Пленительная страсть

Глава 31

Сирена лежала в своей каюте на жесткой узкой койке и думала о минувших событиях дня. Вспомнилось, как Ян и Виллем тащили на корабль упирающуюся и отбивающуюся фрау Хольц. Никакие заверения, что это ради ее же блага, не были для старой женщины убедительными. Суровая экономика сопротивлялась, как дикое животное, которое собирались поместить в клетку для того, чтобы глупые люди тыкали в него палками. Только после нескольких капель настойки опия она постепенно успокоилась и крепко заснула. Но что будет, когда она проснется? Сирена подумала, что не удивится, если фрау Хольц по пробуждении прыгнет за борт и попытается плыть назад в Батавию. Она поморщилась, представив себе старую женщину, барахтающуюся в воде, кишмя кишащей акулами, и грозящую Сирене пальцем, приговаривая:

— Да, я поплыву домой! И не вздумайте меня останавливать! Оставьте меня в покое!

Дыша с трудом, как будто у нее на груди лежал тяжелый груз, Сирена заворочалась на узкой койке, пытаясь устроиться поудобнее. И в этот момент раздался оглушительный грохот. Охваченная страхом, она выскочила из постели и поднялась по узкому трапу наверх.

— Господи, что случилось? — воскликнула она, подойдя к Яну, который, кашляя и отплевываясь, стоял у штурвала.

— Вулканы, — коротко ответил он. — Они слишком часто угрожали и предостерегали, а теперь решили выплеснуть свой гнев вместе со своими внутренностями на деревни и порт. Боже, помоги тем, кто сейчас на острове! Я часто слышал рассказы об извержениях вулканов, но никогда не думал, что когда-нибудь сам увижу это.

— И что… Кто там?

— Капитана, летят раскаленные камни и бушует огонь. Вслед за камнями потечет лава, уничтожая все на своем пути. Полагаю, что извергнутая лава застынет прежде, чем достигнет города, но плантации будут погублены, — мрачно заметил он.

— А дети, старики… что будет с ними?! — тревожно воскликнула Сирена. «А Калеб и Риган? В безопасности ли они? Боже праведный, мне нужно было остаться там и ждать!»

— Оглянитесь вокруг, капитана! Насколько видит глаз — повсюду корабли. Вы сами наблюдали, как моряки помогали эвакуировать жителей острова.

— Да, но в их распоряжении было так мало времени! — возразила Сирена.

— Это правда. Однако все самое страшное уже позади. Извержение закончилось. Когда лава остынет, люди вернутся на остров и постараются все восстановить. Они начнут жизнь сначала.

— Но для этого потребуются годы! — произнесла она сдавленным голосом.

— Да, годы. Много лет. А еще больше понадобится времени, чтобы снова выросли деревья, если они вообще станут расти, — мрачно заметил он. — Это будет зависеть от того, какой урон нанесла лава природе, каким слоем она покрыла почву.

Сирена горестно вздохнула и покачала головой, приходя в уныние от безрадостной картины, представшей ее воображению. Слава Богу, что она приказала силой затащить на корабль старую упрямицу фрау Хольц, иначе бы лежать ей сейчас на пристани под горящими обломками…

— Как ты думаешь, Ян, сколько еще времени воздух будет таким ужасным? Дышать совершенно невозможно.

— Пока ветер не переменит направление. Дай Бог, чтобы это поскорее случилось, иначе таким смрадом придется дышать еще несколько дней. Спускайтесь вниз, капитана, — сказал он мягко, — там все-таки полегче дышать. Я постою у штурвала.

— Хорошо, — согласилась она. — Пойду только взгляну на экономку. Как она там себя чувствует после битвы с вами?

Сирена тихонько отворила дверь каюты, которую прежде занимал Калеб и где теперь спала фрау Хольц. Лицо старой женщины даже во сне было нахмуренным. Пряди седых волос, выбившиеся из прически, падали на высокий лоб, а бледные щеки были перепачканы сажей. Все это делало ее не похожей на знакомую чопорную фрау Хольц. У этой женщины был вид измученной, усталой старушки. Сирена вглядывалась в лицо спящей женщины, и непонятно по какой причине на глазах у нее выступили слезы. Осторожно она убрала волосы с лица экономки и стерла сажу с ее щек. Фрау Хольц сердито пробормотала себе что-то под нос, зашевелилась, взмахнула рукой, а затем вяло опустила ее. И только Сирена собралась повернуться к выходу, чтобы уйти, как экономка проснулась и испуганно открыла свои бледно-голубые глаза.

— Фрау Хольц, не пугайтесь: это я, Сирена. Я просто зашла посмотреть, как вы себя чувствуете. Постарайтесь опять уснуть. Вам необходимо хорошенько отдохнуть, вы выглядите измученной.

— Да, — сухо ответила женщина, — я устала, мне трудно дышать. Из-за чего это вдруг?

— Совсем недавно произошло извержение вулканов. Воздух снаружи ужасен. Вам лучше не выходить на палубу. Оставайтесь внизу и отдыхайте. Я собираюсь поступить точно так же. Не бойтесь, фрау Хольц, — тихо произнесла Сирена, — мы высадим вас на берег, как только выяснится, что там уже безопасно.

— Да уж, пожалуйста, сделайте милость. Мне не нравятся корабли и морские волны. Я желаю чувствовать под ногами твердую землю, а не качающуюся палубу и хочу, чтобы вокруг были дома и деревья, а не бесконечная вода.

— Я понимаю вас, фрау Хольц. Вы уж простите, что мужчины силой доставили вас на корабль. Видите ли, я не могла допустить, чтобы вы оставались там… умирать. И хотя вы там, на пристани, чего-то ждали… Но кругом царил такой хаос… Я была вынуждена что-то предпринять!

Экономка покачала головой:

— Я ждала менеера.

— Значит, его не было на острове?! — радостно воскликнула Сирена и почувствовала облегчение.

— Нет, мефрау. Они с мальчиком не вернулись! — строго ответила фрау Хольц и, внимательным взглядом окинув странный костюм собеседницы, сурово поджала губы.

Сирена подавила улыбку, заметив ее неодобрительный взгляд.

— Я понимаю, что мой костюм несколько необычен, но… зато он дает мне свободу в движениях. Пожалуй, если бы вы захотели, можно было бы придумать нечто подобное и для вас, — пошутила она.

Выцветшие глаза старой женщины неожиданно озорно сверкнули.

— Да, мефрау, это было бы грандиозное зрелище! Будь я помоложе, возможно, я бы и согласилась нарядиться подобным образом. Но поскольку я несколько старше, чем хотелось бы, то мне лучше остаться в своей одежде, — ответила она, осматривая свое прожженное и порванное платье из серого шелка.

Сирена весело рассмеялась:

— А признайтесь мне, фрау Хольц, что вы давно догадались о моей двойной игре!

Экономка снисходительно улыбнулась.

— С того самого момента, как я впервые увидела следы высохших морских брызг на вашем лице и волосах. Ну и заболевание вы себе придумали, мефрау! Возможно, вам удавалось дурачить вашего мужа, но не меня!

— Вы знали и не сказали Ригану? — недоверчиво спросила Сирена.

— Да, не сказала. И не только я одна догадывалась о вашей тайне. Вы когда-нибудь задумывались о крепости решетки и виноградной лозы, по которым вы спускались и поднимались? По ночам, в ваше отсутствие, мы с Джулией не раз подвязывали лозу к решетке. Видите ли, Калеб не такой ловкий, как вы. А сколько раз я ночами стояла во дворе, ожидая вашего возвращения! Один раз даже посылала Джулию подняться на гору, чтобы посмотреть, не возвращаетесь ли вы. Я очень беспокоилась, когда вы как-то отсутствовали несколько недель!

— И все же вы не выдали моей тайны Ригану? Я не могу в это поверить, фрау Хольц. Почему?

— Возможно, в это трудно поверить, но в душе я гордилась вашей отвагой и радовалась вашим победам, как и большинство женщин Ост-Индии.

— Что вы такое говорите, фрау Хольц?! Я была уверена, что большинство женщин солидарны со своими мужьями, возмущаются моими «подвигами» и молят Бога, чтобы меня поскорее схватили и четвертовали. А вы говорите, что гордились мной! Почему? Что не позволило вам рассказать о своих догадках Ригану?

— Видите ли, дорогая мефрау… Это правда, что в семье ван дер Рисов ко мне относились хорошо всегда. Но прежде чем я начала работать у них, мне довелось натерпеться от мужчин, — глаза ее гневно вспыхнули. Казалось, она заглянула в свое далекое прошлое, и память оживила в ней пережитое. После небольшой паузы, словно бы вернувшись в настоящее, фрау Хольц продолжила: — Каждая женщина в какой-то момент своей жизни мечтает отомстить мужчинам за допущенную по отношению к ней несправедливость, каждая что-нибудь да испытала от произвола мужчин. Много нам, женщинам, пришлось натерпеться от них. Вы уж поверьте мне, мефрау. Но я верю, что когда-нибудь все изменится в этой жизни! — искренне воскликнула старая женщина. — И вы, Морская Сирена, — предшественница женщины будущего. Теперь вам понятно, почему я гордилась вами? Почему я не раскрыла менееру вашей тайны?

— Я… Думаю, что да! — Сирена вдруг рассмеялась и наклонилась, чтобы обнять пожилую женщину. — Вы давно все знали! — с восхищением добавила она.

— Да, — фрау Хольц горделиво приосанилась и улыбнулась.

— Тогда мы с вами являемся единомышленницами, не так ли?

Экономка согласно кивнула, а затем спросила:

— Скажите мне, мефрау, куда вы направитесь после того, как высадите меня на одном из островов?

— Я возвращаюсь в Ипанию. Мне нет смысла здесь оставаться.

— А ребенок, которого вы ждете?

— И это вам известно?

— Я довольно долго живу на этом свете, мефрау, и кое в чем разбираюсь. А кроме того, — она многозначительно улыбнулась, — у вас даже выражение глаз стало особенным. Судя по всему, вы на пятом месяце. Вы уже чувствуете, как шевелится ребенок?

— Да. Я намереваюсь успеть добраться до Испании прежде, чем подойдет срок родить. Мне жаль, что вас не будет со мной, — искренне произнесла Сирена.

Фрау Хольц поднялась с постели, попыталась разгладить свое перепачканное, порванное платье и, ласково положив руку на плечи Сирене, произнесла негромко:

— В это время рядом с вами должен быть ваш муж.

Слезы выступили на глазах молодой женщины.

— Это невозможно! — прошептала она.

Экономка с унылым видом кивнула и забормотала проклятия в адрес глупых мужчин.

— Ну ладно, фрау Хольц, мне надо немного отдохнуть. Пожалуйста, не выходите на палубу, пока Виллем не скажет, что воздух очистился от ядовитого дыма.

— Хорошо, мефрау. Я пока как-нибудь попробую привести себя в порядок. Приятного вам отдыха.

Борясь со смертельной усталостью, Ян тяжело навалился на штурвал. Глаза моряка воспалились от густого серного тумана, а грудь невыносимо саднило. Дышать становилось все труднее и труднее. Когда Виллем придет сменить его? Ох, скорее бы, а то еще немного — и менять будет некого: придется им выбросить за борт тело покойного Ферхоока! Из последних сил он открыл глаза и попытался выпрямиться, но вдруг медленно стал соскальзывать на палубу, теряя сознание. Штурвальное колесо сделало полный оборот и замерло, так как осевшее тело кормчего препятствовало его движению.

Сирена спала в своей каюте. Фрау Хольц, приведя себя в порядок, тоже прилегла отдохнуть.

Остальные немногочисленные члены команды, усталые и сморенные удушливым воздухом, не заметили, что корабль внезапно качнуло и понесло в сторону.

Фрегат дрейфовал несколько часов, сбившись с курса и на много миль оторвавшись от группы кораблей с эвакуированными жителями.

А тем временем, пока команда фрегата мирно предавалась сну, густой желтоватый туман начал постепенно рассеиваться, на западном горизонте замаячили паруса красивого новенького галеона, эскортируемого двумя бригантинами.

Альварес посмотрел в подзорную трубу, и сатанинская улыбка расплылась по его лицу. Он твердо верил, что долгожданный фрегат обязательно встретится ему на пути. Великая вещь — терпение! Оно всегда приносит свои плоды. Первое впечатление было такое, что на фрегате совершенно никого нет и за штурвалом никто не стоит: судно болталось в каком-то бессмысленном дрейфе. Но нет, это просто сама судьба дает ему, дону Цезарю Альваресу, очередной шанс. Ничто не помешало ему приблизиться к фрегату, зацепиться на палубу крюками и притянуть его корму к носу своего галеона.

И теперь, когда победа была практически у него в руках, можно было позволить себе немного расслабиться.

Итак, пора подвести итоги!

Риган ван дер Рис разорен. Порт Батавия сгорел дотла; уцелела лишь толстая крепостная стена, окружавшая город. Плантации мускатного ореха погибли без всякой надежды на возрождение в ближайшем будущем. Он, и только он один, дон Цезарь Альварес, будет стоять во главе мировой торговли мускатным орехом. Он чувствовал себя так, как будто был царем природы, как будто лично повелел Сестрам Огня начать извержение, чтобы способствовать осуществлению его планов.

С дьявольской улыбкой смотрел он на корму фрегата. Ни единой души не было видно на палубе! Это ли не везение?! Через несколько минут Морская Сирена будет принадлежать ему, дону Цезарю Альваресу! Ему одному и никому больше! Он заберет ее с собой в свое «королевство», которое он создал для себя в Африке. Он будет править там как король, а Морская Сирена станет его королевой.

С самого начала ему было известно, кто скрывался под маской морской разбойницы. Дик Блэкхарт, который был капитаном бригантины, настигшей корабль Кордесов, рассказал ему необыкновенную историю о том, как смелая испанская девушка обвела вокруг пальца его, морского волка, бывалого пирата, вместе со всею командой: всех усыпила и на шлюпке отправила в море. Все это перекликалось с историей, рассказанной Сиреной и этим отродьем, которого она называет братом, о шторме, разбившем их корабль, и о счастливом спасении рыбаками. Цезарь тогда сделал вид, что, как и все остальные на Яве, поверил их россказням. Если бы он хоть как-то выразил сомнение, то девушка могла бы заподозрить его, Цезаря, в причастности к совершенному преступлению — пиратскому захвату корабля и убийству Кордесов.

Однако после первого нападения Морской Сирены у него не было достаточных оснований подозревать Сирену в двойной игре. Это могло быть простым совпадением. Но когда он, желая развлечь гостей, собравшихся к нему на бал, а также позлить ван дер Риса, выкрал у мастера, вырезавшего носовое украшение для корабля Ригана, готовую скульптуру и рассмотрел ее, все сомнения отпали сами собой: схожесть двух Сирен была бесспорной. Но этот голландский болван, придумавший пиратке имя Морская Сирена, так перекликающееся с именем его жены, казалось, не замечал явного, бьющего по глазам сходства скульптуры и женщины, живущей с ним под одной крышей. Но Цезарь, истинный ценитель красоты, человек с острым глазом и тонким вкусом, сразу уловил, как они похожи, и понял тайную игру своей прекрасной соотечественницы.

Став свидетелем ее ссоры с Гретхен, увидев, как пылали гневом глаза Сирены, он понял ее характер, который был под стать легендарной морской разбойнице. Как часто ему хотелось признаться ей в своей догадке! Как часто ему казалось, что она сама находилась на грани признания! Эта неукротимая Морская Сирена! Она пошатнула его служебное положение на острове, она погубила почти весь испанский торговый флот, а лично его, дона Цезаря Альвареса, она чуть ли не разорила! И все же он ничего не предпринимал против нее. И хотя он участвовал во всех дурацких затеях Ригана, направленных на поимку Морской Сирены, но наперед знал, что у них ничего не получится.

Трагический ход событий щекотал нервы Цезаря. Он сам был по натуре авантюристом, и опасная игра отчаянной женщины забавляла его и заставляла восхищаться. Он не намерен был раньше времени раскрывать свои карты, потому что желал стать обладателем главного выигрыша. Пусть красотка пока позабавляется в свое удовольствие, пусть потрошит корабли, если ей так нравится. Он потерпит, подождет, полюбуется. Его доходы зависели не столько от состояния испанского торгового флота, сколько от бочонков с необработанными мускатными орехами и «королевства» на африканском побережье.

Цезарь зло прищурился, вспомнив о мускатных орехах, пригодных для посадки. К тому времени, когда он обнаружил исчезновение двадцати четырех бочонков с мускатными орехами, появились другие, более значительные проблемы. Риган ван дер Рис вышел на след его с Гретхен деяний и мог в любой момент узнать, кто виноват в смерти Титы, похищении ребенка и заточении самого голландца в испанскую тюрьму. Альваресу некогда было заниматься поисками похитителей, ему нужно было спасать свою жизнь.

В ту ночь, когда он последний раз видел Сирену, встретив ее в саду, Цезарь пришел, чтобы забрать ее с собой, избавить от Ригана и предложить жизнь королевы в его маленьком «королевстве».

Но глупая женщина даже не дала ему рта раскрыть! Ее глаза источали ненависть, она возмущалась из-за того случая, когда он добавил ей в вино наркотик, отвел к себе в спальню и овладел ею. Но нет, он ни за что не поверит, что она всерьез рассердилась на него за это, ведь в час любви она вовсе не выглядела недовольной. И потом, несмотря ни на что, она с сочувствием предупредила его о возможной опасности, исходящей от Ригана после его возвращения с дальних островов. Сирена не сказала, что голландец поехал туда по поводу исчезнувшего сына, но и так было все понятно. Конечно же, она любит его, Цезаря Альвареса, но гордая и непокорная женщина не хочет так сразу открыться в своих чувствах.

В тот вечер он хотел ей помочь, хотел начать разговор первым и только взял ее за руку, собираясь предложить ей отправиться с ним, как эта фурия стала вырываться, из-за чего оторвался рукав, и в лунном свете он увидел на ее обнажившейся руке шрам. И Цезарь получил верное доказательство своей догадки о ее двойной игре. Это была рана, о которой рассказывал Блэкхарт!

Именно она, Сирена ван дер Рис, и являлась неукротимой Морской Сиреной!

Альварес облизал губы, почувствовав возбуждение во всем теле. О, подожди, пресловутая пиратка! Он заставит ее носить тот открытый наряд, в котором она так любила щеголять, находясь на своем корабле. Но она будет еще великолепней, если в руках ее окажется хлыст!

Первый абордажный крюк зацепился за борт черного фрегата, и через несколько мгновений «Морская Сирена» была притянута к галеону, а люди Цезаря высадились на ее палубу. Следом за ними перепрыгнул и сам Альварес. Вообще-то, зря рисковать не следовало, с Морской Сиреной надо было соблюдать осторожность. Кто знает, может, в этот самый миг она прячется где-нибудь в засаде, намереваясь его убить?! Забралась в какую-нибудь корабельную щель и выжидает удобного момента… Но когда Цезарь окончательно убедился, что его команда по-настоящему захватила корабль, он приказал привести на палубу женщину.

Сирена спросонья мутным взором взглянула на незнакомого мужчину, грубо схватившего ее за руку. Она ничего не могла сообразить.

— Мой капитан приказал вывести тебя на верхнюю палубу!

На какое-то мгновение страх охватил Сирену, ей снова вспомнились Блэкхарт и его подонки.

— Убери от меня свои грязные лапы! Кто ты такой? Как ты оказался на борту моего фрегата? Я же сказала: отпусти меня! — громко крикнула она.

В ответ ей не было сказано ни слова. Грубые руки схватили ее и потащили вверх по трапу. Она спотыкалась и чуть ли не падала. Наконец она оказалась на палубе.

— Цезарь?! Что ты здесь делаешь? Что произошло?

— Ты предпочитаешь приукрашенную ложь или чистую правду? — спросил он, галантно склонившись перед нею.

— Думаю, что сегодня мне подойдет чистая правда, — резко ответила Сирена.

— Я намерен убить членов твоей команды, а тебя забрать в свое «королевство».

— А если я не соглашусь отправиться с тобой, что тогда?

— У тебя нет выбора, моя дорогая. В любом случае ты отправишься со мной.

— Никогда! — страстно воскликнула она. — Я даже не сделаю шага в направлении к тебе, не говоря уже о том, чтобы куда-то за тобою последовать.

— Тогда я заставлю тебя смотреть, как всех твоих людей притащат сюда и будут четвертовать одного за другим. Когда палубу этого корабля зальет река крови, тогда, возможно, ты передумаешь! — жестко произнес он.

При этих его словах Сирена побледнела. Глаза испанца говорили, что он вовсе не шутит, и, зная, какие подлости уже есть на совести этого негодяя, она не усомнилась в его способности выполнить свои страшные обещания. «Милостивый Боже, — взмолилась она, — помоги мне!»

— Зачем тебе убивать моих матросов? Что они тебе плохого сделали?

— Да нет, дело не в этом. Просто я не хочу, чтобы на островах болтали что-либо на мой счет. Совсем не в моих интересах, чтобы обо мне кто-нибудь что-нибудь знал. А люди отличаются длинными языками, которыми они с успехом пользуются. И твои матросы не исключение. Я не могу себе позволить какую бы то ни было славу в моем теперешнем положении.

— И ты сможешь хладнокровно убить невинных людей?! В таком случае ты дьявол, а не человек.

— Так же, как и ты, моя дорогая Морская Сирена. Скажи, чем мы не пара? Ты хладнокровно убивала и получала удовольствие от своих подвигов. И я такой же!

— Нет! Я никогда никого бессмысленно не убивала! Я не убивала безвинных! — гневно воскликнула она. — У тебя извращенное представление обо мне и о людях вообще. Это ты заслуживаешь смерти, а не мои матросы, немолодые, никому не причиняющие вреда люди… Ну хорошо, — проговорила она более спокойным тоном, — давай заключим с тобой сделку. Выслушай мое условие: отпусти их — и тогда я соглашусь отправиться с тобой. Даю слово Морской Сирены.

Цезарь удовлетворенно хмыкнул, уцепившись за ее слово. Лучше, если она добровольно отправится с ним, без применения силы.

— Дай слово, что ты не выкинешь никаких штучек…

— Обещаю!

— Прекрасно. Тогда перебирайся на мой галеон, красавица. Но только сама. И ничего больше: никаких вещей, никакого оружия. Понятно?

Сирена кивнула и послушно перепрыгнула на борт испанского галеона.

И вдруг в этот момент из люка на фрегате высунулась голова фрау Хольц, а затем на палубу вылезла и сама женщина с мушкетоном в трясущихся руках и с перекошенным от страха лицом.

Вмиг один из матросов Цезаря выбил из рук экономки ружье, а острие его шпаги уперлось ей в горло. Обильные слезы заструились по щекам старой женщины.

— Стойте! — закричала Сирена. — Не трогайте ее, позвольте ей последовать за мной! Это моя компаньонка. Я не прошу тебя об этом, Цезарь, — я требую!

— Отлично, Сирена. Я совсем не любитель убивать старых женщин. Пусть твоя компаньонка будет при тебе. Но помни, моя дорогая, что это еще одна услуга, за которую я жду твоей благодарности. А теперь прикажи своим людям, чтобы они держали языки за зубами и никому ничего не рассказывали о том, что сейчас произошло. И чтобы не вздумали отправиться за нами в погоню! Иначе я, несмотря на мои чувства к тебе, не пощажу тебя, моя красавица, не говоря уже о твоей симпатичной компаньонке. Поверь, мне искренне не хотелось бы этого. Ну же, дорогая Сирена, я жду!

— Виллем, Ян, Якоб… Вы слышали, что сказал сеньор Альварес. Вы не должны никоим образом помешать его плаванию. Иначе он не гарантирует мне и фрау Хольц безопасность. И еще, Виллем, выполни, пожалуйста, одну мою просьбу… Позаботься, чтобы «Морская Сирена» была отремонтирована и, восстановив ее первоначальный вид, верни ей прежнее название. Пусть мой братишка получит судно в хорошем состоянии. Ты обещаешь мне проследить за этим?

— Да, капитана. Я позабочусь, чтобы мальчик получил фрегат в лучшем виде.

Он поднял руку в прощальном приветствии, глядя, как люди Цезаря обрезали абордажные канаты и галеон неторопливо отдалился от осиротевшего фрегата.

Сирена со слезами на глазах взглянула на фрау Хольц, но тут же плотно стиснула зубы, чтобы не проявить чувств в присутствии Альвареса.

Но старая женщина, не в силах сдерживать себя, закричала:

— Вы — дикие свиньи! Грязные головорезы! Ублюдки от рождения! Вы останетесь ублюдками до самой смерти! Бог сделает так, что вы подавитесь своими языками, проглатывая их!

— Если ты, чертова старуха, не закроешь свой рот, то сама сейчас подавишься своим языком, — презрительно процедил Цезарь.

Фрау Хольц, красная как перезревший помидор, закрыла рот и сквозь стиснутые зубы пробормотала себе под нос:

— Пусть дьявол вырвет сердце из твоего худосочного тела и наколет его на вилку.

— Проводите обеих дам в каюту и заприте их там! — резко приказал Цезарь. — Пора менять курс и направляться в мое маленькое «королевство».