Плиомикон, том I

Акт четвертый: Электроцех, Глава 1

Через гигантские водные просторы подземного моря, давным-давно опресненного до состояния практически ледниковых вод, медленно плыл в туманном мраке ничем не примечательный грузовой корабль. Искусственное море хлестало пенистыми волнами по железным бортам корабля, приятно, успокаивающе шумело под громадными, высокими бетонными сводами. А корабль все шел и шел, обычный с виду контейнеровоз, разве что слишком уж людный — если бы кто-то вдруг незаметно подобрался к плывущему под землей гиганту, то увидел бы, что туда-сюда по палубе снуют множество людей, вооруженных арбалетами и большими, поблескивающими в свете палубных огней алебардами.

На нижней же палубе, скрытой под множеством тяжелых, полных разных товаров контейнеров, скрывалось то, о чем знали лишь те, кто был на этом корабле. Там, за железным бортом судна, за белой надписью "БЕХАЛЛАГ", стонали, изнывая от голода и жажды сотни тощих, измученных людей в клетках. У каждого на шее стальной ошейник, короткой цепью связанный с соседями по камере, и у многих под холодной, ржавеющей местами ржавчиной натерлись за долгое плавание ужасные, гноящиеся раны, которые никто, разумеется, не обрабатывал.

Вдоль длинных рядов одинаковых, сваренных из железа клеток медленно прохаживались охранники с оружием. Лишь только кто начинал слишком громко кричать или разговаривать — всех в клетке избивали тупой стороной оружия, заставляли заткнуть рты и сидеть тихо. Шум не нравился главному надсмотрщику, толстому, тяжело дышащему мужчине в черной смеющейся маске. Для его дела, его работы, нужна была абсолютная тишина, особенно когда тот, с кем он "работает", должен по прибытию выглядеть так, словно его никто и пальцем не тронул. Впрочем, отсутствие синяков, порезов и ссадин еще не означало, что человек, что попал к надсмотрщику, отделался простым разговором.

— А что с этим..? — тихо, едва шевеля пересохшими губами спросил один из пленников у соседа.

— А, этот особый… Политический… — хрипло ответил тот, щурясь и глядя на бледную, изогнутую фигуру в полумраке. — Лучше сразу сдохнуть, чем нарваться на такое.

Пленники кто с интересом, а кто с отвращением и ужасом смотрели на бледную, почти идеально белую фигуру мальчика. Вот уже много дней он подвергался страшной пытке — его обернули вокруг большого, толстого железного барабана так, что мальчик все время находился в неудобном, согнутом положении, не в силах при этом пошевелить даже шеей. Кровь приливала к его свешивающейся вниз голове, обритой наголо, делая ее красной, как спелое яблоко. Голова при этом была наглухо закована в странную, тяжелую железную маску, передняя часть которой издевательски напоминала сварочную.

На голые ноги, задранные кверху, непрерывно, капля за каплей ритмично капала вода. Сперва он, лишь только пришел в сознание, подключенный к капельнице с кровью, пытался сопротивляться, кричал… Но теперь он безмолвно, раз за разом пытался просто заставить свое сердце остановиться, просто приказать ему и…

— Ну, как мы сегодня с тобой будем развлекаться? — облизнувшись под черной маской протянул надзиратель. — Или может ты скажешь мне что-нибудь новенькое, м?

Но сказать Техею было нечего. Ничего он не знал и не помнил, и даже если он что-либо знал раньше, то теперь эти воспоминания просто завяли и рассыпались, как мертвое растение. Он раз за разом, днями на пролет повторял одно и то же: "Я не знаю где атлас", но все было тщетно. Конечно, он бы и сам не поверил, будь он на месте похитителей.

— Ну же, поговори со мной, милый, — надзиратель улыбался. — Ты ведь знаешь, что никуда не денешься с этого корабля, пока мы не найдем его. Представь, тебя сразу осудят и подарят тебе долгожданную смерть…

Но мальчик молчал. Он мог бы пошутить, мог бы показать характер, но зачем? Это ведь никому ничего не докажет. Он уже издевался над жирным садистом, раз за разом давал ложные наводки… Но ничего не менялось и не прекращалось. Пытки, мучительные, уродующие тело юноши, не заканчивались ни на секунду. Он уже и не помнил, сколько времени провел на этом проклятом корабле.

— Что ж… Давай попробуем кое-что новенькое.

Надзиратель ушел прочь, и через пару минут вернулся с большим пластиковым мешком и генератором, к выхлопной трубе которого был присоединен длинный шланг от противогаза аэромантов.

— Эту игру я подсмотрел у твоего народа, кстати, — ухмыльнулся надзиратель и напялил пластиковый пакет на голову юноши, прямо поверх глухой железной маски. — Тебе должно понравится. Напомнит тебе о доме.

Сразу после этого мучитель завел генератор, выплевывающий в душный, влажный воздух клубы едкого дизельного дыма, и просунул трубку в пакет. Техей мгновенно ожил, зажмурился от черного дыма, кашляя и задыхаясь, ощущая, как он проникает в легкие, в желудок, да даже в мозг… Заполняет всего тебя, отравляя, вызывая мерзкие опухоли внутри организма. Но не сразу, а медленно, медленно, и при этом душит, не дает дышать…

Юноша начал было терять сознание, бился в конвульсиях на своем пыточном станке, как надзиратель резко снял с его головы мешок. Мальчик тут же шумно, жадно вздохнул, глотая душный, воняющий потом и гнилью воздух и откашливаясь. Весь его рот и нос были полны черной, едкой копоти, тянуло блевать, но уже давно блевать было нечем — ребра, обтянутые кожей, явно давали понять, что кормили Техея только тогда, когда у надзирателя было хорошее настроение. Его тело, до этого сильное и жилистое, теперь превратилось в жалкое подобие себя самого с тонкими, болезненными руками, искривленной, выгнутой колесом спиной и тощими, атрофированными ногами.

— Говори где он! Говори! — закричал, брызгая слюной через щели в маски, надзиратель. — Говори где атлас!

Но Техей молчал. Он привык молчать, даже когда хотелось кричать. Теперь он с каждым днем все больше и больше погружался внутрь самого себя, говорил с голосами, которые до этого считал лишь бредом, прислушивался к ним… По ночам пленники в клетках затыкали уши, чтобы не слышать, как бормочет себе под нос истерзанный, искалеченный юноша, как он смеется и плачет по одному ему известным поводам.

Вдруг, свет на корабле на несколько секунд погас. Такое уже случалось раньше, корабельный генератор был ни к черту, да и вообще за этим судном не очень-то хорошо следили. Надзиратель выругался себе под нос, включил небольшой фонарик, что снял с пояса. Время все шло и шло, а свет никак не включался. Нижняя палуба все так же была погружена в абсолютный, густой мрак.

— Да чтоб вас… — пробубнил жирдяй, быстрыми, неуклюжими шагами устремился к лестнице, подсвечивая путь фонариком.

Люди в клетках щурились от яркого света фонаря, отворачивались, но сейчас надзирателю было не до них. Он быстро, задыхаясь от одышки, поднялся по лестнице на верхнюю палубу, заставленную контейнерами с грузом, и принялся медленно идти вперед, выхватывая то один, то другой угол холодным светом фонарика.

— Эй! — прикрикнул он. — Доложить! Что со светом?!

Однако ответом ему была лишь тишина. Вскоре, и его фонарик стал странно мерцать, жирдяй ударил пару раз по пластиковому корпусу, но это не помогало. Через несколько секунд он погас окончательно.

— Кто здесь?! — закричал надизратель. — Кто это?!

И вдруг, в полной, мрачной тишине, в темноте, что, казалось, была почти осязаемой, послышался шепот. Шепот, шепот, сплошной шепот со всех сторон сразу. Кто-то, кто специально топал, шуршал в темноте, пугая жирдяя до дрожи в ногах, не прекращал шептать вместе с остальными.

— Заткнитесь! — завопил он в ужасе. — Заткнитесь, вы! Включить свет! Быстро, свет!

Но никто из охранников ему не ответил. Все они были мертвы, тяжелые доспехи тянули на дно их обескровленные тела.

Шепот все усиливался, шагов вокруг становилось все больше. Стали различимы отдельные слова — слова писания, которое чтит ужасающее племя самых темных глубин Плиоса. Шесть тысяч страниц изречений, инструкций, напутствий…

И когда свет вновь зажегся, надзиратель не успел даже пискнуть, когда увидел вокруг себя десятки людей в черных одеждах, с красными платками и противогазами на голове. Один из них молниеносно вонзил в толстую, заплывшую жиром грудь ублюдка длинную, широкую иглу, раздалось жужжание небольшого прибора и кровь прямо из сердца устремилась по трубкам в большую пластиковую емкость. Замерев, упав на колени, надзиратель беззвучно, как рыба, открывал рот, и через жалкие несколько секунд упал замертво, иссушенный и выпитый до дна дьявольской машиной.

"Уничтожить демона", — быстрыми, четкими жестами приказал аэромантам один из них, и люди в черном разбежались кто куда.

Они тащили на палубу с крошечных, электромоторных лодок термические заряды, устанавливали их на двигателе, на огромном бензобаке корабля, на нижней палубе. Люди внизу, увидев тех, кто перебил в одночасье их пленителей, тянули к ним руки, умоляли забрать их отсюда, с этого проклятого судна, но странные аэроманты были немы. Они быстро установили заряды там, где они нанесли бы наибольший урон, и покинули корабль прежде, чем пластиковые, заполненные термитом заряды начали воспламеняться.

Техей закрыл глаза, все еще ощущая во рту привкус едкого дыма. Наконец-таки, все это закончится. Безумие, начавшееся… когда же все это началось..? Точно, когда они прибыли в тот чертов гидроцех. В тысячу раз проклятый, злосчастный гидроцех, где все пошло наперекосяк, где умер Эол и где это чудовище, Майя Бортеас, начала погоню за Техеем. Это по ее вине он сейчас оказался здесь, но благодаря аэромантам он наконец-таки обретет покой. Теперь он уже не боялся смерти.

Термические заряды, прожигая, расплавляя корпус и системы корабля, ярко полыхали в полной темноте. Люди, запертые в клетках, в панике кричали, когда вода начала быстро подступать. Она пребывала так стремительно, что не было никаких шансов даже попытаться выбраться из клетки, не говоря уж о том, чтобы освободиться от злосчастного ошейника. Люди толкались, лезли друг другу на головы, лишь бы быть подальше от воды, умоляли о пощаде, но море было глухо к их молитвам. Один лишь Техей, чувствуя, как приятная, холодная вода быстро забирает его тело в свои пучины, как спина и голова погружаются в ледяную тьму, был спокоен. Он задержал дыхание, лишь чтобы продлить на мгновение свою последнюю мысль.

— Ну, вот и все, — раздался в голове один из голосов.

— Вот и все… — вздохнул другой.

Термический заряд расплавил балку, что была частью каркаса корабля. Раздался ужасный, режущий уши скрежет, когда под весом контейнеров стал проваливаться потолок. Своей тяжестью контейнеры сминали ржавые прутья клеток, давили людей, что кричали, вопили от боли под ними, ломали кости, лопали черепа, оказавшиеся между ними и палубой. Они стали падать с борта корабля, судно завалилось набок и Техей почувствовал, как металлический барабан, к которому он бы приковал, проворачивается, впервые за много дней задирая его голову над ногами. Он рефлекторно сделал глубокий вдох, широко раскрыл глаза, видя, как под весом его тела медленно сгибаются, вылетают со свистом проржавевшие болты, которыми барабан крепился к полу. Еще один, последний болт и Техей, шумно, часто дыша, вместе со своей машиной пыток упал вниз, в затопленную половину корабля с огромной, прожженной термитом дырой в боку.

— О это шанс! — закричали голоса как один. — Давай, Техей, давай! Греби как можешь!

И мальчик, что есть сил, стал грести, болтать стопами в воде, уткнувшись верхушкой головы в металлический борт корабля. Всего пара метров, пара метров, и он окажется вне тонущей посудины! Стопы немели, гудели от напряжения, которого не испытывали уже давно, но он плыл, плыл навстречу тускнеющему на глубине свету.

И когда, наконец, он с бочкой выплыл из огромной дыры в корабле, воздух, что был внутри металлического орудия пыток, резко, быстро стал поднимать исхудавшего, измученного мальчика наверх, к свету. Туда, где через провалившиеся своды высокого потолка пробивался к подземным водам свет злого солнца. Мальчик бултыхался, прикованный к барабану, беспомощно, как мог бил стопами под водой, лишь бы не перевернуться и не оказаться под водой вновь. Волны от всплывающих из-под воды больших пузырей воздуха, от тонущих оплавленных обломков корабля хлестали мальчика по лицу, били в нос, не давая нормально дышать и заставляя постоянно отплевываться. Легкие в деформированной долгим пребыванием в одной позе грудной клетке то раздувались, вдыхая воздух, бедный на кислород на такой высоте, то сжимались, выплевывая наружу воду, черную от смываемой из легких гари.

Огромных усилий Техею стоило просто удержаться на плаву, не перевернуться на круглой, так и норовящей провернуться бочке. Он вцепился что есть мочи в скользкую металлическую поверхность, напрягал спину, как мог, пытаясь балансировать, но постоянно едва не переворачивался, оказываясь головой под водой.

Но вскоре все закончилось. Волны, что напоминали об утонувшем судне, прекратились, вода снова стала спокойной, словно и не было никакого кораблекрушения. Или, правильнее будет сказать, это было намеренное потопление корабля какими-то странными аэромантами, которые путешествовали по пресному морю на лодках. Все это, все то, что видел юноша, ударило по его сознанию новой, непривычно сильной волной свежих мыслей. Лишь сейчас, болтаясь на металлической бочке посреди едва волнующегося моря, он осознал, насколько глубоко дремал его разум все это время. Только теперь Техей начал снова вспоминать, каково это — быть живым.

— Уму непостижимо… — голоса во всю роились в его голове, обсуждали произошедшее уже совершенно без участия самого юноши. — Какие шансы?

— Большие, в море постоянно что-то происходит. Эол об этом рассказывал.

Под глухой железной маской Техей слабо, печально улыбался. Какая ирония — проклятие, что он нес с собой всю жизнь, стало его спасением в пучине мрака и страданий. Только голоса, что не замолкали полностью ни на секунду его пребывания на корабле-пыточной, кое-как удерживали его сознание от полного, бесцельного блуждания. Только слова, что нашептывал больной, пораженный неизвестной лекарям болезнью мозг удерживали его на плаву и сейчас, заставляли бороться, не терять сознания и не спать. Если расслабиться, если перестать балансировать, напрягать атрофированные мышцы, то ему конец. Теперь, когда он выбрался из ада, в котором он и не знал сколько пробыл, просто так умирать Техей не хотел. Он желал побороться.

Дрейфующую в темных водах бочку через несколько часов выхватил в кромешной темноте проплывавший мимо небольшой корабль. У самого прожектора, на самом носу судна, стоял сухой, как изюм смуглый мужчина. За штурвалом был другой, голова у него была обмотана платком. Не сразу, но мужчина у прожектора понял, что к бочке прикован живой человек, и крикнул своему капитану:

— Давай туда! Там живой!

— Понял, — прохрипел мужчина у штурвала.

Суденышко медленно, плавно приближалось к дрейфующему в воде Техею. Тот, что был у прожектора, открыл по бокам небольшие створки, и свет от лампочки внутри стал литься не только вперед, но и в стороны, хоть немного подсвечивая корабль. Мужчина кинул большую сеть с грузиками, кивнул капитану, и тот прибавил ходу. Сеть захватила дрейфующую бочку, та тут же перевернулась, отчего Техей очнулся от бреда и стал в панике перебирать стопами и кистями рук. Оба мужчины схватились за сеть, стали в спешке вытаскивать парня из воды, и, наконец, большая железная бочка-барабан с грохотом упала на палубу суденышка.

— Нихера себе инсталляция… — присвистнул капитан. — Видал такое раньше?

— Неа, — покачал головой второй, доставая из большой, потрепанной сумки болторез. — Ну-ка, отойди.

Приложив всю силу, что была, мужчина пытался перекусить толстые звенья цепи, сковывающей руки и ноги Техея так, что он оказывался буквально намотан на бочку, но ничего не получалось. Он тужился, пыхтел, но звено не поддавалось, просто не хватало напора.

— Давай помогу, — прохрипел ему капитан и вдвоем, навалившись на рукоять, они наконец раскусили гремящую толстую цепь.

Техей, лишь только освободился от своей пыточной бочки, безвольным телом повалился на палубу. Сознание медленно, но верно покидало его вновь, он чувствовал это. Слишком уж он ослаб за то время, пока провисел на бочке, согнутый, как заглавная "омега". Мужчины что-то негромко обсуждали, решали как поступить с юношей, но он уже этого не слышал. Он ничего не слышал — его окутывала нежная, уютная темнота. Пустота, где не надо думать, не надо чувствовать боль и унижение… Не надо быть.

И он не был. Провалился в ничто, в нигил, пока моторное суденышко, рассекая спокойную водную гладь, с ревом понеслось прочь от места крушения очередного корабля. Конечно, о таком быстро узнавали те, кто знал что именно искать — такое происходило не в первый раз, уже несколько лет эти воды терзали некто, зовущие себя "аэритами". А вот такие люди, как те, что подобрали Техея, были лишь падальщиками, собирающими все, что остается после подрыва очередного корабля.

Под покровом мрака, моторная лодка свернула в неприметный тоннель для сброса очищенной от примесей воды обратно в море. Там, выключив свет, практически наощупь они проплывали под шумящим над головой не просто цехом, а настоящим мегаполисом, жители которого и не подозревали, в большинстве своем, о том, что происходит у них под ногами.

Причалили к шаткому самодельному пирсу где-то в мрачных, сырых катакомбах, совершенно не похожих на человеческое поселение. Там Техея подняли за руки, потащили по поросшим плесенью широким бетонным трубам, где пахло сыростью и гнилью. От звуков шагов разбегались кто куда большие, абсолютно лысые и слепые крысы.

Перед железными воротами, ладно сваренными, надежными, остановились. Люди с арбалетами, что стояли на страже, долго приглядывались к двум "рыбакам" и их "улову", а затем впустили их внутрь, в странное подземное сооружение, где повсюду разило потом, кровью и слезами. Там, за длинными, окропленными кровью коридорами, Техея притащили к чернокожему мужчине в узорчатой, яркой тоге поверх черного нижнего одеяния. Юноша, едва в силах поднять голову, стал прислушиваться к происходящему вокруг.

— …выловили сразу после этого, — рассказывал один из "рыбаков". — Жуткая тварь!

— Ага, — прохрипел второй, поднимая Техея за руку повыше. — Уродца знатно обработали. Так и не скажешь что человек.

Мужчина в тоге нахмурился, кто-то, стоящий в тени, что-то быстро ему прошептал. Он взмахнул рукой, сияющей золотыми перстнями, и улыбнулся, обнажая белые, сточенные, словно у зверя, зубы:

— Прекрасно. Думаю, публике понравится.

"Публике", — подумал Техей и горько, тихо усмехнулся. — "Ну да… В цирк уродов, где мне и место."

— Уведите горбуна! Дайте ему чего-нибудь пожрать и проверьте на что он способен.

Техея схватили под руки уже другие люди, те, что были из бойцов этого страшного, острозубого человека. Его, едва способного волочить по полу ноги, потащили куда-то вглубь темных, пропахших смертью коридоров. И лишь сейчас, чувствуя бьющий в нос металлический запах крови, Техей подумал, что, возможно, попал он совсем не в цирк.