Плешаков

Первые шаги

Петр Степанович Плешаков всей своей предыдущей деятельностью был подготовлен к занятию поста министра. В качестве первоочередной задачи он поставил перед собой цель лично ознакомиться с НИИ, КБ и заводами, где не успел побывать, работая в должности замминистра. Его мобильность позволила ему в короткий срок облететь весь Советский Союз, побывать на большинстве объектов министерства. Эта поездка помогла ему ближе познакомиться с руководителями как предприятий, так и областей и республик. Он понимал, что без их поддержки и помощи решать задачи, поставленные перед министерством, будет очень сложно. Ну а сходиться с людьми он умел.

Другой важнейшей задачей начала своей деятельности в ранге министра Петр Степанович считал подготовку и утверждение в правительстве предложений по реконструкции министерства. При этом предполагались расширение научно-исследовательской базы, создание важнейшей новой базы — производственно-технологической, организация новых собственных производств как технологического оборудования, так и ряда необходимых компонентов, оснащение предприятий отрасли вычислительной техникой, повышение уровня механизации и автоматизации производства, новое строительство — производственное и жилищное…

Предлагаемые П. С. Плешаковым меры совпали по времени с возникшим правительственным требованием к оборонным отраслям: резкое расширение объектов производства за счет повышения производительности труда, то есть без значительного увеличения числа работающих.

План мероприятий по реконструкции Министерства радиопромышленности правительством был принят и утвержден, а в 1975 году П. С. Плешаков подготовил постановление ЦК и Совмина о строительстве новых заводов и развитии производственных мощностей в его министерстве. При этом сложность вопроса состояла в том, что когда в 1965 году В. Д. Калмыков выделил из состава Министерства радиопромышленности Министерство электронной промышленности, он всю технологическую базу отрасли передал во вновь созданное министерство. Вероятно, на тот момент это было правильным решением. Но следствием его стало то, что радиопромышленность осталась без технологической базы, и ее пришлось создавать заново. Это касалось не только традиционных технологий изготовления радиотехнической аппаратуры (монтаж, сборка, настройка, регулировка, проведение испытаний), но и проблем все более настойчиво заявлявших о себе микроэлектронных технологий, включая изготовление тонкопленочных и толстопленочных микросборок, модулей интегральных микросхем и других устройств частного применения, а также, соответственно, проблем проектирования и производства технологического оборудования. Приходилось заново создавать технологические НИИ и КБ для разработки новых технологий, средств механизации и автоматизации, при проведении в отрасли единой технологической политики. Такие предприятия были созданы в Ленинграде, Москве, Минске, Одессе, Брянске и других городах. В целом процесс создания новой технологической базы, реконструкции действующих и строительства новых предприятий занял около десяти лет.

В рамках разработанного П. С. Плешаковым плана мероприятий были реконструированы практически все НИИ, КБ и заводы, построено более 40 новых предприятий по разработке и серийному производству радиоэлектронных комплексов и систем, прогрессивного технологического оборудования, средств механизации и автоматизации, товаров народного потребления. Петр Степанович, обладавший глубокими знаниями в области радиотехники, прекрасной памятью, несомненным артистическим даром, сумел расположить к себе большинство работников, подчиненных министерству, с которыми постоянно общался, настроить их на решение поставленных задач.

Он часто горячо и убежденно говорил:

— Наша страна сможет мирно жить и работать, быть независимой и богатой только в том случае, если будет иметь новейшие разработки, обладать современными технологиями, экономической, технической и военной мощью, превосходящей ведущие капиталистические страны, в том числе США. Ведущая роль в решении этих сложных и актуальных задач принадлежит радиопромышленности.

Чтобы заинтересовать буквально каждого работника радиопромышленности в совершенствовании выполняемых работ, воспитать в каждом ответственность за порученное дело, П. С. Плешаков решил обратиться ко всем работникам отрасли с призывом увеличить свой личный вклад в техническое перевооружение. Обращение министра было поддержано коллегией министерства и доведено до всех коллективов и работников отрасли. В обращении было рекомендовано создать творческие коллективы, как одну из форм организации работ, определить формы и методы их материального стимулирования. Ход реализации обращения, опыт и результаты работы творческих коллективов находились под постоянным вниманием и контролем министра, обсуждались на отраслевых совещаниях и заседаниях коллегий. Можно отметить, что реализация обращения сыграла положительную роль в техническом перевооружении и развитии отрасли.

Что означает «реконструкция предприятия», Петр Степанович знал не понаслышке. В бытность его работы заместителем, а затем первым заместителем министра ему приходилось решать задачи реконструкции ряда предприятий. Характерен опыт одного из таких предприятий — Минского приборостроительного завода им. В. И. Ленина. Заводу, выпускавшему телевизоры и радиоизмерительные приборы, правительственным поручением было дано задание в течение двух лет освоить выпуск сложнейшей аппаратуры для пусковых шахтных установок межконтинентальных баллистических ракет и мобильные комплекты аппаратуры для регламентных проверок ракет. Требовалось в сжатые сроки технически и технологически реорганизовать производство, создать новые цехи, переучить рабочих и специалистов. П. С. Плешаков, вместе с аппаратом министерства, умело помог многотысячному коллективу завода в сжатые сроки реконструировать и переоснастить все заводские производства, организовать переобучение рабочих и инженеров. В процессе реконструкции производства он целенаправленно решал вопросы применения новейших методов инженерного и технологического сопровождения, прогрессивных методов поощрения исполнителей. Реконструкция Минского приборостроительного завода стала для Петра Степановича и его соратников хорошей школой, была отмечена правительством.

При реконструкции Лианозовского электромеханического завода[2] он лично решил вопрос о возможности строительства необходимых дополнительных 15 тысяч м² производственных площадей и самым плотным образом контролировал ход работ по реконструкции завода. В ходе реконструкции было обновлено 60 % станочного парка (более 1500 единиц), создан цех автоматизированного производства, имевший в основе 80 станков с ЧПУ, построены корпуса микросборок с производительностью свыше 250 тысяч микросборок в год, другие новые монтажные, сборочные и гальванический корпуса, переведены на современный уровень системы снабжения и очистки. По итогам реконструкции завод резко увеличил производственную мощность и до сих пор обеспечивает качественный выпуск изделий новых поколений.

Под личный контроль взял П. С. Плешаков создание заводов по изготовлению технологического оборудования. Такие специализированные заводы были созданы в Витебске, Гомеле, Ярославле. Их продукцией — установками для изготовления печатных плат, средств автоматизации и механизации сборочно-монтажных работ, устройств контроля параметров узлов и блоков аппаратуры, многими другими — активно оснащались предприятия отрасли. По изготовлению особо трудоемкого оборудования — вакуумнапылительных установок, станков с ЧПУ — была организована и эффективно действовала отраслевая кооперация.

Систематически работая с новинками технической литературы, изучая обширные информационные материалы, внимательно отслеживая технологическое оборудование в зарубежных поездках, министр всегда ориентировал руководителей производств на освоение и внедрение новых технологий, без которых создание современной конкурентоспособной аппаратуры не представлялось возможным. Так, по его решению большинством предприятий отрасли было освоено изготовление тонкопленочных и толстопленочных микросборок, многослойных печатных плат со сквозной металлизацией отверстий, гибких жгутов и кабелей, СВЧ-микросборок и многого другого с созданием специализированных цехов и участков.

Министр постоянно напоминал разрабатывающим НИИ и КБ о необходимости создания высокотехнологичной аппаратуры, о снижении трудоемкости, габаритно-весовых и энергетических характеристик. Он активно поддерживал и пропагандировал методы и пути миниатюризации радиоэлектронной аппаратуры, внедрения автоматизированных методов контроля, настройки, регулировки.

Бывая на предприятиях, министр всегда проявлял интерес к работе инженерных, в особенности технологических подразделений, ставил перед ними задачи по развитию и совершенствованию инструментальных цехов, активизации деятельности подразделений по автоматизации технологических процессов. Каждый свой приезд на подчиненное ему предприятие, если не было форс-мажорных обстоятельств, министр начинал с рассмотрения программ технического перевооружения и реконструкции, посещения новых цехов и производств. Он охотно беседовал с рабочими, мастерами, технологами об оборудовании рабочих мест, степени подготовки производств, их оснащенности инструментом, контрольно-измерительными приборами, интересовался качеством выполняемого труда, смыслом принятых рацпредложений.

Проводя политику конкретной специализации НИИ, КБ и заводов, Плешаков в 1974 году добился выделения из состава НИИ-109, оказавшегося в Министерстве промышленности средств связи, направления по разработке наземных средств РЭБ. На базе коллектива разработчиков наземных средств РЭБ министр планировал создать отдельное конструкторское бюро. Был подготовлен проект приказа о создании ЦКБ «Гранит», представленный ему на подпись 30 декабря 1974 года.

Генеральный конструктор средств РЭБ, бывший директор ЦКБ Ю. М. Перунов вспоминал: «Прежде чем подписать приказ, Петр Степанович, глядя на предложенное нами название ЦКБ “Гранит”, задумался и сказал: “Мне не нравится это название. ‘Гранитов’ у нас очень много. Я думаю, что будет правильно назвать вас ‘Градиент’ — как определитель развития, роста и непрерывных лучших перемен”. Я убедился в его глубокой прозорливости и дальновидности, когда в само название ЦКБ был заложен его оптимизм и вера в успех работы предприятия».

Министр постоянно оказывал помощь и содействие в становлении ЦКБ, неоднократно прилетал в Ростов-на-Дону для решения вопросов при строительстве здания ЦКБ «Градиент». Позднее здесь был разработан ряд комплексов и систем для Сухопутных войск, переданных в серийное производство и удостоенных Государственной премии СССР. Вскоре ЦКБ выросло в одно из ведущих предприятий отрасли. В 1982 году ЦКБ было переименовано во Всесоюзный НИИ «Градиент» и награждено орденом Трудового Красного Знамени.

Поскольку Минрадиопром СССР отвечал за создание космических систем наблюдения (радиоэлектронной разведки), систем предупреждения о ракетном нападении, систем преодоления противоракетной обороны, систем ПВО, систем управления воздушным движением, систем автоматизированного управления различными отраслями промышленности, комплексами ПРО, то Плешаков возглавлял работы по созданию всех этих систем.

Еще работая в должности заместителя министра, Петр Степанович тесно сошелся с будущим академиком и разработчиком всех крупных автоматизированных систем управления, а тогда профессором МИРЭА Владимиром Сергеевичем Семенихиным, в 1971 году также назначенным заместителем министра. Когда в 1974 году Плешаков стал министром, он немедленно направил Семенихина на создание нового направления — АСУ войсками.

Большой вклад внес П. С. Плешаков в разработку программ создания стратегических вооружений, известных под названием «антисоевских» (СОИ — американская программа «звездных войн»). Вместе с генеральным конструктором системы противоракетной обороны, членом-корреспондентом АН СССР генерал-лейтенантом А. Г. Басистовым им была сформулирована программа создания противоракетной обороны страны. По предложению Плешакова проводились работы по программе автоматизированного взаимодействия систем предупреждения о ракетном нападении, контроля космического пространства, противокосмической обороны и межконтинентальных баллистических ракет в условиях развертывания противником многоэшелонной ПРО.

Министр всегда отличался глубоким изучением вопросов реального боевого применения радиоэлектронных вооружений. Например, по итогам уже первых результатов боевых действий советского контингента в Афганистане Плешаков обосновал необходимость скорейшего создания средств радиоразведки и радиопротиводействия для ВВС и Сухопутных войск, средств артиллерийской разведки и РЛС контрбатарейной борьбы, радиолокационных станций для обнаружения движущихся наземных целей (танк, человек), системы управления вооружением танка, средств разведки и наблюдения поля боя.

В течение многих лет Петр Степанович возглавлял авторитетнейший орган оборонной промышленности страны — Межведомственный совет по противоракетной обороне, в состав которого входили такие известные ученые, как академики Б. В. Бункин, Е. П. Велихов, П. Д. Грушин, В. П. Ефремов, А. И. Савин, В. С. Семенихин, Ю. Б. Харитон, А. Н. Щукин; члены-корреспонденты А. Г. Басистов, Н. П. Бусленко, Г. В. Кисунько.

О встречах с Петром Степановичем, о его настойчивом активном характере оставили воспоминания многие известные ученые, инженеры, конструкторы, военные. В этой связи можно вспомнить генералов армии В. И. Варенникова, П. С. Дейнекина и С. И. Постникова, генерал-полковника авиации В. В. Решетникова, академика Г. И. Марчука, министра А. И. Шокина, авиаконструкторов О. С. Самойловича и Л. Л. Кербера…

Плешаков был выдающейся многогранной личностью. Его ум непрерывно работал с колоссальным объемом самой разной информации: состояние научно-технических исследований, новые идеи, ход испытаний; состояние, производственное оснащение и возможности заводов, НИИ и КБ; выпуск сотен видов продукции; требования правительства и заказчика; новое строительство предприятий; кадры министерства и предприятий, их подготовка, возможности, взаимодействие… Даже для неполного раскрытия смысла каждого из слов, упомянутых в этом далеко не полном списке, может потребоваться не одна страница.

Соратников всегда удивляли легкость и быстрота, с которыми он извлекал из памяти необходимую информацию, и то, как творчески точно перерабатывал ее. Поражали смелость и оперативность, с которыми он принимал решения, порой на много лет вперед определяющие перспективы НИИ и заводов. Работавшие вместе с Петром Степановичем люди всегда отмечали его огромный организаторский талант — умение повести за собой людей, видение перспектив, умение оперативно оценить обстановку и принять единственно правильное решение.

Николай Иванович Рыжков, возглавлявший в 1985–1990 годах Совет Министров СССР, в своей статье, посвященной 85-летию П. С. Плешакова, отмечал: «Главным делом жизни П. С. Плешакова стало создание мощной отечественной радиопромышленности — отрасли, которая позволила стране стать действительно великой державой, надежно обеспечить свою национальную безопасность… Созданные тогда радиолокационные станции дальнего обнаружения успешно служат и сегодня… Зенитные комплексы С-300 и С-400, не имеющие аналогов в мире, и знаменитая стратегическая ракета “Тополь” также воплощают идеи и труд П. С. Плешакова. Считаю важным подчеркнуть, что П. С. Плешаков, столько сделавший для нашей обороны, всегда был противником глобальной мировой конфронтации. Он не понаслышке знал, что такое война, поэтому искренне хотел мира. Как истинный политик Петр Степанович понимал, что лучшей гарантией мира является военная мощь и политическое достоинство Отечества, делал все для их укрепления».

Коллегии и совещания

Важнейшим руководящим и совещательным органом любых советских министерств были коллегии. Заседания коллегий, проводимые под руководством П. С. Плешакова, оставляли в душах видевших их работников радиопрома незабываемое впечатление.

Петр Степанович от природы был блестящим оратором. Нигде не изучая ораторское искусство, нередко составляющее целый курс в западных университетах, он в полной мере владел им. Его выступления на партийных и комсомольских собраниях и конференциях, на профсоюзных и партийно-хозяйственных активах всегда завершались искренними аплодисментами слушателей, несли для них громадный заряд энергии, длительное время служили темой для обсуждения. Его выступления были не просто красноречивы: они всегда несли агитационный и просветительский характер. Требуемый ораторским искусством авторитет говорящего, его особый психологический настрой, высочайшая концентрация воли во многом составляли саму суть характера Петра Степановича. В то же время все его выступления отличали высочайшая искренность и эмоциональность, абсолютное понимание темы выступления, близость его суждений, излагаемых простым, знакомым большинству присутствующих языком.

При построении своей речи Петр Степанович находил образные нешаблонные сравнения, извлекая из кладовой своей памяти интереснейшие факты деятельности предприятий и их руководителей. Обладая прекрасной дикцией, он произносил доклад, иногда длившийся два-три часа, на одном дыхании. В отдельные моменты, увлекшись, Плешаков мог детально рассказать о научно-технических принципах построения и эффективности того или иного вида радиоэлектронного вооружения, отметить творческий вклад генеральных конструкторов и их коллективов, обозначить новые рубежи достижений.

В полемике он мог прервать выступавшего и сам более доходчиво изложить тот или иной вопрос, мог попросить более точно и конкретно объяснить причины недостатков.

Некоторые фразы Петра Степановича нашли широкое употребление, стали цитируемыми. Вот некоторые из них:

«Лучшие люди страны работают в радиопромышленности»;

«Наш путь нелегок. Но это благородный путь, достойный того, чтобы его пройти»;

«Лес не растет, если не опадают листья».

На заседания коллегии министерства, как правило, выносились наиболее острые проблемы отрасли. Плешаков почти всегда знал обсуждаемые проблемы лучше докладчиков. В своих выступлениях он глубоко анализировал состояние дел, вскрывал недостатки, называя при этом виновных, ставил перспективные задачи. Глубокое понимание проблем, будь то уровень технологичности новых изделий, внедрение на предприятиях достижений микроминиатюризации или освоение программно-управляемого оборудования, свидетельствовало о богатой эрудиции Петра Степановича. Блестящее знание им дел на предприятиях министерства, уровня развития техники у нас и у потенциального противника позволяло видеть как ближние, так и дальние пути развития, строить движение на них целой крупнейшей отрасли.

На заседания коллегии приглашались руководители и специалисты предприятий, генеральные и главные конструкторы новых разработок. Во время доклада Петр Степанович мог задавать вопросы, порой сам отвечал на них, мог поднять присутствующих в зале, распечь их за допущенные промахи и ошибки, срывы установленных сроков работ, невыполнение плана. В сложных, критических случаях доставалось многим. По ходу выступления он мог кратко подвести итоги и тут же наложить взыскание. Плешаков четко отличал заседания коллегий и производственные совещания от научно-технических и ученых советов.

Ученик А. А. Расплетина, участник разработки большинства систем ЗРК Е. М. Сухарев вспоминает, что на одном из заседаний коллегии ему, как директору НИИ «Радиооптика», созданного на базе НИИ-17, было предложено доложить о работах, ведущихся в его институте, по новой лазерной системе защиты хвоста самолета. Тема эта была очень сложной и представляла собой комплексный труд, включавший последние разработки самых разных специалистов: электронщиков, лазерщиков, системщиков…

Сухарев вспоминает, как он, выйдя к чужим плакатам, вывешенным по рассматриваемой теме кем-то из предыдущих докладчиков, испещренным формулами и схемами, взял в руки указку. С Петром Степановичем он был к тому времени хорошо знаком по совместным пребываниям на полигонах, многочисленным совещаниям и встречам при работе над 125-м и 200-м зенитно-ракетными комплексами.

Плешаков подошел к плакатам, недоверчиво глянул на них, качнулся на каблуках и спросил:

— Ну а сам-то ты эту систему хорошо знаешь?

— Не очень, Петр Степанович…

— Ну, тогда садись.

Юмор всегда был близок Плешакову, он умел ненавязчиво и точно прибегнуть к нему, не обидев при этом человека, ставшего объектом шутки. Директор НИИ «Аргон» В. И. Штейнберг в этой связи вспоминал: «Как-то, после кратковременного отпуска, приехав из аэропорта домой и войдя в квартиру, я по телефону получил указание начальника главка Ю. Т. Семикова срочно прибыть на совещание к министру по комплексу “Шмель”… Времени до совещания было в обрез и я, не успев переодеться, поехал в министерство. На ногах у меня были белые кожаные ботинки венгерского производства, появившиеся в продаже в Москве. В совещании у министра принимала участие группа специалистов предприятий — соисполнителей МНИИП АО во главе с генеральным конструктором Ивановым В. П.

Специалисты по очереди выходили на середину кабинета и докладывали состояние дел по своему направлению. Дошла очередь и до меня. Мои белые ботинки не остались без внимания Петра Степановича и, после доклада, он, обращаясь к Иванову, произнес: “Владимир Петрович, а ты посмотри, в каких ботинках приехал на совещание Виталий!” На что, подыгрывая министру, Иванов сказал: “Так это же сейчас самые модные в Москве ботинки. Интересно, где это он смог их достать?” — “Да, к таким ботинкам надо бы и белую пару”, — добавил Петр Степанович. Все присутствующие на совещании развеселились. Я, конечно же, извинился, что одет не по форме, но, естественно, был смущен. После совещания министр подошел ко мне и, взяв за руку, по-доброму улыбнувшись, сказал, чтобы я на него не обижался, надо же когда-то и пошутить».

Яркими, надолго запоминающимися были расширенные заседания коллегии, когда рассматривались итоги минувшего года и задачи на новый. Это были значительные события в жизни оборонного комплекса страны. На расширенных заседаниях коллегии присутствовали и, как правило, выступали все министры оборонных отраслей, а также руководители смежных отраслей и ведомств, заместители председателя Совета Министров СССР, председатель Госплана или его заместители, председатель и члены ВПК, главнокомандующие родами войск, заместитель министра обороны по вооружению, начальники управлений Министерства обороны, начальник Генерального штаба или его заместители, первый заместитель председателя КГБ СССР, руководители оборонного отдела ЦК КПСС, генеральные и главные конструкторы новой техники, руководители и секретари партийных комитетов крупных НИИ, КБ, заводов. Заседания расширенных коллегий проводились в течение двух дней (обычно в пятницу и субботу) в специально оборудованном зале министерства.

Обычно справа и слева от трибуны вдоль стен в два-три ряда размещались огромные плакаты с техническими показателями деятельности отрасли и отдельных предприятий, выделявшихся лучшими и худшими показателями. Показатели лучших предприятий рисовались красным цветом, худших — синим. Когда министр говорил о тех или иных показателях отрасли, соответствующий плакат подсвечивался.

Присутствующие на заседании коллеги обычно настолько увлекались содержанием доклада, его эмоциональным изложением, что время доклада, казалось, пролетало за считаные минуты. Некоторые участники коллегий по живости полученных впечатлений, по образности и законченности отдельных сцен сравнивали эти заседания с театральными спектаклями. Выступления Петра Степановича на коллегиях министерства всегда были темпераментными, четкими, с максимальной смысловой подачей, производя сильное впечатление на слушателей. Он умел донести до людей свою мысль, умел убедить их сделать то, что он считал нужным. Большинство присутствующих выходили из зала «энергетически подзаряженными», с более точным представлением о стоящих перед ними задачах, о необходимой последовательности действий.

П. С. Плешаков всегда очень остро реагировал на присвоение или неприсвоение ученых званий сотрудникам его министерства. Е. М. Сухарев вспоминает, что однажды один из сотрудников «Алмаза», баллотировавшийся в члены-корреспонденты, при голосовании набрал необходимое число голосов, но звания не получил — не было вакансии. Расстроенный соискатель пожаловался на свое фиаско генеральному конструктору Б. В. Бункину, попросив последнего позвонить министру. Не секрет, что министры порой связывались с ЦК, просили за своих людей, из ЦК звонили в академию, и таким образом вопрос решался. Но Бункин был человеком очень щепетильным, звонить Плешакову отказался и соискатель остался ни с чем. В конце одной из ближайших коллегий Петр Степанович напомнил присутствующим, сколько академиков и членов-корреспондентов работает в министерстве, назвал их «золотым фондом», сказал, что за каждого сам готов биться. Встав рядом с Бункиным, он заметил, что такой боевой настрой не по нраву многим видным руководителям министерства, отчего Бункин смутился…

Задачи, решаемые Министерством радиопромышленности в 1960-е, 1970-е, 1980-е годы, были грандиозны. Двенадцать его управлений работало с полной отдачей. Помимо министра, пять его замов были удостоены звания Героев Социалистического Труда, более 30 генеральных и главных конструкторов, руководителей предприятий, рабочих были удостоены звания Героев и дважды Героев Социалистического Труда, стали лауреатами Ленинской и Государственной премий.

Среди задач, успешно решенных министерством, можно назвать создание широкого спектра комплексов противовоздушной и противоракетной обороны; создание систем управления оружием самолетов и боевых кораблей; создание автоматизированных систем управления отраслями промышленности и вооруженными силами; создание средств космической и воздушной разведки; создание комплексов навигационного и прицельно-навигационно-пилотажного оборудования; участие в работах по повышению надежности и боевой эффективности баллистических ракет, а также крылатых ракет, ракет малой и средней дальности; создание головок самонаведения; создание средств противолодочной обороны; создание средств вооружения радиотехнических войск; создание электронно-вычислительных машин; создание средств агентурной, тактической и стратегической разведки; создание средств РЭБ. Необходимо вспомнить и, если так можно выразиться, разовые задачи — такие как создание комплексов специального вооружения, Единой системы государственного радиолокационного опознавания, Единой системы управления воздушным движением, создание системы единого времени, Единой системы ЭВМ…

Пожалуй, никакая отрасль промышленности не обходилась без помощи Минрадиопрома, будь то современная птицефабрика или система управления металлургическим конвектором. Выпуск гражданской продукции предприятиями самого министерства, начиная от автомобильных антенн и кончая телевизорами и холодильниками, исчислялся миллионами единиц.

Вряд ли нужно пояснять, что абсолютно все направления, поднимаемые Министерством радиопромышленности, рождались на самом острие передовой отечественной науки, что позволило получить сотни образцов продукции, превосходящих все, что было создано в мире в то время — начиная от зенитно-ракетных комплексов и кончая мощнейшими лазерами. А сам Минрадиопром стал крупнейшей кузницей научных кадров, что составляло особый предмет гордости Петра Степановича: в середине 1980-х годов здесь работали четыре академика и пять членов-корреспондентов.

Системы управления авиационным вооружением

С появлением систем ракетных вооружений все более насущным становился вопрос об управлении ими. В 1950-е годы его решали в авиационных КБ, но с появлением все более сложных систем стало необходимо участие специалистов. Первоначально эти функции взяли на себя инженеры Министерства оборонной промышленности, а позднее потребовалось привлечение специалистов радиопромышленности.

Авиационные средства поражения делят обычно на управляемое, корректируемое и неуправляемое оружие. Управляемое авиационное оружие — это авиационные ракеты класса «воздух — воздух» (для поражения воздушных целей), «воздух — поверхность» (для поражения наземных, надводных и подводных целей), «воздух — космос» (для поражения объектов в космическом пространстве), а также противоракеты (для поражения атакующих ракет противника) и лучевое оружие. Корректируемое оружие — бомбы, снаряды, ракеты и торпеды — является промежуточным между управляемым и неуправляемым оружием и охватывает главным образом средства поражения, основанные на образцах неуправляемого оружия, оснащенных системами разовой и многоразовой коррекции для повышения точности. К неуправляемому оружию относятся авиационные бомбы, кассеты с поражающими субснарядами, зажигательные баки, мины и неуправляемые торпеды; ракетное оружие, не имеющее средств наведения на цель; стрелково-пушечное оружие. Иногда к этим же видам оружия относят выливные системы, разбрасыватели (дипольные отражатели, ложные тепловые цели), огнеметы и пр.

Современный комплекс воздушного оружия — это тонкая совокупность взаимосвязанных устройств, которые функционируют при применении как стрелково-артиллерийского, так и ракетного вооружения. Системы, обеспечивающие боевое применение средств поражения, разнообразны по виду и по характеру действия. Системы для обнаружения и опознавания целей составляют самостоятельный класс обзорно-прицельных систем. Основным видом обеспечивающих систем являются системы управления оружием (вооружением). С 1980-х годов основу этих систем, помимо силовых линий и агрегатов энергопитания, составляют цифровые вычислители разных уровней, объединенные цифровой мультиплексной линией связи и передачи информации, дополняемые иногда аналоговыми линиями передачи информации (например, телевизионного изображения цели с головки самонаведения ракеты), устройства отображения информации экипажу и др.

Непрерывное развитие средств противовоздушной обороны, рост требований к эффективности авиационных вооружений приводят к их постоянному усложнению, нередко к слиянию с системами летательного аппарата и в конечном счете к превращению боевого летательного аппарата в единый боевой авиационный комплекс.

До 1970-х годов для проверки авиационного вооружения использовались в основном неавтоматизированные средства, выполненные в виде контрольно-проверочной аппаратуры с приборами индикации сигналов. Позже получили широкое развитие автоматизированные системы контроля (АСК) на базе цифровых электронно-вычислительных машин. Они осуществляют параметрический контроль по задаваемым программам, производят поиск неисправного блока или узла, прогнозируют техническое состояние, а также фиксируют результаты контроля с помощью печатающих устройств или дисплеев.

Важнейшей задачей, решенной под руководством директора НИИ авиационных систем академика Е. А. Федосова, министра радиопромышленности П. С. Плешакова, министра электронной промышленности А. И. Шокина было создание первого в СССР двухрежимного радиолокатора, обеспечивавшего работу как «по воздуху», так и «по земле». Непосредственное выполнение работ осуществляли генеральные конструкторы-локационщики С. И. Ребров и В. К. Гришин. Унифицированный двухрежимный радиолокатор устанавливался на МиГ-29, МиГ-31, Су-27 и их модификации.

Командующий дальней авиацией страны Герой Советского Союза генерал-полковник авиации В. В. Решетников вспоминал, что тесно работал с Плешаковым в составе правительственной комиссии по авиационным ракетам «воздух — поверхность», первоначально сверхзвуковым Х-22, а позднее и по дозвуковым стратегическим ракетам большой дальности Х-55 с различными системами наведения. Василий Васильевич отмечал, что создание противорадиолокационной ракеты, проводившей самонаведение на большинство действующих локаторов, требовало существенного расширения рабочих частот головки пассивного наведения — ее просветления. Во многом благодаря чрезвычайным усилиям Петра Степановича этот вопрос удалось решить. Плешаков удивлял окружающих своей колоссальной энергией, настойчивостью и решимостью. Казалось, для него не существует неразрешимых проблем.

Запомнился Василию Васильевичу и эпизод с присвоением ветерану авиации Валентине Степановне Гризодубовой звания Героя Социалистического Труда. Вопрос о присвоении ей этого звания к семидесятипятилетию был поднят перед Председателем Президиума Верховного Совета А. А. Громыко хорошо знакомым с ней известным летчиком генерал-полковником авиации Героем Советского Союза А. Ф. Байдуковым с прицелом на свое восьмидесятилетие. Громыко согласился, взял дело на контроль и предложил Плешакову написать на Гризодубову представление. Дело в том, что с 1972 года Гризодубова занимала должность заместителя по летной части начальника Московского научно-исследовательского института приборостроения, входившего в Министерство радиопромышленности. Плешаков, трезво оценивавший Гризодубову и ее ярко выраженное тщеславие, пытался отделаться невыразительным представлением с общими фразами, за что получил от Громыко достаточно резкое замечание. В конце концов Гризодубова получила-таки вожделенную звезду.

Сам А. Ф. Байдуков к своему восьмидесятилетию был удостоен самого редкого советского ордена «За службу Родине в Вооруженных силах СССР» I степени (всего 13 награждений), став абсолютным рекордсменом СССР по числу присвоенных наград — 21 орден и звезда Героя Советского Союза.

Создание комплексов ПВО

Одной из главных задач Петра Степановича Плешакова на посту министра радиопромышленности СССР было всемерное содействие разработке, испытаниям, развертыванию производства новых систем, поддержание на требуемом уровне серийного выпуска и производственное совершенствование систем ПВО.

Чтобы представить себе глубину и масштаб задач, которые предстояло решать министру радиопромышленности, необходимо иметь представление о системах ПВО, состоявших на вооружении СССР во второй половине XX века. Год за годом, благодаря неустанному труду разработчиков, конструкторов и рабочих, росла их боевая мощь. Величайшая заслуга П. С. Плешакова состоит в том, что он не только сохранил и усовершенствовал доставшиеся ему системы, но и всемерно содействовал созданию новых, еще более точных, дальнобойных и быстродействующих зенитно-ракетных и противоракетных комплексов. Это был государственный подход к делу!

Задача создания надежной замкнутой системы ПВО, соединяющей в себе радиолокационную станцию, командный пункт и пусковые установки с противоракетами, была решена в нашей стране благодаря гению (не побоимся этого слова) русского радиоинженера Александра Андреевича Расплетина. В конце 1940-х — начале 1950-х годов прошлого века у США на вооружении были как дальние, так и межконтинентальные стратегические бомбардировщики В-29, В-36 и В-52, носители атомного оружия, способные проникать на территорию Советского Союза и достигать Москвы. В связи с угрозой атомного нападения И. В. Сталин поставил задачу поднять в кратчайшие сроки противовоздушную оборону Москвы на такой уровень, чтобы она была непреодолима даже для массированных налетов стратегической авиации (более тысячи самолетов) с любого направления. Для решения этой задачи 9 августа 1950 года постановлением Совета Министров СССР КБ-1 была поручена разработка системы зенитного управляемого ракетного оружия, названной позднее С-25 или «Беркут».

Основным средством решения задачи должны были стать выстроенные в два кольца зенитные ракетные комплексы (ЗРК), обеспечивающие возможность одновременного обстрела зенитными управляемыми ракетами (ЗУР) до 20 целей на каждом 10—15-километровом участке двух соседних колец. В результате предварительной проработки была принята концепция, предложенная А. А. Расплетиным и не имевшая аналогов в мире: многоканальная радиолокационная станция наведения, выполняющая функции обнаружения воздушных целей, их сопровождения, а также наведения на цели зенитных ракет. Каждый радиолокатор осуществлял обзор пространства в секторе 60°, сканируя его двумя лучами (одним в азимутальном, другим в угломестном направлениях), обнаруживал появляющиеся цели, захватывал и автоматически сопровождал до 20 целей и 20 наводимых на них ракет, вырабатывал команды управления наведением и передавал их на ракеты. Построение ЗРК на основе секторных радиолокаторов определило весь облик будущей системы ПВО Москвы. А. А. Расплетин быстро стал лидером ее разработки, по существу — ее генеральным конструктором. В 1963 году он был официально утвержден в этом звании.

Общее построение системы ПВО Москвы имело радиолокаторы кругового обзора, в том числе выдвинутые на дальние рубежи, для обнаружения подлетающих целей; два кольца секторных многоканальных ЗРК, удаленных от столицы на 50 км (24 ЗРК) и 90 км (32 ЗРК). В состав ЗРК входили радиолокаторы наведения с зенитными ракетами. Управление системой обеспечивали центральный и четыре секторных командных пункта, хранение ракет — специальные технические базы. Перед каждым радиолокатором наведения на удалении от 1,2 до 4 км располагалось 60 стартовых столов (для трех ракет на каждый канал обстрела целей). Ракеты стартовали вертикально, склоняясь от радиолокаторов в сторону целей, автоматически захватывались им на сопровождение и, далее, передаваемыми на ракеты командами наводились на цели.

Испытания системы С-25 на полигоне Капустин Яр были начаты в сентябре 1952 года, и уже 2 ноября был проведен первый успешный пуск ракеты В-300 модели 205 в замкнутом контуре управления по «кресту» (неподвижной цели). Успешный пуск ракеты по самолету-мишени бомбардировщику Ту-4, летящему на высоте 7000 м, состоялся 25 апреля 1953 года. Этот день стал днем рождения нового вида оружия ПВО, способного эффективно вести борьбу с самолетами и другими средствами нападения в любых погодных условиях.

7 мая 1955 года — менее чем через пять лет от начала разработки — на Совете обороны система ПВО Москвы С-25 была принята на вооружение Советской армии. Надо было двигаться дальше, поскольку конструкторы вероятного противника не сидели без дела, изобретая все более мощные виды ракетного оружия.

Решение о создании мобильного зенитного ракетного комплекса было принято по инициативе А. А. Расплетина еще на завершающей стадии разработки зенитно-ракетной системы ПВО Москвы — С-25. По оценкам специалистов, создание передвижного комплекса позволяло организовать оборону объектов с меньшими затратами, чем использование для этих целей стационарных комплексов системы С-25. При принятии решения о создании перевозимого комплекса учитывалось и то, что даже в условиях характерного для тех лет бурного прогресса радиоэлектроники необходимое радикальное сокращение весовых показателей аппаратуры не может быть достигнуто без некоторого снижения боевых возможностей оружия по сравнению с достигнутыми в С-25. Поэтому было принято решение разрабатывать комплекс как одноканальный по цели, но для повышения вероятности выполнения боевой задачи новый комплекс задавался как трехканальный по ракете, то есть обеспечивающий возможность одновременного наведения на одну цель трех ракет.

Постановлением Совмина СССР от 20 ноября 1953 года «О создании передвижной системы зенитного управляемого ракетного оружия для борьбы с авиацией противника» задавалось создание комплекса, предназначенного для поражения целей, летящих со скоростью до 1500 км/ч на высотах от 3 до 20 км, при массе ракеты до двух тонн. Головным разработчиком системы было определено КБ-1 Министерства среднего машиностроения, главным конструктором снова стал А. А. Расплетин.

Среди отечественного управляемого ракетного оружия зенитный комплекс С-75 занимает особое, исключительное место. Именно С-75 стал первым мобильным комплексом. Ракеты этого комплекса в хрущевском духе — чтобы показать «кузькину мать» империалистам — впервые провезли по Красной площади 7 ноября 1957 года, когда он еще не был принят на вооружение.

Для организации работ над новой системой в КБ-1 была создана тематическая лаборатория, которую возглавил Б. В. Бункин. Одновременно из КБ-1 был выделен коллектив конструкторов, которому поручалось во вновь организованном ОКБ-2 «Факел» разработать ракету для нового комплекса. Новое КБ возглавил П. Д. Грушин. Успешному ходу работ способствовало широкое использование технических решений, отработанных при запуске системы С-25. Отметим, что обозначение С-75 применяется и ко всему семейству комплексов СА-75, С-75, С-75М, созданных в несколько этапов и многие десятилетия составлявших основу противовоздушной мощи Советского государства. Опытный образец СНР СА-75 должен был быть поставлен на совместные испытания в апреле 1957 года, а для обеспечения ускоренного оснащения войск зенитно-ракетной техникой в том же году предстояло выпустить средства для комплектования 40 батарей (зенитно-ракетных комплексов — в современной терминологии) и 1200 ракет В-750.

Полигонные испытания опытного образца начались в августе 1957 года. Совмещение конструкторских (заводских) испытаний серийного комплекса с совместными (государственными) позволило завершить весь объем испытаний 28 ноября, всего через пять месяцев после поставки на полигон опытного образца ЗРК. Комплекс СА-75 «Двина» с ракетой 1Д (В-750) был принят на вооружение ПВО страны и ПВО Сухопутных войск Постановлением ЦК КПСС и Совмина СССР от 11 декабря 1957 года. Затянувшиеся испытания на полигоне мало повлияли на уже развернутое производство: задание на 1957 год было в значительной степени выполнено — удалось изготовить три четверти из 40 заданных ЗРК и 621 из заказанных 1200 ракет. С 1958 года комплексы СА-75 в массовом количестве поставлялись в войска и вскоре стали основным оружием войск ПВО страны. За создание С-75 Б. В. Бункину и П. Д. Грушину были присвоены звания Героев Социалистического Труда, многие разработчики были удостоены Ленинской премии, а ОКБ-2 награждено орденом Ленина.

Нормативное время развертывания (свертывания) ЗРК в составе антенного поста, кабины станции наведения ракет с настройкой аппаратуры, дизель-электростанций, РПУ, шести ПУ составляло шесть часов. Позднее его сократили до четырех, а затем довели до 2 часов 20 минут. На соревнованиях ракетчикам удавалось развернуться за 30 минут.

Постановлением Совмина СССР от 22 мая 1959 года комплекс С-75 «Десна» (С-75Н) с ракетой В-750ВН (13Д) был принят на вооружение. В 1960 году были проведены работы по обеспечению снижения нижней границы зоны поражения комплекса С-75. Введение нового режима стрельбы позволило успешно применять этот тип ЗРК во Вьетнаме. В 1964 году для ракеты были приняты новый импульсный радиовзрыватель и новая боевая часть с возросшей массой в 191 кг.

Работы по новому варианту комплекса, названному позднее С-75М «Волхов», были начаты в 1957 году, когда по результатам проработок определилась возможность и целесообразность модернизации СНР С-75 для обеспечения характеристик, сопоставимых с характеристиками радиолокационных средств планируемой перспективной системы С-175.

Вскоре работы по системе С-175 прекратили, а основные усилия КБ-1 сосредоточили на системе с более высокими характеристиками — С-200. Для разгрузки КБ-1 А. А. Расплетин предложил провести модернизацию СНР комплекса С-75 силами возглавляемого Л. И. Горшковым ОКБ серийного завода № 304. Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 20 апреля 1961 года комплекс С-75М с ракетой В-755 был принят на вооружение Войск ПВО страны, а в 1962 году поступил также и в части ПВО Сухопутных войск. Комплекс обеспечивал поражение целей, летящих со скоростью до 2300 км/ ч в диапазоне высот от 3 до 30 км на дальности от 12 до 40 км. Дальность стрельбы по дрейфующим аэростатам была доведена до 43 км.

Находившиеся в войсках комплексы С-75 «Десна» постоянно дорабатывались как на местах дислокации, так и при проведении плановых ремонтов на заводах Министерства обороны, что позволило поддерживать боевые возможности всех комплексов С-75 «Десна» практически на уровне созданных позднее комплексов С-75М «Волхов». Разработка системы с расширенными боевыми возможностями на базе систем «Десна» была начата в соответствии с Постановлением СМ СССР от 4 июня 1963 года. Комплекс под обозначением С-75Д с ракетами типа В-755, В-755У с нижней границей поражения в 300 м и скоростями целей до 2000 км/ч был принят на вооружение в 1969 году.

ЗРК С-75М1 «Волхов» позволил увеличить дальность поражения дозвуковых целей типа Ил-28 с 40 до 55 км, курсовые углы зоны поражения целей, летящих со скоростью 1500 км/ч, были расширены до 90° и до круговой зоны при обстреле дозвуковых целей. Для С-75М1 были созданы станция наведения РСН-75В1, антенный пост П1В, усовершенствованная пусковая установка СМ-90 с электросиловым приводом ЭСП-90, новые транспортно-заряжающие машины ПР-11Б и ПР-11Д. Комплекс работ по совершенствованию систем С-25 и С-75 в 1965 году был удостоен Ленинской премии.

Для комплекса С-75М2 «Волхов» были разработана ракета 5Я23 и выполнены доработки аппаратурной части комплекса для использования ракет 20ДП и более поздних модификаций. С введением ракет 5Я23 была обеспечена зона поражения: по дальности 6—76 км, по высоте — 0,05–30 км, максимальная скорость поражаемой цели — 3700 км/ч. Система зенитного ракетного оружия С-75М2 с ракетой 5Я23 (В-759) была принята на вооружение в 1971 году.

Комплекс С-75МЗ представляет собой развитие комплекса С-75М2 с введением в боекомплект ракет 5В29 (В-760В) со специальной боевой частью и соответствующим дооборудованием системы управления и наведения ракеты. Система зенитного ракетного оружия С-75МЗ была принята на вооружение в 1975 году. Минимальная высота зоны поражения комплексом С-75М4 была снижена до 200 (100) м. Скорость полета поражаемых целей увеличена до 3600 км/ч. Введен режим стрельбы по наземной цели. Совместные испытания нового варианта системы были завершены в ноябре 1978 года. В работах по модернизации комплексов С-75М2, М3 и М4 заместитель министра, а позднее министр радиопромышленности П. С. Плешаков принимал самое деятельное участие.

Комплексы С-75М «Волхов» некоторых модификаций с несколько измененным составом оборудования с ракетами 20Д с начала семидесятых годов под обозначением С-75 «Волга» поставлялись на экспорт, в частности в Сирию и Ливию. По сравнению с исходной системой, ЗРК «Волга-М» характеризовался расширенной областью поражения воздушных целей, высокой стойкостью к воздействию радиоэлектронных помех. Минимальная высота поражения цели составляла 90 м, максимальная — 30 тыс. м, дальняя граница зоны поражения — 67 км.

Свидетельством огромного объема работ, выполненных ОКБ-2 (МКБ «Факел») под руководством П. Д. Грушина, является то, что только для системы С-75 было создано 32 типа ракет и их модификаций. Все работы по совершенствованию комплекса проводились в НПО «Алмаз» под непосредственным руководством А. А. Расплетина при ежедневной непосредственной поддержке П. С. Плешакова, часто выезжавшего и в КБ, и на заводы, и на полигон, и в части.

За время вьетнамской войны советскими зенитными ракетами в небе Северного Вьетнама, по разным оценкам, было сбито от 1370 до 2500 самолетов противника. Тяжелые потери понесла американская стратегическая авиация, потерявшая от 48 до 74 стратегических бомбардировщиков Б-52; из них от 43 до 65 было сбито зенитными ракетами комплекса С-75М «Двина».

Впоследствии комплексы семейства С-75 уступили свое место более совершенным модификациям зенитных ракет. Тем не менее его распространение в различных частях света, его продолжающееся, спустя более полувека, производство в Китае, его исключительный «послужной список» свидетельствуют о высочайшем уровне этого оружия.

Рождение системы ЗРК

Во второй половине семидесятых годов, когда П. С. Плешаков уже занимал пост министра, для зенитно-ракетных комплексов (ЗРК) была спроектирована аппаратура, повышающая эффективность стрельбы по целям на предельно малых высотах, а также по наземным и надводным целям. Была создана новая модификация ракеты 5В27Д с увеличенной скоростью, что позволило ввести обстрел целей «вдогон». Масса ракеты возросла до 980 кг при массе стартового ускорителя 405 кг. Комплекс С-125М1 с ракетой 5В27Д был принят на вооружение 3 мая 1978 года.

Экспортные варианты комплекса С-125 «Нева» получили обозначение «Печора» и поставлялись в 35 стран. Они применялись в ряде вооруженных конфликтов и локальных войн. После 30 лет эксплуатации этот ЗРК не исчерпал свой ресурс и может остаться на вооружении ряда стран мира вплоть до двадцатых-тридцатых годов XXI века. Напомним, что в ночь с 27 на 28 марта 1999 года именно ракета с комплекса С-125 сбила в небе над Югославией хваленый американский «Стелс» F-117, якобы самолет-невидимку, сегодня снятый с вооружения.

В середине пятидесятых годов в условиях быстрого развития сверхзвуковой авиации и создания термоядерного оружия особую актуальность приобрела задача создания мобильной зенитной ракетной системы большой дальности, способной перехватывать скоростные высотные цели. Создававшаяся с 1954 года под руководством С. А. Лавочкина стационарная система «Даль» отвечала задачам объектового прикрытия центров, но была малопригодна для создания зональной ПВО.

Первые мобильные системы С-75 имели дальность всего около 30 км. Построение этих комплексов как сплошных рубежей обороны на вероятных путях пролета авиации вероятного противника требовало большого числа комплексов. Пра-вительственные постановления от 19 марта 1956 года предполагали создание новой передвижной системы С-175 с дальностью действия 60 км для поражения целей, летящих на высотах до 30 км со скоростью до 3000 км/ч. В то же время по результатам испытаний комплексов С-75 выявились резервы повышения дальности как ее радиоэлектронных средств, так и ракеты с обеспечением высокого уровня преемственности. Уже в 1961 году на вооружение был принят ЗРК С-75М с ракетой В-755, обеспечивающей поражение целей на дальностях до 43 км, а в дальнейшем и до 56 км, что практически совпадало с требованиям к С-175. В то же время было очевидно, что требуется создание зенитно-ракетных систем, имеющих гораздо большую дальность.

Первым пунктом Постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 4 июня 1958 года, определившего очередные направления работ по ракетным и авиационным средствам ПВО, была задана разработка новой многоканальной зенитно-ракетной системы С-200. Ее средства должны были обеспечить перехват целей с эффективной поверхностью рассеяния (ЭПР), соответствующей фронтовому бомбардировщику Ил-28, летящих со скоростью до 3500 км/ч на высотах от 5 до 35 км на удалении до 150 км. Аналогичные цели со скоростью до 2000 км/ч должны были поражаться на дальностях до 200 км. Для высокоскоростных крылатых ракет «Блю Стил», «Хаунд Дог» с ЭПР, соответствующей истребителю МиГ-19, рубеж перехвата устанавливался на удалении 80—100 км. Вероятность поражения целей должна была составлять 0,7–0,8 на всех рубежах.

Генеральным конструктором системы был определен А. А. Расплетин (КБ-1). Головным разработчиком зенитной управляемой ракеты было назначено руководимое П. Д. Грушиным ОКБ-2 ГКАТ. Разработка головки самонаведения была поручена ЦНИИ-108. Оценив возможные сложности «увязки» работающих в замкнутом контуре управления аппаратуры ракеты и комплекса средств наведения при их проектировании несколькими организациями, с января 1960 года разработку аппаратуры самонаведения ракеты взяло на себя КБ-1, куда в начале 1959 года была переведена из ЦНИИ-108 лаборатория ведущего эту тему Б. Ф. Высоцкого. Его и назначили главным конструктором по головке самонаведения (ГСН) при общем руководстве А. А. Расплетина. Лабораторию по разработке радиолокатора подсветки целей возглавил К. С. Альперович.

Аванпроект системы, предусматривавший основные принципы построения системы С-200 с радиолокационными средствами 4,5-сантиметрового диапазона был создан А. А. Расплетиным с единомышленниками еще в 1958 году. На этой стадии предусматривалось применение в системе С-200 ракет двух типов: В-860 с осколочно-фугасной боевой частью и В-870 со специальной боевой частью. Наведение на цель ракеты В-860 должно было производиться с использованием полу-активной радиолокационной головки самонаведения при постоянном подсвете цели радиолокационными средствами системы от момента захвата цели ГСН при нахождении ракеты на пусковой установке и во время всего полета ракеты.

Эскизный проект на ракету В-860 был выпущен в конце декабря 1959 года, но ее показатели были скромнее, чем заявленные данные уже поступившего на вооружение американского комплекса «Найк-Геркулес» или на «400-ю» ракету для «Дали». Решением ВПК от 12 сентября 1960 года было задано довести дальность поражения С-200 сверхзвуковых целей с ЭПР, равной Ил-28, до 110–120 км, а дозвуковых — до 160–180 км. Командный пункт системы предполагалось оснастить средствами радиолокационной разведки и цифровой линией связи для обмена информацией с вышестоящим КП для передачи целеуказаний, информации о состоянии ЗРК, координат сопровождаемых целей, сведений о результатах ведения боевой работы.

Зенитный ракетный комплекс (ЗРК) включал в свой состав радиолокатор подсветки цели (РПЦ), стартовую позицию с шестью пусковыми установками, средства энергообеспечения, вспомогательные средства. ЗРК позволял одновременно производить последовательный обстрел трех воздушных целей с обеспечением одновременного самонаведения на каждую цель двух ракет. В системе впервые применялась цифровая ЭВМ.

Отраженный от цели зондирующий сигнал радиолокатора подсветки цели принимался головкой самонаведения и сопряженным с ГСН полуактивным радиовзрывателем, работающим по тому же отраженному от цели эхо-сигналу, что и ГСН. В комплекс бортового оборудования ракеты включался также контрольный ответчик. Для контроля за ракетой на всей траектории полета к цели применили линию связи «ракета — РПЦ» с бортовым передатчиком малой мощности на ракете и простейшим приемником с широкоугольной антенной на РПЦ. При отказе или неправильных маневрах ракеты линия прекращала работу.

Ракета В-860 в соответствии с представленным проектом была скомпонована по двухступенчатой схеме с пакетным расположением четырех твердотопливных ускорителей вокруг маршевой ступени с жидкостным ракетным двигателем (ЖРД).

На начальных стадиях проектирования зенитной управляемой ракеты большой дальности, первоначально обозначенной В-200, в ОКБ-2 исследовалось несколько компоновочных схем, в том числе и с последовательным размещением ступеней. Но принятая для ракеты В-860 пакетная (параллельная) компоновка обеспечивала значительное уменьшение длины ракеты, что давало целый ряд полезных свойств.

Для работы на ракете, имеющей возможность полета на скорости, в семь раз превышающей скорость звука, в ОКБ-2 применили остроумные рули-элероны трапециевидной формы: конструкция с торсионными связями обеспечивала автоматическое уменьшение угла поворота большей части руля при увеличении скоростного напора, что позволило уменьшить управляющие моменты.

Характерной особенностью ГСН ракеты В-860, в отличие от ранее отработанных радиолокационных головок самонаведения авиационных ракет, стало применение для выработки опорного сигнала расположенного на ее борту автономного высокочастотного гетеродина. Выбор такой схемы был обусловлен применением в РПЦ комплекса С-200 режима модуляции.

Наиболее нагреваемые в более чем минутном полете участки металлического корпуса ракеты покрывались теплозащитой. Вскоре после выпуска эскизного проекта были начаты работы по отработке радиопрозрачного обтекателя для головки самонаведения, к которым были привлечены ВИАМ, НИАТ и многие другие организации.

Решением ВПК от 5 марта 1960 года серийное производство ракет для С-200 (а их только для летных испытаний требовалось более сотни) было передано заводу № 272 (впоследствии «Северный завод»), который в том же году выпустил первые так называемые «изделия Ф» — ракеты В-860. Работы по двигателю Л-2 для маршевой ступени продолжались только в ОКБ-466 под руководством главного конструктора А. С. Мевиуса. Этот двигатель разрабатывался на базе однорежимного двигателя «726» ОКБ А. М. Исаева с максимальной тягой 10 т.

По мере выпуска рабочих чертежей к производству ракет и наземных средств комплекса были подключены более трех десятков институтов и предприятий Госкомитета СССР по радиоэлектронике и многие предприятия других министерств.

Рабочий проект опытной пусковой установки, которой был присвоен фирменный для ЦКБ-34 индекс СМ-99, был создан в 1960 году. Первая опытная пусковая установка, выпущенная заводом «Большевик», имела короткую качающуюся часть, но необходимость стыковки наземного оборудования с бортовым оборудованием, пневмо- и электромагистралями ракеты потребовала существенного удлинения балки и введения носового разъема.

Расположенный в Казахстане, к западу от озера Балхаш, полигон «А» Министерства обороны готовился к приему новой техники. Требовалось построить позицию радиотехнических средств и стартовую позицию в районе площадки «35». Первый бросковый пуск ракеты на полигоне «А» был произведен 27 июля 1960 года. Фактически летные испытания начались с использованием оборудования и ракет, крайне далеких от штатных по составу и конструктивному исполнению. На полигоне смонтировали спроектированную в ракетном ОКБ-2 так называемую «пусковую установку» — агрегат упрощенной конструкции без приводов наведения по углу места и азимуту, с которой было произведено несколько бросковых и автономных пусков.

Первый полет ракеты В-860 с работающим ЖРД маршевой ступени был осуществлен при четвертом опытном пуске 27 декабря 1960 года. До апреля 1961 года по программе бросковых и автономных испытаний было проведено 7 пусков ЗУР в упрощенном исполнении.

В конце 1960 года А. А. Расплетин был назначен ответственным руководителем и генеральным конструктором КБ-1, а входившее в его состав конструкторское бюро по зенитным ракетным комплексам возглавил Б. В. Бункин. Для сопровождения серийного выпуска ракет системы С-200 на заводе № 272 было создано специальное конструкторское бюро, которое впоследствии занялось и модернизацией этих ракет, так как основные силы ОКБ-2 переключились на работы по комплексу С-300. В 1961 году 18 из 22 проведенных пусков дали положительные результаты.

Первый пуск ракеты с управлением от ГСН в замкнутом контуре наведения провели 16 июня 1962 года. В июле и августе состоялись три успешных пуска в режиме самонаведения ракеты на реальную цель. В третьем пуске в качестве самолета-мишени использовался Як-25РВ. Далее на протяжении осени было проверено функционирование ГСН по контрольным целям — МиГ-19М, парашютной мишени М-7 и по высотной цели — Як-25РВМ. Позднее, в декабре, автономным пуском ракеты была подтверждена совместимость оборудования стартовой позиции и РПЦ. Но по-прежнему основной причиной низкого темпа испытаний системы были задержки в производстве ГСН из-за ее недоведенности, проявившейся прежде всего в недостаточной виброустойчивости высокочастотного гетеродина.

В этих условиях А. А. Расплетин принял решение по организации работ по двум направлениям. Предусматривалась, с одной стороны, доработка существующей головки самонаведения, а с другой — создание новой ГСН, более пригодной для крупносерийного производства. Доработка существующей ГСН 5Г22, не выдерживавшей заданных вибраций, требовала больших усилий. Другая, принципиально новая головка самонаведения 5Г23 стала собираться уже не из «россыпи» множества отдельных радиоэлектронных элементов, а из четырех предварительно отлаженных на стендах блоков. Заметим, что описываемая головка самонаведения представляла собой исключительное по сложности электронно-механическое устройство, сочетавшее в себе первые инженерные решения сразу нескольких сложнейших задач. В этой напряженной обстановке Б. Ф. Высоцкий, с самого начала возглавлявший работы по ГСН, в июле 1963 года ушел из КБ-1.

В условиях отставания работ от первоначально заданных сроков в 1962 году было проведено дополнительное техникоэкономическое обоснование разработки С-200. Эффективность полка С-75 трехдивизионного состава приближалась к соответствующему показателю группы дивизионов системы С-200, при этом территория, прикрываемая новой системой, в три-четыре раза превышала зону, контролируемую полком С-75.

В марте 1964 года 92-м пуском ракеты были начаты Государственные испытания. Комиссию по проведению испытаний возглавил заместитель главкома ПВО Герой Советского Союза, впоследствии маршал авиации Г. В. Зимин. Той же весной были проведены испытания головных образцов блоков новой ГСН. Летом 1964 года комплекс С-200 в сокращенном составе боевых средств был представлен руководству страны на показе в Кубинке под Москвой. В декабре 1965 года были проведены первые два пуска ракет с новой ГСН. Один пуск завершился прямым попаданием в мишень Ту-16М, второй — аварией. Всего в ходе проведения совместных испытаний было проведено 122 пуска ракет (включая 8 пусков ракет с новой ГСН). При проведении испытаний было сбито 38 воздушных целей — самолетов-мишеней Ту-16, МиГ-15М, МиГ-19М, ракет-мишеней КРМ.

Из-за большого числа недоработок военные медлили с официальным принятием комплекса на вооружение, хотя серийное производство ракет и наземного оборудования фактически началось еще в 1964–1965 годах. Окончательно испытания завершились к концу 1966 года. В начале ноября на полигон в Сары-Шаган для ознакомления с системой С-200 прилетел начальник Главного управления вооружений Минобороны Герой Советского Союза Г. Ф. Байдуков. В результате Государственная комиссия рекомендовала принять систему на вооружение.

«Солнечный день в ноябре 1966 года, — вспоминает К. С. Альперович. — На полигонном аэродроме ожидают самолет в Москву разработчики во главе с Расплетиным и заказчики во главе с генералом Байдуковым. Настроение у всех отличное — завершены тяжелейшие, продолжавшиеся более пяти лет испытания. Их итогами все полностью удовлетворены. В выводах актов по результатам совместных испытаний рекомендуется: принять систему С-200 на вооружение с ракетами обоих видов — с головкой самонаведения первой модели и с новой головкой. Мы радовались тому, что параллельно испытаниям создали новую, соответствующую требованиям серийного производства модель ГСН. Теперь ее изготовлению открыт зеленый свет. Военные довольны тем, что получают систему в радикально улучшенном исполнении».

К 50-летию Советской армии, 22 февраля 1967 года, было принято Постановление ЦК и Совмина о принятии на вооружение зенитно-ракетной системы С-200, получившей наименование «Ангара», с тактико-техническими характеристиками, в основном соответствовавшими заданным директивными документами. В частности, дальность пуска по цели типа Ту-16 составила 160 км.

К. С. Альперович вспоминает, что 22 февраля раздался звонок А. А. Расплетина: «Приглашает в кабинет Бункина. В кабинете он один, за бывшим своим столом, ставшим с 1961 года рабочим местом Бункина. Александр Андреевич доволен: “Сегодня С-200 приняли на вооружение. Поздравляю”. На мое предложение отметить сегодня же “мальчишником”, как мы это сделали 12 лет назад, в день приема на вооружение нашего первенца — С-25, помолчав, отвечает: “Нет, сегодня буду отмечать Нинин (Нина Федоровна — жена Расплетина) день. Такое совпадение — сегодня приняли “двухсотку” на вооружение и сегодня же Нинин день рождения!” По задержке с ответом, по тому, что не предложил отметить принятие С-200 на вооружение, видно — Расплетин явно “не в форме”.

Многолетняя напряженная работа на износ подорвала могучее от природы здоровье Расплетина. В последние годы врачи настоятельно советовали ему уменьшить нагрузку, избегать стрессовых ситуаций, бросить курить. Около года он не курил, потом не выдержал, закурил снова. Сбросить нагрузку, избегать стрессов — это не для Расплетина. “Волнуюсь? Переживаю? Значит — живу!” К советам врачей относился без должного внимания и с воодушевлением занимался организацией работ над новой, предложенной им системой ПВО — будущей С-300. В общем, ничто не предвещало близкого конца. Но природа распорядилась по-своему. 2 марта, через неделю после принятия С-200 на вооружение, у Расплетина случился тяжелейший инсульт. 8 марта он скончался».

По досягаемости новый советский ЗРК несколько превосходил заявленные характеристики американского комплекса «Найк-Геркулес». Используемая в С-200 схема полуактивного самонаведения ракеты обеспечивала лучшую точность, особенно при обстреле целей в дальней зоне, а также повышенную помехозащищенность и возможность уверенного поражения постановщиков активных помех. По габаритам советская ракета получилась компактнее американской, но при этом оказалась в полтора раза тяжелее.

Продолжительность разработки системы С-200 более чем вдвое превысила длительность создания ранее принятых на вооружение зенитных ракетных систем и комплексов. Основной причиной этого стали трудности, связанные с освоением принципиально новой техники — систем самонаведения, когерентных РЛС непрерывного излучения при отсутствии достаточно надежной элементной базы, выпускаемой радиоэлектронной промышленностью.

От С-200 к С-300

За создание системы С-200 Б. В. Бункин и П. Д. Грушин были награждены орденами Ленина, а А. Г. Басистову и П. М. Кириллову были присвоены звания Героев Социалистического Труда. Работы по дальнейшему совершенствованию системы С-200 были удостоены Государственной премии СССР. К этому времени уже проводились поставки техники на вооружение Войск ПВО страны. Комплексы С-200 поступили и на снабжение ПВО Сухопутных войск, где эксплуатировались до принятия на вооружение зенитных ракетных комплексов нового поколения — С-300.

В дальнейшем для повышения боевой эффективности ЗРК большой дальности С-200 было признано целесообразным объединять их под единым командованием с маловысотными комплексами системы С-125. Стали формироваться зенитные ракетные бригады смешанного состава из двух-трех огневых дивизионов С-200 по 6 пусковых установок и двух-трех зенитно-ракетных дивизионов С-125, включавших по 4 пусковые установки с двумя или четырьмя направляющими. В ряде особо важных объектов и в приграничных районах для многократного перекрытия воздушного пространства бригады Войск ПВО страны имели на вооружении комплексы всех трех систем: С-75, С-125, С-200 с единой системой автоматизированного управления, в создании которой, наряду с академиком В. С. Семенихиным, принимал участие и П. С. Плешаков.

Новая схема организации, с относительно небольшим числом пусковых установок С-200 в бригаде, позволила разместить ЗРК большой дальности в большем числе районов страны и, в какой-то мере, отражала тот факт, что к моменту принятия комплекса на вооружение пятиканальная комплектация представлялась уже избыточной, так как не отвечала сложившейся обстановке. Активно пропагандировавшиеся в конце пятидесятых годов американские программы создания сверхскоростных высотных бомбардировщиков и крылатых ракет не были завершены из-за высокой стоимости и явной уязвимости от ЗРК. С учетом опыта войн во Вьетнаме и на Ближнем Востоке в США даже тяжелые В-52 были доработаны для действия на малых высотах. Из реальных же специфических целей для системы С-200 оставались только скоростные и высотные разведчики SR-71, а также самолеты дальнего радиолокационного дозора и постановщики активных помех, действующие на большом удалении, но в пределах радиолокационной видимости.

Сам факт существования системы С-200 в значительной мере определил переход авиации США к действиям на малых высотах, где они подвергались воздействию огня более массовых зенитных ракетных и артиллерийских средств. Кроме того, неоспоримым достоинством комплекса было применение головки самонаведения. Даже не реализуя полностью свои возможности по дальности, С-200 дополняла комплексы С-75 и С-125 с радиокомандным наведением, существенно усложняя для противника как задачи ведения РЭБ, так и высотной разведки. Особенно явно преимущества С-200 проявлялись против постановщиков активных помех, бывших идеальной целью для самонаводящихся ракет С-200.

Ракеты системы С-200, несмотря на внешнюю презентабельность, ни разу не демонстрировались на парадах в СССР. Однако при наличии космической разведки скрыть факт существования и масштабы развертывания нового комплекса не удалось. По американским данным, в 1970 году количество пусковых установок ракет С-200 составляло 1100, в 1975-м — 1600, в 1980-м — 1900 единиц. Своего пика — 2030 пусковых установок — развертывание этой системы достигло в середине восьмидесятых годов.

После принятия на вооружение системы С-200 выявленные при пусках недостатки, а также пожелания, поступающие от строевых частей, позволили определить ряд недоработок, непредвиденных и неисследованных режимов работы, слабых мест техники системы. Было реализовано и испытано новое оборудование, обеспечивавшее повышение боевых возможностей и эксплуатационных показателей системы. Уже к моменту принятия на вооружение стало ясно, что система С-200 не обладала достаточной помехозащищенностью и могла поражать цели только в простой боевой обстановке, при действии постановщиков непрерывных шумовых помех. Первоочередным направлением совершенствования комплекса стало повышение его помехозащищенности.

Специально для постановки помех системе С-200 в 108-м институте была проведена НИР «Партитура». При этом был предложен ряд методов, позволяющих создавать помехи РЛС, работающим как с импульсным, так и с почти непрерывным излучением. Для подавления канала сопровождения по скорости были разработаны различного рода уводящие и маскирующие помехи в диапазоне доплеровских частот. Здесь же были разработаны помехи по угломерному каналу, поскольку именно он, в значительной степени, определяет конечный результат функционирования радиолокационных средств управления оружием. Были разработаны теоретические основы построения аппаратуры создания многоточечных некогерентных и когерентных, поляризационных и двухчастотных помех. На станции помех были установлены многолучевые направленные антенны. На полигоне в Сары-Шаган самолет, оборудованный макетным образцом новой системы постановки ответных помех «Партитура», был использован при совместной работе с РПЦ системы С-200.

На эти испытания прилетел и П. С. Плешаков, уже занимавший должность заместителя министра. Здесь они жили в соседних домиках с А. А. Расплетиным, в пух и прах раскритиковавшим вышеназванную «Партитуру». Вечерами, за «рюмкой чая», Расплетин рассказывал Плешакову, как последняя может быть обойдена. Вечерами Петр Степанович приходил к Александру Андреевичу в домик, приносил бутылку коньяку, порой распивали и следующую. Расплетин убеждал Плешакова, что ничего «вразумительного» из области РЭП им (имелся в виду 108-й институт) предложить не удастся. Тот пытался возражать, но все его доводы разбивались в прах изысканными в своей точности возражениями Александра Андреевича.

Тем не менее Плешаков был доволен: задержек с испытаниями «двухсотки» не было, ее требовалось поставить на вооружение как можно скорее; неудачи (как и удачи) с РЭП были неизбежны и преходящи. По результатам выполнения НИР «Вега» уже в 1967 году была выпущена проектная документация на совершенствование радиотехнических средств системы и изготовлены опытные образцы РПЦ и головки самонаведения ракеты с повышенной помехозащищенностью, обеспечивающие возможность поражения самолетов-постановщиков специальных видов активных помех. В начале ноября 1968 года Государственная комиссия подписала акт, в котором рекомендовала принять систему С-200В на вооружение.

Спустя почти 15 лет после окончания испытаний первого варианта системы С-200 в середине восьмидесятых годов была принята на вооружение последняя модификация огневых средств системы С-200. В 1981 году в МКБ «Факел» и ОКБ ленинградского «Северного завода» для системы С-200Д была разработана унифицированная ракета 5В28М (В-880М) повышенной помехозащищенности с увеличенной до 300 км дальней границей зоны перехвата. Испытания системы С-200Д с ракетой 5В28М начались в 1983-м и были завершены в 1987 году. Серийное производство техники для зенитно-ракетных комплексов С-200Д велось в ограниченном количестве и было прекращено в начале 1990-х годов.

После того как летом 1982 года воздушная война над Южным Ливаном закончилась с удручающим для сирийцев результатом, советское руководство приняло решение направить на Ближний Восток два зенитно-ракетных полка С-200В двухдивизионного состава с боекомплектом 96 ракет. После 1984 года техника комплексов С-200ВЭ была передана сирийскому персоналу, прошедшему соответствующее обучение и подготовку. До сегодняшнего дня эти комплексы являются одним из сдерживающих факторов для тех, кто желал переподчинить себе одного из последних союзников Советского Союза.

На протяжении 15 лет система С-200 считалась особо секретной и практически не покидала пределов СССР. После размещения в Сирии систему стали предлагать иностранным заказчикам. На ее базе С-200В была создана экспортная модификация с измененным составом оборудования под обозначением С-200ВЭ. В последующие годы комплексы С-200ВЭ успели поставить в Болгарию, Венгрию, ГДР, Польшу и Чехословакию. Помимо стран Варшавского договора, Сирии и Ливии система была поставлена в Иран и Северную Корею.

Для расширения боевых возможностей огневых средств системы на Сары-Шаганском полигоне в 1982 году в опытном порядке было произведено несколько стрельб доработанными ракетами по радиолокационно видимым наземным целям. Была уничтожена мишень — машина с установленным на ней специальным контейнером от мишени МР-8ИЦ. При установке контейнера с радиолокационными отражателями на земле радиоконтрастность мишени резко падала и эффективность стрельбы была мала. Были сделаны выводы о возможности поражения ракетами системы С-200 мощных наземных источников помех и надводных целей в пределах радиогоризонта.

Конструкторские работы над новой зенитной ракетной системой С-300 начались в мае 1969 года по постановлению ЦК КПСС и Совета Министров СССР. Система должна была разрабатываться в трех модификациях: для войск ПВО (генеральный конструктор Б. В. Бункин); для Сухопутных войск (генеральный конструктор В. П. Ефремов); для кораблей ВМФ (главный конструктор В. А. Букатов), при их максимальной унификации. Главный разработчик систем — ЦКБ «Алмаз», имевшее к середине 1960-х годов опыт создания ракетных систем ПВО и ПРО, в кооперации с КБ «Факел» вело проектные работы по созданию единого комплекса средней дальности для Сухопутных войск, Войск ПВО страны и ВМФ с унифицированной ракетой.

ЦКБ «Алмаз» столкнулось со значительными сложностями по обеспечению создания комплексов по единой структуре. В отличие от комплексов ПВО и ВМФ, которые должны были применяться с использованием развитой системы радиолокационной разведки, оповещения и целеуказания, комплекс ПВО Сухопутных войск должен был, как правило, работать в отрыве от остальных средств. Становилась очевидной целесообразность разработки сухопутного варианта комплекса (будущего С-300В) другой организацией и без существенной унификации с комплексами ПВО и ВМФ. Работа по созданию комплекса была передана НИИ-20 (НПО «Антей»), которое уже имело опыт создания армейских ЗРК. В то же время особые морские условия, а также необходимость обеспечения связи и совместимости с общекорабельными комплексами и системами привели к тому, что головной организацией по корабельному комплексу С-300Ф был определен ВНИИ РЭ (бывший НИИ-10). В итоге частично унифицированными оказались только радиолокаторы обнаружения (РЛО) систем С-300П (5Н84) и С-300В (9С15), а также ракеты комплексов Войск ПВО и флота.

Конечно, Петр Степанович, когда начиналось создание системы С-300, возложенное, вместе с другими задачами, прежде всего на его плечи, понимал всю тяжесть возникавшей дилеммы. С одной стороны, сложность и насыщенность возникающих перед ведущими предприятиями задач, ведущих к неизбежному разукрупнению этих задач, с другой — унификация отрасли, сложившаяся в части создания ЗРК, которую могли нарушить неравные возможности научно-производственных предприятий. Конечно, создание новых зенитно-ракетных систем являлось свидетельством мощи создавших их государств и, во многом, залогом военной силы, и Петр Степанович никак не мог и не хотел отказаться от такой важной и в то же время интересной задачи.

Обстановка с разработкой этих сложнейших систем была настолько сложной, что в начале 1980-х годов даже ставился вопрос об их закрытии. В министерстве была создана специальная комиссия для принятия решения, которая, однако, не смогла сделать выбор. Д. Ф. Устинов поддержал решение комиссии, сказав: «Нельзя закрывать разработку, которая зашла так далеко. Это не по-государственному!»

Генеральный конструктор системы С-300П, ученик А. А. Расплетина академик Б. В. Бункин считал, что важнейшим вопросом при проектировании комплекса было создание принципиально новой ракеты В-500Р: «В 1978 году были успешно решены вопросы перевозимой в контейнерах системы С-300ПТ с ракетой В-500К (с командным наведением) и сразу все силы разработчиков были направлены на ввод в систему ракеты В-500Р. Эта ракета принципиально нового типа и по бортовому оборудованию, и по системе наведения на цель. Впервые в мировой практике мы решили задачу “наведения через ракету”, что позволяло обеспечить высочайшую точность наведения, эффективность по низколетящим целям и помехозащищенность».

Разработка боевых средств системы была проведена ведущими оборонными предприятиями страны. Среди них были НПО «Алмаз» (генеральный конструктор Б. В. Бункин, позднее А. А. Леманский) — головной разработчик системы, разработчик командного пункта, радиолокаторов подсвета и наведения, радиопеленгатора, автопилота, приемо-передающей аппаратуры; МКБ «Факел» (генеральный конструктор П. Д. Грушин, позднее — В. Г. Светлов) — разработчик зенитной управляемой ракеты; КБСМ (генеральный конструктор Н. А. Трофимов) — разработчик пусковой установки на самоходном шасси; НМЗ (главный конструктор В. К. Дьячков, позднее — В. В. Проворов) — разработчик пусковой установки на полуприцепе, антенного поста РПН; НИИИП (главный конструктор В. В. Райсберг, позднее — Ю. А. Кузнецов, позднее — генеральный конструктор Г. Н. Голубев) — разработчик радиолокатора обнаружения.

Система С-300П разрабатывалась в двух вариантах: в транспортно-контейнерном и в самоходном, со временем подготовки средств системы к стрельбе после марша не более пяти минут. К 1987 году, когда Петр Степанович ушел из жизни, около 500 пусковых установок этой системы дополнили войска СССР. По оценкам экспертов, в настоящее время в России имеется более двух с половиной тысяч пусковых установок различных модификаций системы С-300 — ПТ, ПС, ПМУ, В/С, В1.

Ракеты комплекса наводятся с использованием пассивного радара ракеты. РПН 30Н6 может иметь шесть целевых и двенадцать ракетных каналов, то есть одновременно может обстреливать шесть целей, наводя на каждую до двух ракет. На дальностях до 100 км могут быть успешно обстреляны цели, летящие со скоростью до 4 скоростей звука (С-300ПТ), а сегодня более поздние модификации — С-300ПМ и С-300ПМУ-1 могут перехватить цели, летящие на 8,5 скоростях звука, на высотах от 10 м до 27 км на дальности до 250 км. Минимальный интервал между запусками ракет составляет три секунды. Командный пункт дивизиона способен управлять двенадцатью пусковыми установками одновременно.

Зенитно-ракетная система С-300В создана для обороны группировок войск и важнейших военных и гражданских объектов от массированных ударов баллистических ракет оперативно-тактического назначения, аэробаллистических и крылатых ракет, самолетов стратегической и тактической авиации, других летательных аппаратов в сложной воздушной и помеховой обстановке, при ведении прикрываемыми войсками маневренных боевых действий. ЗРС С-300В — первая мобильная универсальная система противоракетной и противосамолетной обороны. Дальность поражения самолетов — до 200 км, ракет — до 50 км, число целей одновременно обстреливаемых дивизионом до 24, темп стрельбы с одной ПУ — полторы секунды. Сегодня на вооружение поступает ЗРК С-300В4, представляющий собой модернизацию систем С-300В и С-300ВМ.

В конце 1970-х годов началась разработка новой, внешне сходной с системой С-300П системы С-400 «Триумф». Завершение этих работ выпало на трудные, во многом пагубные для страны перестроечные годы. Тем не менее более чем с десятилетней задержкой «Триумф» был принят на вооружение. Генеральный конструктор системы «Триумф» Александр Алексеевич Леманский писал: «Система “Триумф” существенно превосходит С-300ПМ по глубине зоны поражения, боевой производительности, эффективности. Она обеспечивает поражение всех типов современных и перспективных средств воздушного нападения, в том числе нестратегических ракет средней дальности (дальность пуска 3000–3500 км). Аппаратура “Триумфа” — принципиально новая, основанная на научно-технических достижениях последних лет, которые внедрялись не только на стадии разработки, но и в процессе полигонных испытаний системы. Сказанное в равной степени относится к программно-алгоритмическому обеспечению средств системы и входящей в нее аппаратуры. А это значит, что наши силы ПВО-ПРО всегда способны будут обеспечить безопасность страны техникой, созданной на основе того научно-технического потенциала, которым располагает НПО “Алмаз”».

Еще в начале 1980-х годов, при жизни Петра Степановича, началась разработка комплекса С-500, в котором применен принцип раздельного решения задач уничтожения баллистических и аэродинамических целей. Основная задача комплекса — борьба с боевым оснащением баллистических ракет. Дальность комплекса до 600 км, он будет способен обнаружить и одновременно поразить до 10 малоразмерных баллистических сверхзвуковых целей, летящих со скоростью до 7 км/с.

При Петре Степановиче был создан, принят на вооружение и серийно освоен целый ряд зенитно-ракетных комплексов: «Круг» — принят но вооружение в 1965 году, последняя модификация «Круг М-1» в 1974 году; «Куб» («Квадрат») — принят на вооружение в 1967 году, последние модификации в 1979 году; «Бук» — принят на вооружение в 1979 году, модификация «Бук М-1» — в 1983-м, «Бук М-2» — в 1988-м (в войска с 2008-го), «Бук Ml—2» — с 1998-го, «Бук М3» — в разработке в настоящее время; «Оса» — принят на вооружение в 1971 году, создано несколько модификаций, вооружаемый несколькими типами ракет; «Тор» — принят на вооружение 19 марта 1986 года; создано не менее семи модификаций, вооружаемых несколькими типами ракет; а также целая серия зенитно-ракетных пушечных комплексов. В умелых руках все эти комплексы представляют собой грозное оружие.

Несколько корабельных зенитно-ракетных комплексов были созданы в то же время и выпускались для флота при активном участии Министерства радиопромышленности. Среди них важно вспомнить зенитно-ракетную систему дальнего типа С-300Ф, унифицированную с системой С-300П и принятую на вооружение в 1983 году; унифицированный с «Буком» морской ЗРК М-22 «Ураган», также принятый на вооружение в 1983-м; универсальный корабельный комплекс М-11 «Шторм» (позднее «Шквал»), спроектированный специально для ВМФ и принятый на вооружение в 1969 году; универсальный ракетный комплекс М-1 «Волна», унифицированный с ЗРК С-125, принятый на вооружение в 1962 году и позднее неоднократно дорабатывавшийся; ЗРК ближней обороны «Кинжал», унифицированный с ЗРК «Тор», испытанный еще при Плешакове, в 1986 году, но принятый на вооружение только в 1989-м; корабельный ЗРК «Оса-М», на 90 % унифицированный с войсковым комплексом «Оса» и принятый на вооружение в 1973 году.

Мы так подробно остановились на перечислении характеристик и проблем, возникавших при испытаниях и эксплуатации ЗРК, чтобы читатель представил себе всю ширину вопросов только этого — одного из многих — направления, которую приходилось решать Петру Степановичу и его команде. Со всеми из вышеперечисленных комплексов ему пришлось работать: С-25 было необходимо модернизировать, увеличивать дальность и быстродействие систем, для С-75 и С-125 вести десятки крупных работ по модернизации и совершенствованию, С-200 был принят на вооружение при его участии, С-300 — под его руководством, С-400 прошел при Плешакове большую часть своего трудного затянувшегося рождения, С-500 — был заложен при Плешакове. Помимо зенитно-ракетных систем были созданы десятки ЗРК наземного и морского базирования, и всё это также требовало контроля, согласований, решений…