls»! Это самый престижный и, разумеется, самый дорогой отель Сингапура со своими знаменитыми в веках заведениями общепита. «Raffls» уже почти превратился в музей колониальной эпохи: белоснежный фасад с кэбами у входа, швейцар-индус, который вот уже второе столетие распахивает золоченые двери отеля перед шейхами, королями, премьер-министрами и просто любопытными туристами. Здесь в Писательском баре, приняв на душу знаменитого коктейля «Сингапурский слинг», «зажигали» Стефан Цвейг, Сомерсет Моэм и Редьярд Киплинг, а в Тиффин-рум гоняли из саксонского фарфора чаи Мэри Пикфорд, Грета Гарбо и Джеки Кеннеди. За последние сто лет многое изменилось в мире — только не «Raffls»! Все свидания в городе по-прежнему назначаются «под часами» — старинными ходиками в главном вестибюле отеля, в Бальной гостиной все также даются пышные балы для высшего света, а в ресторанах устраиваются званые вечера. В «Raffls» по сей день не пускают без вечерних туалетов, а каждое блюдо там стоит не меньше 100 долларов. Поэтому мы решили принести жертву богу Ресторанингу в другом месте.

Как это делаем мы. Мы берем такси (всего 3 доллара от Сентозы) и едем в Boat Quay (букв. «Причал»). В этом районе сосредоточен эпицентр ночной жизни Сингапура: самые модные бары и дискотеки. Недалеко находится и первый в Азии филиал знаменитого парижского кабаре «Crazy Horse». А уж кафе и ресторанов на Причале полно — на любой кошелек и вкус. Их столики и стойки с меню выставлены прямо на улице — на набережной реки Сингапур. Кухня представлена самая разная — от традиционной европейской до островной экзотической. Но пробовать стоит национальную сингапурскую — это некая вариация на тему китайской, малайской и индийской кулинарных традиций, так как именно эти народности и составляют основное население Сингапура. Местная сингапурская еда и дешевле, и безопаснее «заморской», что вполне объяснимо — рецепты бережно передаются из поколения в поколение, повара из-за границы выписывать не надо, да и готовятся местные блюда в основном из свежевыловленных тут же морепродуктов. Ли Джун настоятельно рекомендует посетить ресторан «Samarkand», что мы и делаем. И ни секунды об этом не жалеем: seafood pilav (плов с морепродуктами) и satay (местный кебаб), восхитительно вкусны и стоят меньше доллара за порцию. А легендарный «Сингапурский слинг» здесь хотя и в разы дешевле, чем в «Raffls», в голову ударяет ничуть не хуже. Так и хочется пасть лицом в знаменитый сингапурский десерт из маракуйи со взбитыми сливками и вознести хвалу Ресторанингу!

Что за идол? Это очень коварный и жадный до жертв туристический божок. Предпочитает подношения в денежном эквиваленте. Немедленно расставляет свои храмы в любом месте, куда ступила нога хотя бы одного человека. Шопинг обращает в свою религию всех подряд, даже самых стойких и непреклонных, но особенно опасен для женщин, так как пред его ликом многие дамы теряют разум. В Сингапуре храмы этого бога-искусителя — на каждом шагу.

Смысл жертвоприношения. Приодеться, накупить сувениров на память и подарков близким, а также просто поглазеть на многочисленные товары, продавцов и покупателей, поторговаться и поразвлечься. Но главное — не переборщить! Бог по имени Шопинг затягивает похуже любой тоталитарной секты. Расслабившись, ты рискуешь обнаружить себя с пустым кошельком, а наградой тебе будет целый воз никак не помещающихся в чемодан покупок. И, как выяснится потом, совершенно бесполезных в хозяйстве.

Как это делает обычный турист. Бежит на Orchard Road (Фруктовая аллея) — и пропадает там, как в Бермудском треугольнике! Шутка ли: на этой центральной улице — самая большая концентрация торговых центров в Сингапуре. И это при том, что город в принципе отличается рекордным количеством шопинг-моллов на один гектар своей площади. Фруктовая же в этом смысле чемпионка: она состоит исключительно из магазинов! Здесь представлены все мировые марки товаров и бутики всех именитых дизайнеров. Цены приблизительно такие же, как в Москве, зато выбор поистине бесконечен. На изучение ассортимента только одного «Takashimaya» — самого популярного в Сингапуре супермаркета — уйдет несколько часов. А подобных торговых центров на этой, прямо скажем, «жертвенной аллее» не один десяток. Ну как тут не продать душу обольстителю Шопингу и не предаться его соблазнам без памяти?

Как это делаем мы. Даже не заглядывая (от греха подальше!) на «засадную» Фруктовую, мы отправляемся в Little India — Маленькую Индию, этнический район Сингапура, населенный индийцами. Сингапурская Индия в миниатюре похожа на Индию настоящую — такие же нарядные индуистские храмы, лавки, сладкоречивые купцы в чалмах и целые горы золотых украшений и драгоценных камней по смешным ценам. Только на улицах стерильная чистота, продавцы не такие приставучие и качество товара повыше. Еще одно существенное отличие от Индии настоящей в пользу сингапурской — риск приобрести подделку здесь минимален, за этим следят городские власти. Поэтому, если хочешь на память о Сингапуре ювелирную безделушку, имеет смысл приобрести ее в Маленькой Индии. Также тут за сущие сингапурские копейки продаются прелестные пашмины (шали из шерсти кашмирской овцы), шелковые платки и красивая яркая бижутерия. Что касается одежды, ее лучше покупать в другом этническом районе города — Chinatown. Сингапурский чайнатаун тоже похож на своего старшего брата: китайские пагоды, антураж чайных лавок и антикварных магазинов — все как в настоящей Поднебесной. Кстати, там же есть Food Street (улица Еды) — целая улица китайских ресторанчиков и магазинов с китайской едой. Общее «китайское» впечатление портят только громады торговых центров системы «Дисконт». Однако нам именно туда и надо: только здесь можно за полцены прикупить вещь, которая еще вчера висела в витрине бутика на Орчард-роуд. Надо только не лениться и хорошенько поискать, что мы и сделали. Роскошное вечернее платье от Cacharel, добытое мной в Чайнатауне всего за 80 долларов, до сих пор заставляет меня вспоминать о сингапурском боге шопинга с восторгом.

Что за идол? И, наконец, четвертый туристический бог. Чисто женский. «Он тебе обязательно понравится, — заявила Ли Джун, — ему поклоняются все женщины, знающие себе цену. Не зря же к нам так часто приезжают такие признанные „иконы стиля“, сохранившие молодость, несмотря на возраст, как Элизабет Тэйлор, Шер и Катрин Денев. У нас — рай не только для миллионеров, но и для красавиц!» Догадываясь, что речь идет о неких процедурах, поддерживающих молодость и красоту, я радостно закивала. Тем более, глядя на стройную, как статуэтка, Ли Джун с ее безупречным цветом лица и идеальной матовой кожей, я безумно захотела скорее поклониться этому неведомому сингапурскому богу красоты.

Смысл жертвоприношения. Ясен без слов. Любой женщине хочется быть всегда молодой и красивой. Beauty — как известно, страшная сила!

Как это делает обычная туристка. Записывается на все процедуры в «Spa Botanica» при отеле «The Sentosa Resort & SPA» на Сентозе. Список услуг тут феерический — и такие же баснословные цены. Дают даже буклет с описанием всех beauty-ухищрений на русском. Разбогатеем — непременно посетим. А пока умилостивим Бьютинга по-другому.

Как это делаем мы. Едем на Arab Street, это арабский квартал Сингапура. И просто идем вдоль улицы. Массажных кабинетов, маникюрных и спа-салонов здесь великое множество. Цены сходные, чистота идеальная и о гигиене можно не беспокоиться. А уж какие тут можно обнаружить уникальные процедуры типа ванны из молока с лепестками роз а-ля Клеопатра или натирание всего тела свежевыжатым сандаловым маслом с миндальным молочком! Остается только выбрать — и принести себя в жертву богу красоты. Ведь это так приятно!

Находясь в Сингапуре, начинаешь понимать, что чувствовали европейские колонизаторы, осваивавшие экзотическую юго-восточную Азию. Не зря они прозвали Сингапур не только Страной Лимонией, но и Страной Чересчур. В Сингапуре всего слишком много, всего в избытке и чересчур — солнца, воды, фруктов, цветов, ярких пейзажей… И вот, удивительный феномен, проверенный не раз! Уроженца средних широт это изобилие красок, запахов и впечатлений развлекает и радует только вначале, а затем — начинает утомлять. И через некоторое время он впадает в депрессию (вспомним Цвейга с его «Амоком»!). А от избытка влажности случается банальный ревматизм! Так что, если не доведется попасть в Сингапур, не расстраивайся! Тем более, мы тебе уже все про него рассказали.

• Климат в Сингапуре влажный тропический. В течение года держится температура 28–30 °C. Сезона дождей нет, но и засух не случается.

• Виза оформляется консульством Сингапура в течение 4 рабочих дней, стоит 35 долларов. До истечения срока действия твоего паспорта должно оставаться не менее 7–8 месяцев, в противном случае с визой могут быть проблемы.

• Перелет туда-обратно на сегодняшний день самый дешевый (около 1000 долларов) у авиакомпании «Singapore Airlines». Но на всякий случай уточни цены других перевозчиков, так как тарифы периодически меняются.

• Ориентироваться в городе тебе поможет карта Сингапура, купленная сразу же в аэропорту. Все упомянутые нами точки обозначены в ней на английском языке.

Тебе понадобится: 60 мл. джина, 20 мл. шерри-бренди, 15 мл. лимонного сока, 1 чайная ложка сахара, 1 мл. любой горькой настойки или ликера «Бенедиктин», содовая вода.

Хорошо взболтай с раздробленным льдом все ингредиенты, кроме «Бенедиктина» (или горькой настойки) и содовой воды. Сцеди в высокий бокал, заполненный кубиками льда. Долей содовой водой, укрась вишней. Сбрызни сверху ликером или горькой настойкой и отожми чуть-чуть эфирного масла из лимонной корки. Подай с соломинкой — и почувствуй себя в «Raffls»!

Глава 5 АЗИАТСКИЙ КАЛЕЙДОСКОП

Азия — весьма многоликий континент. Она похожа на незнакомку, завернутую в паранджу. И может казаться томной и расслабленной — пока ей не взбредет в голову достать из-под полы кинжал. Или наоборот — встретит тебя сурово и настороженно. А потом как откроет вдруг личико — и окажется необыкновенно-красивой, гостеприимной и ласковой. В любом случае — не теряй бдительности!

Шел 1995 год. Я приехала в афганский город Мазари-Шариф, где тогда было наше консульство. Посольства в Кабуле уже не было. Не было и авиасообщения. Чтобы попасть на территорию Афганистана, надо было прилететь в узбекский Термез, а оттуда на машине — через знаменитый амударьинский мост.

Сотрудники российского консульства, одни мужики (их семьи в целях безопасности отправили домой) работали в Мазарише, а жили неподалеку — в городке под названием Хайратон. Хайратон был афганским Вавилоном того времени. Этакое интернациональное поселение — с вечно «овискаренными» русскими дипломатами и вечно обкуренными местными жителями. Целых три дня меня усиленно кормили бараниной, купленной у местных, мясом сомов-хищников, выловленных в Амударье, и поили виски, пришедшим с диппочтой. От жирного сома, питающегося не только мелкими речными жителями, но и всей амударьинской падалью, у меня случился аллергический шок, от которого я еле оправилась. Интервью с известным афганско-узбекским генералом, ради которого я приехала, получилось скомканным. От Афганистана осталось ощущение пыли и похмелья. Бескрайние грязные степи с остовами брошенных наших и не наших боевых машин, толпы голодных босых ребятишек в полотняных шароварах — и бесконечная, одуряющая тоска. Посреди серого, покрытого воронками от снарядов, поля перед Амударьей, напротив государственной границы, красовалась неожиданно-яркая, свеженамалеванная масляной краской, табличка: «Welcome to Afghanistan!» («Добро пожаловать в Афганистан!»).

Когда я переходила границу в обратном направлении, на узбекскую сторону (буквально переходила — топала пешком через мост), афганские пограничники, разглядывая мой паспорт, сказали: «Ты — первая за последние восемь лет женщина, которая въехала в нашу страну по туристической визе!» Въехала — конечно, громко сказано. Скорее — вошла. Но, тем не менее, целый разворот моего паспорта действительно покрывала замысловатая вязь афганской туристической визы. Не служебной, не рабочей, не дипломатической и даже не гостевой. Я была настоящей туристкой! А по тем временам это звучало как «пир во время чумы».

Шел 2001 год. Я сидела в кабульском аэропорту уже девятый час. В город больше не выпускали. Мой самолет застрял где-то в бангладешской Дакке. Вокруг по-английски перешептывались, что, возможно, этот самолет давно упал или его взорвали, потому что хрен знает, что можно ожидать в этом богом забытом месте. Мои соотечественники уже не могли даже перешептываться, ибо изрядно нагрузились в окрестных заведениях дьюти-фри. И если сначала они представляли собой важную делегацию — мужчины в галстуках и их чопорные секретарши с блокнотами — теперь они больше напоминали дикое племя на привале в окружении пакетов со странноватыми афганскими сувенирами и пустыми бутылками. Я тоже ничего не упустила, остограммившись в каждом баре и скупив втридорога какие-то деревянные побрякушки, которые в городе валялись бесплатно. Когда авиакомпания «Ariana» принялась раздавать сухие завтраки, стало ясно — дело труба. Как всегда, прилично вели себя только престарелые английские путешественницы — они «покорно заснули», как пел Высоцкий. Из нашего племени поднялось две или три более или менее живые головы и выдали утробно-красивые, по-русски раскатистые, матерные тирады. На меня тоже накатила удушливая волна пьяного сна, и я стала медленно клеить ласты, когда кто-то крепко сжал мое предплечье: «You are American, aren't you?»[5] «Yes, то есть, No, I am not», — запуталась я в грамматических конструкциях, в недоумении уставившись на человека в чалме и халате, который возвышался надо мной как джинн, вышедший из бутылки. Причем, в самом прямом смысле — первым делом я подумала, что у меня пьяный глюк. Я знала, что в этих краях не принято вот так — ни с того ни с сего — обращаться к одинокой белой женщине. Мой собеседник осклабился во весь свой щербатый рот и заявил на неплохом английском: «That's good ‘cause you're young and pretty, and America will not exist soon» («Это хорошо, потому что ты молодая и красивая, а Америки скоро не будет»). Потом он сразу исчез, а я о нем забыла.

Прошло всего полгода — и в Америке произошли ужасные теракты, унесшие море невинных жизней. Я не могу выкинуть из головы тот эпизод: незнакомец предупреждает об опасности, а вокруг все спят пьяные. Теперь получается, что и я знала. Может, я должна была дать телеграмму — тогда еще Клинтону? Хотя говорят, что американцев предупреждали и более компетентные лица, чем я. И я не знаю, какой национальности был тот человек — ведь халат и чалма не национальные признаки, а всего лишь одежда. А английский — язык интернационального общения. И все равно: я чувствую себя почти что Нострадамусом, который все знал наперед — но тот хотя бы не молчал! Нет мне прощения! И еще меня, как и всю мировую общественность, очень волнует вопрос: если американцы не смогли предотвратить такую катастрофу у себя дома, сможет ли мир остановить ядерную войну и следующий за ним конец света?

Моя семейка вместе со всем цивилизованным миром прильнула к экрану телевизора и приняла самое горячее участие в поисках виноватых. Помимо российских каналов, мы смотрели CNN и BBC, вспомнив, что когда-то изучали английский.

На работе мне сразу припомнили мое частично восточное происхождение, любовь к арабской музыке и никому не понятную поездку в Афганистан в качестве туриста в 1995 году. Мое детство, вернее, его часть прошла в пекле ирано-иракского конфликта. Я была на стороне Ирана, по причине того, что физически находилась на его территории. В душе я, конечно, соблюдала нейтралитет. Но кто мне теперь поверит — ведь меня уже тогда могли завербовать злые исламские радикалы. Младший братец, кстати студент-арабист, посоветовал не слушать в машине громко Наташу Атлас: «А то решат, что ты арабская экстремистка!» Я обиделась: «Наташа Атлас живет в Лондоне, и вообще она еврейка». «Все равно», — говорит.

Вот это «все равно» и есть причина, по которой я все это пишу. Даже если тот, в чьей больной башке зародился кровавый план, родом с Востока, это не повод ненавидеть все, с Востоком связанное. Так мне кажется. И, если по вине взбесившегося миллиардера — врага всего живого — мы разбомбим друг друга, это и будет лучшим терактом в его жизни. Мне, конечно, глубоко отвратительны те арабы, которые шумно радуются смертям и разрушениям в Штатах, но точно так же мне жалко сикха, которого грохнули, не разобравшись, разъяренные американцы — только потому, что он был в чалме. Да, сикхи носят чалму — но они не только не арабы, а вовсе индусы! И ислам не исповедуют и не поддерживают. Но кто теперь будет разбираться, кто и почему носит чалму!

Жалко и мирных содержателей арабских шашлычных в пригородах Нью-Йорка, которые пострадали, потому что не прячутся в горах Афганистана и их легче достать. Также мне жалко себя, свою дочку, свою неравнодушную к политике семейку и даже своих мелкобытовых врагов и врагинь — очень не хочется войти в историю как поколение, на котором кончилась жизнь на земле.

В десятилетнем возрасте я однажды видела, как иракский военный самолет упал на высотный жилой дом в Тегеране. Я не думаю, что в нем были камикадзе — он просто разбился. С тех пор вот уже более двадцати лет я с некой периодичностью вижу во сне один и тот же кошмар — я стою на балконе высокого дома, а на меня с жутким гулом мчится черный самолет. И я в панике ищу место, куда можно спрятаться. Поэтому все видеокадры, пришедшие к нам из Америки после 11 сентября, показались мне каким-то жутким дежавю. А еще я помню, как по пятницам весьма ожесточенные в другие дни ирано-иракские бои полностью прекращались — и в этот угодный Аллаху день вчерашние враги могли даже сесть за один стол. Вот и все. Я за мир. Не сочтите за агитку, просто хочется еще пожить.

Прошу считать все изложенное мной официальным заявлением о моей непричастности к движению ваххабитов, исламским радикальным организациям и чеченским бандформированиям, если вдруг меня к таковым причислят по причине любви к этнической музыке и «немотивированных» поездок на Восток.

2006 год. В Кабуле дует пыльный ветер. Маленькая девочка в зеленом платьице сидит на парапете возле кабульского «Шератона» и поет. Она говорит, что поет по-русски. Но ее мама не понимает из песни ни слова. Хотя мама девочки — русская. А ее папа — Ораз Шахрияр, афганец. На лето они всей семьей поедут к бабушке в Россию. И станут жить в деревенском доме в Алтайском крае. Там бывает такой же пыльный ветер. И Шахназ — так зовут девочку — не будет понимать ее бабушка Маруся. Будет переспрашивать: «Что-что, милая?» Мама говорит, что надо или оба языка учить нормально, или говорить только на каком-то одном. А то ребенка не понимают ни тут, ни там. А афганская бабушка Фирюза никогда не поедет в Россию: она слепая и очень старая. Иногда она варит суп из гороха маш и кладет в него курдючный жир. Больше никого у папы нет, всех убило на войне.

Я дарю девочке американскую Барби и израильскую жвачку. Она отвечает мне фразой, услышанной в саудовском телесериале:

— Да продлит Аллах твои годы, добрая женщина!

Так мы и живем.

Дело было на тайском острове Ко, что в Андаманском море. Ко — это по-тайски и есть остров. Всего каких-то пять лет назад Ко был самым настоящим островом из рекламы «Баунти» — почти необитаемым, девственно-чистым и расслабляюще-неспешным. На соседнем с Ко острове как раз снимали голливудский блокбастер «Пляж» с Ди Каприо в главной роли. Соседа выбрали только потому, что по размеру он был больше, чем Ко. Зато во время недавнего цунами у берегов Таиланда соседний остров, засветившийся в Голливуде, смыло подчистую. А Ко остался. Наверное, страшный ураган просто не заметил крошечный остров.

Ко практически весь состоит из белоснежного пляжа. Только без Ди Каприо. Еще на нем есть пальмовые рощи, простые бамбуковые бунгало и почти нет цивилизации. Словно остров, на котором жила таинственная Калипсо, Ко очаровывает и завлекает зазевавшихся мореплавателей. Неутомимые бродяги — южноазиатские морские цыгане — имеют на суше хижины только в одной точке на карте — на Ко. Они заезжают сюда после своих пиратских набегов на туристические суда, отдыхают, курят канабис и слагают бесконечные морские байки.

Местные рыболовы забрасывают снасти на глубину и одним движением вытаскивают на поверхность целые гроздья ярких рыб. За несколько секунд чистят улов, находят пару веточек и нанизывают на них рыбное филе. Разводят костер и рядом втыкают в землю палки с рыбным «шашлыком». Пара минут — и ни с чем ни сравнимый изысканный sea-food готов! Страшно представить, сколько такое блюдо может стоить в ресторане на материке! Ведь это свежайшая морская рыба, чудесный естественный вкус которой не испорчен ни специями, ни солью, ни лишней тепловой обработкой. Аборигены садятся в кружок в голубой лагуне и начинают неторопливо трапезничать, воздав благодарность всем своим богам за то, что море дало им еду, штиль и спокойный вечер. Над ними разливается волшебный пурпурный закат и обещает блаженную бархатную ночь, напоенную запахами океана и трелями диковинных экзотических птиц.

Говорят, таким 50 лет назад был и остров Пхукет. В это трудно поверить тем, кто побывал на Пхукете сегодняшнем — с его роскошными отелями, ночными клубами, спа-процедурами и трансвеститами.

Однако и Ко не суждено было навечно остаться девственным. Мощной гостиничной сети «Sheraton» приглянулась его голубая лагуна. И очень скоро на острове взметнулся в небо красавец-отель, его так и назвали — «Sheraton Lagoon» («Шератон Лагуна»).

Немногочисленные местные жители вскоре привыкли к новому «постояльцу» и говорят о нем ласково, как о родном. Правда, в силу особенностей местного языка, произносят его название не совсем правильно. Бывало, укажет абориген на стеклянный куб отельного ресторана, вздохнет мечтательно и с умилением протянет:

— О, Сиротон! Сиротон-лагун!

И вот в этот-то «Сиротон» вскоре после его открытия заехала «новая русская» компания: три счастливые молодые парочки и одна пожилая учительница из Москвы. Как она к ним прибилась, не понятно. Может, кто-то из ее детей в последний момент не смог поехать и уступил ей оплаченный тур? Уж больно она не вписывалась в молодежный коллектив. Да и ребята называли ее по-школьному официально Наталь-Иванна и пытались при любом удобном случае от нее скрыться. Но это было проблематично: остров маленький, а Наталья Ивановна проявила себя дамой любопытной и к тому же капризной и склонной к нравоучениям. Она беспрестанно делала молодежи замечания, учила всех жизни и вспоминала молодость, прошедшую совсем в другие времена.

Бедные туристы уже не знали, как им нейтрализовать эту руину советской педагогики, как неожиданно правильная во всех отношениях Наталья Ивановна сама принялась мочить фортель за фортелем.

Сначала она переусердствовала со шведским столом. Ее можно понять: ее хваленая молодость прошла в условиях тотального дефицита, когда «осетрина второй свежести» — и та была большой победой в битве у прилавка. А тут — разнообразные морские деликатесы, заманчивые фрукты, диковинные настойки на змеях… Да все бесплатно и в неограниченном количестве! Ну, не могла советская учительница себе отказать в невиданных яствах! Но только не учла, что тайская кухня, а тем более островная, очень специфична и непривычному европейскому желудку может от нее не поздоровиться. Особенно если переесть. В общем, училку подкосила диарея. Да так, что все были вынуждены бросить отдыхать и прийти к ней на помощь. Молодежь даже не пожадничала и зафрахтовала вертолет, чтобы доставить на остров квалифицированного доктора из Паттайи. Девушки ночами напролет сидели у постели больной и подносили ей то воду, то пилюли. А их мужчины заказывали по Интернету из Бангкока нужные лекарства, ведь на Ко не было аптеки. А учительнице, как оказалось, можно было принимать только какие-то определенные препараты. Только вот захватить их с собой она почему-то не додумалась, хотя в ее возрасте (и не только в ее) дамы без походной аптечки не путешествуют. Как бы то ни было, через четыре дня подняли училку на ноги. От отдыха оставалось еще три дня.

Все радостно припустили на пляж. На котором, хотя и не было Ди Каприо, но было много подтянутых и смуглых тайско-цыганских парней.

А к вечеру поднялся очередной шухер. Наталье Ивановне снова стало плохо. Но на сей раз неукротимые потоки били у нее совсем из другого места и носили совсем другой характер. Она кричала и пищала, несла полный бред, ругалась матом (!), дико хохотала и носилась по пляжу в одной набедренной повязке. Аборигены сбились в кучку и со священным ужасом наблюдали за взбесившейся русской дамой. Они до сих пор таинственным шепотом рассказывают вновь прибывшим туристам, как однажды на их острове на пожилую женщину напал Бу — бог безумия.

Короткое оперативное расследование, проведенное русскими мужчинами, показало, что днем на пляже Наталья Ивановна свела знакомство с одним из местных цыган-пиратов. Чем уж он там ее обаял, история умалчивает. Факт в том, что она приняла из его рук тайскую чудо-пилюлю. Якобы для похудения. Хотя на острове сплетничают, что цыган может подсунуть белой отдыхающей сильнодействующий возбудитель, чтобы потом без лишних хлопот склонить ее к сожительству. Местные «возбуждающие пилюли» сделаны из неведомых нашей медицине трав и являются сильнейшими наркотиками-галлюциногенами. А неподготовленный человек может вообще от них умереть. Другой вопрос — зачем молодому цыгану понадобилась наша не слишком юная учительница?

Так или иначе, но отдых всей группе пришлось срочно прервать и первым же рейсом вылететь в Бангкок, а оттуда домой, в Россию. Уже в Москве Наталью Ивановну госпитализировали в отделение токсикологии, почистили кровь и тем самым спасли жизнь. Но, увы, не психику. Пилюля оказалась очень ядовитой, а нервная система немолодой учительницы — совсем не крепкой. Сначала ее подрывала средняя школа, а завершила это гнусное дело коварная тайская пилюля. Сейчас Наталья Ивановна жива-здорова, но находится под постоянным наблюдением людей в белых халатах.

А историю про взбесившуюся русскую училку цыгане острова Ко теперь рассказывают как местную легенду. И она была бы очень смешной, когда б не была столь грустной…

Ты же не хочешь подобных приключений? Тогда будь очень осторожна с Таиландом и подобными ему экзотическими странами.

Далекие полудикие острова, страны, где не ступала нога «организованного» туриста — все это звучит заманчиво. Есть даже такое направление туризма — white map's spots jumping (буквально — «прыжки по белым пятнам карты») Но, отправляясь в «белое пятно», следует помнить, что и опасности там могут ждать тебя такие же малоизведанные, как и само место. И в отличие от обжитых туристами курортов там может не оказаться квалифицированной медицинской помощи. Поэтому будь готова помочь себе сама.

Искренне надеюсь, что ты обойдешься без этих отпускных напастей. Но лучше все же знать их в лицо. Ведь предупреждена — значит вооружена.

И весьма массового поражения! В большинстве теплых стран постоянно действуют две летучие армии — дневная и ночная. Дневной дозор за всеми твоими действиями и передвижениями осуществляют интернациональные мухи или какая-нибудь их местная разновидность, к вечеру их сменяют москиты и мошка. Все это не только кружится под носом, лезет в глаза и пищу и жужжит, но и кусается.

Отправляясь в отпуск в дальние края — в Африку, Юго-Восточную Азию или Южную Америку, — помни: удары их «крылатых ракет» для нашего организма не привычны и потому куда более опасны. При неблагоприятном раскладе (если до этого паразит отобедал больным аборигеном) летающая тварь, укусив, может занести в нашу кровь какую-нибудь малоизученную инфекцию. Ведь насекомые переносят на своих микроскопических лапках более 50 видов патогенных микробов-возбудителей. Тропические паразиты гораздо разнообразнее наших, а болезни, переносимые ими, куда более экзотичны — малярия, желтая лихорадка, холера и прочие заморские диковины. А вот лечение от них обещает быть весьма прозаическим и нудным — поэтому лучше сразу подстраховаться и перед отъездом сделать все необходимые для данной местности прививки.

Но раз есть враг — то найдется и средство борьбы с ним. Не становись обедом для экзотических кровопийц, а прими против них превентивные меры. Не пренебрегай репеллентами: не поленись и захвати их с собой из дома. Опрыскивай помещение средствами типа «Пиф-паф», а на ночь включай в розетку электрофумигатор — его на дух не выносят летающие твари любой национальности. От заморских родственников комаров — москитов — эффективно защитит отечественный спрей «Off!», нанесенный на кожу.

Все-таки укусили? Не пугайся, а прими меры. В поездке держи под рукой бальзам на травах крепостью не менее 40 градусов (продается в аптеке) и сразу после укуса приложи смоченную в нем тряпочку к больному месту. Максимум через полчаса боль и зуд утихнут. Лучше сразу после «крылатой атаки» принять какое-нибудь антигистаминное средство (кларитин, тавегил, супрастин) — оно поможет избежать аллергической реакции на укус. Пей побольше воды — так яд насекомого будет быстрее выводиться из организма.

Так ласково называют аллергию: раньше считалось, что только очень изнеженные особы королевских голубых кровей могут страдать от таких пустяков, как травинки, пылинки и шерстинки. Однако в дальних краях аллергический шок может постигнуть даже самого здорового человека. Ведь аллергия — это не что иное, как защитная реакция организма на незнакомое ему воздействие извне. А незнакомые воздействия в чужих краях могут подстерегать тебя на каждом шагу. Отправляясь в новую для тебя местность, влияние растительности которой на твой организм тебе пока неизвестно, не забудь захватить с собой лекарство от аллергии. Оно не помешает твоему отдыху: современные антигистаминные средства не вызывают сонливости и вообще не влияют на твою активность. Свой проверенный препарат лучше иметь при себе, чем метаться в его поисках по зарубежным аптекам.

Часто в аллергический шок мы впадаем по причине собственной любознательности. Оно и понятно: увлекательное путешествие, дегустация чего-то национально-оригинального… И вдруг — жжение в горле, переходящее в сильную жажду, одышка, тебя бросает в пот, сердце колотится, а на щеках выступает лихорадочный румянец. Спокойно! Помни: аллергический приступ всегда можно остановить. Выпей как можно больше негазированной воды, прими пару таблеток активированного угля и антигистаминный препарат (все это просто необходимо иметь с собой в любой поездке!). После этого на некоторое время воздержись от еды и сладкого питья — ограничься обезжиренными кисломолочными продуктами и теплой водой. А вообще, если ты склонна к аллергии, всегда интересуйся составом сложных национальных блюд. В том же Таиланде, например, повара любят маскировать один продукт под другой — рыбу под птицу, сою под мясо. И если в предлагаемом деликатесе затаился известный тебе «враг», лучше вовсе откажись от дегустации. И помни: любой аллерген в сочетании с алкоголем действует в два раза сильнее! Поэтому «непроверенные» блюда спиртным запивать не следует.

Диарея — или попросту понос — просто хит отпускного сезона! И причина вовсе не в том, что ты забыла помыть перед едой руки. От непривычного многообразия экзотических гастрономических изысков, заморских соков, воды и фруктов может «пронести» даже самых педантичных чистюль. Также дискомфорт в желудке могут вызывать и неизбежные в путешествиях нарушения режима: фастфуд, кофе-брейки, коктейли и разнообразные «перекусы на местах». За границей надо с особой аккуратностью относиться к сырой или полусырой белковой пище (например, суши или бифштекс с кровью) — ее можно есть только в проверенных местах, гарантирующих качество исходного продукта. Иначе не избежать банального отравления. Помни, что у южных и восточных народов снижен порог чувствительности к острым блюдам, а вот бурная реакция на них российского желудка вполне вероятна! Поэтому перед тем, как угоститься тайским супом или вьетнамским рагу, вспомни о своем бедном кишечнике, которому предстоит работа в тяжелых, острых и жирных условиях. Прояви заботу об этом труженике — прими таблетку для улучшения пищеварения типа мотилиума. И твой желудок тебя отблагодарит, подарив спокойный отдых.

Но если ты все-таки что-то не то съела и чувствуешь, что теперь в твоем животе назревает революция — не откладывая, прими спазмолитик. Поздно? И «не то» уже изо всех сил рвется наружу? Без паники: следуй советам бывалого. Глотать таблетки от диареи — не лучший выход. Понос, конечно, прекратится, но токсины окажутся запертыми внутри и могут вызвать токсический шок. Лучше сделай себе клизму и выпей упаковку активированного угля. В первый день рекомендуется только теплый крепкий несладкий чай с сухариками. На второй день нужно есть несоленый отварной рис. На третий можно добавить в рацион вареные овощи. Также от «пронесло» есть отличное современное народное средство. Медики не могут объяснить это научно, но в один голос утверждают: лучшее средство от поноса — «Спрайт»! Выболтай из напитка газ и пей понемногу маленькими глотками — увидишь, полегчает уже через час. Но о сырых фруктах, овощах и очередных заморских вкусностях, увы, все равно придется забыть как минимум на неделю.

Получаем мы от обожаемого светила, когда, дорвавшись до его лучей, злостно ими злоупотребляем. Согласись, знакомо: прямо с трапа — на пляж. А наутро — «тело с нашим знаменем цвета одного», да еще болит, а то и температура поднялась… И в подобном образе вождя краснокожих уже как-то ни на пляж, ни куда-либо еще не хочется… А отдыхать-то дальше нужно! Что делать? Если после пребывания на солнце у тебя закружилась голова и потемнело в глазах (это говорит о возможности теплового удара), нужно немедленно переместиться в тень и лечь так, чтобы голова, укутанная смоченным в ледяной воде полотенцем, находилась выше, чем ноги. В состоянии покоя следует пребывать не менее часа. Затем уже можно приступать к лечению обожженных частей тела. И при тепловом ударе, и при ожоге состояние облегчают обливания холодной водой. Раз в два-три часа вставай на пару секунд под ледяной душ. Покрасневшую спину (грудь, живот) смажь медом или простоквашей (в поездке все это можно позаимствовать со шведского стола). Первые сутки после совершенной на тебя солнечной атаки лучше вообще ничего не есть и много пить — прохладную воду и холодный зеленый чай. Полезен в этом случае и свежий морковный сок — содержащиеся в нем вещества ускорят превращение твоего ожога в загар. Только не пей ничего пото- и мочегонного (алкоголь, аспирин) — это может усугубить болезненное состояние. А на будущее прими на вооружение маленькую хитрость: крем «после загара» надо держать в холодильнике. Тогда, помимо увлажняющего и регенирирующего действия, обещанного инструкцией, он обеспечит твоему телу также охлаждающий и успокаивающий эффект. А это весьма существенно, если ты все-таки потеряла контроль, и с виду ласковое тропическое светило все же нанесло по тебе свой коварный удар.

Это отпуск. Да-да, именно так: отпуск может быть диагнозом! Наверняка ты замечала, что не только дети, но и взрослые порой умудряются на долгожданных каникулах неожиданно «расклеиться»: простудиться, схлопотать обострение герпеса или других хронических болячек. Или без видимых причин мучиться мигренью или расстройством настроения. Это реакция на стресс. А отдых — это самый настоящий шок для нашего привыкшего к ежедневным праведным трудам организма. Однако стресс может быть как плохим, так и хорошим. И в наших руках в данной ситуации сменить минус на плюс и избежать отпускного синдрома. Из колеи может выбить не только неожиданное ничегонеделание, но и перелет или переезд, акклиматизация и смена часовых поясов. Твоя задача: дать себе восстановиться, а не сразу нырять в отпускной омут с головой. Свободу и покой надо впускать в свою жизнь постепенно. Не пересыпать, не переедать, не перепивать, не пережариваться на солнце, не переохлаждаться в воде, не пытаться охватить все и сразу — посетить все мероприятия и пройти все процедуры. Именно все эти «не» мы обычно втолковываем детям, отпуская их на отдых без старших, но сами частенько забываем… Еще до отъезда попробуй уяснить для себя, чего именно ты ждешь от своей вожделенной свободы, определи свои приоритеты — а уже на месте начинай постепенно претворять их в жизнь. Пусть в один день это будет только пляж и любимая книжка, в другой — массаж и спа, а потом уж можно не торопясь осмотреть окрестности… Отдых — это тоже наука, требующая поэтапного и грамотного подхода. А то представь: целый год ты мечтала вывалиться из самолета на необитаемом острове, у самого синего моря, и рухнуть под пальму. И вот — прилетела, нашла море и подходящее дерево, рухнула… А уже через пару часов чувствуешь разочарование и пустоту. Только потому, что главный отпускной план тобой вроде как уже выполнен — и мечтать больше не о чем… Но ведь завтра непременно будет новый день, и он настойчиво потребует твоего внимания. Так отчего же не сохранить себя, любимую, для этого полного новых открытий дня?

Местное население тоже может представлять опасность для неискушенной путешественницы. Не расслабляйся и не забывай, что в ласковых южных краях тоже могут быть маньяки, политические экстремисты, религиозные фанатики и просто больные на голову граждане. Никогда не вступай ни в какие дискуссии (тем более политические) со случайными знакомыми из местных, не спорь, не груби и не обижай аборигенов. Постарайся перед поездкой узнать местные обычаи и особенности, чтобы не попасть впросак. Например, в Таиланде ни в коем случае нельзя прикасаться к голове местного жителя — это страшнейший из поступков, который ты можешь совершить по отношению к тайцу! У них считается, что таким образом ты можешь лишить человека здоровья и разума. На арабском Востоке нельзя ничего брать левой рукой, это оскорбляет дающего. И, конечно, никогда не принимай из рук местных незнакомцев неизвестные тебе угощения. В них может содержаться все, что угодно — от банальных микробов до сильнодействующего местного наркотика. Не все моря одинаково полезны…

Оказывается, море в некоторых случаях не только лечит, но и калечит! При наличии определенных болезней морской курорт следует выбирать с особой осторожностью. Географическое положение моря и состав воды по-разному влияет на самочувствие и течение хронических заболеваний.

Лечит: благодаря очень насыщенным солевым испарениям вода Мертвого моря показана при псориазе, дерматитах, витилиго, нейродермитах.

Калечит: по тем же причинам Мертвое море противопоказано при всех болезнях сердца и нарушениях сердечной деятельности, злокачественных опухолях, почечной недостаточности и дисфункции, диабете, анемии, эпилепсии, психозе, беременности и гипертонии.

Лечат: стимулируют иммунную и нервную систему.

Калечат: из-за высокой солнечной активности, концентрации соли в воде и экстремальных летних температур не рекомендуются для лечения и реабилитации в принципе. Все эти моря полезны только для стимуляции здорового организма, а у ослабленного могут вызвать обострение хронических недугов.

Лечат: благодаря повышенному содержанию в поверхностных водах хлора, йода, брома, кальция и магния, наличию минеральных источников и лечебных грязей полезны при заболеваниях органов кровообращения, нервной системы, опорно-двигательного аппарата, бронхов, легких, носоглотки и гинекологии.

Калечат: не рекомендуются при ишемической болезни сердца, болезнях щитовидной железы, вегетососудистой дистонии, пониженном давлении.

Лечат: Балтика очень богата йодом, но при этом здесь не жарко. На Атлантике часто очень ветрено, а температура воды невысока. Поэтому эти воды очень подходят для закаливания метеочувствительных людей, а также для тех, кто страдает болезнями легких, щитовидки, сердца, сосудов, депрессиями и неврозами.

Калечат: по причине прохладного климата и избытка йода противопоказано при радикулите, остеохондрозе, заболеваниях почек и суставов.

Не забудь упаковать, собираясь в дорогу:

• Стерильный бинт и бактерицидный пластырь

• Раствор антисептика (хлоргексидин, перекись водорода), йод или зеленку

• Лекарство от аллергии

• Обезболивающие таблетки

• Активированный уголь

• Пищеварительные ферменты

• Прокладки или тампоны (при смене климата цикл часто сбивается)

• Мыло, содержащее ланолин — оно создает на теле защитную пленку, не дающую бактериям размножаться. В то время как средства, содержащие спирт, наоборот эту пленку разрушают, открывая тем самым дорогу микробам. Поэтому в дальних путешествиях без ланолина — никуда!