Пленительная невинность

ГЛАВА 17

Перед своим приездом в «Королевство Бразилии» Себастьян нервно вышагивал по кафельному полу своего дома. Яростный гнев сжимал его грудь, когда он наблюдал за клубами дыма, поднимающимися над деревьями. Его бесила сама мысль о том, что упрямство одного самонадеянного человека могло привести к подобному опустошению. А он еще надеялся, что другие плантаторы не будут мириться с этим!

Себастьян посмотрел на угрюмое лицо своего старшего работника Джизуса и вновь ощутил к нему острую жалость. Джизус пережил лихорадку, но потерял всех, кто был ему дорог. Поездка на плантацию, в которой властвует эпидемия, где царят смерть и страдания, должно быть, вызывает у него несказанную тоску. Родная сестра страшной болезни — нищета, в которой жили работники этого хозяина. Джизус не находил ему оправдания.

Всем остальным в этом отношении повезло. Было лишь несколько случаев заболевания на других плантациях. Владельцы послушались совета Себастьяна и расчистили низины и болота. И сегодня они не сожалели. Многие плантаторы выразили ему свою благодарность — все, кроме Карлайла Ньюсама. Жалкая пародия на человека!

Себастьян поморщился, припомнив день, когда предложил Карлу работу по управлению его делами в Рио. Предложение было соблазнительным; Карл признался, что больше предпочитал деловую жизнь работе на плантации. Он поблагодарил Себастьяна, и его лицо засветилось радостью и дружелюбием. Но он быстро помрачнел. Карл не мог оставить «Королевство», свои корни, свое наследство. Но Себастьян знал: если условия в «Королевстве» станут невыносимыми, Карл примет его предложение и поэтому напомнил молодому человеку: все, что ему нужно будет сделать, — только попросить, и должность ему будет предоставлена.

В джунглях было необычайно тихо, и Себастьян начал беспокоиться. Не слышно было хриплых криков птиц, не шуршала листва. Это казалось странным и зловещим. Широкие черные столбы дыма поднимались к небу.

Когда они выехали на поляну, Себастьян окинул беглым взглядом происходящее. Он не узнал Ройалл. Больше не существовало золотого ангела из Новой Англии. Вместо нее он увидел грязную, оборванную ведьму. Когда-то золотые волосы теперь были почти черными от копоти и висели грязными, слипшимися прядями. Новая волна негодования охватила его, когда он увидел, как это жалкое создание подняло стертую, кровоточащую руку, чтобы прикрыть глаза от солнца. Себастьян соскочил с лошади, чтобы подхватить Ройалл, когда та покачнулась. Такая же грязная и оборванная Розали Куинс рассказала ему все, что произошло за последние дни.

Себастьян поглядел на изможденное лицо женщины, которую держал на руках. Он ругался немилосердно, осматривая ее кровоточащие руки и стертые ноги, затем быстро отдал краткое распоряжение Джизусу. Тот поскакал с прогалины так, словно за ним гнались черти. Через час появились экономка Себастьяна и несколько сильных индейцев. Себастьян, держа Ройалл на руках, отдавал команды. Все молча слушали и спешили исполнить его распоряжения. Ройалл осторожно уложили на повозку. Джизус помог забраться туда же усталым Розали и Елене. Себастьян взял поводья и направил повозку на свою плантацию. На душе у него скребли кошки. И еще в нем поселилось чувство, которому он не мог дать названия. Ничего подобного раньше он не испытывал. Вспомнилось, как его мать сказала ему однажды, что любовь — это такое чувство, которому нет на свете равных. Себастьян мог бы дать голову на отсечение, что уже испытал все, что только мог испытать человек. Но если так, тогда как назвать это вкрадчивое, трепетное чувство, грозящее охватить его? Он управлял этой чертовой повозкой и чувствовал себя совершенно беспомощным. Его сердце билось, словно раненая птица, когда он поглядывал через плечо на Ройалл, лежащую на повозке. И снова Себастьян вспоминал свою мать и ее мудрые слова. Он не желал думать о любви и ее узах. Ему не хотелось отдавать кому-либо свое сердце, он хотел принадлежать только себе. Как там говорила его мать? Любить — значит принадлежать другому душой и телом… или что-то в этом роде. Себастьян тихо выругался и стал с еще большим остервенением хлестать лошадей, но стоны, раздавшиеся за его спиной, заставили его ехать медленнее.

Как только он остановился возле своего дома, прибежали женщины. Себастьяна мягко отстранили с дороги и внесли Ройалл внутрь. Двери перед ним закрылись.

— Иди, Себастьян. Ты будешь только мешать, — сказала Розали. — Это женская забота. Иди выкури сигару или сделай еще что-нибудь.

— Сигару… — тупо повторил сеньор.

— Бог мой! Себастьян! Мне нужно повторить? — властно прикрикнула старая леди. — Если нам понадобится твое присутствие, мы тебя позовем, даю слово.

Себастьян коротко кивнул, подчиняясь воле миссис Куинс. Рядом с ней он ощущал себя совсем маленьким мальчиком.

Бесконечные дни медленно тянулись, а Ройалл все лежала в бреду. Себастьян чувствовал себя истощенным как физически, так и душевно. Он без конца мерил шагами веранду. Горло его горело от бессчетных сигар, выкуренных за время этого безумного вышагивания. Время от времени его глаза жгло — без сомнения, от плотного сигарного дыма, говорил он себе. Еда, как он с удивлением обнаружил, не лезла ему в горло.

Он устало опустился в одно из плетеных кресел и стал рассеянно гладить шелковистые уши собаки, лежащей у его ног. Его прикосновения были нежными и мягкими. Животное повизгивало от удовольствия. Он поднял глаза и увидел Розали Куинс, стоящую над ним. Неуклюже вскочив на ноги, он наступил собаке на лапу — та взвыла от боли. Розали Куинс при виде этого не смогла сдержать улыбки. Она привыкла видеть Себастьяна всегда грациозным и полностью владеющим собой.

— Ройалл вне опасности, Себастьян. Температура наконец спала. Говорю тебе, что, если бы у нее была желтая лихорадка, ее бы уже с нами не было. Как ей, бедняжке, удалось избежать этого, я не понимаю. Сейчас она поправляется, Себастьян, поэтому можешь возвращаться к своим делам.

— Это хорошие новости, миссис Куинс.

Черные глаза вопросительно уставились на пожилую женщину. Розали промолчала. Их взгляды встретились. «Попросит ли он разрешения навестить Ройалл, — гадала она, — или останется упрямым ослом и промолчит?»

«Следует ли мне спросить, могу ли я увидеть ее? — задавал себе вопрос Себастьян. — Нет, она вне опасности, а я слишком долго не занимался делами на плантации». Угадав мысли миссис Куинс, он криво улыбнулся и пошел с веранды. Вечером он уедет в город и вернется утром следующего дня. Нет смысла и дальше обманывать себя, ведь он не глупец. Себастьян представил, как Элони зарыдает, когда он скажет ей как можно мягче, что их отношения должны закончиться. Он смягчит удар щедрым вознаграждением. Хватит обманывать себя: Элони больше заинтересована в роскоши, которой он мог ее окружить, нежели в нем самом.

Ройалл выздоравливала быстро. Миссис Куинс кормила ее из ложки до тех пор, пока она не восстановила силы. Через десять дней больная уже вставала и ходила, чувствуя, как силы возвращаются к ней с каждым днем. Она не видела Себастьяна с того самого дня, как слегла в лихорадке, и не спрашивала о нем. Ройалл принимала гостеприимство, которое он предложил, и хотела отблагодарить его. Но что-то всегда удерживало ее от того, чтобы что-то узнать о нем. А миссис Куинс осторожно избегала упоминаний его имени, и Ройалл думала, что сойдет с ума, гадая, почему так происходит.

Это случилось накануне ее отъезда в «Королевство». Старший работник Себастьяна, Джизус, должен был отвезти ее в повозке, а затем доставить домой и миссис Куинс.

Ройалл тщательно оделась к обеду в надежде, что Себастьян приедет, и уделила больше внимания своему туалету. Она все еще была бледна, но чувствовала, что уже выглядела намного лучше, если, конечно, не присматриваться слишком внимательно. Розали Куинс радостно наблюдала за тем, как к ее молодой подруге постепенно возвращается вкус к жизни.

Когда подошел час обеда, а Себастьян все еще не появился, Ройалл почувствовала дурноту. Не приехать к обеду! Да он просто издевается над ней! Он собирается игнорировать ее последний вечер в собственном доме, и его отсутствие будет доказательством того, что она ему безразлична, что он по-прежнему считает ее виновной в положении дел на плантации. Возможно, он проводит все свое свободное время в объятиях своей черноглазой красавицы в городе.

— Похоже, мы снова будем обедать одни, миссис Куинс, — Ройалл заставила себя весело улыбнуться.

Леди не хотела, чтобы Розали догадалась, как задето ее самолюбие.

— Я ужасно голодна. Не могу дождаться, когда вернусь в «Королевство». С нетерпением жду отъезда. Мне хочется увидеть, как там все, и особенно — как Елена. Бедная женщина, должно быть, совсем измотана уходом за больными.

Так Ройалл щебетала и щебетала, а миссис Куинс не могла и слова вставить, хотя обычно многословной была именно она.

Розали просто кивала время от времени в ответ словоохотливой молодой сеньоре. Но от пожилой дамы не ускользнул тот факт, что якобы проголодавшаяся Ройалл не положила в рот ни кусочка. Когда трапеза закончилась, она внезапно почувствовала себя словно выжатый лимон. Отодвигая стул, услышала шаги, приближающиеся к столовой. Теплая волна поднялась по шее и залила лицо. Итак, он все-таки приехал! Ну и пусть, зато теперь она уходит! Ройалл подняла глаза и почувствовала, как бешено заколотилось сердце при виде этого высокого смуглого мужчины.

Она взяла инициативу в свои руки и заговорила первой:

— Добрый вечер, сеньор Ривера. Рада вас видеть. Я очень хотела лично поблагодарить вас за гостеприимство, оказанное мне во время моей болезни. Я всегда буду вам признательна. — Все это было произнесено сдержанным, официальным тоном, затем леди коротко кивнула и грациозно выплыла из комнаты.

Вернувшись к себе, она бросилась на кровать и разревелась: «Ты не сделаешь из меня дурочку, Себастьян Ривера! Будет как раз наоборот!» Как он посмел опоздать к обеду и вести себя так, словно она посторонний человек, который только что вошел. Просто удивительно, как он еще не предложил ей одну из своих противных сигар. Женщина еще никогда в жизни не чувствовала себя такой оскорбленной — оскорбленной и обиженной до глубины души.

И миссис Куинс, всегда знающая, что сказать, стояла рядом и не могла произнести ни слова. Словно немая бородавка на лягушке! Эта мысль насмешила Ройалл. Она представила бедную миссис Куинс с огромной бородавкой на кончике носа. А Себастьян? Интересно, что он делает? А, он просто стоит с отвисшей челюстью и выглядит полным кретином. Ройалл расхохоталась, скрючившись на кровати.

Когда миссис Куинс и Себастьян проходили по коридору, они услышали радостный смех. Они молча переглянулись, и каждый подумал о своем.

— Себастьян, я должна тебе сказать только одну вещь: ты болван, — хмуро произнесла она.

Себастьян вскинул изумленные глаза и нахмурился от резких слов миссис Куинс.

— Избавь меня, Боже, от глупых влюбленных мужчин. Ты осел, — добавила старая леди.

— Кто влюблен? — огрызнулся Себастьян.

— Как кто? Ты спрашиваешь меня, кто? Прочь с глаз моих! Если я должна тебе это говорить, значит, нет надежды для таких, как ты. Иди же! Я не хочу тебя сейчас видеть. Терпеть не могу дураков ни в длинных, ни в коротких штанах. Когда ты был мальчиком в коротких штанишках, у тебя было достаточно времени, чтобы валять дурака. Теперь, когда ты носишь длинные штаны, ты должен вести себя как мужчина!

Резко развернувшись, Розали вошла в спальню и хлопнула дверью, оставив Себастьяна в полном недоумении.

Он тупо посмотрел на свои ноги, думая, что, пожалуй, и сам не удивился бы, обнаружив их голыми.

Вечером, прежде чем уйти спать, Себастьян по привычке обходил дом. Он как раз наливал себе последний стакан бренди, когда заметил тень в освещенной лампой комнате, и застыл со стаканом в руке.

— Себастьян, это я, Карл. Прошу прощения за столь поздний визит, но мне нужно с кем-нибудь поговорить. Я только сегодня вернулся. Плантация… Бог мой, что случилось? Ты не видел моего отца? Себастьян, ты не видел Алиссию или, быть может, получал от нее какие-нибудь известия?

Себастьян лихорадочно соображал. Что Карл Ньюсам делает здесь в такой час? Первым, что пришло ему в голову, было желание вышвырнуть его за ухо, но он не позволил себе этого из-за Алиссии, потому что поклялся ей, что сделает для Карла все возможное, и не отступит от своего слова. Если Алиссия любит его, значит, есть в Карле что-то хорошее. Не станет же он пинать побитую собаку, а Себастьян не мог припомнить, чтобы видел кого-то более измученным, чем Карл.

Он подошел к бару и, налив в стакан щедрую порцию бренди, протянул его Карлу.

— Вот, выпей. Мне многое нужно тебе рассказать. Садись отдохни, в такой час ты уже никуда не сможешь пойти и ничего не сделаешь.

Он быстро пересказал Карлу все, что произошло в «Королевстве», закончив историей о болезни Ройалл и ее выздоровлении.

— Я рад, что с ней все в порядке, но у меня не укладывается в голове то, что ты мне только что рассказал об отце. Ты говоришь, что он остался в Манаусе и бросил Ройалл и Елену на произвол судьбы?

— Именно это я тебе и говорю. Теперь я хочу, чтобы ты мне сказал, что намерен делать? — резко спросил Себастьян.

— Дай мне время собраться с мыслями, Себастьян. Мне очень жаль, что дела на плантации так плохи. Ты был прав, как всегда. Я и раньше понимал, что ты прав, но барон — мой отец. Я должен подчиняться ему, или он меня просто вышвырнет. «Королевство» — единственный кров, который у меня есть. Расскажи мне об Алиссии. Ты видел ее или что-нибудь знаешь о ней? Она обещала писать мне в Белен. Но не было ни одного письма. Расскажи же мне, не щади меня. Быть может, она больна или с ней что-то случилось? Пожалуйста, Себастьян, умоляю тебя.

— У Алиссии все нормально. Она пришла ко мне недавно и сейчас живет в моем городском доме. Она в порядке, Карл, поверь мне. Кто-то сказал ей, что ты собираешься жениться на сеньоре Бэннер, и она поверила. Она немного приболела, но теперь полностью оправилась и ждет тебя. Карл, больше не повторяй этой ошибки, ибо, если ты это сделаешь, Алиссия может не простить. Ты, конечно же, помнишь наш с тобой недавний разговор, когда я предложил тебе управлять моими делами в Рио. Это было бы идеально для вас с Алиссией. Тебе нравится городская жизнь так же, как и ей. Ты сможешь оставить плантацию и начать новую жизнь для себя и жены. Я помогу тебе всем, чем смогу.

Карл был поражен. Действительно, это будет новая жизнь для него и Алиссии. Благодаря Себастьяну он может сделать это; он хотел поступить так, когда они разговаривали несколько недель назад, но струсил. Больше это не повторится. После того, что он только что услышал… Алиссия цела и невредима, Себастьян позаботился об этом. Как он всегда заботится обо всем!

— Себастьян, мы сводные братья?

У того перехватило дыхание.

— Не знаю, Карл. Почему-то я так не думаю. Моя мать не… Я просто не знаю, Карл. Для тебя важно знать это?

— Только ради себя. Я хотел бы, чтобы это оказалось правдой. Я знаю, как ты относишься к моему отцу, но лично я хотел бы, чтобы ты был моим братом.

Голос Себастьяна, когда он заговорил, звучал грубо, почти резко:

— Мне нечего ответить тебе, Карл. Скажи, ты увидишься со своим отцом, прежде чем уехать?

— Да, я встречусь с ним лицом к лицу, как мужчина, которым хочу стать. Я больше не буду прятаться. Ему это не понравится, я знаю, но я не буду убегать, как капризный ребенок. У него есть Джейми. Отец никогда не понимал меня, мои потребности и желания. Я ничего ему не должен. Я уверен, что это он сказал Алиссии, что я намерен жениться на Ройалл. Но это все ерунда: я никогда не давал слова, а кроме того, он отказывался понять, что Ройалл не выйдет замуж по чьей-то воле. Ты должен остановить его, Себастьян, потому что, когда он узнает, что я уехал с Алиссией, он может принудить Ройалл к браку, а этого нельзя допустить. Тебе так же, как и мне, хорошо известно, как он бывает жесток, когда его планы расстраиваются. Тебе придется позаботиться об этом. Не позволяй Ройалл выйти за него. Она любит тебя!

Сердце Себастьяна дрогнуло, но он ничего не сказал. Карл слишком возбужден. Ройалл не любит его, не может любить. Или может? Он поморщился, вспомнив, с каким чувством оскорбленного достоинства она выплыла из столовой несколько часов назад. Откуда ей было знать, что он просто не мог сидеть напротив нее за обедом и не выдать своих чувств. Лучше уж было не появляться к столу и позволить ей считать его дурно воспитанным олухом. Черт возьми, ну почему всегда все на свете заботы ложатся на его плечи? Женщины — вечный источник бесконечных его проблем.

— Еще бренди?

— Нет, благодарю. Ты полагаешь, что мог бы оставить меня на ночь? Утром мне понадобится новая лошадь.

Себастьян кивнул. Они пожали друг другу руки, и Карл направился в отведенную ему комнату в конце коридора, а Себастьян — в свою, находящуюся всего через дверь от спальни Ройалл.

Иногда приятно быть великодушным. Когда он поможет Карлу и Алиссии, барон утратит свою прежнюю самоуверенность. Нельзя таить ненависть в сердце слишком долго, ибо она может извести тебя и душевно разрушить. Себастьян не собирался допустить, чтобы это произошло с ним. День, когда барон получит по заслугам, будет первым днем свободы сеньора Риверы.