Плюшевый свидетель

Глава 5 Поздний визит

В десять часов вечера к ней постучался Илья. Он пришел за луковицей. Вера с того момента, как Илья привел в дом Марину, перенесла из лоджии в свою комнату маленький холодильник, где и хранила свои продукты. Туда же по нечаянности попал и пакет с луком. Вера достала луковицу и молча протянула бывшему мужу. Она была уверена, что он обращается к ней со столь унизительной для него просьбой не потому, что они не успели купить лука, а потому, что у них нет денег даже на луковицу. Мстительно подумалось: она его бросит, уже очень скоро.

– Вера, ты в порядке?

Она подняла голову, и они встретились взглядами. Илья смотрелся жалко в своем коротковатом банном халате и оранжевых шлепанцах. В глазах его читалась тоска.

– Я-то в порядке, а вот ты?

– Марина беременна, представляешь? – наконец произнес он то, ради чего скорее всего и зашел.

– Поздравляю.

И Вера, не ожидая от себя такого, с силой вытолкала Илью из комнаты. Ей вдруг стало противно при мысли, что когда-то она была влюблена в этого человека. Противно и мерзко.

Закрыв за ним дверь, она решила все-таки позвонить Августе. Но и на этот раз трубку никто не взял. Зато в половине одиннадцатого раздался звонок в дверь. Вера напряглась, представляя себе, что ее решил осчастливить своим визитом доктор Нагаев. Но эта полумечта-полуфантазия промелькнула, как яркая тропическая бабочка, и улетела в глубины подсознания. На самом деле это пришла Августа. Вера слышала, как церемонно ее приветствовал Илья и как блеяла, здороваясь с гостьей, беременная Марина. Затем послышались быстрые упругие шаги, и в дверь постучали.

– Привет, – Вера впустила Августу в комнату и заперла за ней дверь. – Проходи. Чай будешь?

И только сейчас, когда Августа повернула свое лицо к свету, Вера увидела глубоко запавшие глаза подруги, мертвенный цвет кожи, белые губы.

– Господи, да что это с тобой?

– У меня печальные новости, Вера. – И Августа, упав к Вере на грудь, разрыдалась.

– Да что случилось? Говори толком! Не трави душу! Ты заболела?

– Нет, дело не во мне. Но прежде, чем я скажу тебе, что произошло, ты должна будешь ответить мне на некоторые вопросы.

Слезы на глазах Августы мгновенно высохли, и вся она словно подобралась, подтянулась и, выпрямив спину, села на стул.

– Скажи мне, пожалуйста, Вера, ты встречалась с доктором Нагаевым?

Вера почувствовала, как щеки ее запылали, а глаза защипало, словно в них бросили горсть соли. Она растерянно смотрела на Августу, не зная, что ей ответить. Признаться в том, что они с Нагаевым провели время у него на квартире, занимаясь бог знает чем, она бы не осмелилась. Ведь она практически ничего не знает об этом человеке. А что, если он женат и у него куча детей? Она даже не уверена в том, что и сама квартира-то принадлежит ему, а не какому-то приятелю или родственнику. Мужчины часто выручают друг друга, предоставляя друзьям пустующие хотя бы несколько часов квартиры для таких вот сомнительного толка свиданий. Но и обмануть Августу, сказав, что она не виделась с доктором, Вера тоже не могла. Однако ей удалось скрыть свое замешательство, и она как ни в чем не бывало ответила:

– Конечно.

– Ты пришла вовремя, как мы с тобой и договаривались? В три?

– Да. А почему ты об этом спрашиваешь? Он что-нибудь рассказал тебе об этом?

– Сначала все-таки ты ответь на мои вопросы, а потом уж я… Значит, ты пришла в парк в три часа и встретилась в условленном месте с Ренатом.

– Да.

– Вы беседовали?

– Да.

– Ты что-нибудь рассказала ему о себе?

– Да. Хотя, признаюсь, мне было нелегко. Ведь я его совсем не знала, и мне было неприятно рассказывать ему о том, что произошло в моей семье. Больше того, скажу я тебе, я испытала чувство стыда…

– Все это понятно, – отмахнулась от нее Августа, словно эта информация ее нисколько не интересовала.

– Тогда что ты хочешь от меня услышать?

– Как долго вы беседовали? Вы постоянно были там? В парке?

– Да… Был отличный солнечный день, и нам никто не мешал разговаривать. Доктор Нагаев дал мне несколько советов и сказал, что позвонит мне, чтобы назначить следующую встречу.

Августа медленно повернула к ней свое лицо и внимательно посмотрела ей в глаза.

– Вера, мне надо сказать тебе что-то очень важное… Но у меня есть еще один вопрос к тебе…

Вера почувствовала, как у нее начинает болеть живот. От страха, от стыда, от невыносимости разговора. Мысль о том, что Августа что-то узнала о том, что произошло между Верой и Нагаевым, привела ее в ужас. Но она не могла узнать об этом ни от кого. Их никто не видел. В квартире они были совершенно одни. Не мог же сам Ренат поделиться своими впечатлениями об интимном свидании со своей новой пациенткой Августе. Да и зачем ему это понадобилось бы? Вера была совершенно сбита с толку.

– Что ты хочешь от меня услышать, Августа?

– Ответь мне, ты была знакома с доктором Нагаевым до этого?

– До чего до этого? – Ей стало уж и вовсе невмоготу. – Августа!

– До этой вашей встречи… – каким-то загадочным голосом проговорила Августа.

– Нет! Конечно же, нет, а в чем дело?

– Вера, когда вы с ним расстались?

– Не знаю точно… Часа в четыре, может… Хотя не думаю, чтобы мы проговорили с ним даже час. Меньше. Я постоянно чувствовала себя неловко, мне было неудобно разговаривать с ним о своих проблемах…

– А он никуда тебя не приглашал?

– В смысле?

– Ну, там… на чашку кофе, к примеру?

Вера была совершенно сбита с толку. Но что-то подсказывало ей, что раз уж она выбрала свою версию встречи с Нагаевым, то будет глупо теперь отказываться от нее и признаваться в том, что доктор не только угостил ее кофе, но и привел к себе (или не к себе) домой…

– Значит, вы с ним встретились, поговорили меньше часа и расстались?

– Да…

– Договорились встретиться еще?

– Да… Августа, ты что, пытаешь меня? Поверь, мне нисколько не доставляет удовольствия этот разговор. Ты же видишь, в каком я состоянии… Достаточно того, что со своими проблемами я уже поделилась с незнакомым мне человеком, с этим доктором… Да, он настоящий профессионал, – она залилась краской, – я уже говорила тебе, что он дал мне несколько хороших советов, и теперь я работаю над собой… (Маникюр вот сделала, привела себя в порядок).

– И больше вы с ним не встречались?

– Августа! В чем дело?

– Сначала ответь…

– Ну, встретилась… зачем тебе это знать?

– Когда?

– Вчера…

– И где? Там же, в парке? – И не дав ей опомниться, Августа вдруг схватила ее за руку и сжала до боли: – Зачем ты лжешь, Вера?

– Я не лгу… Августа, ты пьяна, отпусти меня, что ты делаешь?

– Ты лжешь… Ты вообще-то встречалась с ним, или у тебя не хватило духу?

– У меня всего хватило… – Ей стало жарко. – Мы встречались с ним в парке, беседовали… Но я не намерена тебе ничего рассказывать…

– Он никак не мог вчера прийти в парк, Вера, – проговорила она, – понимаешь? И с тобой тоже не мог встретиться, не говоря уже о том, чтобы давать тебе советы…

Сейчас она скажет мне, что я – конченый человек, распутная баба, что я сумасшедшая…

– Августа, пожалуйста… Мне неприятен этот разговор… Уходи, прошу тебя…

Но Августа все так же, не мигая, продолжала смотреть Вере в глаза, а потом, словно очнувшись, шумно вздохнула и покачала головой, как если бы она разговаривала с обреченным, с расстроенной психикой, человеком. Вера почувствовала это и впала в оцепенение. Она представления не имела, что произойдет в следующую минуту. Как поведет себя Августа и, главное, что скажет.

– Дело в том, что Нагаева убили.

– Убили? Но кто? Когда?

– 12 апреля, как раз после вашей первой встречи. – Она довольно грубо усмехнулась и даже рассмеялась низким, гортанным смешком. – Часов в шесть… или раньше…

Вера сразу же представила себе, как в доктора Нагаева целится кто-то, одетый в черное. Затем фантазия нарисовала ей гроб, заваленный венками. И вдруг все поплыло перед глазами. Но если Нагаева убили, значит, не он приходил вчера в парк. И позавчера тоже. Нет. Не так. Если не Нагаев, тогда кто же сидел на скамейке? Просто прохожий? Я переспала с прохожим?

Вера густо покраснела и слегка истерично улыбнулась своим мыслям. Августа, заметив эту улыбку, зябко передернула плечами:

– Ты какая-то странная, Вера… Ты хотя бы понимаешь, что произошло? Человека убили! И зачем врать, что ты встречаешься с ним каждый день? Мне, что ли, все это надо? Для вас же стараешься-стараешься, а вы только делаете вид, что хотите себе помочь… Хорошо, что ты хотя бы один раз с ним встретилась… Ну да это твое личное дело. Я пришла к тебе, рассказала о постигшем меня горе, а ты даже не предложила мне выпить. Я понимаю, что у тебя и своих хлопот полный рот, но убили человека, понимаешь? Моего друга!

Оставшееся время, проведенное с Августой, Вера запомнила смутно. Она меланхолично жевала один ломтик лимона за другим, глядя рассеянным взглядом, как нервная Августа поглощает квашеную капусту с маринованными огурцами, пьет из маленькой рюмки ледяную водку, и думала о своем. Внутри ее кто-то дико хохотал, издеваясь над ней. Ее чувство к «доктору Нагаеву» приобрело налет ничем не оправданного легкомыслия и превратило их отношения в молчаливое и словно вынужденное соитие. Ей стало страшно за себя, за свое дальнейшее поведение. На что еще ее толкнет одиночество и отчаяние? Оказывается, она себя совершенно не знает, раз способна совершать столь неразумные выходки. Одно дело, когда ты поддалась чувственному порыву с известным в городе доктором-психотерапевтом, и совсем другое, когда речь идет о случайном прохожем. На Веру тотчас набросилась стая непривлекательных деталей внешнего ряда, на фоне которого и завязывался этот странный роман. Холостяцкая берлога – вот какая на самом деле была квартира этого человека, имени которого она не знает и, судя по всему, никогда не узнает. Кроме того, почему он так ненасытен в любви? Может, болен?

Уже провожая Августу, Вера подумала о том, что постарается перестроить себя и выбросить из головы все омрачающие душу мысли. Она поработает над собой, внушит себе, что этих встреч не было, и с завтрашнего дня начнет новую жизнь. Да и зачем ей вообще нужен был какой-то там психотерапевт, если она и сама достаточно сильная, чтобы противостоять хотя бы своим же собственным мрачным мыслям? И с Августой с ее многочисленными знакомыми ей незачем больше встречаться. Вечно лезет не в свои дела, делает вид, что хочет помочь, а на самом деле просто пытается жить чужой, бурной жизнью, потому как собственной нет.

Она буквально заставила себя задать Августе ряд дежурных вопросов, связанных со смертью Нагаева. Она хотела, чтобы ее поступки и поведение выглядели естественными и чтобы умная и внимательная Августа ни о чем не догадалась.

– Ты говоришь, его убили? Но как? Кто? Что-нибудь известно?

Августа резко повернула голову, поражаясь, вероятно, тупости своей подруги, и выкатила на нее глаза, да так, что на глазных яблоках показалась красная паутина сосудов. Вера даже зажмурилась, не в силах вынести этого зрелища.

– Ты что, Верочка, летишь?

– Лечу.

– Да кто ж знает, кто его убил и за что?! Застрелили, понимаешь? Вероятно, он кому-то крепко насолил… Хороших людей всегда убивают почем зря. Но нам-то с тобой это не грозит, – проговорила она каким-то загадочным тоном и, неожиданно распрощавшись, ушла.

Вера заперла за ней дверь и вернулась в комнату. Она с трудом нашла в себе силы прибрать со стола и вымыть посуду. В соседней комнате было тихо. Там, по-видимому, уже спали. Вера тоже разделась и легла. Закрыла глаза, и вдруг ей показалось, что она слышит шаги. Скрипнула дверь, и она увидела на пороге своей комнаты светлый силуэт.

– Вера, не бойтесь, это я, Марина… Только, пожалуйста, не включайте свет и не кричите. Я пришла к вам с добрыми намерениями…

Но Вера все-таки включила свет. Марину она считала посторонним человеком в этом доме, а потому не могла ей доверять. А вдруг она хочет ее, Веру, убить! Мало ли. Может, она два года в психушке отсидела. (Почему именно два? Глупость какая.)

Вспыхнул свет, и Вера увидела Марину. С распущенными волосами, в длинной ночной рубашке и непомерно больших, напоминающих детские лыжи, стоптанных мужских тапочках.

– Что-нибудь с Ильей? – приподнимаясь на локте, спросила Вера, еще не решив, как вести себя с ночной посетительницей. – Заболел, что ли?

– Нет. Я пришла совсем по другому поводу. Понимаете, Вера, я очень виновата перед вами. Вот скажите мне, пожалуйста, который сейчас час?

– Это может что-нибудь решить в нашей жизни? – усмехнулась она.

– Да, представьте себе, может.

– Второй час ночи.

– Вот и хорошо. У меня еще есть время. Можно, я присяду рядом с вами?

– Садись, – Вера подобрала ноги, укуталась в одеяло и приготовилась слушать. – Ну, что у тебя там? Выкладывай.

Марина села рядом на стул.

– Понимаете, я совершила один очень подлый поступок… Хотя в это, конечно, трудно поверить. И правильно сделаете, если не поверите. Потому что я совершила в жизни не один, а довольно много подлых поступков, но мне все это как-то прощалось… Я не из тех людей, которые долго переживают после того, как обидят кого-то или раздавят на машине кошку или собаку. Я проеду мимо и постараюсь об этом просто не думать. Это моя позиция, понимаете? Ведь живем только раз, а нервные клетки не восстанавливаются. Меня воспитывал отец, мама бросила нас, когда мне было три года. Влюбилась и уехала. Так вот… Все гадости, которые я совершала в своей жизни, так получается, не имеют ничего общего с тем, что произошло здесь, в этой квартире. И вы, Вера, не котенок и не собака. Но я знала, что Илья женат и что мне придется жить вместе… точнее, рядом с вами. И пошла на это, потому что ничего не боялась. Я же не знала тогда вас… А вот теперь я вас боюсь. Я вас очень боюсь. Поэтому решила прийти к вам и рассказать всю правду. Дело в том, что я замужем. Мой муж богат.

– Поздравляю, – не могла удержаться, чтобы не уколоть, Вера. – Это существенная деталь. Только вот никак не могу взять в толк, какое мне до этого дело. Вы что, явились ко мне ночью, чтобы излить душу и рассказать о том, что богатые тоже плачут? Что у вас были какие-то проблемы с мужем и что вы на какое-то время предпочли ему моего мужа? Да только теперь, когда деньги кончились, вы решили вернуться обратно к своему благоверному? Так? Правильно вас поняла?

Марина молча смотрела на Веру. В комнате было слышно дыхание обеих женщин. На какой-то миг Вере даже показалось, что они дышат в унисон.

– Вы еще к тому же и мысли читаете? – затаив дыхание, прошептала Марина, глядя куда-то мимо Веры.

– Когда по всей квартире распространяется запах вареной фасоли или пустых макарон, а за стеной томится такая вот красотка, то волей-неволей приходится сопоставлять факты и делать соответствующие выводы. Спрашивается, что тебе здесь делать, если там, – Вера махнула в сторону окна, – все принадлежит таким, как ты?! И вкусная дорогая еда, и теплое комфортное жилье, и шикарные шмотки, и хорошая косметика. Неужели все это ты променяла на…

Вера не договорила, хотя вполне была готова к тому, чтобы выдать грубость.

– Что ты в нем нашла?

– Я поссорилась с мужем. Его постоянно не было дома…

– Дальше можешь не продолжать. Всем известная трагическая песнь перекормленных жен «новых русских». Так?

– Примерно.

– И что же? Где ты подцепила Илью?

– На улице. – Марина опустила голову и как-то совсем по-детски, трогательно вздохнула. – Вернее, в магазине. Что почти одно и то же. Он покупал сигареты. Я стояла рядом. Требовалось разменять какие-то деньги, он обратился ко мне. Я разменяла. Из магазина мы вышли вместе… Я пригласила его к своей подруге. Шел дождь, гулять не хотелось. Вот так мы с ним и познакомились…

– А подруги дома не оказалось, так?

– Да. Ее нет дома уже больше года. Она уехала, а я присматриваю за ее квартирой. Поливаю цветы. Вернее, один цветок. Почти дерево… – Она задумалась, вероятно, вспоминая свою первую близкую встречу с Ильей, и Вера почувствовала раздражение.

– Зачем ты пришла ко мне? Что тебе от меня нужно?

Марина, словно очнувшись, села прямо, вся подобралась и проговорила, глотая слова:

– В два за мной должен приехать Миша. Это мой муж. Он все знает и ждет меня обратно. Я забеременела от вашего мужа. А от Миши у меня не получалось. Так что, как видите, я использовала Илью дважды. Первый раз, когда спряталась здесь от одиночества, а второй – когда забеременела. С Мишей у меня не получалось. У вас, Вера, хороший муж. Он прекрасный любовник. Мне никогда ни с кем не было так хорошо. К тому же он умеет чудесно ухаживать…

– Послушай, детка, или ты мне сейчас говоришь, что тебе нужно, или я тебя сейчас же вышвырну из комнаты…

Вера поднялась с дивана и встала, широко расставив ноги, словно готовясь к отражению удара.

– Хорошо. Я скажу. Мне важно, чтобы Илья после моего ухода не искал со мной встреч. Он ничего не знает ни о муже, ни о чем таком… Он будет страдать, когда поймет, что я бросила его. Но я к нему больше не вернусь. Потому что я теперь – не одна. – Она провела ладонью по своему животу. – И пусть нам всего лишь несколько недель, все равно я уже не одинока. И пусть Миша целыми днями пропадает на работе, пусть. Я буду выращивать в своем животе ребенка. И выращу его. У него будет все самое лучшее. И Илья не должен заявлять свои права на него. Это мой ребенок, понимаете?

– Ты пришла, чтобы сказать мне об этом?

– Да. Ведь вы его жена. Я боюсь за него, и мне бы не хотелось, чтобы он тревожил меня, когда я вернусь в семью. Миша тоже настрадался. И решение принять меня обратно, да еще и с чужим ребенком в животе, тоже далось ему, я думаю, нелегко. Поговорите с Ильей. Убедите его. А пришла я к вам в первую очередь для того, чтобы попросить прощения. Мне всегда было не по себе, когда я слышала ваше присутствие в квартире. Я не имела права ходить по этим комнатам, пользоваться вашими кастрюлями и тарелками, мыться в вашей ванне… Это ваш дом, ваша семья и ваш муж. Я оказалась здесь случайно. Илья словно подобрал меня, выловил из холодной и глубокой реки. Или даже моря. Мне было тогда очень плохо. А он приласкал и долго любил меня. Вы простите меня? Вы обещаете, что не станете мне мстить?

– Не знаю… – развела руками Вера, увидев в этом визите очередной знак. – Смотря какие чувства я буду испытывать, глядя на мучения, как ты говоришь, Ильи.

– Пожалуйста, не угрожайте мне. Я же пришла к вам с миром.

А ведь она права. Она действительно пришла с миром. Рассказала о себе искренне, покаялась. Девчонка, безалаберная и подлая девчонка, в которой вдруг проснулась совесть? Или я что-то не понимаю? И как она может бояться меня? В каком смысле и что это за страх? Страх, что я буду в дальнейшем помогать Илье бороться за свидания с ребенком? Вряд ли. Скорее всего ей просто хочется все забыть. Да, вот это больше похоже на правду.

– Ладно, Марина, иди. И ничего не бойся. В сущности, что такого особенного произошло и почему я должна злиться на тебя? Ведь это был выбор моего мужа. И это именно он, а не ты жестоко поступил со мной, приведя тебя сюда. Мало кто из мужчин способен на такое…

– Значит, мир? – Марина быстро, насколько только это было возможно, словно боясь, что Вера передумает, протянула к ней руки и крепко сжала ее кисти. – Я так рада, так рада… Теперь можно жить дальше. Спасибо вам большое. А теперь мне пора.

Она подошла к окну и выглянула на улицу. За прозрачными стеклами плавилась золотистая от фонарей ночь.

– Он уже здесь. Мне пора…

Марина, не оглядываясь, бросилась к двери, и Вера услышала, как через пару минут, в течение которых она, видимо, одевалась, осторожно закрылась входная дверь. Щелкнул автоматический замок, после чего загудел лифт. Стало тихо. И Вере показалось, что стало легче дышать.

Она подошла к тому месту, где только что стояла ее бывшая соперница, и смотрела на серебристую длинную машину, припаркованную прямо под ее окном. Увидела она и Марину, грациозной походкой направляющуюся к машине. Она даже не торопится… Вот женщина! Из автомобиля вышел мужчина, тоже высокий и худощавый. Он обнял Марину, что-то сказал ей и открыл дверцу. Помог сесть своей блудливой жене на переднее сиденье, и вскоре машина тронулась, увозя боль Веры и еще не родившегося ребенка Ильи.

Она зажмурилась. А что, если мне все это привиделось и никакой Марины здесь не было?

Вера вышла из комнаты на кухню, согрела чаю. И по привычке, нечаянно поставила на стол две чашки.