Пленительная невинность

ГЛАВА 6

В своем городском доме в Манаусе Карлайл Ньюсам стоял перед зеркалом, висевшим над массивным туалетным столиком, и пытался придать своему лицу некое подобие улыбки. Привычным движением он пригладил серебристые пряди на висках и слегка нахмурился. Нужно обязательно посетить цирюльника за время пребывания в Манаусе. Он оттянул вниз верхнюю губу, чтобы посмотреть, насколько отросли его усы, и слегка постричь их. Просто поразительно, что усы до сих пор оставались угольно-черными, в то время как шевелюра у него на голове седела. Он и впрямь выглядел представительным владельцем плантации. «Происхождение, положение в обществе и богатство всегда отражаются на человеке. У меня есть все это и даже более того», — подумал он самодовольно. Возможно, он не так богат, как другие плантаторы, но скоро будет таковым, как только Карл женится на Ройалл Бэннер. Тогда вся плантация станет его безраздельной собственностью и он будет делать с ней, что пожелает. При мысли о Ройалл что-то зашевелилось у него внутри и горячая волна обдала лицо и шею.

Она была красива, слишком красива для Карла. Он сам бы мог насладиться ею сполна. Карл и представить не может, какие страсти таятся под ее золотистым обликом.

В конце концов, подумал он самодовольно, разве не он обучал Елену искусству любви? И множество других женщин помимо не, как белых, так и темнокожих, которые горели желанием доставить ему удовольствие. Только его жена, единственная из всех женщин, которых он знавал, проявляла мало энтузиазма в исполнении своих супружеских обязанностей.

Пальцы барона, когда он вынимал свои карманные часы из брюк, дрожали. Он всегда испытывал волнение при мысли об очередной победе. Карлайл Ньюсам всегда добивался своего, так будет и с Алиссией.

Поправив воротник своей батистовой рубашки, он привычным жестом пристегнул алмазную булавку. Алиссия… Красивая девушка, хотя он и считал ее слишком хрупкой и слабовольной. И тем не менее замечал соблазнительные изгибы под модными платьями, которые она носила, и, разумеется, не было никакого сомнения относительно ее прекрасного воспитания. Надевая свой белый тропический костюм, он с грубой ухмылкой подумал, что это будет предательством по отношению к Карлу, но тут же отбросил эту мысль. Преданность — удел сыновей, которые должны проявлять ее к своим отцам, а не наоборот. Кроме того, Карлу не на что жаловаться. Разве он не позаботился о том, чтобы его сын нашел выгодную партию? Сын утешится, заполучив эту золотую богиню Ройалл.

Алиссия Стэнхоуп являлась той партией, которая могла приумножить состояние Ньюсамов, но барон предназначил для нее иную роль. Он воспользовался первой же возможностью еще несколько месяцев назад, когда впервые услышал о том, что овдовевшая дочь Ричарда Хардинга приедет на плантацию «Королевство Бразилии». Это был день, когда барон намеренно способствовал разорению Лесли Стэнхоупа. Одной из характерных черт, которые он особенно ценил в себе, умение быстро ориентироваться в критической ситуации и действовать соответственно. У него всегда имелся альтернативный план, чтобы непредвиденные обстоятельства не помешали осуществлению его замыслов. Ничто в жизни нельзя предоставлять воле случая.

Карлайл самодовольно улыбнулся своему отражению. Прежде чем покинуть городской дом, барон задержался на мгновение в красиво обставленной прихожей, затем вышел на мощенную булыжниками улицу, обсаженную высокими пальмовыми деревьями, которые чудесно смотрелись на фоне красных кирпичных зданий, преобладающих в Манаусе. Он был прав, решив, что пришло время завести любовницу. В конце концов, он был еще молод. Пятьдесят три — это еще далеко не верхушка креста.

Любовница решит множество проблем, в особенности интимных, тех, которые терзают его в течение последнего года. Ему нужна постоянная женщина, а не случайные связи с проститутками или с кем-нибудь из рабынь, которых Елена присылала к нему, подчиняясь его приказам. Внутренне встряхнувшись, он отправился на поиски аптеки, над которой Алиссия снимала квартиру.

Когда карета остановилась перед невзрачным домом, на первом этаже которого располагалась аптека, барон вышел на тротуар и пригладил свои усы. Так вот, значит, до чего пришлось опуститься красавице Алиссии — жить в меблированных комнатах над аптекой! Это двухэтажное здание выглядело довольно аккуратно, но располагалось в скверном районе города. Что ж, Алиссия Стэнхоуп заслуживает своего теперешнего положения хотя бы уже за то, что родилась в слабовольной семье. И, несмотря на эти обстоятельства, девчонка имела наглость полагать, что достаточно хороша для наследника «Королевства Бразилии»! Она никогда не сможет стать хорошей хозяйкой большого дома. Пришло время уладить это дело. Карл был настолько околдован ее хрупкой красотой, что не видел ничего дальше своего носа. Пришлось ему, барону, взять это дело в свои руки и позаботиться о том, чтобы сын никогда не увидел Алиссию Стэнхоуп.

Карлайл небрежно бросил взгляд через плечо, делая вид, будто ждет кого-то. Он быстро открыл входную дверь и стал подниматься по крутой узкой лестнице на второй этаж. Оказавшись на лестничной клетке второго этажа, он несколько раз постучал тростью по двери, прислушиваясь к звукам внутри. Не хотелось бы, чтобы Алиссии не оказалось дома. Он снова нетерпеливо постучал, затем толкнул дверь ногой.

Алиссия Стэнхоуп стояла в комнате, прижав руку к горлу, открыв рот в безмолвном крике.

— Что же вы стоите, мисс Стэнхоуп? Разве вы не собираетесь пригласить меня войти?

Его голос был спокойным и вкрадчивым, обезоруживающим ее.

Алиссия отступила назад, дыхание у нее участилось. Что здесь делает отец Карла?

— Конечно, пожалуйста, входите. Просто я…

— Вы никого не ожидали, в особенности меня. Вы это хотели сказать? — холодно спросил барон, наслаждаясь ее смущением.

Алиссия немного расправила плечи. Ее голубые глаза стали безжизненными, как будто остекленели.

— Почти, — ответила она, поворачиваясь к нему спиной, позволяя последовать за ней в очень аккуратную, но бедно обставленную комнату.

Барон заметил вызывающий поворот ее головы и застывшую спину. Да кто она такая, чтобы демонстрировать подобное отношение к нему? Она должна была бы лизать ему сапоги, умоляя его уладить ее дела.

Девушка провела гостя в гостиную, которая выходила окнами на улицу. Потертые портьеры из красного бархата оберегали комнату от солнца и делали ее прохладной. Здесь было несколько предметов мебели, которые он видел в доме Стэнхоупов, так же как и безделушки, книги, которые, по-видимому, удалось спасти от аукциона.

— Пожалуйста, садитесь, барон. Могу я вам предложить что-нибудь прохладительное? У меня есть папайя с лаймой. Здесь обычно не бывает посетителей, поэтому я не держу в доме спиртного.

— В доме? — презрительно усмехнулся барон. — Я бы не назвал это домом, Алиссия. И ты говоришь, что не держишь спиртного? Ну как же, дорогая! У меня есть сведения, что ты устраиваешь вечеринки довольно часто. Или твои клиенты приносят выпивку с собой? Не стоит отпираться, дитя; я знаю, что с тех пор, как ты вынуждена была опуститься до этого… этой лачуги, тебе приходится искать любые средства, чтобы выжить. По-моему, это называется древнейшей в мире профессией. Нет, нет, — он поднял руку, предупреждая ее возражения. — Проституция имеет свои преимущества в любом обществе, даже в нашем.

Лицо Алиссии побелело. Не ослышалась ли она? С чего он взял это? Ее язык, казалось, распух во рту, когда она попыталась что-то возразить.

— Вы жестокий старик, барон Ньюсам. Я отказываюсь слушать эти грязные сплетни, даже если вы отец Карла.

— Ну давай же, Алиссия. Почему бы тебе не признаться, что ты больше не та жеманная, глупенькая дочь вечно хнычущего дурака Стэнхоупа. Ты стала светской женщиной, и нам следует обсудить дела хладнокровно и рассудительно.

Его серые глаза осматривали ее с головы до ног. Понятно, почему Карл влюблен в нее. Прямые черные волосы были красиво уложены вокруг бледного, утонченного лица, а выразительные фиалково-голубые глаза сияли из-под неправдоподобно черных ресниц. Она была выше многих женщин, которых он знал, не считая некоторых индианок, и носила себя с достоинством. У нее были длинные стройные ноги, красивые руки и высокая девическая грудь. Он всегда считал, что у Алиссии слабое здоровье, но сейчас в ней чувствовалась сила. Гневно сверкая глазами, она бросала ему вызов. Внешность может быть так обманчива.

— Нам нечего обсуждать, барон. Я была бы вам весьма признательна, если бы вы покинули мой дом, коль скоро не хотите, чтобы я передала этот разговор Карлу.

Ее голос сорвался, и слеза скользнула по щеке. Она всегда знала, что барон против ее брака с Карлом, но это поведение выходило за пределы всех правил приличия.

Карлайл откинулся на спинку кресла и скрестил ноги, демонстрируя свое намерение остаться.

— Дражайшая Алиссия, у меня нет желания уходить, поэтому прибереги свои истерики для тех визитеров, которым они могут показаться забавными. А теперь слушай меня очень внимательно. Я запретил Карлу продолжать видеться с тобой, поэтому у тебя не будет возможности рассказать ему о нашем разговоре. И, дорогая девушка, я хочу, чтобы ты знала, что я не шучу. Чтобы показать тебе, насколько сильно не желаю я вашего брака, позволь мне рассказать тебе, что именно я загнал тебя в эту крысиную нору. Я один виноват в твоих финансовых проблемах. Я виновен в разорении твоего отца, хотя тем не менее отказываюсь принять на себя вину в его смерти. Это совершил он сам, своей собственной рукой. Он был слабой и неудачной пародией на мужчину. А такие мужчины имеют часто слабых, неудачливых детей.

Гнев кипел внутри Алиссии. Она не могла поверить своим ушам. Пусть бы говорил о ней все, что ему вздумается, но только не об отце. Ее отец был заботливым, великодушным, любящим человеком. Возможно, в нем не было расчетливой, безжалостной деловой хватки барона и некоторых других качеств, но она и не хотела, чтобы он был иным. Воспоминания о нем были дороги и близки ее сердцу.

— А вы подлая пародия на человека! — закричала Алиссия.

Она соскочила со своего места и заколотила кулаками по его груди.

— Мне наплевать на то, что вы говорите обо мне, но я не позволю обливать грязью моего отца! Вы слышите? — продолжала она кричать и бить его в грудь.

Карлайл схватил руки Алиссии и крепко сжал их. Он вынудил ее приблизиться к нему, поднеся свое лицо вплотную к ее; холодные прищуренные серые глаза немигающе смотрели в мягкую, влажную бархатистость голубых. Когда он заговорил, его голос стал низким, почти ласковым:

— Я пришел сюда, чтобы исправить зло, которое я тебе причинил. Я хочу — с твоей небольшой помощью — забрать тебя из этого жалкого места и позволить тебе жить в моем городском доме. Я хочу дать тебе такое содержание, с которым бы ты могла снова иметь все необходимое для приличной жизни. Не стоит даже и думать о Карле. Мы с сыном пришли к полному взаимопониманию. Он дал мне слово, что больше никогда не будет встречаться с тобой. Так что, как видишь, Алиссия, он знает свое место, а оно — в «Королевстве Бразилии». Скоро будет объявлена помолвка и он женится на моей подопечной, Ройалл Бэннер. Карл привык к хорошей жизни, изысканной пище и вину, богатому дому и женщине, которая не была так порочна, как ты. Другими словами, — его голос понизился до хриплого шепота, — если ты не согласишься на мое предложение, Алиссия, ты окажешься не только без клиентов, но и без места, где можно принимать их. Ты будешь бродить по улицам, как девка. Полагаю, мы понимаем друг друга.

Он мягко освободил руки Алиссии и улыбнулся себе, когда она обмякла и рухнула на колени к его ногам.

Это какой-то дурной сон, этого не могло с ней произойти. Как человек мог быть настолько злым? Карл… Карл не может жениться на Ройалл Бэннер. Он не любит Ройалл, он любит ее, Алиссию. Страх овладел ею, и она подняла умоляющие глаза на барона.

— Пожалуйста, не делайте это со мной и Карлом. Мы любим друг друга. Ведь Карл — ваш сын, и он любит меня.

— Карл любит деньги и красивую жизнь. Идем, дитя, сядь рядом со мной.

Алиссия уловила в тоне, которым он произнес последние слова, железный приказ. Она неуклюже поднялась на ноги и, выпрямившись, села на софу. Он уйдет, и она все обдумает. Она должна собраться с мыслями и еще раз переварить то, что он тут ей сказал. Думать, она должна думать. Силы небесные! Этот человек только что перевернул ее мир с ног на голову. Он предъявил ей безумные обвинения, сказал отвратительные, грязные слова, затем обронил, что хочет исправить зло, и в то же время запретил видеться со своим сыном. «Думай!» — взывал ее мозг.

Слезы унижения потекли по щекам, когда она почувствовала, как его рука легла на ее грудь. Дрожь охватила ее. Только не отец Карла! Он не может… он не станет так пользоваться ею.

Алиссия почувствовала прикосновение чужого тела к своему. От ужаса она похолодела.

— Вижу, ты поняла, — вежливо сказал барон. — Если будешь сотрудничать со мной, Карл никогда не услышит о твоих… э-э… назовем их проделками. Так что, — продолжал он, больно сжав ей грудь, — уверен: ты понимаешь, чего я хочу. Тебе не к кому пойти, кроме меня. Без меня ты окажешься на улице и будешь просить милостыню. Я был бы доволен, если бы ты была готова завтра к полудню. Возле аптеки будет ждать моя карета, которая отвезет тебя в мой городской дом.

Алиссия хотела закричать, что он делает ей больно. Она знала, что у нее на теле останутся синяки. Она была побеждена и понимала это. Кроме Карла, у нее не было никого, никого — ни друзей, ни родных. Стараниями барона ее отец умер обесчещенным, оставив бесчисленные долги, многие из которых — бывшим друзьям семьи. Никто не поможет ей, и без Карла жизнь не имела смысла. Он отвернулся от нее, подчиняясь воле отца, оставляя ее одну.

— Не так уж это было трудно, правда? — улыбнулся барон, принимая молчание Алиссии за согласие. — Поправь платье, Алиссия, пока я не передумал и не остался на весь день. Скоро у нас будет достаточно времени, чтобы познакомиться поближе.

Алиссию передернуло. Она хорошо понимала, что он имел в виду под «более близким знакомством». Девушка торопливо поправила лиф своего лилового платья. Слезы уже давно высохли на ее лице. Теперь уже ничто не имело значения. По крайней мере, она знает, что у нее будет одежда и еда. Она позволит сознанию отойти в нереальный мир, в котором жила ее мать перед смертью, — мир, где нет ни чувств, ни забот, ни любви. В нем не живут, а лишь существуют день ото дня. Ничто теперь не имело значения. Мир, в котором она жила, больше не существовал. Без Карла больше не было ничего.