Плохие кошки

Алиса Нагроцкая ТУШКА

Вот сейчас она лежит на пуфике напротив меня на боку. Дико орет и отчаянно дерет свой хвост. Вопли разносятся по всему дому. Вокруг пуфика уже валяются клочья черной шерсти и мерцает несколько капель крови. Я уже давно к этому привыкла. А вот особо нервные гости бывает пугаются. Дерет хвост она все эти годы. Раньше мне рассказывали, что она очень молодая, а вот когда она повзрослеет, то перестанет это делать. Моей кошке Тушке тринадцать лет. Ничего не меняется. Я считаю, у нее раздвоение личности, и она думает, что хвост — это ее враг. Это единственное логическое объяснение происходящему. Так как шизофрения не действует на логическое мышление, Тушка продолжает быть очень умной… ну, предположим, кошкой. Хотя я не уверена в этом. Скажем так. Тушка похожа на кошку. Кто она на самом деле — пока для меня загадка.

Год назад ей стало плохо. Отвели к ветеринару. На следующий день ветеринар позвонил. «Эта операция была неприятна для кошки и для меня. У кошки все хорошо, она просто съела мелкое домашнее животное слишком крупными кусками, и у нее была непроходимость». Я не стала спрашивать, какое животное. Все же меньше знаешь — лучше спишь. Когда я пришла ее забирать, помощник ветеринара не выдержал:

— Я никогда не видел более мерзкого домашнего питомца. Вы уверены, что ей двенадцать лет? Она порвала всех наших сотрудников. Выглядит и чувствует себя на три года. Но вот если бы вы не пришли ее забирать, мы бы бесплатно ее усыпили.

На этих словах помощник ветеринара как-то ненавязчиво стал смотреть на полки, как можно дальше отойдя от входной двери.

Честно говоря, искушение слегка коснулось меня. Но нас с Тушкой связывает старая история чистой ненависти. Мне кажется, усыпить такого врага неспортивно. Поэтому мы с ней продолжаем жить вместе.

«Не-е-екоторым кошкам, — очень выразительно говорит Веронюша, моя мама и по совместительству светская красавица, — со-о-овершенно незаслуженно повезло. Ужасная внешность. Ужасная. Омерзительный характер. Злая. Неблагодарная. Кошмарные бытовые привычки. И живет буквально в роскоши. Когда как чудесные, красивые, преданные, благородные бездомные коты живут в нечеловеческих условиях. А они были бы так благодарны!»

Тушка смотрит на нее тяжелым взглядом. Тяжелым ненавидящим взглядом она славится. У нее в эти моменты такое выразительное лицо, что ты отчетливо слышишь в голове фразу, которой она отвечает. Обычно в ее текстах много мата.

Кошек я всегда любила. Но не предполагала никого заводить. Тушка нашла меня сама. Причем она сделала предложение, от которого я не могла отказаться. Перед Новым двухтысячным годом мне позвонили.

— Алиса, не хотела бы ты взять кошечку?

— Э-э… Да я вроде бы не собиралась.

— Но, во-первых, мы привезем ее перевозку и туалет. А во-вторых, за нее платят пятьдесят долларов в месяц.

Поразившись щедростью хозяев, я приняла такое предложение. И действительно, каждый месяц в моем почтовом ящике оказывался конверт с пятьюдесятью баксами. Нет, вы не подумайте, я честно заработала эти деньги. Первые месяцы у меня был вид, будто меня долго носили в мешке с кошками. Долгое время мы соревновались на тему, кто из нас кошка-альфа. Но в результате победила я. Думаю, что взяла массой. Платить мне за нее перестали через год. Я считаю, у всех бывают проблемы в профессии.

Прошли годы. За это время мы пришли к взаимопониманию. Тушка знает базисные команды. Во-первых, свое имя, «домой», «быстро жрать беги», «иди в жопу быстро!». Она иногда признает мое превосходство. Практически не царапает меня и очень редко шипит. Но я научилась шипеть еще громче.

Конечно, нам непросто. Появление у меня детей вызвало у Тушки огромное недовольство. Первые полтора года она пыталась за ними охотиться, выгонять из кроваток, занимать пеленальный столик. Мы с ней поговорили. После серьезного разговора, в процессе которого я обещала выбросить ее с балкона, Тушка перестала драть детей. С этого момента она отрывается на подружках моих девочек. Как только невинное дитя поднимает скатерть и говорит: «Киса!», вместо «здрасте» из-под скатерти высовывается лапа и молниеносно проводит когтями ото лба до подбородка.

Немало детских слез видела моя кухня.

Это прелестное создание хорошо разбирается в людях. Самые любимые гости — те, которые ненавидят кошек и, желательно, страдают аллергией на кошек. При виде таких гостей Тушка превращается в ангела и немедленно прыгает таким гостям на руки. Чем больше гости отбиваются, тем нежнее она начинает их обвивать. К кошатникам Тушка подходит по-другому. Сначала она снисходительно подходит, потом улучает момент и дерет их как Сидорову козу. Кошатники удивляются. А ведь я их честно предупреждаю. Никто не верит! Хотя характер Тушки вполне гармонично подчеркивает ее внешность. Маленькая голова, очень толстый висящий живот (первые два года я боялась, что она беременна, но спустя два года как-то подуспокоилась на эту тему). Она черно-белая. При этом на черной мордочке белые пятна расположены так хитро, что кажется, будто у нее перекошенное от злости лицо, апофеозом которого является донельзя тяжелый взгляд.

Моя подруга говорит, что, как только она приезжает ко мне в гости и заходит в гостевую комнату, у Тушки появляется совершенно однозначное выражение лица; «Ну че приперлась? Не видишь — на этой кровати сплю я». Подруга уже научилась говорить ей: «Иди отсюда». Тушка мрачнеет и, ворча, уходит. При этом подруга буквально слышит в голове фразу: «Бли-ин… понаехали тут всякие. Ты еще не свалила? Когда же ты куда-нибудь денешься…». Как только подруга уходит по делам, Тушка немедленно заявляет права на свою кровать. При виде ЭТОЙ, которая почему-то здесь спит, Тушка недовольно поднимает бровь и вцепляется когтями в кровать. Вид у нее безусловно убедительный.

Правда, есть исключение. Няня детков ее обожает. Она всю жизнь ненавидела кошек, но Тушка растопила ее сердце. Каждый раз она встречает няню преданно у входа и начинает очень членораздельно мурлыкать:

— Ка-ак меня ту-ут обижа-али, пока тебя не было!!! А моя-то, стерва, вкусного не дала! Хорошо, что ты пришла. Я тебе та-акое расскажу про ЭТУ…

Нет, она уже три раза поцарапала нашу няню. Но потом извинилась. Зато когда няня разговаривает со мной по телефону, Тушка кусает ее за ноги с намеком: «Ты что делаешь?! Ты с ЭТОЙ разговариваешь? С ума совсем сошла. А ведь приличный человек».

Привычки у нее тоже довольно мерзкие. Во-первых, она обожает насрать на коврик в ванной, во-вторых, считает, что все кусты роз — ее персональный туалет. Поэтому выходящие на балкон друзья бывают поражены запахом, который совсем не напоминает запах майской розы, а скорее, филиал общественного туалета при вокзале. Она может неожиданно наблевать в самых неожиданных местах. Вообще, все подобные проявления я списываю на ее глубокий внутренний мир. То есть так она выражает свою позицию и отношение ко мне. Как минимум.

Свою свободу Тушка отстояла самостоятельно. Она долго упрашивала меня открыть дверь. Когда я не согласилась, просто сиганула из окна на лимонное дерево. Падение с третьего этажа на лимон стоило ему почти всех плодов, а на Тушку впечатления не произвело. С тех пор она подходит к двери и громко требует выхода. Когда она возвращается обратно — орет под дверью так, что соседи волнуются. Мне кажется, скоро она будет громко стучать в дверь. С момента приземления на лимон Тушка превратилась в самую альфу-кошку на районе. При виде ее коты бросаются в разные стороны.

Мне иногда кажется, что она перерожденный в кошку Торквемада.

Но с нашей семьей ей тоже не очень повезло. В семье бурно интересуются, когда же Тушка оставит сей бренный мир. Моя мама Веронюша мечтает о чистоте и безблохастости, дети — о хомячке или щеночке. Вот так и начинаются наши разговоры: «Вот когда Тушка умре-ет…» Но яснее я вижу перед собой картину, как она танцует на моей могиле, размахивая пощипанным хвостом.

Хотя я уверена, через некоторое время она будет очень по мне скучать. В конце концов, жить в доме, в котором есть один принцип для всех: «Кто насрал на коврик — ночует на улице», не так уж плохо. Да и я буду по ней скучать. Может, она могла бы обладать более миловидной внешностью или фигурой, менее мерзотными бытовыми привычками, более миролюбивым характером. Но зато в харизме и индивидуальности ей невозможно отказать! И вообще, кошки сами находят своих хозяев. И если мне суждена Тушка, а я суждена ей, то, наверное, это правильно и справедливо. Поэтому мы сейчас настороженно смотрим друг на друга. Она на десять минут оставила свой хвост. Я — текст. Мы обе ожидаем подвоха. Но все равно в наших взглядах есть большая доля уважения друг к другу. А это все же — немало.