По памяти и с натуры

По Бии

Плот из огромных толстых бревен. Все бревна не связаны, свободно вертятся под ногами, вгоняются в прочную раму. Пять плотовщиков, капитан-алтаец, один русский старик семидесяти двух лет — сила и здоровье необыкновенные. Страхи отпали.

Порог, быстрота, двадцать шесть верст в час, плот два раза перевернуло вокруг оси, несет на скалу, уверенность капитана успокаивает. В течение четырех часов пять порогов, саженные волны, адский грохот, не слышно собственного голоса.

Нас на плоту сорок пять человек. В передней его части ссыльные, их двое. Они сидят рядом, обхватив руками колена и низко опустив голову. Один из них, с тонким, интеллигентным лицом, очень мрачен. На память приходят декабристы. Охранников тоже двое, совсем молодые солдаты. Голые по пояс, целый день загорают, с оружием не расстаются.

Погода чудная.

Вечером ложимся и ночуем в поле на свежем сене.

Ходил в аил за молоком, был в юртах. Боятся продать крынку молока; совершенно порабощены контрактирующим их маслозаводом. После часовой комедии запросили за крынку молока брюки и один рубль, впрочем, деньги в этих краях — совершенная абстракция.

Дружу с доктором. Он человек умный, бывалый, служил военным врачом в Приамурье, хорошо знает Сибирь, интеллигентен.

Три больших порога, плотовщики работают как черти. Тяжелая работа, требующая огромной силы и психофизических качеств. Опять порог, оглушительный рев, плот ныряет как щепка, охлажденный воздух, стук камней о бревна плота. Картину смягчает яркое солнце.

После Турагана река становится глубокой и спокойной. Многие купаются и загорают.

Доктор во время еды уронил миску в воду, миска поплыла по волнам, далеко отстала от нас. Вдруг на берегу какой-то старик садится в лодку, догоняет миску в течение двадцати минут и продает ее доктору за один рубль. Обратно тянет лодку по берегу.

В прошлом году на последнем пороге разбился плот. Из сорока человек восемнадцать утонуло. Плотовщик показал нам остатки разбитого плота.