По прихоти судьбы

10

— Брэд! — кричу я так громко, что звенит в собственных ушах. — Брэ-эд! — Меня всю трясет, в голове стоит гул, и никак не покидает ощущение, что со мной связались откуда-то из загробного мира. Кажется, что, если Брэд не выйдет ко мне сию секунду, я рухну прямо здесь, в заставленной разными ненужными вещами прихожей его дома, и больше никогда не поднимусь.

Брэд сбегает по лестнице со второго этажа, на ходу завязывая пояс халата и вытирая полотенцем мокрые волосы.

— Что стряслось?

Бросаюсь ему на грудь и разражаюсь безудержными удушающими рыданиями. Брэд прижимает меня к себе, гладит по голове, похлопывает по спине и ласково бормочет:

— Ну-ну… ну успокойся…

Он не из тех, кто с перепугу и из желания скорее все выяснить начинает кричать и трясти тебя: да что же, черт возьми, приключилось? Брэд первым делом утешит, а уж потом попросит все объяснить. Он проводит меня в гостиную, усаживает в кресло-качалку — лучшее украшение его одинокого дома, — садится рядом на стул и, покачивая кресло, гладит меня по руке.

— Водички принести?

Качаю головой.

— Может, выпьешь вина? У меня есть некрепкое, светлое, виноградное…

— Нет, не нужно вина… — Громко всхлипываю, содрогаюсь всем телом и останавливаю на соседе взгляд красных, широко раскрытых глаз, будто моля о пощаде. — Я… там, в ящике… — Голос обрывается, лицо искажается от очередного приступа слез, я отчаянно кручу головой, борясь с ним. Потом вскакиваю, хватаю Брэда за руку и тяну к выходу. — Пойдем, я кое-что тебе покажу…

На экране до сих пор висит открытое письмо. Мы с Брэдом стоим перед столом. Я только сейчас замечаю, что на нем расплескан кофе — когда я это сделала, не имею понятия. Плевать на кофе. Взгляд вновь приковывают к себе почти сверхъестественные печатные строчки:

Брэд морщится, качает головой, еле слышно чертыхается и перечитывает письмо еще раз, потом смотрит на меня.

— Что это? Откуда?

— Письмо, — говорю я, проглатывая застрявший в горле комок слез. — Я не видела его, представляешь? Понятия не имела, что последние слова Ричарда преспокойно лежат в ящике, которым я почти не пользуюсь. И еще долго, а может, и никогда не узнала бы об этом, если бы маме не понадобилась кое-какая ерунда. Представляешь, Брэд?

Меня снова трясет, и Брэд пошлепывает меня по плечу.

— Да уж, в такое трудно поверить, даже когда видишь письмо собственными глазами. — Он безрадостно усмехается. — Кажется, судьба играет с тобой дьявольские штуки. С другой же стороны…

Меня опять душат рыдания. Брэд берет меня за плечи и поворачивает к выходу.

— Уйдем отсюда. Тебе бы успокоиться…

У самой двери я испуганно замираю и сжимаю его руку.

— Подожди… А если Лаура меня увидит? Опять станет спрашивать, в чем дело, а я снова не смогу ей толком ответить. Не стоит дергать ее. — Всхлипываю.

Брэд теребит щетину.

— Правильно. — Он на мгновение задумывается и поднимает указательный палец. — Постой здесь, я проверю, не спустилась ли она. Если нет, тихонько выйдем через черный ход и посидим у меня.

Киваю, шмыгая носом.

Брэд уходит, пару минут спустя возвращается, произносит одними губами «ее нет», и мы на цыпочках крадемся к задней двери. Немного погодя я уже снова сижу в кресле-качалке, а Брэд на стуле и мы оба смотрим в пустоту, пока не зная, что говорить.

Наконец Брэд прочищает горло и качает головой.

— Вот так история! — негромко восклицает он. — Получается, Дэниел еще благороднее, чем я думал. А почему ты раньше не видела этого письма? И как нашла его теперь?

Рассказываю о звонке мамы и об этом своем ящике. Губы и веки опухли от слез, глаза щиплет. Я еще не знаю, как буду действовать, но мне уже не терпится куда-то бежать, принимать меры. Чтобы не опоздать…

— Вон как, оказывается, все просто: Дэниел хотел укрепить вашу семью, поэтому самую серьезную опасность решил взять на себя, но просчитался… — задумчиво протягивает Брэд. — Точнее, это не он просчитался, а они все. Или это даже не просчет — может, предугадать все было никому не под силу…

У меня в голове неожиданно рассеивается туман и становится так ясно, что клочки сумбурных мыслей вдруг встают на свои места. Моргаю, сосредоточенно смотрю на Брэда и отчетливо вспоминаю слова Джойнера: «тоже прекрасный полицейский»… «бедняга точно с цепи сорвался — стал надо и не надо рисковать»… «…будто мечтал расстаться с жизнью. Дошло до того, что за него стали не в шутку побаиваться. Начальник не выдержал и почти приказал ему оставить полицейскую работу. И лично позаботился о том, чтобы этот парень съездил подлечить нервы»…

Хватаюсь за голову, ахаю. Как, ну как я могла подобное забыть? Почему даже не допустила мысли о том, что Дэниелом, могло руководить благородство, а вовсе не трусость и не желание спастись за счет другого?

— Боже мой! — срывается с губ отчаянный возглас. — Понимаешь, до этой самой минуты я почему-то напрочь не помнила о том, что… — Передаю Брэду слова Джойнера. — Что же мне теперь делать?

Брэд почесывает щетинистый подбородок и задумывается, а я, не дожидаясь ответа, вскакиваю с кресла.

— Я поеду к нему. Прямо сейчас! — Делаю порывистый шаг к двери, но Брэд удерживает меня за руку.

— Не спеши.

Смотрю на него в изумлении, почти сердито.

— Что-о?! Ты ведь сам говорил…

— Да-да, и я не отказываюсь от своих слов, — кивая, перебивает меня Брэд. — Но сейчас ты не в лучшем состоянии для столь серьезных бесед. Когда человек так взвинчен, он неподвластен даже самому себе, а уж если столкнется с какими-нибудь неожиданностями…

— Какими еще неожиданностями? — нетерпеливо спрашиваю я.

Брэд ласково, но настойчиво тянет меня за руку, чтобы я снова села. У меня почти нет сил, поэтому я не особенно сопротивляюсь.

— Сегодня четверг, Трейси, — спокойно произносит Брэд. Предпоследний рабочий день, дело близится к ночи.

— Что с того? — спрашиваю я. От нетерпения у меня жжет и давит в груди.

— То, что Дэниел, может, уставший, не в духе или вообще не дома. Или сделает вид, что не желает с тобой беседовать. Тогда ты, чего доброго, на обратном пути угодишь в аварию.

— Но ведь теперь, когда я знаю правду, нельзя терять ни минуты! — горячась, восклицаю я. — Как ты не понимаешь?!

— Ты потеряла море минут, Трейси, — отвечает Брэд, до сих пор не отпуская мою руку. — Еще чуть-чуть ничего не изменит.

Смотрю на него, сильно хмурясь, но не вырываюсь. Его слова, хоть принимать их и не хочется, не лишены смысла.

— Мой тебе совет, — говорит он, немного помолчав. — Сегодня успокойся, приведи в порядок мысли, продумай, что скажешь Дэниелу, чтобы потом ни о чем не сожалеть. Может, полежи в ванной, послушай приятную музыку…

Он смотрит на меня многозначительным взглядом, и я лишь теперь вспоминаю, что с утра накрасилась. Усмехаюсь про себя. Должно быть, моя физиономия сейчас не только опухшая и красная, но еще и в черных разводах от растекшейся туши.

— Будь я на твоем месте, — осторожно произносит Брэд, — не поехал бы к Дэниелу в таком виде.

Вытираю щеки, хоть и знаю, что этим не поможешь. Надо бы правда принять ванну, может с пеной и солью, чтобы успокоиться. Только вот не будет ли поздно?

— По-моему, Дэниел настолько привязался к вам с Лаурой, что выслушает тебя, явись ты к нему хоть через год, даже если в первые минуты будет корчить из себя обиженного, — будто зная, о чем мои мысли, бормочет Брэд. — Так что не переживай. — Он треплет меня по плечу. — А Лауру, если она еще не спит, я попытаюсь отвлечь разговорами. Ну как?

Киваю.

— Да, так будет лучше. Спасибо тебе.

Лежу в пенной воде, вдыхаю аромат лаванды и, хоть и старательно пытаюсь расслабиться, напряженно раздумываю. Как так случилось, что именно после знакомства с Дэниелом нас решил навестить Джойнер? И что теперь, когда я прогнала Дэниела, маме понадобился этот перечень и я увидела письмо Ричарда? От того, насколько не случайны все эти случайности, по руке, что лежит на краю ванны, то и дело бегут мурашки.

Слова мужа кажутся почти пророческими. «С Суитменом непременно тебя познакомлю»… Вышло так, что мы с Дэниелом, как ни чудовищно это звучит, встретились именно благодаря Ричарду.

Задумываюсь, что бы он сказал, если бы можно было каким-нибудь образом по-настоящему с ним разговаривать, слышать его или просто угадывать смысл его фраз. Одобрил бы нашу близость? Порадовался бы за нас?

Меня передергивает. Зажмуриваюсь, страстно желая не думать ни о чем, хотя бы пока я лежу в ванне, но мысли жужжат и жужжат в голове, а сердце то взволнованно бьется, то замирает.

В какую-то минуту меня вновь охватывает предельный страх опоздать и я сажусь в ванне с намерением выскочить и сейчас же позвонить Дэниелу, но вспоминаю, что увидела в зеркале, когда вернулась от Брэда, воображаю, что предстаю перед Дэниелом такой «красавицей» и снова окунаюсь в воду.

Нет, лучше подождать до завтра. А то действительно наломаю дров.

Когда мне наконец-то удается немного расслабиться и отключиться мыслями от случившегося и того, что ждет впереди, раздается телефонный звонок.

Дэниел! — звенит в моей голове. Поспешно вылезаю из ванной, на ходу вытираюсь, оборачиваюсь полотенцем и хватаю трубку.

— Алло?

— Что это у тебя с голосом? — с удивлением спрашивает мама.

Разочарованно вздыхаю.

— Ничего… Так, бежала из ванной.

— Я все жду перечень, — напоминает мне мама.

Шлепаю себя по голове. Потрясенная письмом Ричарда, я совершенно забыла о том, что должна отправить маме письмо Тарвера.

— Ах да, прости. Я даже нашла это сообщение, но…

На миг задумываюсь, не поведать ли о послании Ричарда матери, но отказываюсь от этой мысли. Расскажу обо всем после. Если налажу отношения с Дэниелом и если мы снова сойдемся. Если… А вдруг он не пожелает меня слушать? Вдруг смертельно обижен и уже утешился с другой? У меня слабеют колени, и я тяжело опускаюсь на стул.

— Что-нибудь случилось? — настороженно спрашивает мама.

— Нет. — Неестественно хихикаю. — С чего ты взяла?

— Ты какая-то странная, — протягивает мама.

— Это от усталости, — как можно увереннее говорю я. Надо сейчас же прекратить разговор, а то своей рассеянностью и задумчивостью я перепугаю мать не на шутку. Смеюсь. Вот бы съездить отдохнуть, понежиться где-нибудь на золотом песочке! Ничего, рано или поздно вырвемся! Ладно, мам, я сейчас же отправлю тебе перечень. Папе привет.

Кладу трубку, возвращаюсь в ванную, надеваю халат, расчесываю волосы, иду в кабинет, где до сих пор включен компьютер, и вновь пробегаю глазами строчки письма. Сердце опять сжимается, но слезы уже не душат.

Прикрываю глаза и торопливо переправляю маме перечень Тарвера. Потом поднимаюсь на второй этаж и осторожно заглядываю в детскую. Лаура в цветастой пижамке лежит в постели, упираясь локтем в подушку и положив голову на ладонь. Брэд сидит на стуле у окна. Оба улыбаются.

Старый лис, мелькает у меня в мыслях. Наверняка успел ей что-то рассказать. Конечно, завуалированно, но так, что она о чем-то догадалась и уже лелеет надежду.

— Секретничаете? — спрашиваю я, пытливо всматриваясь в лицо соседа.

— Брэд сказал, что завтра будет особенный, очень-очень хороший день, — мечтательно произносит Лаура.

— Особенный? — переспрашиваю я, многозначительно глядя на Брэда. — Чем же?

Лаура садится, скрещивая ноги, и пожимает плечиками.

— Не знаю. Просто ему так кажется.

Смотрю на ее личико и отмечаю, что за последние дни она сильно изменилась. Щечки уже не такие пухлые, в выражении глаз что-то новое, вдумчиво-взрослое. Вдруг это личико вмиг становится почти прежним, озаряясь беспечной задорной улыбкой.

— У нас в морозилке, кажется, есть мороженое! — восклицает Лаура, хлопая в ладоши.

Киваю, вспоминая про вафельные рожки, набитые так и не порадовавшей нас вкуснятиной.

— Даже целых два.

— Давай съедим их! — предлагает Лаура, блестя глазами. Наблюдаю, как она вдруг ожила, и боюсь верить в это чудо.

— Прямо перед сном? — Кривлю губы. — Вредно наедаться на ночь…

— Когда внезапно подскакивает настроение и хочется маленького праздника, одно-единственное мороженое даже пойдет на пользу, — возражает Брэд, подмигивая Лауре.

Та смеется, и этот ее смех для меня как музыка.

— Не одно-единственное, а половинка, — говорит она.

— Почему половинка? — удивляется Брэд.

— Потому что для тебя мороженого нет и нам придется с тобой поделиться, — объясняет Лаура.

— Ах ты моя заботливая! — умиленно бормочет Брэд. — Кто бы еще вспомнил про несчастного деда?

— Ты не дед, потому что у тебя нет внуков и внучек, — говорит Лаура, сияя улыбкой.

— А кто же тогда? — спрашивает он.

— Просто Брэд.

— Никакой не дед, а всего-навсего Брэд, — произносит наш общий верный друг, пощипывая щетину. — Получаются настоящие стихи!

— Стишки, — неизвестно из каких соображений, определенно не потому, что она знает толк в настоящей поэзии, поправляет его Лаура.

Надо было купить мороженого и Брэду, думаю я. Как я не догадалась! Впрочем, можно отдать ему свое, я ведь к сладкому равнодушна…

Вспоминаю, как Дэниел сказал, что он сластена, на миг представляю его среди нас, в этом теплом, семейном кружке, и от желания поскорее увидеть его и оставить в прошлом нелегкую беседу слегка кружится голова.

У входа в офис, адрес которого указан на визитке Дэниела, единственная неброская вывеска: «Агентство „Содействие“». Приостанавливаюсь на пороге, делаю вид, будто что-то вспоминаю или внезапно о чем-то задумалась, а сама собираюсь с духом.

От волнения слегка дрожат руки. В голове десятый раз мелькают возможные варианты сценариев, по которым пройдет наш разговор. В ушах только и звенит: а что, если?..

Что, если он в длительной командировке? Следит за чьим-нибудь неверным или верным супругом в далекой Испании или в Лас-Вегасе? Что, если больше не работает здесь? Или уехал из Нью-Йорка? Что, если решил вернуться в полицию и его приняли?

От последней мысли по спине пробегает морозец. Нет, только не это! Если выяснится, что Дэниел опять коп, я достану его из-под земли и взмолюсь отказаться от этого опасного дела навек.

В коридоре звучат шаги, я вздрагиваю, одергиваю жакет, делаю невозмутимое лицо и вхожу внутрь, гадая, заметил ли тот, кто идет, что я стояла на пороге с отсутствующим выражением физиономии.

Свет в коридоре неяркий, а на улице палит солнце, поэтому сначала я не могу рассмотреть, мужчина идет или женщина, но слышу, что шаги останавливаются прямо передо мной.

— Здравствуйте, — бормочу я, часто моргая.

— Добрый день, — отвечает любезный и как будто знакомый мужской голос. — Вы по какому вопросу?

— Я… гм…

— А-а, вы, наверное, к Суитмену! — восклицает мужчина, и до меня доходит, что я разговариваю с Джошем.

— Да, правильно, — смущенно говорю я. — Простите, я не сразу вас узнала.

Джош смеется.

— Я что, успел постареть?

— Да нет, ну что вы! Просто я зашла из света в полумрак, — объясняю я.

Джош кивает. Теперь я наконец могу рассмотреть его. Он, разумеется, точно такой же, каким был в прошлый раз, но одет в пиджак, темные брюки и светлую рубашку, а тогда был в джинсах. Протягиваю руку, и мы обмениваемся рукопожатиями.

— Как поживаете? — спрашиваю я, отчасти чтобы потянуть время, отчасти из желания быть повежливее.

— Неплохо, — с обычной сдержанной улыбкой отвечает Джош. — Как ваша мебель?

Тоже улыбаюсь.

— Спасибо, в полном порядке. До сих пор вспоминает вашу доброту и радует хозяйку — мою шестилетнюю дочь.

Джош машет рукой.

— Разве это доброта? Обыкновенная помощь.

— Далеко не всякий ее окажет, — возражаю я.

Джош снова делает жест рукой, прося меня не рассыпаться в благодарностях.

— Дэниела сейчас нет, — говорит он.

У меня ёкает сердце. Я долго раздумывала, не стоит ли сначала позвонить, чтобы знать наверняка: Дэниел будет меня ждать в условленном месте, но, сама не пойму почему, я не стала это делать. Представляю, что сейчас услышу: он больше не работает здесь, не живет, его не будет никогда, и на миг закрываю глаза.

Джош смотрит на часы.

— Он на переговорах с потенциальным клиентом. Тот слишком занят, приехать к нам не смог, попросил за дополнительную плату явиться прямо к нему в офис. К одиннадцати.

А теперь который час? — Я, хоть в этот день успела побывать на двух встречах и сотню раз взглянула на часы, убей не помню, полдень сейчас или вечер.

— Уже почти два, — произносит Джош, похоже заметив растерянность на моем лице. — Думаю, Дэниел вот-вот вернется. — Он указывает рукой на дверной проем в конце коридора. — Если хотите, подождите его в приемной.

— Спасибо, — бормочу я.