Плот

12

Над головой Паллиса висел Пояс, похожий на сломанную погремушку. А чуть ниже парили две плиты. Каждые несколько минут они выпускали облачка пара и чуть продвигались сквозь облака. С плит на дерево смотрели лежащие ничком рудокопы.

На фоне неба летательные аппараты казались пылинками. «Однако, — со вздохом подумал Паллис, — граница, которую они определили, неприступна, как стена». Пилот стоял у ствола и, задумчиво потирая щеку, смотрел на патрульные тарелки.

— Что ж, не имеет никакого смысла болтаться здесь, — сказал он. — Мы должны попасть туда!

Круглое лицо Джаен было перемазано сажей.

— Паллис, ты с ума сошел. Они нас не пропустят! — Девушка взмахнула мускулистой рукой. — Плот и Пояс воюют, черт возьми!

— Вся беда с неудавшимися Учеными в том, что они спорят по любому поводу. Какого черта ты не можешь просто делать то, что тебе говорят?

Джаен улыбнулась.

— Ты предпочел бы Говера? Если бы революция не предоставила тебе столь высококвалифицированную рабочую силу, у тебя не было бы причин для жалоб.

Паллис выпрямился и отряхнул руки.

— Ладно, квалифицированная рабочая сила, давай работать. Подкинь топлива в чаши.

Девушка нахмурилась.

— Ты серьезно? Мы летим дальше?

— Ты слышала, что сказал Рис… То, что мы должны сказать рудокопам, возможно, самая важная новость со времен прибытия Корабля в Туманность. И мы должны заставить этих чертовых идиотов выслушать нас, хотят они того или нет. Если это означает, что они нас сожгут, нам придется смириться. Придет другое дерево, которое тоже будет уничтожено, потом еще и еще, пока, наконец, до этих чертовых рудничных крыс не дойдет, что мы действительно хотим с ними поговорить.

— Думаю, что ты прав. — Девушка закусила губу. — Только мне хотелось бы…

— Чего?

— Хотелось, чтобы кто-то другой, а не Рис, воскрес из мертвых и спас человечество. Этот крысенок слишком задавался, когда еще был…

Паллис рассмеялся.

— Наполни чаши, ученица!

Джаен принялась за работу. Паллису доставляло удовольствие летать с ней, хотя он никогда ей об этом не говорил. Девушка была отличным помощником, проворным и аккуратным.

Под листвой образовалось дымное покрывало. Дерево закрутилось быстрее и начало подниматься. Воздух, проходя сквозь листву, наполнялся острым, родным для пилота запахом. Патрульные плиты неподвижно висели на фоне красного неба. Паллис сложил ладони у рта.

— Рудокопы!

Рудокопы зашевелились. Присмотревшись, Паллис заметил, что они держали наготове оружие: копья, ножи, дубинки.

Пилот показал руки.

— Мы пришли с миром! Смотрите сами, ради Костей. Вы что, думаете у меня под листьями флотилия спрятана?

— Убирайся домой, деревянщик, пока жив, — прокричали ему в ответ.

Паллис побагровел.

— Меня зовут Паллис, и я не намерен никуда убираться. У меня есть новость, которая касается каждого, кто живет на Поясе. И вы дадите мне высказаться!

— Что за новость? — с подозрением поинтересовался рудокоп.

— Дайте нам пройти, и я расскажу. Она от одного из ваших, от Риса…

Рудокопы посовещались, потом говоривший вновь обернулся к Паллису.

— Ты лжешь. Рис мертв.

Паллис рассмеялся.

— Нет, он не мертв, в том-то и дело.

Внезапно с одной из плит вылетело копье. Паллис криком предупредил Джаен. Копье прошло сквозь листву и провалилось в глубины Туманности.

Паллис стоял, подбоченясь, и смотрел на рудокопов.

— Да, собеседники из вас паршивые.

— Деревянщик, из-за жадности Плота мы все голодаем. Стараясь изменить это, погибают хорошие люди…

— Так им и надо! Никто не просил их нападать на Плот! — закричала Джаен.

— Заткнись, Джаен, — прошипел Паллис.

— Послушай, пилот, — отрезала девушка, — эти ублюдки вооружены, а мы нет. Они нас не слушают! Если мы попытаемся подойти поближе, они могут просто сжечь дерево своими дюзами. Это равносильно самоубийству! Надо искать другой способ.

Паллис почесал бороду.

— И все-таки другого пути нет. Мы должны переговорить с ними.

И Паллис решительно опрокинул ногой ближайшую огненную чашу. Горящие угольки рассыпались, дерево задымило, и вскоре уже небольшие язычки пламени лизали листву.

Джаен некоторое время стояла в оцепенении, затем засуетилась.

— Паллис, какого черта? Сейчас принесу одеяла…

Пилот схватил ее за локоть.

— Нет, Джаен. Пусть горит.

Девушка недоуменно смотрела на него.

Языки пламени расползались как живые. Рудокопы явно были озадачены.

Паллис облизал губы.

— Видишь ли, листва очень сухая. Это следствие гибели Туманности. В воздухе почти не осталось влаги, а спектр не очень благоприятен для фотосинтеза в листьях…

— Паллис, — сурово сказала Джаен, — перестань болтать чепуху.

— Ты права. Я рискнул, надеясь, что они нас подберут. Это наш единственный шанс.

Пилот заставлял себя смотреть на почерневшую и скорченную древесину, на летящие по воздуху обугленные листья. Джаен коснулась его покрытой шрамами щеки. Ладонь оказалась мокрой.

— Тебе очень тяжело, да?

Паллис горько рассмеялся.

— Джаен, я собрал в кулак всю свою волю, чтобы не побежать за одеялами. — Внезапно сквозь печаль прорвался гнев. — Знаешь, из всех самых отвратительных и ужасных поступков этот — наихудший. Люди могут делать друг с другом все что угодно, мне все равно. Но сейчас я вынужден уничтожить дерево…

— Может, ты все-таки отпустишь мою руку? Мне больно!

— Что? — Пилот с удивлением заметил, что все еще держит девушку за локоть. — Извини, Джаен.

Девушка, морщась, потерла ушиб.

— Я понимаю, пилот, и не буду тебе мешать.

Джаен протянула ему руку, и Паллис с благодарностью, на этот раз нежно, принял ее.

Дерево накренилось, и оба чуть не упали. Языки пламени были уже выше Паллиса.

— Быстро, — пробормотал он.

— Может, захватим немного припасов?

Эта мысль рассмешила его.

— Зачем? Чтобы перекусить на пути к Ядру?

— Ты прав, я ляпнула глупость. Хотя поджечь это чертово дерево было во сто крат глупее.

— Наверное, ты права.

В этот момент, рассыпавшись огненным дождем, отвалился кусок ствола. Оголившиеся ветви горели, как толстые свечи.

— Думаю, нам пора, — сказал Паллис.

Джаен огляделась.

— Кажется, нам лучше добраться до края и оттолкнуться от него что есть силы. Будем надеяться, что это придаст нам нужную начальную скорость.

— Решено.

Они посмотрели друг на друга и пошли по хрустящей листве. И вот они уже на самом краю и…

…и Паллис, все еще держа Джаен за руку, поплыл в пустом, бездонном пространстве.

Это было почти прекрасно.

Скорость полета в дымном воздухе быстро уменьшалась. Вскоре они уже зависли в невесомости.

Периферия дерева превратилась в огненное кольцо. Из листвы валили клубы дыма. Еще несколько минут, и от прекрасного растения остался только обугленный ствол.

Рудокопов нигде не было видно.

Паллис растерянно посмотрел на Джаен. «Что я теперь ей скажу?» подумал он.

— Ты знаешь, дети на Плоту воспитываются в страхе перед падением, сказал он. — Думаю, что они воспринимают плоскую, устойчивую поверхность под ногами как нечто незыблемое. Они забывают, что Плот — это всего лишь парящий в воздухе лист… И что он совсем не так устойчив, как те гигантские, невообразимые планеты в другом мире, о котором нам рассказывали Ученые. Зато дети Пояса вырастают на цепочке коробок, вращающихся вокруг потухшей звезды. У них нет надежной плоскости, на которой можно стоять. И они боятся не падения, а отсутствия опоры…

Джаен откинула волосы с лица.

— Паллис, ты боишься?

— Нет. Кажется, нет. Больше всего я боялся до того, как опрокинул чертову чашу.

Девушка пожала плечами, и от движения ее тело покачнулось.

— Я, кажется, тоже не боюсь. Жалко только, что твоя игра не оправдала себя…

— Ну что ж, попробовать все равно стоило.

— …И хотелось бы знать, чем это все окончится…

— Как думаешь, сколько это займет времени?

— Возможно, несколько дней. Надо было все-таки взять с собой пищу. Во всяком случае, будет на что посмотреть… Паллис!

Глаза Джаен расширились от удивления, она отпустила руку Паллиса и распласталась в невесомости, как бы пытаясь плыть по воздуху.

Пораженный Паллис посмотрел вниз. На него надвигалась поверхность патрульной плиты с рудника. За сеть, накинутую поверх металла, цеплялись два рудокопа. Железная поверхность ударила их с жесточайшей силой…

Во рту стоял привкус крови.

Паллис открыл глаза. Он лежал на спине, очевидно, на плите, так как чувствовал узлы сетки. Пилот постарался сесть и особо не удивился, когда обнаружил, что привязан к сети. Он расслабился, чтобы не внушать рудокопам опасений.

Над Паллисом склонилось широкое бородатое лицо.

— С этим все в порядке, Джейм, он грохнулся головой.

— Большое спасибо, — огрызнулся Паллис. — Где Джаен?

— Я здесь, — раздался голос Джаен.

— Ты в порядке?

— Была бы в порядке, если бы эти придурки разрешили мне сесть.

Паллис рассмеялся и скривился от боли. Очевидно, к его коллекции прибавилось еще несколько шрамов. Теперь над Паллисом появилась другая голова.

— Я тебя помню. По-моему, даже по имени. Джейм, из бара Квотермастера.

— Привет, Паллис, — хмуро произнес бармен.

— Пиво все разбавляешь, бармен?

Джейм явно рассердился на шутника.

— Ты рисковал, пилот. Мы должны были позволить тебе упасть…

— Новы же не позволили.

Паллис улыбнулся и расслабился.

Во время краткого путешествия с рудокопами на Пояс Паллис вспомнил свое первое удивление от рассказа Риса. Он сидел с ним в компании Деккера и Холлербаха, в кабинете старого Ученого. Все зачарованно следили за руками Риса, который жестами иллюстрировал ключевые моменты.

Это были ожившие легенды — Костяшники, кит, песня… Но рассказ Риса был научно точным и психологически убедительным. На все вопросы Холлербаха он отвечал четко и спокойно.

Наконец Рис подошел к описанию великой миграции китов.

— Ну конечно, — вырвалось у Холлербаха. — Ах, это же так очевидно.

И он ударил старческим кулаком по крышке стола.

Очнувшись, Деккер подскочил на стуле.

— Вы глупый старпер! — взревел он. — Что очевидно?

— Многое становится на свои места Миграции между туманностями! Конечно же, мы должны были понять это раньше.

Холлербах вскочил с кресла и забегал по комнате, стуча костлявым кулаком по ладони.

— Кончайте спектакль. Ученый, — рявкнул Деккер. — Объяснитесь.

— Сперва о китовых песнях, этих древних историях, которые подтвердил наш герой. Скажите: почему у китов такой большой мозг, столь значительный разум, такие развитые способы общения? Ведь благодаря своим размерам, они практически не имеют врагов в биологическом мире. Собственно говоря, для того, чтобы плавать в атмосфере, пережевывая лакомые кусочки, им нужно не больше разума, чем, скажем, дереву для того, чтобы избегать тени и обходить источники гравитации…

Паллис потер переносицу.

— Но дерево никогда не полетит к Ядру. Во всяком случае, по собственной воле. Вы это хотите сказать?

— Совершенно верно, пилот. Чтобы войти в области приливных сил и жесткой радиации, несомненно, требуется гораздо более эффективно функционирующий мозг, понимание необходимости, способное превозмочь более элементарные инстинкты, высоко развитая степень общения — возможно, телепатия, чтобы сохранить в каждом поколении необходимый стереотип поведения.

Рис улыбнулся.

— Киты также должны весьма точно выбирать траекторию вокруг Ядра.

— Конечно, конечно.

Лицо Деккера было красным от сдерживаемого гнева.

— Подождите… Давайте по порядку. — Он почесал бороду. — Какую выгоду получают киты от погружения в Ядро. Разве они не попадают в ловушку?

— Нет, если правильно выберут траекторию, — сказал Холлербах. — В том-то и дело… Вы не понимаете? Это гравитационная праща! — Он поднял кулак и покрутил им, имитируя вращение. — Предположим, что это Ядро, которое вращается… — Ученый выставил вторую руку с прямой ладонью и начал сближать ее с Ядром. — А вот кит. — Воображаемый кит обходит Ядро по параболе, не коснувшись его. — На короткое время кит и Ядро создают тесную гравитационную пару. Кит отнимает у Ядра угловой момента… Фактически при взаимодействии с Ядром он приобретает энергию.

Паллис покачал головой.

— Я рад, что для полетов на дереве такие хитрости не нужны.

— Это элементарно. В конце концов поступают же так киты… А цель в том, чтобы получить достаточно энергии и вырваться из гравитационного поля Туманности.

Деккер грохнул кулаком по столу.

— Довольно, болтовни. Какой во всем этом смысл?

Холлербах вздохнул, пальцы его потянулись к переносице в поисках давно разбитых очков.

— А вот какой. Набрав подходящую скорость, киты могут покинуть Туманность.

— Они мигрируют! — воскликнул Рис. — Путешествуют к другой туманности… новой, полной молодых звезд, с голубым небом.

— Мы говорим о великом обмене жизнью между туманностями, — продолжал Холлербах. — Без сомнения, киты не единственные живые существа, способные перемещаться из туманности в туманность… А если единственные — то в органах пищеварения они способны перенести достаточное количество спор и семян, чтобы поддержать жизнь.

— Поразительно! — Рис был почти вне себя. — Видите ли, факт миграции китов решает другую проблему. Проблему происхождения местной жизни. Возраст Туманности всего лишь несколько миллионов смен. Для зарождения и развития в ней жизни просто не было времени.

— И ответ, — сказал Холлербах, — в том, что жизнь, вероятно, вообще здесь не возникала.

— Она пришла в Туманность откуда-то еще?

— Верно, пилот. Из другой, умирающей туманности. А теперь обречена эта Туманность. Киты знают, что пришло время уходить.

— Великолепная картина, — мечтательно сказал Рис. — Если жизнь уже набрала где-нибудь в космосе силу, она должна быстро распространиться. Возможно, все туманности уже заселены, а пространство непрерывным потоком пересекают невообразимые существа…

Деккер переводил взгляд с одного Ученого на другого. Потом тихо сказал:

— Рис, если ты не перейдешь к делу — простыми словами и немедленно, ей-Богу, я собственными руками выкину тебя через Край! И этого старого пердуна тоже. Понятно?

Рис оперся ладонями о стол, и Паллис вновь увидел на его лице незнакомое, необычное выражение уверенности.

— Деккер, главное вот в чем: если киты способны выбраться из Туманности, то и мы можем избежать гибели.

Деккер нахмурился.

— Объясни.

— У нас два варианта. — Рис ударил по столу ребром ладони. — Первый. Мы остаемся здесь — наблюдать, как угасают последние звезды, и убивать друг друга за остатки пищи. Или… — Последовал еще один удар. — Второй. Мы подражаем китам. Проходим мимо Ядра и, используя эффект пращи, переселяемся в новую туманность.

— И как именно?

— Как именно, я еще не знаю, — огрызнулся Рис. — Может, отрежем деревья и дадим Плоту упасть на Ядро.

Паллис попробовал представить себе, что из этого выйдет.

— А как сделать, чтобы с него не свалились люди?

Рис рассмеялся.

— Не знаю, Паллис. Я сказал это просто так. Уверен, что найдется способ получше.

Деккер откинулся на спинку стула, на его покрытом шрамами лице застыло выражение крайней сосредоточенности.

Холлербах поднял скрюченный палец.

— Ты, конечно, чуть не проделал этот путь против своей воли. Рис. Если бы ты не нашел способа заставить кита повернуть, то сейчас летел бы среди звезд.

— Возможно, так и следует сделать, — сказал Паллис. — Забраться в китов, взять с собой пищи и воды, и пусть они несут нас на новую родину.

Рис покачал головой.

— Не думаю, что из этого выйдет что-нибудь путное, пилот. Человеку трудно выжить во чреве китовом.

А Паллис уже обдумывал очередную странную идею.

— Так, значит, мы должны будем взять с собой Плот… Но за пределами Туманности Плот наверняка лишится атмосферы. Нам придется позаботиться о воздухе для дыхания…

Явно довольный Холлербах кивнул.

— Хорошая мысль, Паллис. Даст Бог, мы еще сделаем из тебя Ученого.

Рис напряженно посмотрел на Деккера.

— Деккер, на карту поставлено выживание расы. Нам нужна ваша помощь.

Рис замолчал. У Паллиса перехватило дыхание. Он чувствовал, что является свидетелем исторического события, поворотной точки в существовании его рода, и что некоторым образом все зависит от Риса. Паллис получше рассмотрел парня. Хотя щеки у того слегка подергивались, в глазах была твердая уверенность.

Наконец Деккер тихо сказал:

— С чего начнем?

Паллис выдохнул. Он увидел, как улыбается Холлербах, как победно сверкают глаза Риса. Но у обоих хватило ума не выказывать свой триумф. Рис просто сказал:

— Первым делом мы установим контакт с рудокопами.

Деккер взорвался.

— Что?

— Они тоже, знаете ли, люди, — мягко поддержал Риса Холлербах. — И имеют право на жизнь.

— Кроме того, они нам нужны, — стал защищаться Рис. — Нам наверняка понадобится железо. Много железа…

Именно в результате этого разговора Паллис и Джаен сожгли дерево и сидели теперь на крыше одной из хижин Пояса. Над головой у них висело остывшее ядро звезды. Моросил дождь. От влаги волосы и борода Паллиса прилипли к лицу. Напротив, жуя ломоть псевдомяса, сидела Шин. Позади нее, сложив руки на груди, примостился Джейм.

Шин с расстановкой сказала:

— Я все еще думаю, почему бы мне просто не убить тебя.

Паллис сердито фыркнул.

— У тебя скверный характер. Шин, но я никогда не считал тебя идиоткой. Неужели ты не понимаешь важности сообщения, из-за которого я прибыл?

Джейм ухмыльнулся.

— Откуда нам знать, что это не уловка. Пилот, ты забыл, что мы воюем?

— Уловка? Тогда объясните, как Рис выжил и добрался домой на ките. Боже мой, да если вы подумаете, то сразу же поймете, что его рассказ согласуется с самыми элементарными гипотезами.

Джейм почесал грязную голову.

— С чем?

Джаен улыбнулась.

— Объясню позднее, — сказал Паллис. — Черт побери, говорю тебе, бармен, сейчас не время для войны. Рис показал нам путь из газовой камеры, в которой мы оказались… Но мы должны работать вместе. Шин, не могли бы мы укрыться от этого проклятого дождя?

— Тебя сюда не приглашали. Вот что скажу. Тебя тут только терпят. И гостеприимства не предлагают…

Шин вроде бы повторила те слова, что она произнесла в момент прибытия Паллиса на Пояс, но не был ли ее тон менее уверенным?

— Послушай, Шин, я же предлагаю взаимовыгодную сделку. Нам необходимо ваше железо, ваше умение его обрабатывать, а вы нуждаетесь в пище, воде, медикаментах. Верно? И, хорошо это или плохо, но у Плота монополия на продовольственные машины. Сейчас я могу сказать тебе, что с полного одобрения Деккера, Комитета и вообще кого угодно, мы предлагаем разделить машины. Если хотите, мы выделим вам сектор Плота с набором машин. А в будущем… Мы предлагаем жизнь вашим детям.

Джейм наклонился и сплюнул.

— Полный бред, пилот.

Джаен выставила кулак.

— Ты, чертов идиот…

— Ох, заткнитесь вы оба. — Шин откинула с глаз мокрую прядь. Послушай, Паллис, если даже я и скажу «да», то это еще не все. У нас нет «Комитета», начальника или чего-нибудь в этом роде. Мы все обсуждаем сообща.

Паллис кивнул: у него появилась надежда.

— Понимаю. — Он попытался вложить в свои слова всего себя, все, что объединяло их в прошлом. — Шин, ты меня знаешь. Ты знаешь, что я не дурак, и как бы я ни был перед тобой виноват… Я прошу тебя поверить мне. Подумай над этим. Если бы я не был уверен в этом сам, разве сидел бы сейчас здесь? Пожертвовал бы я таким сокровищем, как…

— Как что? Твоя драгоценная жизнь? — хмыкнул Джейм.

С неподдельным изумлением Паллис обернулся к бармену:

— Джейм, я имел в виду мое дерево.

Шин растерялась.

— Паллис, я не знаю. Мне необходимо время.

Паллис поднял руки.

— Понимаю. Думай, сколько надо, и советуйся, с кем хочешь. А пока… Мы можем остаться?

— Во всяком случае, не в баре Квотермастера!

Паллис спокойно улыбнулся.

— Какая жалость, что я больше никогда не выпью разбавленной мочи, которую ты подаешь, бармен.

Шин покачала головой.

— Ты не меняешься, пилот… Знаешь, если… если… твоя история правдива, в вашем сумасшедшем плане множество проколов. — Она указала на звездное ядро. — Может быть, вследствие работы на этой штуке чувство тяготения у нас развито лучше. И могу точно сказать, что использовать эффект гравитационной пращи будет чертовски сложно. Вы должны будете очень точно…

— Знаю. Но пока мы здесь болтаем, кое-кто уже занимается необходимыми расчетами.

— Кое-кто? И кто же?

Паллис улыбнулся.

Горд проснулся от громких криков. Он поднялся со своего убогого ложа и равнодушно прикинул, сколько же он проспал… Здесь, разумеется, время не делилось на смены, не было вращающегося, подобно часам. Пояса, не было вообще никакой меры времени, кроме чередования неспокойного сна, скучной необязательной работы и вызывающих отвращение посещений печей. Но все же желудок бывшего инженера подсказывал, что прошло уже несколько часов. Он посмотрел на постепенно убавляющуюся кучку еды, лежащую в углу хижины, и содрогнулся. Еще немного, и он, вероятно, достаточно проголодается, чтобы есть это.

Крики становились все громче, и постепенно Горд заинтересовался ими. Мирок Костяшников был изолирован, здесь никогда ничего не происходило. Что же могло вызвать такое беспокойство? Кит? Но дозорные обычно замечают гигантских животных за много смен до их подхода. К тому же не слышалось пения.

Горд поднялся и пошел к двери.

Около десятка Костяшников, взрослые и дети, задрав головы, стояли на кожаной поверхности. Один малыш указывал на небо. Озадаченный Горд вышел, чтобы присоединиться к зевакам. Ветерок донес до него запах живой листвы, на мгновение перебивший устоявшееся зловоние разложения… Горд взглянул вверх и вскрикнул.

В небе вращалось дерево. Оно висело совершенно спокойно и очень близко.

Горд не видел деревьев со времени своего изгнания с Пояса. Некоторые же из Костяшников вообще никогда в жизни не встречались с этаким чудом.

С платформы головой вниз свисал темноволосый, худой и странно знакомый человек.

— Горд! Это ты?..

— Рис? Не может быть!!! Ты же умер?

Рис рассмеялся.

— Все так говорят.

— Ты спасся после прыжка на кита?

— Даже более того… Я привел его к Плоту.

— Ты шутишь?

— Это долгая история. Я прибыл за тобой.

Горд покачал головой и показал на кожаный мешок с костями, называемый миром Костяшников.

— Если это правда, то ты псих. Зачем ты вернулся?

— Потому что мне нужна твоя помощь, — крикнул Рис.