Плоть и сталь

2 Глава

В год смерти Императора Тольда Айзэна (триста двадцать третий после Пыльной Войны) и официального вступления во власть его старшего сына, Канцлера Империи Эрца Айзэна, люди вышли на улицы, выкрикивая требования упразднить существующий политический строй, как отживший своё, неповоротливый и устаревший.

Громадный многоуровневый Октополис, столица Империи — оазис цивилизованной жизни среди всё ещё радиоактивных равнин — вмещал многие десятки миллионов населения, и теперь, когда несколько из этих миллионов решили действовать заодно, стало очевидно, какую несокрушимую мощь представляют собой люди. Безликая, колыхающаяся масса, в слаженном гуле которой слышался рокот крошащихся глиняных ног колосса под названием «Империя».

Канцлер сидел в своём кабинете перед мониторами, занимавшими всю стену, то и дело поправлял маленький наушник коммуникатора и старался не упускать ни слова из многоканальной конференции с министрами и Советниками. Те принимали донесения от вверенных им тех или иных ведомств, а затем докладывали Канцлеру результаты. Он координировал их действия, отдавал распоряжения войскам, вёл напряжённую шахматную партию. Крошечные люди на жидкокристаллических экранах и впрямь казались шахматными фигурками.

Требования толпы были незатейливы, как и полагалось быть требованиям людей, ничего не смыслящих в политике и истории.

Массе пустили пыль в глаза, приманив красивой сказкой о Республике.

Империя и Канцлер с его жёсткой политикой представлялись осью зла. И люди — по крайней мере, те из них, кто сейчас в один голос ревел на улицах «Слава Республике! Долой Империю!» — судя по всему, не замечали, что эта самая Империя является лишь видимостью, устаревшим названием, а «жёсткая политика» проявляется лишь в том, что разрозненные, автономные мегаполисы вынуждены финансово и в некоторых юридических вопросах подчиняться одному из них же, лишь по традиции называемому столицей. Покойный Император отличался более либеральными взглядами, чем его старший сын и уже положил толпе палец в рот. Теперь она намеревалась отхватить руку по локоть.

Мастеров больше не устраивает частичная свобода и локальное самоуправление. Каждому из них, вероятно, хочется ввести на территории своего города свою собственную денежную единицу, закрепить политические границы, полностью перейти на самообеспечение, перестать платить налоги и сотрудничать со столицей. Но при этом иметь доступ к информации, хранящейся в Сети.

Канцлер некоторое время назад всерьёз намеревался предоставить взбалмошным вассалам автономию. Но и от Сети тоже, центровые узлы которой располагались как раз в столице. А это означало отшвырнуть хрупкую, едва поднявшуюся на ноги цивилизацию снова на ту ступень, на которой она оказалась сразу же после Пыльной Войны, когда был нарушен целостный информационный поток, и привыкшее к легкодоступной информации человечество оказалось на пороге нового Каменного века. Закрытая страна Крио не спешила делиться кропотливо собранной информацией с кем бы то ни было. Фактов и сведений, накопленных некоторыми другими микро-государствами, которые сохранились ещё на истерзанной Земле, явно не хватало для поддержания текущего уровня развития. Связь с другими континентами всё ещё была слаба. И Мастера это понимали.

Канцлер также понимал, что не позволит Мастерам заполучить полную свободу. Впрочем, многие из них и не поддерживали сепаратизм. Это спасало Империю — стоило всем Мастерам договориться между собой и объединиться, их армии могли бы одолеть армию самого Канцлера, несмотря на авиацию, танки и прочую тяжёлую технику.

Основную смуту вносил фанатик Мастер Фойста. Но без поддержки более хладнокровных и вдумчивых Мастеров он не представлял собой серьёзной угрозы. И именно эти самые загадочные, предпочитающие оставаться в тени, «хладнокровные и вдумчивые» Мастера искусно спровоцировали толпу внутри самой столицы на бунт.

Канцлер долгое время колебался, стоит ли жестоко расправляться с демонстрантами. Но затем всё же выпустил солдат на улицы для подавления бунта.

В отличие от прочих мегаполисов, в столице Империи высокопроцентных киборгов не было в том количестве, в каком они насчитывались в других городах на службе Мастеров — дело в том, что большинство боевых имплантатов считались нелегальными, и регулярная армия, разумеется, не располагала ими. Попросту не имела на это права. Поэтому против вышедших на улицы людей дрались такие же, пусть чуть лучше, оснащённые и тренированные, люди.

После некоторых раздумий, Канцлер решиться вывести на улицы и бронетехнику.

Несколько неспокойных недель в городе шли бои, плавно стихающие и переходящие в отдельные стычки, напоминающие скорее партизанские вылазки.

И когда жизнь снова вошла в своё привычное русло, внешне показавшись победой Канцлера, стало очевидно, что болезнь не вылечена, а загнана вглубь.

Люди не понимали, что в пост-ядерном мире любая вольность может привести к катастрофе, к крушению ещё хрупкой цивилизации. Тем более что обывателям важнее было личное благосостояние и сытая жизнь, впрочем, так было во все времена. А Мастера постоянно подчёркивали «жестокость и кровожадность Канцлера», «проявления тоталитарного режима», всячески возмущались тем, что, в принципе, самостоятельные города по какой-то глупой традиции вынуждены платить огромные налоги вместо того, чтобы пустить средства в оборот внутри отдельно взятого города и тем повысить материальное благополучие жителей.

Канцлер снял коммуникатор, прикрыл усталые глаза и упёрся лбом в сцепленные пальцы.

За спиной прошуршал атлас какого-то лёгкого одеяния. Канцлер хорошо знал, что это его сводный младший брат, Принц Велиар. Едва достигший совершеннолетия юноша, который ничего не смыслил в политике, да и не пытался лезть не в своё дело, но зато обладал удивительным даром успокаивать Канцлера и помогать ему выстраивать спутанные мысли в ровные шеренги. Довольно странным и даже предосудительным способом…

— Тебе нужно прилечь, — бархатно прошептал Принц, слегка наклонившись к брату и ласково погладив мочку его уха своими мягкими, гладкими, как шёлк, губами. По шее Канцлера пробежал едва ощутимый рой мурашек. Он чуть откинулся назад и приоткрыл глаза.

— Вел…

— Тссс, — улыбнулся Принц, прикоснувшись пальцем к приоткрытым губам Канцлера. — Давай ты будешь говорить только в Совете, а со мной ты будешь просто улыбаться…

И он улыбнулся первым. А потом медленно поцеловал старшего брата в губы вовсе не братским поцелуем.

С некоторых пор это стало их маленьким секретом, слегка непристойным, а оттого более пикантным. Юридически они считались братьями, но кровь в их жилах текла разная. Это позволило Канцлеру пару лет назад переступить через этические нормы. Тем более что коварный и притягательный, как ластящаяся кошка, Велиар сам элегантно и ненавязчиво его к этому подтолкнул.

Канцлер проснулся легко и довольно быстро, по своему многолетнему обыкновению. Встал, стараясь не потревожить сон брата, который спал как всегда голым. Красивый… Бронзово-смуглый на кипенно-белых простынях и по-детски обнявший подушку, по которой разметались его иссиня-чёрные волосы. Канцлер многое бы отдал за то, чтобы просто проваляться весь день в постели рядом с ним, ничего не делая. Но на это у главы государства не было ни времени, ни права. Особенно времени.

Совершив все необходимые утренние процедуры и велев принести ему кофе, Канцлер заперся у себя в кабинете и работал до полудня, прежде чем кнопочка вызова на селекторе замигала, и голос секретаря сообщил:

— Господин Канцлер, к вам посетитель. Принять просит срочно.

— Хорошо, запишите его к старшему Советнику на будущую неделю, — пробормотал Канцлер под нос, не вполне расслышав, что ему говорят.

— Нет, нет, вы не поняли. Он… эм… Он просит принять срочно. Точнее, он в вашей приёмной. Напротив меня.

Канцлер отвернулся от монитора ноута и хмуро посмотрел на селектор. В голосе секретаря слышалось волнение, постепенно грозящее перейти в страх. Канцлер быстро постучал пальцами по плазменной панельке с краю экрана. Появилось изображение приёмной.

Действительно, как раз перед столом секретаря стоял странный и довольно жуткий тип в длинном чёрном плаще, респираторе и тонированных мотоциклетных очках, закрывавших лицо ото лба до скул. Похож на жителя Крио.

Хм. Это вполне может оказаться какой-нибудь посланец. Крио вообще свойственны подобные беспардонные визиты. Они только делают вид, что не вмешиваются в дела нижних государств, как они сами называют тех, кто южнее. В действительности же можно поразиться их осведомленности. А также наглости.

Впрочем, Канцлер всегда был рад сотрудничеству с Крио.

— Впустите его, — велел он и быстро добавил: — в сопровождении шестерых охранников.

Приказ Канцлера исполнили через три секунды.

В кабинет вошло четверо солдат в шлемах с прозрачными забралами из бронированного стеклопласта, следом за ними — тот самый тип в плаще, и замкнули маленькое шествие ещё двое охранников.

— Добрый день, — со сдержанной вежливостью поздоровался Канцлер, поднимаясь из-за стола и выходя навстречу визитёру. В Крио не принято пожимать или целовать руку, только сдержанно кивать один раз и стараться держать почтительное расстояние с собеседником.

— Уверяю вас, господин Канцлер, вам не нужно меня опасаться, — прозвучал очень низкий, рокочущий бас несколько странного тембра.

Хм. Не нужно опасаться? Намёк на охрану.

Канцлера едва не передёрнуло от звуков этого голоса, и шестерых охранников показалось недостаточно.

— Вы не потрудились объясниться и требуете срочного приёма, я по вполне понятным причинам решил немного усилить охрану.

— Смутное время. Я понимаю, — чуть склонилась седая голова. Блеснули очки и респиратор.

— Вижу, вы в курсе небольших проблем, существующих в Империи.

— Да. В некотором роде. И именно об этом я и хотел бы поговорить с вами. Я хочу предложить свою помощь.

— Я весьма польщён, — слегка растянул губы в вежливой улыбке Канцлер. — И на каких же условиях?

— Я хотел бы работать на вас. Кажется, это так называется.

Канцлер сжал и без того узкие губы ещё плотнее и медленно проговорил, чтобы скрыть саркастическую усмешку:

— Ммм-да, предложение заманчиво, но несколько неожиданно. Для ответа на вашу просьбу мне было бы весьма интересно сперва взглянуть на ваше резюме.

Странный визитёр стоял неподвижно и молчал целую минуту, а потом заявил:

— В таком случае, мы должны остаться одни.

Канцлер нахмурил почти бесцветные брови и слегка сощурил светлые глаза.

— Что же такое вы хотели бы мне продемонстрировать, что больше никому не следует видеть? — хрипло проговорил Канцлер.

— Нечто такое, что больше никому не следует видеть, — непреклонно заявил визитёр.

— И с какой же стати я должен вам доверять? — Канцлер позволил себе слегка приподнять уголок губ.

— У вас нет ни объективных, ни субъективных причин мне доверять, — кивнул крио. — Но я могу гарантировать, что после того, как я пробуду на службе у вас неделю, в столице ни один недовольный не посмеет выйти на улицу с крамольными выкриками.

— То есть, как я могу понять, вы как-то связаны с тайной полицией? — Канцлер заложил руки за спину. Это многое бы объяснило бы.

— Нет, — коротко ответил крио и разрушил все гипотезы Канцлера, которые успели возникнуть в его голове.

— В таком случае потрудитесь представиться, наконец! — потребовал Канцлер.

— Я могу сделать это лишь наедине с вами.

Канцлер помолчал, раздумывая. Он не любил людей, которые знают слишком много, но при этом не спешат ничего рассказывать о себе. Захотелось немедленно выгнать странного посетителя. Но усмирить разошедшуюся не на шутку толпу хотелось ещё больше.

— Оставьте нас, — коротко кивнул Канцлер охране.

Солдаты недоуменно переглянулись.

— Будьте в состоянии полной боевой готовности, — добавил Канцлер. — Если возникнет острая необходимость, я вас вызову.

Солдаты помешкали ещё немного и вышли из кабинета.

Оставшись один на один со своим странным гостем, Канцлер сурово сжал челюсти. Это существо пока не проявляет каких-либо агрессивных намерений. Но доверять ему всё же не следует.

— Это Библия? — спросил вдруг визитёр, указав на толстую потрёпанную книгу на бархатной подставке за бронированным стеклом одного из стеллажей. Каждый аристократ считал признаком хорошего тона держать в доме какую-нибудь древность.

— Да, — решил поддержать светскую беседу Канцлер. — Ей около тысячи лет, она из самого Вэткана, страны до-ядерной эпохи.

— Ватикана, — сказал вдруг незнакомец.

— Простите? — не понял Канцлер.

Лицо в респираторе и массивных очках обратилось к нему.

— Эта страна называлась Ватиканом. Страна внутри города Рима.

— О… Вы увлекаетесь историей? — сдержанно улыбнулся Канцлер.

— Я есть история, — проговорил незнакомец своим необычным низким голосом. Канцлеру начинал надоедать этот спектакль. Он постарался сохранить на лице нейтральное выражение, но в голос добавил стальных ноток:

— Кто вы на самом деле такой, вы можете, наконец, сказать? У меня много дел, и если вы не перейдёте к сути, я вызову охрану.

Незнакомец помолчал. Потом медленно приблизился к драгоценной древней книге, говоря при этом:

— А на шестой день сказал Бог: «Сотворим человека по образу нашему и подобию. И да владычествуют люди над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землёю». И сотворил Бог человека из праха земного, вдунув в лицо его дыхание жизни. И стал человек душою живою.

— Я, конечно, польщён беседой со столь осведомлённым в истории человеком, но уверяю вас, я не шучу, — жёстко заявил Канцлер, размашисто прошагав к своему широкому письменному столу, где располагалась панель с кнопками различного назначения, в том числе и вызова охраны.

Незнакомец повернулся к нему и вдруг двинулся в его сторону. Канцлер нахмурился. Глубоко в душе кольнуло неприятное ощущение, похожее на беспокойство. Или даже страх.

— И почил Бог в день седьмой от всех дел своих, — прогудел голос под респиратором. — А на восьмой день человек возомнил Богом себя. И создал Машину по образу своему и подобию. И да уничтожит Машина весь род людской. И птиц небесных, и рыб морских, и каждую душу живую, и травы, и древа, приносящие по роду своему плод.

Канцлер вскинул лицо, заставляя себя не бояться. Он ровным счётом не понимал ничего из того, что происходит. Он увидел отражение своего бледного лица в чёрном стекле очков визитёра, ощутил на своей коже сухой холод и услышал:

— И да будет земля пуста. Тьма над бездною. И стала Тьма.

Выдержав секунду тишины, крио медленно поднял руку к своему лицу и аккуратно снял очки и респиратор.

«Они же никогда этого не делают! Они просто не могут дышать воздухом нормальной температуры!» — мелькнула мысль в голове Канцлера.

Но не лицо человеческое открылось ему.

Эрц Айзэн всегда считал свои нервы крепче железа. Но от увиденного он обессилено опустился в своё кожаное кресло с высокой спинкой и долго не мог вымолвить ни звука.

— Вы… Ты… Машина… — прошептал, наконец, Канцлер и судорожно прикрыл рот пальцами. Губы его задрожали, а глаза заблестели слезами. Смешанные чувства восхищения, ужаса, болезненной радости и печали наполнили его сердце. Перед ним стоял кошмар и прекрасная сказка, воплощённые человечеством в реальность.

— Машина. Так всё это правда…

— Да. Мы были созданы во времена Пыльной Войны. Остался я один.

— Зачем ты здесь? — прошептал Канцлер и поднял взгляд. Алые точки в прямоугольных ямах «глазниц» гипнотизировали.

— Чтобы исправить ошибки людей.

— Каким же образом? Уничтожить нас всех?

— Я пришёл исправлять, — повторил андроид. — Я многое понял за триста лет. Уничтожить — просто, но не эффективно. Я решил пойти более долгим, но эффективным путём. Я хочу помочь вам. И мне понадобится ваша помощь.

— Наша? Моя?

— Сохраните в тайне то, чем я являюсь на самом деле. Я жду сотрудничества. Со своей стороны обязуюсь быть полезным государству и Вам в частности.

— Но почему именно Империя? Почему не Крио?

— Я был там. Но пришёл к вам.

— Почему?

— Лёд не пластичен, — коротко ответил андроид.

Канцлер опустил глаза и с пониманием кивнул. Крио консервативны. Они вряд ли польстились бы на сотрудничество с древней военной машиной. Обучить, поделиться опытом, выпытать знания — да, но не сотрудничать.

Канцлер же мыслил прагматично. Пожалуй, сложно представить себе более удобного и полезного союзника для крупного государства, нуждающегося в жёстком контроле, чем военный андроид. Но не стоит также забывать, что подобных роботов строили в прошлом исключительно для причинения вреда человеку.

— Я… — Канцлер прокашлялся, так как горло его внезапно пересохло, — я боюсь тебя. Как и любой другой человек. И ты должен был это понимать, когда решился выйти к людям.

— Я понимаю. И поэтому я предлагаю вам для успокоения запрограммировать меня таким образом, чтобы я физически не смог бы напасть ни на вас, ни на того, на кого вы только укажете.

— А… А разве это возможно? — с ноткой недоверия пробормотал Канцлер.

— Я был создан почти четыреста лет назад, и первое, что озаботило моих создателей, это безопасность, — ответил андроид. — Процедура проста. Даже проще, чем аналогичная для киборгов. Со времён Пыльной Войны мало что изменилось.

— То есть, — осторожно произнес Канцлер, — у тебя нейронный мозг? Ну, если ты сравниваешь сам себя с киборгом…

— Лишь отчасти и не в той мере, как у человека. Ведь киборги по своей природе являются представителями вида Homo Sapiens. Но программа, которая подходит для них, подойдет и для меня.

Канцлер медленно протянул руку и осторожно прикоснулся к потускневшей от времени скуле андроида. И сразу же отдёрнулся.

— Ты… Сам позволяешь? Почему?

— Потому что это условие нашего плодотворного сотрудничества.

Андроид немного наклонил голову набок, и Канцлер поразился, как мягко и почти бесшумно работают суставы этой машины, которая была свидетелем Пыльной Войны. Казалось, что титановый череп улыбается.

— Что ж… — сказал Канцлер. — Может быть, начнем?

— Как Вам будет угодно.

За время процедуры программирования, которую Канцлер лично произвел здесь же, в кабинете, где находился его личный компьютер, в голову правителя Империи не раз приходила мысль о том, что Крио каким-то образом смогли полностью воссоздать и построить древнего военного андроида и с целью шпионажа заслать его к нижним соседям. Но что такого они хотят узнать? Всё равно, что шпионить за байкерами с равнин. Самому Канцлеру впору подсылать лазутчиков к более высокоразвитым соседям. Но это бессмысленно, только зря испортить отношения с полезным союзником или даже нажить опасного врага.

Как бы то ни было, пока что игра Крио не ясна. Не известно даже, замешано ли здесь Крио вообще.

Канцлер всегда отличался не только прозорливостью и осторожностью, но и был способен на решительные действия, которые сторонним наблюдателям казались слишком безоглядными или даже глупыми. Поэтому он принял предложение андроида.

Ибо больше не намеревался терпеть разброд и шатания.