По пути Тени (СИ)

Привычка открывать глаза за пять минут до сигнала будильника. Лежать на спине и смотреть в потолок. Лежать и смотреть. На потолке ничего не изменилось, тот же грязный серый цвет, те же темные трещины. От старости. Это старая гостиница, одна из самых дешевых в этом городке. Я живу в ней уже третий день. И третье мое пробуждение ничем не отличается от предыдущих двух. Жесткая кровать, грязный серый потолок. И я лежу на спине, укрывшись до подмышек, положив руки вдоль тела поверх одеяла, смотрю на этот серый грязный потолок и жду, когда раздастся писк, сигналящий о том, что пора вставать. Всегда просыпаюсь в той же позе, в которой уснула.

Будильник успевает выдать только одну визгливую ноту. Сбрасываю сигнал не глядя. Привычка. В дешевых гостиницах будильник всегда находится в одном и том же месте — в изголовье. А я достаточно времени провела, ночуя по таким местам. Привычка. Как и все остальное. Действия, доведенные до автоматизма. Душ, одежда, еда. А между вторым и третьим есть еще несколько минут у зеркала. Волосы не растрепались за время сна, но все же стоит привести их в порядок. Пока вожу расческой по гладким прядям, смотрю на свое отражение. Вижу его редко, один-два раза в сутки. Все как обычно, ничего не изменилось. Глаза такие же серые, кожа бледная, волосы седые. Нет никаких признаков старения, разрушения организма. Значит, время еще не пришло.

На часах без четверти семь. Поздний вечер. Я проспала ровно десять часов. Есть время перекусить, еще раз посмотреть карту, еще раз подумать над планом действий. Сомнений не было, но была привычка. Ничего больше. За годы работы наемницей я выработала привычку быть предельно осторожной. Эта привычка пропитала меня насквозь, въелась под кожу, течет вместе с кровью. Я должна проверить все еще раз. Наливаю кофе, машинально откусываю от бутерброда, который еще утром положила в холодильник, смотрю план замка. Я ведь знаю его наизусть. Каждую комнату, каждый поворот. Даже расположение камер. Но привычка заставляет меня смотреть на двигающуюся по дисплею навигатора картинку, и про себя повторять план действий. Привычка. Не больше.

Семь. Часы на площади отсчитали нужное количество ударов. За окном уже давно темно. В этой части Материка вечера всегда такие темные. И холодные. А дни мрачные, подернутые туманом. Я не люблю маленькие города. Обычно, здесь более расторопные полицейские. Наверное, потому, что в небольших городах люди чаще приходятся друг другу какой-нибудь родней или знакомыми. И в полиции служат те, кому по-настоящему не наплевать на то, что творится на их территории. Ведь среди пострадавших от рук преступников могут оказаться их жены и дети. Когда я работаю в крупных городах, мне, как правило, удается ускользнуть за пределы стен прежде, чем полиция вообще узнает о преступлении. Но сейчас случай особенный. И в случае неудачи, преследовать меня будут не простые городские полицейские. Может быть, именно поэтому я и пересматриваю в очередной раз план. Просто, чтобы избежать нежелательных моментов. Мне не нужны неприятности.

Полчаса проходят спокойно. Одеваюсь, перебрасываю через плечо сумку, не оборачиваясь покидаю номер гостиницы. Отдаю администратору ключ, механическое творение человеческого разума спокойно желает мне счастливого пути и приглашает прийти еще. Вряд ли. Разве что, по работе.

Пока я спала, прошел дождь. Воздух теперь был тяжелым и влажным, и мне это не нравится. Когда в воздухе много влаги, дышать становится тяжело. Это не приносит особого дискомфорта, люди вообще не обращают на подобное внимания. Но я ощущаю, как вместе с воздухом, в мои легкие проникают микроскопические капли влаги. Дыхание сбивается помимо воли, тренированный организм отрицательно реагирует на попытку как-то на него повлиять. Стою посреди темной улицы, жду, когда дыхание и сердцебиение придут в норму. А между тем, такими же незаметными глазу каплями покрываются куртка, волосы, лицо. Слишком много воды. Это плохо.

Арендованный мотоцикл ждет меня на стоянке. Завтра выходит время проката, и мне необходимо будет вернуть машину владельцу. Вполне добродушный человек, с приятной внешностью и улыбкой. В некотором роде неприятно, что я не смогу вернуть мотоцикл в срок. Ничего особенного, я просто украду его и попользуюсь еще некоторое время. Мотоцикл найдут в паре сотен километров от стен города. Я даже приложу усилия, чтобы не испортить вещь. Мне был приятен ее хозяин.

Людей на улице мало, каров на дороге тоже. Рабочий день закончился и в маленьком городке наступает время затишья. Когда вернувшиеся со службы люди сидят по домам, ужинают с семьями, занимаются домашними делами. Им незачем куда-то идти вечером, у них стабильная жизненная позиция: отдых после рабочего дня. А утром все повторится заново. Ничего не меняется. Даже у людей, даже с их способностью чувствовать. Рудимент, которым они почти разучились пользоваться. Наверное, скоро человечество полностью превратится в Теней, без вмешательства Безразличных Богов.

Поздними вечерами гуляет только молодежь. Но и их с улицы прогнал дождь. Видимо, оттягиваются в местном кабаке, или разбрелись друг к другу в гости. Улицы города пусты. И мне это не нравится. Тишина, вопреки убеждениям многих, не способствует спокойствию. Напротив, в ней я всегда улавливаю непонятную тревожность. В тишине есть какая-то неопределенность. И мне неприятно, что окутывающий город влажный мрак не несет уверенности в том, что я делаю. Мне не нравится ощущать себя зависимой от чего-то эфемерного. Лучше уж от реальных людей. Или не людей.

За пределами городских улиц дышать становится еще тяжелее. Здесь нет асфальтированных дорог, зато есть земля и деревья. И они, впитавшие в себя дождь, теперь выделяют тяжелые испарения в воздух. Быстрая езда на мотоцикле не принесла успокоения. Но сейчас уже не время думать о том, как мне мешают погодные условия. У меня другая задача. Оставляю мотоцикл в лесу, и некоторое время пробираюсь по проседающей под ногами листве пешком. Стены замка видны сквозь деревья. Стены замка за стенами города. Ничего удивительного. Если герцог выбрал для жизни место на территории города, ему необходима дополнительная защита. Ему нужны еще одни стены, чтобы укрыться от внешнего мира. Чтобы защититься.

Камеры наружного наблюдения мигают точно в тех местах, которые были отмечены в плане замка. Меня не подвели, заказчик заинтересован в хорошем результате работы. Это успокаивает, неприятное ощущение, преследующее меня с момента пробуждения, отступает. Пробираюсь к стене, обходя красные глазки камер. Это несложно. Даже изменяться не приходится. Я просто подбираюсь к стене. Тихо. Незаметно. Как тень.

Первой моей преградой становится сама стена. Первой и незначительной. Каменные стены не самый легкий из барьеров, но при желании и его можно преодолеть. Нужно просто найти какой-нибудь вход. Мне нужна любая щель, способная открыть путь к цели. Ворота меня не интересуют, я знаю, где находится запасной выход, и этот вариант мне нравится гораздо больше. Им почти не пользуются, там только одна камера, и, обязательно, есть щели, сквозь которые может просочиться небольшой сквознячок.

Запасной выход обнаружился там, где и должен был. Камера, пристально смотрящая на тяжелую металлическую дверь, тоже. Теперь придется действовать осторожно. Попасть в объектив я не должна. И поэтому останавливаюсь в нескольких от цели так, чтобы меня не было видно, секунды три просто стою, выравнивая дыхание. Пора. Вдыхаю, усилием воли заставляя тело стать невесомым, и на выдохе срываюсь с места. Весь процесс занимает секунды. Я знаю, что в этот момент меня не видно, ни одна камера не зафиксирует мое появление, а мое присутствие ощущается как сквозняк. И, как воздух, я могу пробраться в любую трещину. Даже в стык между дверью и стеной.

По ту сторону стены действовать приходится быстро и четко. Дождь изрядно подпортил мне работу. Быть сгустком чистого воздуха во влажной тяжелой среде достаточно сложно. Капли пронзали насквозь мое прозрачное тело, норовили стать частью его, сделать таким же тяжелым. Нужно быстро решать, двигаться в таком виде дальше, или принять человеческий облик здесь. Решение было принято в пользу первого варианта. Доберусь до замка, проникну внутрь, а там можно будет немного передохнуть. Не теряя времени, рванулась к двери главного здания на территории за стеной. Замок. Большое здание в пять этажей с пятью башнями. Несложно заблудиться, но я наизусть помнила каждый угол, каждую лестницу этого строения. Там везде камеры, обязательно будет охрана. И я знаю, где находится каждая из моих помех.

Охрана действительно была. Но не так много, как мне думалось, всего два человека в огромной гостиной на первом этаже. Видимо, остальные находятся где-нибудь в отведенных им комнатах и ждут сигнала от камер и сигнализаций. Самоуверенные люди. В нашем суровом мире далеко не всяких гостей можно засечь при помощи камер. Впрочем, осторожной в первую очередь должна быть я сама. Сейчас я двигалась как сквозняк, вокруг меня будут качаться шторы, развеваться волосы. Теням Дыхания очень сложно совладать со своей способностью двигаться в измененном состоянии, и чаще всего получается сквозняк или порывистый ветер. Мне следовало быстро найти укромный уголок и вернуть себе человеческий вид. Иначе могу привлечь ненужное внимание. К тому же, в этом состоянии я потрачу много сил, чего не хотелось бы. Возможно, отсюда придется убегать и не без помощи своих способностей. Миновав гостиную и так и не обративших на меня внимания охранников, я поднялась на второй этаж. Комнаты. Если на первом этаже, помимо охранников, я ощущала присутствие еще прислуги и поваров, то здесь было по-настоящему пусто. А ведь на плане была обозначена даже комната, где хозяин замка развлекался с девушками из дорогих борделей. Но, сегодня, конечно же, ни хозяина, ни его жены, ни шлюх дома не было. Только моя жертва, чье дыхание я улавливала ясно и четко. Один. Его охрана находится внизу. Никто не успеет прийти на помощь. Глупые самоуверенные существа. Люди.

Редко беру заказы на убийство. Последний раз я убивала сознательно, за деньги, около десяти лет назад. Первый и последний раз. С тех пор прошло время, и я умудрялась заключать сделки на всякую работу. Но убийства все это время как-то обходили меня стороной. Да, мне не раз приходилось забирать дыхание, но это были случайные жертвы. Те, кто нес мне угрозу. Я не боялась, не сожалела, и не жаждала вновь получить вознаграждение за то, что лишила кого-то дыхания. Мне было все равно. Я ничего не чувствую по отношению к жертвам, и то, что я спустя такой длительный период времени все же согласилась взять заказ на убийство, ничего не значит.

Замираю у нужной мне двери. Один из красных глаз камер смотрит на эту дверь, и принимать человеческий облик все еще рано. Я сделала это, едва просочилась в замочную скважину. Напряглась и заставила себя почувствовать тело. Тренировки делали свое дело, тяжесть не навалилась на меня валуном, пригвоздив к полу, а лишь накатила сильной, но безобидной волной. Из носа не хлынула кровь, в глазах не потемнело и я пребываю в полном сознании. Я вернулась в человеческий облик, сидя на корточках на мягком пушистом ковре. Сапоги немедленно оставили на нем глубокие грязные следы. Я быстро осмотрелась. Это не просто комната, скорее, несколько сообщающихся между собой комнат. Впереди спальня, справа, скорее всего, кабинет или библиотека. Оттуда пахнет чернилами и бумагой. Оттуда доносится спокойное дыхание. Мне туда. Оставляя на ковре вмятины-следы, я медленно подошла к приоткрытой двери.

Это действительно был кабинет. Письменный стол, простые стулья, два небольших кресла. У стены напротив двери громоздился огромный книжный шкаф, уставленный книгами разных размеров и толщины. Даже странно, что в наше время кто-то еще держит у себя библиотеку. Нет, читать люди не разучились. Не зря же в крупных городах, где могут себе позволить тратить энергию на вещи не первой необходимости, на любых, более-менее пригодных для этого поверхностях, мелькают рекламные ролики, в которых, помимо ярких красок и завлекающих образов, всегда что-то написано. Люди все еще могут читать. Но вряд ли чувствуют в этом необходимость. Глядя на большую библиотеку в кабинете моей жертвы, меня вдруг посетила мысль о том, кого я должна убить. Наемникам не положено знать даже имени, не то, чтобы хоть какие-то подробности жизни. Мне это и не нужно. И все же, в шаге от огромной суммы денег, я смотрю на книги и думаю о том, кем может являться их владелец. Всего лишь мысли, они вольны посещать даже бездушных тварей. Но они не имеют надо мной никакой власти. Сейчас его не станет, и мой вопрос зависнет в воздухе навсегда. Впрочем, нет, ровно настолько, насколько я буду способна об этом думать.

Выдыхаю, вновь ощущая себя легкой бесформенной субстанцией, и в следующее мгновение возвращаю тело у письменного стола. Еще секунда, и рука в сантиметре от плеча, глядящего на меня кареглазого юноши. Мгновение, и…

Боль пронзает тело неожиданно настолько, что я даже сначала не понимаю, что происходит. В правом боку стремительно разгорается пламя боли. Рука, готовая, было, коснуться плеча парня, и отнять его дыхание, дернулась в попытке зажать рану. Под пальцами боль из пламени разрослась в пожар, и я отшатнулась. В глазах потемнело, тело немедленно подсказало, что рана глубокая, однако, печень не задета. Это радовало, но не настолько, чтобы вздохнуть с облегчением. Юноша встал из-за стола, не сводя с меня взгляда, и теперь я поняла, как получила ранение. В его руках был небольшой нож для писем. Совсем игрушка в сравнении с тем, что был у меня за поясом. Таким ножом невозможно нанести настоящую травму, тем более, сквозь слои плотной одежды. Впрочем, есть в нашем мире существа, способные убивать даже булавкой. Вот только, юноша, стоящий передо мной, не был Тенью.

Я вновь сделала шаг назад. Все пропало, провалилось. И я пропала, если сейчас же не уберусь отсюда. Парень, не отрываясь, смотрел на меня, стискивая в руках окровавленный нож, но больше попыток атаковать не предпринимал. Он словно ждал от меня каких-то действий. Каких? Какие действия я могла предпринять с огромной раной на боку, из которой лилась кровь? Я слабею. Я слабее его. И если сейчас вновь попробую атаковать, он меня просто разделает. Он не Тень, Тени выглядят совершенно по-другому. Тень убила бы меня, не задумываясь. Он ждал. Густая липкая кровь лилась из раны, пачкая пальцы и одежду. Боль уже не была пожаром, но она все еще была, и она отнимала силы. Довести дело до конца ценой собственной жизни? Зачем? Зачем мне жизнь? Зачем мне деньги? Тени — не люди, у Теней нет души. Тени — твари, животные, монстры. И руководствуются в своих действиях лишь разумом и инстинктами. Не знаю, кто из них первым дал моему телу команду бежать. Выдох и эфемерность. Даже боль немного отступила. Я рванулась прочь из кабинета, на лестницу и в гостиную. Уже во дворе силы мне отказали, и тяжело повалилась на выложенную камнем дорожку. Рана заболела с новой силой, но теперь это беспокоило в гораздо меньшей степени. Главной причиной встать и броситься бегом к воротам были голоса за моей спиной. Камеры видеонаблюдения засекли нарушителя. Где бы ни находились все это время охранники замка, сейчас они все бросились меня ловить. Нет, не получится. Стиснув зубы, оглядываюсь. Ворота заперты, я не могу больше воспользоваться способностью изменять тело. Нужно искать выход. Мозг, несмотря на волны боли, работал в полную силу. Я поднялась на ноги и бросилась к гаражу. В каждом каре может оказаться пульт, который открывает ворота. До брошенного в лесу мотоцикла я уже не доберусь, но если удастся угнать кар, есть огромный шанс, что я спасена. Спускаюсь по ступенькам вниз, подбегаю к первой попавшейся машине. Кабриолет. Повезло, не надо думать, как попасть внутрь. Усаживаюсь на водительское сиденье, с облегчением обнаруживаю ключ в замке зажигания. Машина гудит, не требуя времени для разогрева двигателя. Очередное везение. В гараж один за другим вбегают вооруженные охранники. Нажимаю на педаль газа, выкручиваю руль. Кар, зарычав, рванулся с места, вылетел из гаража, я судорожно соображаю, как выбраться за стены. Однако, ворота раскрываются передо мной сами. Кар, с каждой секундой набирая скорость, покидает территорию замка.

С трудом открываю глаза. Боль. Опять. Все тело пронизано тупой болью. Кажется, что боль — это и есть мое тело. И рана на боку, прижатая ремнем безопасности, саднит нещадно. Пытаюсь повернуть голову. Выходит. Вот только боль усиливается и теперь тонкой, острой иглой колет в мозг. Впрочем, боль, это лучше чем пустота. Не секрет, если ничего не болит, значит, ты мертв. Онемевшими пальцами пытаюсь нашарить замок ремня безопасности. Заклинило. Или пальцы все еще не слушаются. В глазах проясняется, и сквозь паутинку трещин на лобовом стекле вижу дерево, которое завершило мое путешествие в кювет. Капот смяло в гармошку. Во рту солоноватый привкус, но зубы на месте. Кажется, я прикусила губу. Или кровь попала в рот из ран на лице. В том, что лицо мое разбито, я не сомневалась. В пользу этой догадки свидетельствовало то, что на руле красовались алые пятна. Я ударилась головой о руль, когда машину занесло. А занесло машину от того, что стреляли по шинам. Стреляли. Мысли о разбитом лице, краденом и убитом каре и даже о боли отошли на второй план. Ломая ногти, непослушными пальцами, пытаюсь выдрать ремень безопасности из замка. Бесполезно. Думай, Дамира, думай. Сознание проясняется, и я вспоминаю, что шла в замок не налегке. Каменная рукоять кинжала приятно холодит руку, я начинаю чувствовать пальцы и осознаю, что большой на правой руке сломан. Ничего, заживет. Было бы на ком заживать. Вытаскиваю из чехла кинжал, кромсаю ремень. Где-то вдалеке слышен шум мотора. Просто проезжающие мимо машины? Или погоня? Ведь за мной же гнались. Я еще долго ехала на спущенной шине, прежде чем не справилась с управлением и завалилась в кювет. Я оторвалась от преследования, но… Ремень, разрезанный бритвенно-острым кинжалом, наконец, отпускает меня, но успокаиваться рано. Выбравшись из разбитого кара, прислушиваюсь. Есть за мной «хвост» или нет, стоять тут нельзя. Надо уходить. Куда? Где я? Кажется, сломала не только палец: ныли ребра, гудела голова, в раненом боку пульсировала боль, хотя кровь, кажется, уже не текла. Сотрясение мозга. Не смотря на боль в истерзанном теле и отчаянное положение, не могу сдержать нервного смешка, и сразу же понимаю, откуда во рту привкус крови. Губы, рассеченные осколками стекла, от попытки посмеяться треснули и вновь стали кровоточить. Рукавом куртки вытираю кровь, параллельно пытаюсь оценить масштабы повреждений на лице. Если дойдет до того, что придется ловить на дороге попутку, нужно понять, насколько ужасающе я выгляжу.

Угнанный кар действительно был убит. Окинув машину взглядом, я была раздосадована в первую очередь потому, что умудрилась в огромном гараже замка забраться в самый заметный кар. Небольшой, ярко-желтый кабриолет теперь уродливой грудой металла был наполовину впечатан в толстую сосну. Конечно, в гараже я выбрала именно в этот кар из-за того, что у него был откинут верх. Но все же, предпочтительнее была бы машина поскромнее. Сейчас сюда заявится полиция, и долго размышлять над вопросом, откуда на их головы такая авария, они не станут. А когда увидят пробитые пулями шины, в восторг не придут. Вместо банальной аварии, погоня с перестрелкой. Пора убираться отсюда.

Боль в теле немного поутихла, но ребра и рана в боку все еще ноют, а голова гудит. Бреду через лес, по щиколотку утопая в прелой влажной листве, но стараюсь не останавливаться. В какой момент движения в шину кабриолета попала пуля, я не запомнила. Разглядывать придорожные щиты не было времени. И где я нахожусь, понять нет никакой возможности. Морщась скорее от досады, чем от боли, понимаю, что в каре был навигатор. Может быть на нем был задан маршрут или хоть какие-то обозначения. Но я не подумала взглянуть на небольшой экран и теперь не имела ни малейшего представления, где я и на какое расстояние от замка успела убраться. Впрочем, это не так важно. Меня преследовали, я оторвалась, но маршрут им известен. Они будут здесь через считанные минуты.

Неприятные мысли подтвердились, когда, пройдя еще с пару десятков метров, я услышала крики людей у дороги. Разбитый кар нашли. Случайные ли прохожие, или те, кому интересна не столько уродливая куча смятого железа, сколько сидящий за рулем некогда восхитительной машины водитель, мне выяснять не хотелось. Там люди, люди увидели машину, а значит, скоро там будет и полиция. Боль уже не застилала кровавой пеленой глаза, а гул в голове позволял соображать ровно настолько, чтобы мозг сумел дать команду телу бежать. И я побежала. Не разбирая, куда, спотыкаясь о камни и выступающие корни деревьев, не обращая внимания на хлещущие по лицу ветки. Бежать и не оглядываться, бежать и не останавливаться. Несмотря ни на что. Противное чувство паутиной облепило сознание, сбивало дыхание, заставляло сердце бешено стучать об если не сломанные, то порядком ушибленные ребра. Холодный пот выступил на спине, вспотели сжатые в кулаки ладони. Звериный инстинкт самосохранения гнал вперед, обостренные чувства оценивали расстояние до преследователей, и это было в порядке вещей. Все, что мне нужно, оторваться от погони…

Додумать мне не дали. Позади послышались приглушенные голоса преследователей. Они еще далеко, но как долго они будут у меня за спиной? Сколько их? Чем они вооружены? Впрочем, последний вопрос меня лично волновал мало. Убить меня им все равно не удастся, разве только… Думать об альтернативе не хотелось и я, с трудом справляясь с дыханием, рванулась вперед. В боку нещадно кололо, сердце грозилось разорваться от напряжения, и я в который раз прокляла человеческую физиологию, здорово мне мешавшую. Когда произошло переключение моего сознания с восприятия пространства на мысли, я не поняла, однако, вдруг поскользнулась на траве и, потеряв равновесие, кубарем полетела в овраг. Еще не успевшее отойти от аварии тело немедленно отозвалось новыми приступами боли, в глазах вновь потемнело.

— Она там!

Голоса теперь звучали не позади, а где-то над головой. С трудом борясь с головокружением, я осторожно приподнимаюсь на руках. Проклятье, почему в нас не должно быть эмоций и чувств, зато реакция на внешние раздражители такая же, как и у обычных людей. Я бы с удовольствием отказалась еще и от возможности чувствовать боль, холод, голод, усталость.

Пистолет был с глушителем. Выстрел прозвучал легко, как хлопок. Заставил меня вскрикнуть и скорчится на покрытой прелой листвой земле.

— Попал?

— Стреляй в голову.

— Да ей куда не выстрелишь, все равно не сдохнет. Главное, чтоб не сопротивлялась. Отвезем ее в замок, там разберутся.

Дышать стало нестерпимо тяжело. Они выстрелили мне в правую грудь, пуля прошла насквозь, задела легкое. Я чувствовала каждой клеточкой тела, как вторгается в него, разрывая ткани и дробя кости кусок свинца. В глазах темнеет, сквозь застилающую пелену сознания и шум в ушах слышу уже не целые фразы, а только обрывки.

— Да… сделаем… ничего… лес…

Никаких чувств и эмоций. Только рефлексы и инстинкты. Так было и так будет всегда. У тех, у кого нет души, не должно быть ничего, кроме низменных инстинктов. Как у зверей. Как у бездушных тварей. И сейчас, на грани потери сознания я хватаюсь за эту мысль, как за шанс. Нет, не выжить. Не умереть.

— …машина…бой…

— …понял…она…дышать…

Их приглушенные голоса неожиданно затихают, когда я открываю глаза. Они понимают, что происходит, глядя в лишенные радужной оболочки сияющие глаза своей недавней жертвы. Но понимание это запаздывает. Последний голос, который улавливает мой слух, полон панического ужаса.

— Она… она очнулась!

Хрипы, стоны, судорожные попытки втянуть в неожиданно опустевшие легкие крохотный глоток воздуха. Бесполезно. Воронка в моей груди расправлялась, засасывая чужое дыхание. Я слышу, как умирают эти люди. Я знаю, перед смертью они успели испугаться, и этот страх причинил им больше страдания, чем мучительная смерть от удушья. «Что ж, — лениво сообщает сознание, прежде чем оставить меня, наконец, в покое, — по крайней мере, есть твари более жестокие, чем ты. Человеческие страхи». Закрываю глаза и проваливаюсь в долгожданную пустоту.

— Дамира, ты когда-нибудь думала о том, что означает твое имя?

— Почему ты говоришь об этом?

У него серые глаза. Пронзительные. Пронзающие. Он легко увидел бы мою душу, если бы она у меня была.

— Оно тебе подходит.

— Почему ты говоришь об этом?

Вспышка. Грохот. Жар. Огонь. Ничего, кроме уничтожающего, всепоглощающего пламени. Ничего… Я стою, окруженная кольцом огня, не в силах сдвинуться с места. Да и двигаться мне некуда. Вокруг бушует пламя, оглушительный грохот обваливающихся стен, невыносимый жар и удушливый запах гари. И сквозь уже почти оглушивший меня шум, я слышу еще что-то. Крики. Мужские, женские, детские, преисполненные болью, ужасом и отчаянием они разрывают мою голову. Оглядываюсь по сторонам, но ничего не вижу — по лицу градом бежит пот, окончательно лишая меня способности видеть, а стремительно окутывающий жар безжалостно отнимает оставшиеся способности воспринимать реальность. Не в силах больше бороться, я падаю, сначала на колени, а затем на горячий асфальт. Кажется, он плавится подо мной. Жар подступает. Я уже почти ощущаю, как пламя касается одежды, как лижут языки огня подошвы ботинок, как обугливаются волосы. Я задыхаюсь. Я не могу больше терпеть эту муку, я кричу. Кричу от отчаяния и бессилия. Кричу громко, вкладывая в этот последний вой всю себя, все, что от меня осталось…

— Дамира!

Огонь пожрал, наконец, одежду и коснулся плеч. Тело пронзила невыносимая боль, и я забилась, пытаясь стряхнуть языки пламени.

— Дамира, очнись! Дамира, да что с тобой?!

Я широко распахнула глаза и уставилась в темноту. Несколько долгих мгновений мне понадобилось, чтобы осознать: все, что я только что пережила, было не чем иным, как мороком. Наваждением. Сном. А плечи мои держит не беспощадное пламя, а тонкие, но сильные руки темноволосой девушки, которая с тревогой вглядывалась в мое лицо и продолжала повторять:

— Дамира, как ты? Ты меня слышишь? Это я, Энеси…

Я слышала, но никак не могла окончательно придти в себя. Тело все еще не слушалось, а разум метался от того, что окружало меня в данный момент, к тому, что только что казалось реальностью.

— Дамира!

Девушка, видимо, решила, что просто так до меня не достучаться, и перешла к радикальным мерам. В последний момент я перехватила ее ладонь в нескольких сантиметрах от своей щеки.

— Я в порядке.

В порядке. Глупо говорить это после того, как я разорвала подушку и, судя по саднящей боли в горле, громко кричала. Удивительно, что сюда не сбежались все люди, которые были неподалеку. Люди? Где, собственно, я нахожусь?

— Энеси?

Смуглая брюнетка улыбнулась. Было видно, что она заметно успокоилась, когда я с ней заговорила.

— Да, это я. Не рада? — хихикнула она, усаживаясь ко мне на постель. — Привет. Что случилось? Ты так кричала…

Я уже успела оценить обстановку. Это была комната. Скромная комната. Кроме двух кроватей, тумбочек, шкафа и небольшого столика здесь не было ничего. Не похоже на гостиницу, скорее, комната какого-то дома… Энеси с любопытством смотрела на меня, ожидая какой-нибудь реакции. И разочаровывать девушку я не стала.

— Эни, как я здесь очутилась?

Энеси улыбнулась, но наткнувшись на мой серьезный взгляд, тоже попыталась справиться с нахлынувшей на нее радостью.

— А ты не помнишь?

Я помнила. Неудачное покушение, побег, аварию, выстрелы, боль. Помнила смерть моих преследователей. Но что было дальше для меня оставалось загадкой. Поэтому я, не тратя время на слова и пояснения, просто отрицательно мотнула головой.

Эни вздохнула и удобнее устроилась на моей кровати. Я запоздало отметила, что любовь этой девочки к яркой одежде со временем не угасла. На Энеси была ярко-фиолетовая пижама, украшенная не менее ярким желтым узором, скрывающим строчки. Робкий лунный луч, проникший в комнату сквозь не плотно задернутые шторы, испугано дрогнул перед этим разноцветным чудом, и казалось, попытался совершить побег обратно к окну. Впрочем, мое воображение сегодня, кажется, переигрывает. Проклятое сотрясение мозга все еще давало о себе знать, раз в мою голову лезут подобные бредовые сравнения. Просто от сквозняка дрогнула штора. Просто по стене прыгнули тени. Просто я слишком устала.

— Мы в Траде, — стала рассказывать Энеси. — Гастроли и все такое, я уже сказала… Платят неплохо. Скоро неделя празднования дня рождения Его Высочества императора Марукса. Как будто, герцогам есть до этого дело. Однако, всем велено веселиться и восхвалять неземную благодать, сошедшую на нас ничтожных в день, когда на престол вступил блистательный в своей справедливости и справедливый в своем корыстолюбии император Марукс!

Энеси произнесла фразу трагически хвалебным тоном, секунду помолчала, а затем, звонко расхохотавшись, упала на кровать.

— На территории империи не дозволено произносить подобные речи, — пожурила я девушку. — Особенно маленьким девочкам.

Эни улеглась на спину, запрокинула голову и теперь смотрела на меня снизу вверх.

— Ну, ты же никому не скажешь?

Я пожала плечами.

— Вдруг скажу.

Энеси перевернулась на одеяле на живот и уставилась на меня большими черными глазами.

— Дамира, а ты, никак, пошутила?

— Вздор, — отмахнулась я от девушки. — Я просто объясняю тебе, что говорить гадости о Его Высочестве запрещено. То, что мы сейчас находимся на территории домена герцога, а не императора, не значит, что ты можешь высказывать подобное вслух. И донести на тебя может любой. Даже я. Кто меня знает.

— Я тебя знаю. Ты Дамира. Ты моя самая лучшая подруга, — прошептала она, не сводя с меня самого доверительного и искреннего взгляда, который мне когда-либо приходилось видеть. — Ты моя сестра.

Она произнесла это без тени лукавства, без насмешки, без мало-мальски ничтожного желание услышать нечто подобное в ответ. Она знала, что не услышит. Такие, как я, не клянутся в вечной дружбе, не называют сестрами старых знакомых, не влюбляются, не огорчаются. Я не стала пытаться объяснять это Эни. Мы слишком давно знаем друг друга, чтобы вдаваться в подобные рассуждения. В наших мирах непомерно много различий, через которые невозможно переступить. Даже обладая такой чистой, непоколебимой уверенностью, как у Энеси.

— Что случилось потом? — вернула я разговор в интересующее меня русло.

— Это было вчера за полночь. Выступление закончилось, территорию парка мы проверили, аттракционы закрыли, собирались укладываться спать… — стала рассказывать Энеси. — И вдруг неожиданно Зар велел Ирину заводить фургон. Ни с того ни с сего… Я, естественно, увязалась с ними, мне же интересно, — наивный беззлобный смешок. — Ирина Зар заставил выжать из нашего фургона все, что выжать можно было вообще. Хорошо, не развалился по дороге, — девушка вновь хихикнула. — Я не боюсь скорости, даже умудрилась задремать, когда мы остановились у брошенных на обочине каров. Три штуки, дорогущие… — глаза Эни возбужденно сверкнули. — Ирин меня натаскивал, я разбираюсь. Там одно стекло стоит столько, сколько весь наш фургон. Да еще и мотоциклы ребят в придачу.

Поймав мой взгляд, девушка спохватилась и вернулась к повествованию:

— Зар велел оставаться в фургоне, а сам вместе с братом отправился в лес. Я даже удивилась, откуда такая чаща. Но Ирин мне потом сказал, что это частные владения герцога Чреза и лес на территории города выращен специально, чтобы скрыть замок. Не важно. Я очень перепугалась, когда они вернулись, — она помолчала, посмотрела на меня исподлобья, — с тобой.

Хронология событий стала понемногу выстраиваться. Выходит, артисты нашли меня в лесу. А рядом стояли брошенные машины моих преследователей. Значит, времени от их гибели до моего спасения прошло немного. Значит, Зар и Ирин видели трупы. Что ж, не думаю, что они удивились. Чего еще можно ждать от раненой бездушной твари, которая всеми возможными способами стремится выжить?

Энеси про убитых никто не рассказал, потому что на ее открытом лице я не заметила и тени недоверия, сожаления, печали. Такие люди, как она всегда жалеют погибших. И не важно, кем был нынешний покойник: добропорядочным гражданином империи или законченным ублюдком. В добром чистом сердце места хватит для всех.

Я кивнула, давая понять девушке, что готова слушать продолжение. Энеси пожала худенькими плечами. Свет луны коснулся насыщенной материи ее пижамы и, кажется, горько об этом пожалел. В и без того яркое переплетение волокон были вшиты зеркальные нити. Новая мода империи, сверкать, когда на тебя падает естественный свет. На искусственное освещение зеркальные нити реагируют слабо, но свет солнца и луны отражают прекрасно. В одежду зеркальные нити вплетаются одна-две на изделие, и когда естественный свет небесных светил попадает на эти нити, кажется, что на одежде сверкают маленькие, яркие звезды. Лучик луны полыхнул на пижаме Эни, как вспышка молнии. Я невольно вздрогнула и отвернулась.

— Что, тебе не нравится? — огорчилась Эни, видя мою реакцию. — А, по-моему, здорово.

— Здорово, — я осторожно посмотрела на девушку. — Хорошо, что ткани не делают из этих нитей. Иначе мы бы все ослепли. Не садись под свет, мне не привычно.

Энеси послушно отодвинулась от прямого попадания лунного луча на злосчастную пижаму и продолжила:

— А дальше мы погрузили тебя в фургон и рванули домой. Зар сам тебя перевязывал, обрабатывал раны. Вообще, найдя тебя, он сразу же успокоился. Сказал, что для Тени эти раны пустяковые. Он был прав. На тебе сейчас ни царапины.

Ни царапины. Она права. Даже не ощупывая некогда причинявшие мучения раны, понимаю, что ни одной из них на мне нет. Возможно, остались небольшие шрамы. Но и они затянутся максимум через сутки. Осталась только слабость из-за большой потери крови и сил. Я переусердствовала с преобразованием тела. И теперь способности мои будут слабыми еще несколько дней. Необходимо эти дни вести себя предельно осторожно, не нарваться на очередной поединок.

— Какое время суток сейчас? Сколько я пробыла с вами?

— Сегодняшняя ночь, — хихикнула Эни. — Так что ты наша совсем недавняя гостья.

Ее лицо, довольное и счастливое, теперь казалось еще более детским, чем являлось на самом деле. Она младше меня лет на десять, не больше. А кажется, между нами пропасть времени. А может быть, дело не совсем во времени. Может быть дела в том, что она человек. Что у нее было детство, мать и отец, озорство и детские шалости. Что было у меня? Наверное, то же самое. Но я ничего не помню. Я тряхнула головой, отгоняя странные мысли. Эни расценила жест по-своему.

— Дамира, — запинаясь и пряча глаза, произнесла она, — твои раны…они не болят?

Я усмехнулась и Энеси подняла на меня удивленные глаза.

— Что…?

— Ничего, — отмахнулась я. — Конечно, ничего не болит. Видишь, — я продемонстрировала ей, а заодно и сама, наконец, посмотрела на тонкий шрам, оставшийся от прошедшего насквозь пулевого ранения. Однако утаила рану, оставленную моей неудачной жертвой, — все зажило. Тени не умирают от пулевых ранений. Тени вообще, умирают редко.

— А что за сон тебе снился? — не унималась участливая брюнетка. — Ты так кричала…

— Это был не сон, Теням не снятся сны, — разговор был мне неприятен, но нужно успокоить девушку и я играла роль по всем канонам жанра. — Возможно, я действительно кричала от боли из-за моих недавних ран. Но мне больше не больно. Силы вернулись, я уже почти в форме. Сейчас немного посплю, и буду той самой Тенью, которой была до того, как вляпалась в очередную переделку. Не обращай внимания, Эни.

— Но это было так похоже на то, что тебе снится кошмар… Скажи, Теням точно не снятся сны?

Нет. Никогда не снились раньше. Вообще никогда не снились. Я просто ложилась в постель, закрывала глаза и проваливалась в пустоту. И просыпалась тогда, когда сама этого хотела. Сны снятся тем, кто испытывает эмоции. Они видят то, что любят, ненавидят, чего ждут или опасаются. Они получают то, чего страстно желают, они яростно борются со своими страхами в минуты, когда их душа путешествует между мирами сна и реальности. Я не люблю, не жду, не боюсь. У меня нет души. Но, тогда, что же это было?

— Не знаю… — я пожимаю плечами, но скорее вопросу, который возник в моей голове, чем словам девушки. И тут же понимаю, что два блестящих черных глаза в упор смотрят на меня. — Эни, это все из-за ран. Мне было больно. Теням бывает больно, поверь.

— Да, я знаю…прости меня.

— Ничего страшного. Мне ведь уже не больно. Я не кричу и не рву подушки, — смотрю на Энеси прямо, открыто.

Энеси нахмурилась, изучающее уставилась на мое лицо, ища на нем следы обмана. Не найдя таковых, нахмурилась еще больше, словно что-то обдумывая. Несколько секунд мы просидели в полном молчании. Наконец, лицо девушки вновь просветлело, в уголки губ залегла добродушная усмешка. Энеси взяла мою руку в свои тонкие ладони, некрепко сжала.

— Знаешь, Дамира, на самом деле это неважно. Все неважно. Неважно, что ты Тень, а я человек. Ты для меня как старшая сестра, Дамира. Ею ты останешься, не смотря ни на что. Прости, я больше не буду спрашивать тебя ни о том, чем ты занимаешься, ни о том, какими опасностями и приключениями наполнена твоя жизнь в те дни, когда ты далеко. Это не мое дело. Просто знай, я всегда с тобой.

Я всегда подозревала, что Энеси слишком ко мне привязалась. Мы познакомились, когда ей было восемь лет. Я увидела их случайно. Большой яркий фургон сиял в сумерках так, что стоил огней всего городка, в котором я была на задании. Одна из их машин сломалась, и они вынуждены были остаться в небольшом городишке, у которого даже не было стен. И в первый же вечер своей вынужденной остановки они, то ли для разминки, то ли для собственного удовольствия, а возможно для того, чтобы принести крупицу разнообразия в серость старого городка прямо на главной площади устроили представление. Чуть позже я узнала, что из статуса уличных шутов эта труппа уже давно выросла и перебивалась хоть и небольшими, но вполне приличными заработками в городах много крупнее. Представление же было устроено исключительно для их собственного удовольствия. Задание у меня было несложным, в тот раз я выполняла функцию курьера, привезла деньги для главаря нашей гильдии. За что с ним расплатилась гильдия морских контрабандистов, я не знала, да и не стремилась узнать. Любопытство Теням не свойственно. Зато Тени прекрасно выполняют свои функции, особенно, если дело касается их способностей. В тот раз мне не нужно было отнимать чье-то дыхание. Я просто привезла и передала набитый наличными кейс своему хозяину, после чего должна была вернуться в столицу императорского домена. Мне не следовало медлить, но, неожиданно для себя, я задержалась, чтобы посмотреть представление. Сложный в исполнении, слаженный танец Энеси заворожил меня, ее отточенные движения заставляли смотреть, не отводя глаз. Девочка двигалась, выполняя сложные акробатические движения, чувствуя музыку, не сбиваясь с ритма, и глаза ее при этом сияли как звезды, а на губах цвела счастливая улыбка. До этого момента я никогда не задумывалась, что люди могут быть такими веселыми, делая такую сложную работу. Я тоже много и тяжело работала, но никогда не получала от этого удовольствия. После того, как я стала Тенью, я только и делала, что училась слаженным отточенным движениям, стремилась овладеть техникой боя при помощи холодного оружия, стрелять, а так же осваивала способности, которыми наградила меня моя сущность. У Теней нет других вариантов, мы вынуждены уметь защитить себя. Я знала это в того момента, как потеряла душу. В тот вечер на площади меня заприметил Зар, хозяин группы. Я знала, я чувствовала, что он тоже Тень, мне даже не нужно было смотреть на мужчину. И еще я знала, что он так же ощущает мое присутствие. Ощущает угрозу, исходящую от такой же бездушной твари, как и он сам. Но я не собиралась проявлять агрессию по отношению к артистам. Вопреки приказу, продлила плату за номер в гостинице, и осталась в крошечном городишке, чтобы посмотреть представление еще раз. Но на следующее утро цветной фургон уехал, оставив позади прежнюю серость и пустоту. И мне бы стоило сеть в кар и вернуться в гильдию. Но я вновь совершила поступок, не свойственный созданиям вроде меня. Глядя на площадь, по которой сновали редкие прохожие, уже забывшие про вечер, наполненный музыкой и огнями, я осознала, что отчаянно хочу, чтобы этот вечер повторился еще раз. Гильдия, наемники — в тот момент все это вызывало у меня странные мысли. Я могу испытывать отвращение к погоде, мне не нравится сырость, дожди потому, что из-за влаги мне тяжело дышать и использовать свои способности. Могу ли я испытывать отвращение к людям и их действиям? Могу презирать кого-то за поступки? Нет, это все не более, чем условности. Но в тот момент мне показалось отвратительным все, что я делала в гильдии. Я больше не хотела оставаться среди наемников ни на минуту. А потому, я просто завела мотор своего кара и вместо того, чтобы подчиниться приказу и ехать в столицу, догнала фургон. Зар поступил так же непредсказуемо, он принял меня к себе. Так мы познакомились, так я не просто узнала, что в мире есть дружба, любовь, искренность. Я смогла их увидеть. Тени не доступны подобные чувства, но смотреть на людей, в чьих венах вместе с кровью бурлит любовь, вместе с улыбкой сияет радость, а вместе со слезами льется горе, было для меня в некотором роде отдушиной. Девочка-танцовщица Энеси с первого дня полюбила меня, не смотря на мою отчужденность, признав, во мне старшую сестру и любимую подругу. И вот теперь, много лет спустя, она, чувствуя, что у меня проблемы, не имея никакой возможности помочь, все равно пытается это сделать. Я вздохнула, улыбнулась одними губами, как умеют улыбаться только Тени, и пожала ее руки.

— Эни, я очень ценю нашу дружбу. Прости меня, что я так и не смогла стать такой, какой ты хочешь меня видеть.

— Я хочу видеть тебя такой, какая ты сейчас, — твердо сказала она, отчего ее совсем детское личико стало вдруг как-то взрослее. — Не меняйся, ладно? Мне будет сложно привыкнуть к какой-нибудь другой Дамире. А теперь давай спать. Тебе надо набираться сил, хочешь, я посижу рядом, пока ты уснешь, чтобы тебе не снились кошмары?

Какая же она доверчивая и добрая. Эта непоколебимая вера в то, что все можно решить только мирным путем, что выход из любого положения найдется непременно, что каким бы темным не было небо, утром оно обязательно прояснится, всегда приводила меня с состояние смятения. Неужели можно жить так, следуя выбранному пути и не сворачивая с него несмотря ни на что? Люди. Глупые. Самоуверенные. Наивные. Люди считают эти качества негативными, да и я склонна так думать. Но сейчас я могла применить каждое из них к Энеси и не увидеть в этом чего-то отрицательного. Она глупа и наивна, раз чувствует себя так уверенно в нашем шатком мире. Но это не делает Эни плохой. Значит ли это, что людей стоит оценивать по каким-то другим критериям? И есть что-то большее, чем мотивации их поведения? Девушка все еще ждала ответа, и я отрицательно покачала головой. Энеси кивнула, спрыгнула с моей постели и нырнула в свою. Немного повозилась под одеялом, устраиваясь удобнее, а затем я услышала ее ровное дыхание. Мне всегда казалась странной человеческая особенность засыпать то быстро, то, наоборот, ворочаться без сна до утра. Хотя, Зар говорил, люди с годами теряют способность быстро засыпать. С годами, и с поступками, которые они совершают. Впрочем, я почему-то была уверена, что Энеси эта потеря не коснется. Отодвинула остатки подушки, легла и закрыла глаза. Через мгновение пришла пустота.

Остаток ночи я провела в своей привычной пустоте. Ничего похожего на сны меня больше не тревожило. Пострадавший организм получил необходимый отдых. Я проснулась рано, но постель Энеси уже была аккуратно заправлена, а в комнате девушки не было. И будильника не было тоже. Здесь не гостиница и подобная вещь не предусмотрена в обязательном порядке. Видимо поэтому я не приказала себе проспать определенное количество времени и проснуться, как обычно, за пять минут до сигнала. И, раз уж я проснулась вот так, без приказа, не стоит лежать и разглядывать потолок. Пяти минут для этого у меня нет. Машинально потрогала грудь. На гладкой коже пальцы не нащупали ничего, напоминающего шрам. Рана на боку так же исчезла. Чего и следовало ожидать. Удовлетворенная результатом, встала, и бегло осмотрелась. Безликая комната. Укутавшись в одеяло, направилась в крохотную душевую. Стандартные водные процедуры. И несколько минут у зеркала. Ничего не изменилось. То же лицо, те же глаза, седые волосы. Никаких признаков старения. Время еще есть. Поход к шкафу стал чем-то вроде пари с самой собой. Что я там увижу? Насколько это будет ярко, неудобно, нелепо? Я уже поняла, что костюм, в котором меня подобрали в лесу, был залит кровью и являлся скорее уликой, чем одеждой. Как от него избавился Зар, мне было не интересно, но костюм был удобный. Во что мне придется облачиться сейчас известно лишь Единому Богу, если он, конечно, существует, Безликим и, что самое вероятное, Энеси. Раз мы спали в одной комнате, логично предположить, что мне достанется что-то из предметов ее гардероба. Вспомнив фиолетовую пижаму с зеркальными нитями, я поморщилась. Сейчас буду выглядеть, как шут. Зато меня можно будет взять в команду. Возможно, номер даже будет иметь успех. «Клоунесса-Тень Дыхания, прошу любить, жаловать и, на всякий случай, прихватить с собой кислородные маски». Хотя, это не поможет.

— Доброе утро.

Я, так и не достигнув выбивающей меня из равновесия цели попасть в шкаф, обернулась на голос. В дверях стояла высокая стройная женщина с длинными черными волосами, заплетенными в косу, закинутую на плечо. Миндалевидные глаза жительницы островов Восточного Архипелага с интересом наблюдали за мной, не особо смущаясь моей наготы. Я знала, что остров, на котором она родилась, называется Лихан, но где именно он находится, не имела ни малейшего представления.

— Лери, — поприветствовала я знакомую, шагнув к ней и протягивая руку, — рада тебя видеть.

Она хмыкнула и вместо того, чтобы ответить на рукопожатие, вложила в протянутую руку сверток, а сама прошествовала в комнату.

— Принесла тебе одежду, — сообщила она, усаживаясь на мою кровать. Ее взгляд задержался на порванной подушке, но от вопросов она воздержалась. — Пока ты не убедила себя в необходимости надевать карнавальный ужас Эни. Это, на мой вкус, перебор даже для лишенных чувства неловкости Теней. Одевайся, я подобрала тебе кое-что из своих нарядов.

Пока я облачалась в темные кожаные штаны, коричневую блузку и мягкие сапожки без каблуков, Лери застыла на кровати и не проронила ни слова. Она всегда была такой. Если бы не темные волосы и глаза, можно было бы считать ее Тенью. В труппе у нее был своеобразный номер. Что-то вроде волшебницы-иллюзионистки. Она не занималась ни разрезанием живых людей, ни вытаскиванием предметов из якобы пустых ящиков. Эти фокусы давно изучены публикой вдоль и поперек, а, следовательно, никому не интересны. Лиханка с неожиданной стороны открыла для публики магию элементарных фокусов. Простой процесс извлечения монеты из уха она превращала в целое представление, и окружающие забывали о том, что повторить такое могут сами, потренировавшись некоторое время. Люди заворожено смотрели на темноволосую восточную красавицу. Но больше всего Лери любила карты. Их у нее было огромное количество. За время гастролей объехав весь Материк и некоторые острова Архипелагов, лиханка собрала внушительную коллекцию всевозможных карт, от обычных, игральных, до предназначенных для гаданий и пасьянсов, нарисованных вручную, украшенных какими-то сакральными узорами. Лери сама изучала карточные гадания, в чем ей помогала одна единственная старая, потрепанная колода карт, которая досталась ей от матери, а той, в свою очередь, от ее матери, которые, со слов Лери, тоже владели этим искусством. Неизвестно, сколько людских ворожей держали в руках эту колоду, но, несмотря на общую потрепанность, рисунки на картах оставались все такими же яркими и четкими. Я видела эту колоду, но всякий раз, когда Лери предлагала мне предсказание, пожимала плечами. У тех, кто не живет, не может быть судьбы. Тени Истока предсказывают события на день, два, иногда неделю вперед. Не больше. И этого достаточно для того, чтобы не попасть в неприятности, уйти от нежелательных проблем, или собственных собратьев. О судьбе речи не идет. У нас нет предназначения, свою функцию инкубаторов для рождения Безликих мы уже выполнили, а впереди ничего. Существование. Выживание. Но не судьба. Не жизнь.

Увидев, что я привела себя в подобающий вид, Лери встала с кровати, потянула мне руку для приветствия.

— Вот теперь с тобой можно разговаривать по-человечески, Тень, — хмыкнула она. Мы секунды три смотрели друг другу в глаза, а затем обнялись. Лихан слишком далекий остров, уголок, где цивилизация не успела как следует распустить щупальца бесконечных проводов, где люди, со слов самой Лери, были как-то по особенному добры и искренни, и откуда сама молодая женщина привезла некоторые обычаи свободных людей, которые не прячутся друг от друга за стенами. Посмотрев на меня, а затем, обняв, Лери соблюдала обряд приветствия, означающий что-то вроде «мои глаза смотрят, так же как и твои, мое тело дышит, так же как и твое, мое сердце бьется в одном ритме с твоим. Мы одно целое в двух телах». В ее землях так здороваются только с родственниками и очень близкими друзьями. Лери удостаивала меня великой чести. Мне это было не то, чтобы понятно — человеческую любовь к традициям и обычаям я никогда не понимала — но мысль о том, что моя знакомая считает меня достойной традиционного приветствия, можно сказать, доставляла мне удовольствие.

— Дамира, дорогая, я очень рада видеть тебя, — искренне произнесла она.

— И я рада видеть тебя, Лери, — ответила я.

Она не ждала другого ответа. Усмехнувшись, вновь села на край кровати.

— Сначала завтрак, потом тяжелый разговор.

— Меня ждет тяжелый разговор? — спросила я. Лери кивнула.

— Зар собирался поговорить с тобой, когда ты проснешься. Велел удержать тебя, если попытаешься уехать, не дождавшись его. Он уехал рано утром никому не сказал, куда, — она пожала идеальными плечами. — Я не связываться с ним, но признаюсь, очень хочется. Беспокоюсь, — подытожила женщина.

Я смотрела на женщину, с минуту обдумывала сказанное. Беспокоится за Тень. Женщина. Человек. Люди определенно слишком странные существа для нашего восприятия. Их ненависть и презрение к нам вполне укладывается в рамки религий, верований и патетических речей о духовности. И если Безликие, живущие в наших телах определенное количество времени, вместе с уходом забирают наши души, логично думать, что Тени — бездушные твари, нелюди. Зар, конечно, видел убитых мною людей, и, естественно радоваться не будет. Он злится и злится обосновано. Впрочем, злость Тени стоит не больше, чем ее радость. Как-нибудь разберемся. Все с тем же бесстрастным выражением лица я спросила:

— Раз Зар уехал, тяжелый разговор откладывается. И мы действительно, можем поесть для начала. А пока рассказывай, как дела?

— У меня? Или у тебя? — не поддержала ничего не значащий диалог Лери, впиваясь в меня взглядом.

Странный вопрос.

— Не понимаю, о чем ты?

Лери вздохнула и задумчиво прошлась по комнате.

— Что с тобой произошло, Дамира?

Лери однозначно не видела убитых. И Зар не сказал ей не слова. Но Лери не глупа, она понимает, что вокруг меня происходит что-то нехорошее. О чем она думала в этот момент мне непонятно. Порой хочется стать Тенью Молчания, чтобы проникнуть в мысли людей, понять, о чем они на самом деле думают, произнося те или иные слова. Лери уже обронила фразу, что беспокоится о Заре. О чем она беспокоится сейчас, расспрашивая меня? О себе, своей безопасности, которую мое появление вполне возможно ставит под угрозу? Обо мне? А для меня есть разница? Неприятно сдавило в области легких. Не знаю. Но здесь и сейчас я не хочу ей врать.

— Я провалила работу.

— Серьезно?

— Да. Но я не хочу говорить об этом. Не сейчас. Не с тобой.

Она просто кивнула. Больше вопросов не будет. Мы вместе спустились вниз. Снятый домик действительно был очень скромным. Минимум мебели и техники, зато свободное пространство использовалось вовсю. Кругом валялся реквизит артистов, внизу у самой первой ступеньки стоял манекен в человеческий рост, одетый сразу в несколько курток и пиджаков разных размеров, из-под которых выглядывал подол короткого яркого платья. Вокруг небольшого дивана в гостиной были расставлены раскрытые чемоданы разной степени то ли собранности, то ли разобранности. Лери окинула этот хаос спокойным взглядом, и первая направилась туда, откуда доносились приглушенные голоса и запахи пищи. Я последовала за ней.

— Доброе утро, Дамира! — голос Энеси как-то по-особенному громко прозвучал в небольшом помещении кухни, такой же скромной, как и весь домик. Четверо яростно что-то обсуждающих парней замолчали и как по команде уставились на меня. Один из них был мне отлично знаком. Двух других я видела раньше и была уверена, что они братья. Но никак не могла припомнить имена. Еще один был мне незнаком. И эти трое смотрели на меня как-то особенно насторожено.

Сидящий рядом с Энеси высокий коренастый парень видимо, что-то прочитал на моем лице. Потому что не замедлил пихнуть соседку в бок.

— Эни, не надо так орать, — буркнул он. И тут же поднялся мне навстречу. — Дамира. Рад.

На губах улыбка. Не такая лучистая, как у Энеси, но такая же искренняя, как у Лери. Действительно рад.

— Здравствуй, Ирин, — просто, без долгих, красочных признаний.

— Что-то не так? Энеси сказала, что тебе лучше…

— Энеси сказала, что ты меня выручил, — ответила я и тут же поняла, что говорить этого не стоило. Эни, Лери, парни, все еще пялящиеся на меня с откровенным страхом в глазах, до сих пор не знают, что именно со мной произошло. Ирин видел трупы и скорее всего, обсуждал произошедшее с Заром. Не нужно сейчас говорить об этом, чтобы не ввести в курс дела остальных. Хватит с меня двух свидетелей.

— Тебя не надо выручать, — добродушно ответил парень, усаживаясь и кивая нам с Лери, чтобы мы тоже присоединились к завтраку. — Ты сама находишь и неприятности, и выход из них. Мы с Заром просто немного поспособствовали.

Даже вида не подал, что видел убитых мною людей. Неужели настолько крепкие нервы? Впрочем, я ведь убиваю без крови, без страшных ран. Может быть, у Ирина действительно хватает выдержки молчать о задушенных мною людях, чтобы не волновать сестру и друзей. Оно и к лучшему. Мне не нужны сейчас лишние разговоры. Раз я оказалась в компании Зара, наверное, единственной Тени в этом мире, которой я могу повернуться спиной, я расскажу ему то, что он захочет узнать. Но не людям. Им это не нужно. А мне тем более. Решив подумать об этом позже, я поддалась очередному примитивному инстинкту и взялась за вилку. Однако, Ирин вновь заговорил.

— Дамира, ты помнишь парней? Варт и Верт, — братья сдержано кивнули мне, я ответила таким же кивком. — А это Дрек, ты его не знаешь, он с нами недавно. Мой ученик и помощник. Очень, кстати, способный. И очень ленивый.

Незнакомый парень улыбнулся уголками губ, дернул правой рукой, но в последний момент передумал предлагать рукопожатие. Вместо этого так же, как и братья, едва заметно кивнул.

— Привет, — робкое, едва слышное. Боится. Ничего особенного, просто боится монстра, способного задушить его в любой момент. Люди. Самоуверенные, глупые. А еще трусливые. По каким же критериям стоит оценивать человека, обладающего душой? Что в нем хорошего, что плохого? Можно быть добрым трусом? Вряд ли этот парень сделал кому-то зло.

— Здравствуй, — не стараюсь его успокоить. Мне все равно, что сейчас он подумает и какие выводы сделает.

Парень рисует на своем лице улыбку и прячет испуганные глаза в тарелке. А я, наконец, могу поесть, ни на что не отвлекаясь. Некоторое время за столом сосредоточенное молчание, нарушаемое лишь скрежетом вилок о тарелки и стуком стаканов.

— Я никогда раньше не видел Теней, — прозвучало в этой умиротворенной тишине. Присутствующие, в том числе и я, перестали жевать и уставились на смущенно покрасневшего Дрека. Парень, кажется, сам испугался собственных слов, поэтому заговорил быстрее. — И я хотел…извиниться за то, что так на тебя смотрел. Я тебя испугался, Дамира. Извини меня за это.

— Ничего страшного, меня многие боятся. Теней многие боятся, — он меня раздражает. В другой ситуации я бы просто приказала ему замолчать, но делать это при Энеси, Лери и Ирине не могу. В отличие от Дрека, они для меня кое-что значат. И мне не хочется, чтобы им было неловко из-за моего поведения.

Юноша посмотрел на мои седые пряди, затем на меня. Секунду он молчал, соображая, как себя вести дальше. Однако, не почувствовав во мне ни угрозы, ни агрессии, осмелел и чуть помедлив, произнес:

— А ты что-нибудь знаешь о Безликих?

— Дрек… — начал было Ирин, но я перебила его.

— Порядок, Ирин, я могу ответить, мне нечего скрывать, особенно в подобном вопросе. Я знаю о Безликих то же, что и ты, Дрек. Они Боги, которым нет до нас дела. И, знаешь что, Дрек? Это к лучшему.

Теперь взгляды шести пар глаз уставились на меня. Лери усмехнулась.

— Иронизируешь, Дамира?

— Констатирую факты, — я отпила сок. — Не хватало еще наряду с храмами Единого Бога, дворцами императора Маркуса и замками герцогов приняться возводить святилища Безликим. Людям это не нужно. А Безликим тем более.

— А ты знаешь, что им нужно?

Осмелевший Дрек уже без страха, а с неприкрытым любопытством в глазах смотрел на меня. Я поморщилась, досадуя, что не позволила несколько минут назад Ирину успокоить своего назойливого друга. Да, он определенно раздражает меня, зря я поддержала разговор. Но делать было нечего, пришлось продолжать, на помощь мне больше не торопились.

— Нет, не знаю. Но думаю, потребности их отличаются от потребностей людей или Теней. Если они и хотят чего-то, вряд ли мы можем осознать масштабы таких желаний.

— Твои потребности тоже так сильно отличаются? — не успокаивался парень, за что получил тычок под ребра от своего учителя.

— Достаточно, Дрек. Дай Дамире доесть спокойно. А ты, раз уже наелся, иди, заправь машину. Я вчера не успел. Иди-иди, куча работы, а ты сидишь, болтаешь. Я же говорил, лентяй, — подытожил Ирин, меряя покрасневшего помощника суровым взглядом.

Дрек поднялся из-за стола, бросил на меня очередной, на этот раз нечитаемый взгляд и вышел. Братья последовали за ним. Ирин так же поднялся.

— Ешь, отдыхай, жди неизбежность, Дамира, — хмыкнул он. — Зар не в духе, это точно. Кажется, ты умудрилась разозлить старика-Тень. А говорят, вы не испытываете эмоций. Так что, или не так все с вами просто, или ты, Дамира, уникальна, раз можешь сотворить невозможное. Так, я тебя достаточно запугал, теперь пойду, займусь чем-нибудь полезным. Эни, ты, кстати, тоже. Идем, займешься уборкой. И вещами.

Я вопросительно посмотрела на парня, но ответила мне Лери.

— Уезжаем завтра. Мы ведь тут давно, вторую неделю. Надо ехать дальше, по контракту у нас еще три выступления на территории домена. А ты решай, что делать. Можешь ехать с нами. Можешь остаться. Или ехать своей дорогой.

— Я подумаю, — заверила я. — Может, действительно, останусь. Я ведь добропорядочная подданная Его Высочества, и чту законы.

Ирин смерил меня взглядом с высоты своего роста и тихо рассмеялся.

— Ты точно иронизируешь. Дамира, это прогресс! Если бы ты сейчас закончила свою речь фразой «И я готова пожертвовать за него своей жизнью!», я бы усомнился, что ты Тень. Все, Энеси, пошли, у нас куча дел. Еще фургон надо помыть, я вчера не успел…

Энеси поднялась и с мученическим выражением лица поплелась за братом. Мельком отметила ее наряд: голубые брюки с фиолетовой вышивкой, такая же фиолетовая рубашка в белую клетку, белые легкие ботинки. Что ж, для Энеси это, можно сказать, вполне скромно.

Мы с Лери допили кофе, убрали посуду, перебросившись парой ничего не значащих фраз. Я не хотела разговаривать, лиханка прекрасно это понимала, не приставала с расспросами. Впрочем, мне кажется, все, что Лери хотела от меня узнать, она узнала. У меня же появилось время подумать. И в первую очередь меня, как ни странно, занимало не недавнее происшествие в загородном замке, а сон. Уже сам факт сна выбивал меня из равновесия. Никогда раньше я не видела снов. Теням это не свойственно. Но этой ночью мне снился Шатор. Крошечный городишко на территории западного домена герцога Рэйвора. Это было семь лет назад. Это было. Незачем думать об этом. Я поступила так, как посчитала нужным. И уж конечно, я не сожалею. Мне это не свойственно. Теням не свойственно. И я не думала. Нет, не забыла, забыть подобное невозможно, даже если это совершенно не беспокоит. Просто память, особенность мозга фиксировать события, которые принесли в жизнь серьезные изменения. Но этой ночью я видела все, как будто это произошло наяву. Как будто вновь пережила тот день, когда по моей вине погибли люди. Почему это вернулось ко мне? Что еще за тени прошлого? Тени прошлого? Глупое выражение. Все, что прошло, исчезло, не может отбрасывать тень. И только память иногда напоминает о том, что жизнь меняется не просто так, а под влиянием каких-то решений. Я приняла решение, которое посчитала правильным. И не сожалею.

Негромко хлопнула дверь, Лери обернулась ко мне.

— Готова?

— Спрашиваешь так, будто я иду на сражение, а не поговорить, — отвечаю спокойно, а она смотрит на меня как-то подозрительно. Чего же ты ждешь, Лери? Страха? Недоверия? Угрозы? Или радостной улыбки от предвкушения встречи со старым знакомым?

Лиханка шагнула к двери, поманила меня за собой. В гостиной нас уже ждали. Зар оперся о стену и, скрестив руки на груди, внимательно смотрел на меня. Он совсем не изменился с нашей последней встречи. Чуть больше трех лет назад. Такой же высокий, сильный. Те же морщины у глаз и в уголках губ. Такие же серые глаза, блестящий, лишенный волос череп. Невольно вспомнился сон. Нет, глаза Зара не идут ни в какое сравнение с теми, что пронзали меня насквозь в нежданных воспоминаниях. Это просто серые глаза Тени. И думаю я совершенно не о том.

— Здравствуй, Дамира, — произнес мужчина спокойным голосом. Ожидаемо. Ирин, Эни, Лери в один голос обещали мне гром и молнию, но я знала, что меня ждет на самом деле. — Ты совсем не изменилась с нашей последней встречи.

— Здравствуй Зар, — ответила я. — Какого рода ты ждал изменений, и чем я разочаровала тебя?

Зар усмехнулся одними губами.

— Будем считать, приветствие состоялось. Пойдем, поговорим наедине. Лери.

Он кивнул лиханке и, не проронив больше ни слова, двинулся по коридору. Оказывается, в этом домишке есть что-то вроде кабинета. Тоже все очень просто и скромно: стол, кресла, диванчик. Как в дешевом мотеле. Зар расположился за столом, я выбрала кресло так, чтобы не сидеть против мужчины, а слегка под углом. Так ему будет неудобно сверлить меня взглядом — всегда раздражали взгляды в упор.

— Ребята говорили, меня ждет тяжелый разговор. Я вся во внимании.

— Не прикидывайся, тебе не идет, — отразил выпад Зар. — Как бы ты не язвила, на человеческий сарказм тянет с большим трудом. Так что, обойдемся тем, что есть. Рассказывай.

— Что ты узнал в городе?

— Ничего, — Зар смотрел на меня прозрачными серыми глазами. — Я был в Траде. У меня есть кое-какие знакомые, и я хотел аккуратно разузнать, что именно за последние сутки произошло в городе, и как в этом могла быть замешана Тень. Ни единой даже самой ничтожной сплетни. И это притом, что ты убила как минимум троих. Так что, рассказывай. Как теперь ты собираешься привлечь внимание гильдии, сбежавшая наемница-одиночка, чтобы тебя, наконец, нашли и прирезали? Какой способ самоубийства ты для себя считаешь наиболее приемлемым?

— Не язви, тебе не идет, — вернула я колкость. — Я не ищу способа расстаться с жизнью. На гильдию мне плевать. Они меня не достанут. А еще, не собираюсь ни от кого зависеть, мне вполне удобно одной. Я просто делаю то, что умею. И раз уж все, на что я способна, воровство и убийства, то должна придумать, как на этом заработать.

Мы пронзали друг друга взглядами, никто не желал первым отвести глаза. И все же я сдалась. Уткнулась взглядом в сложенные на коленях руки и молчала. Зар был стариком, даже по меркам Теней, которые живут, пока их не убьют другие Тени. Или пока наши Безразличные Боги не решат прикончить собственную Тень. Сложно сказать, чем они руководствуются при этом, но наши жизни полностью зависят от них. В отличие от жизни людей. Кажется, Безликим глубоко плевать на простых смертных, и простые смертные отвечают им полной взаимностью. Даже Единого Бога они придумали себе вполне человекообразного, наделили его не только биографией и внешностью, но и кучей эмоций. Безликим все равно. И лишь наше существование — это единственное, что, кажется, занимает их в этом мире. Почему? Чего хотят Безликие? Что им нужно? Этот вопрос недавно задал мне Дрек. И я ему ответила. Нет, не ответила. Сказала то, что думаю. Истинный же ответ мне не известен… Я посмотрела в светлые, слишком светлые для постаревшего лица глаза Зара и сказала:

— Мне заказали Безликого.

Зар слегка нахмурился.

— Невозможно. Безликих нельзя вычислить пока они в теле человека.

— А я его и не вычисляла, — память отозвалась фантомной болью в боку и я поморщилась. — Он не был Тенью. Зар, это был парень лет семнадцати. Обычный на вид. И со способностями Тени Белого Пламени.

— Безликие не обладают нашими способностями, находясь в телах людей. Это давно известно. Это доказали человеческие ученые.

— Я знаю. Но я его видела. То, что он со мной сделал, прекрасно видел ты. Знаешь, что при этом было в его руках? Нож для вскрытия писем. Парень возился с почтой, когда я попыталась его коснуться.

Зар смотрел на меня внимательно и как-то подозрительно.

— Дамира, такого не может быть. Безликие в телах людей не привлекают к себе внимания. Они беспомощны и прекрасно осознают это. Обладать нашими способностями тело может только после того, как Безликий покидает его, забирая способность испытывать эмоции. Люди считают это балансом. Тени лишаются эмоциональности, но приобретают какие-то способности. Остаточное явление после нахождения в теле Безликого. Они паразитируют человеческое тело, делают его зависимым от себя. Поэтому мы умираем внезапно. Так считают люди. Я не думаю об этом вообще. Но точно знаю, то, что ты говоришь сейчас, чушь. Возможно, этой твоей жертвой был один из нас?

Я отрицательно покачала головой.

— Думаешь, я не рассмотрела его лицо, волосы, глаза? Я запомнила его на всю жизнь. Он молодой парень. И он точно не Тень.

Мы вновь замолчали, на этот раз задумавшись. Я могла бы поклясться жизнью, если бы это что-нибудь значило, что видела Безликого. Не знаю, зачем он был в замке и, тем более, зачем меня отправили его убить, но ситуация была патовая. И что теперь делать, я решительно не знала.

— Кто тебе его заказал? — вновь подал голос Зар. Я не смогла скрыть досадный вздох.

— Две недели назад в трактире «Сонный ветер» в Каменном на территории домена герцога Рэйвора я встретилась с заказчицей. Она нашла меня там сама, сама вызвала обсудить дело. Заказ был на убийство сына герцога Чреза. Загвоздка — жертва, в отличие от его родителей, редко покидает пределов замка. Поэтому ее не устраивали обычные наемники, нужен был тот, кто сумеет проникнуть за стены замка. Для Тени Дыхания особых трудностей в этом нет. Я не колебалась, у меня были проблемы с деньгами, и потребовала половину платы вперед. Заказчица дала мне наличные и план замка. После этого она сказала, чтобы по окончании работы я вернулась в Каменный и ждала. Все как обычно, меня ничего не настораживало. Изучив план замка, расстановку охраны, я отправилась в Трад, жила там три дня, в назначенный день отправилась во владения герцога. Сначала все шло хорошо. Я без труда проникла за стену, а потом и внутрь. Обошла камеры, охрану. Ничего особенного. Так же легко прошла к комнате сына герцога. Я собиралась расправиться с наследником, забрав его дыхание, но сразу же поняла, что так легко не отделаюсь. Парень чуть не превратил меня в фарш. Обычным ножом для писем.

— Ты изначально знала, чей это замок и все равно пошла туда. Зачем? Из-за денег?

А ведь я так и не задала себе этот вопрос. Почему? Заказчица была категорична в своих словах. Юный наследник должен умереть. И, как положено наемнику, я не задавала вопросов. Должен, значит должен. Мне не было до него никакого дела. Женщин сказала, что убийство парня она может доверить только опытному наемнику Тени Дыхания потому, что выловить его вне стен охраняемой территории не представляется никакой возможности. Все стен замка наследник охраняется так сильно, что подойти к нему не могут даже Тени Молчания или Истока. Впрочем, толку от них все равно мало. Остается либо Четыре круга, либо Белое Пламя, либо Дыхание. Первые наделали бы много шума. Тени Дыхания же могут ходить бесшумно, используя свои способности. Именно это и нужно было заказчице — тихая гибель парня. И я подписалась на это. Я подписалась на убийство. Тени хорошие убийцы, мы лишены жалости в отношении своих жертв. Мы просто делаем свою работу. Но отнимать дыхание давно не было моей приоритетной задачей. Почему же я пошла в замок? Из-за денег?

— Ты забыла, Дамира, — не дождавшись ответа, продолжал Зар. — Забыла правило, которое максимально сохраняло тебе безопасность. Дела имеющих власть нас не касаются. Мы не должны вмешиваться в жизни тех, кто может вмешаться в наши жизни. Люди нас терпят потому, что некоторое время мы тоже были людьми. Не больше. А ты, Дамира, сотворила очень серьезную глупость уже тогда, когда согласилась на эту работу. Тебе ведь достаточно много заплатили?

Из той суммы, которую мне заплатили, я успела потратить небольшую часть. Остальное было надежно припрятано. Недостающие деньги в принципе можно отработать, это не так много. Но я прекрасно осознавала, что моя нынешняя проблема не в этом. Теперь, зная, что жертва моя обладала не только титулом, но являлась чем-то большим, нежели простой, пусть и достаточно богатый человек, я четко осознавала, что просто уйти с оставшейся суммой мне бы не дали. Это осознание мгновенно сменило другое. А смогла бы я вообще выполнить это задание? Знала ли заказчица, кого на самом деле она собиралась уничтожить моими руками?

— Что ты собираешься делать сейчас? — произнес Зар.

— Исчезну, — сказала я первое, что пришло на ум. — Мне не привыкать скрываться. От людей, Теней, гильдии. Теперь еще и от заказчика. Перееду куда-нибудь на север. Или на один из островов Архипелага. Затаюсь, пережду. Денег мне хватит, к тому же, можно брать мелкие дела, в которых невозможно засветиться. Я справлюсь. Всегда справлялась.

Зар смотрела на меня и внимательно и равнодушно одновременно. Взгляд, не выражающий эмоции. Но в то же время, я не раз замечала это, именно так люди смотрят на то, что им хоть и не нужно, но взывает какие-то воспоминания, с которыми не хочется расставаться. Зар смотрел на меня так же. Ему было все равно, что я собираюсь делать и как планирую распорядиться своим случайно выпавшим шансом. Но он не хотел, чтобы со мной что-то случилось. Не хотел потерять меня.

— Исчезнешь, — медленно повторил он. — Исчезнешь. Уедешь на север или переберешься на Архипелаги. Ну что ж, ты права. У тебя всегда получалось спрятаться так, что даже гильдия, в которой достаточно Теней, не может тебя найти. Но ты же не думаешь, что на этот раз получится так, как было с наемниками. Только что ты сказала, что видела Безликого.

— Но ты мне не поверил, — перебила я.

— Верю, не верю, — он откинулся в кресле, не спуская с меня пристального взгляда. — Да, я не верю, что Безликий проявил свою силу, будучи в теле человека. Это невозможно. Люди исследовали эту проблему настолько, насколько были способны. Тело человека слишком слабое для того, чтобы вместить в себя сущность Безликого и дать ему возможность использовать свои силы. Оно не выдержит такой нагрузки. Поэтому Безликие вынуждены вести себя незаметно. Они беззащитны, пока находятся здесь, среди людей.

— Из этого следует, что я говорю неправду, — подытожила я. Впрочем, сейчас я очень четко понимала, что расскажи мне кто-нибудь о том, что он видел Безликого, моя реакция была бы предсказуемой. Я никогда бы не поверила.

— Из этого следует, что ты влипла, И если планируешь бежать, сделай это как можно быстрее. Безликим был парень, или нет, тебе не простят покушение на наследника герцога. Они не посмотрят на то, что ты Тень. Люди опасаются нас, но давно уже не боятся. Мы с ними на равных и ты должна была это понимать. Еще в тот момент, когда соглашалась на эту работу.

— Хватит. — Вообще, мне казалось, что я начинаю злиться. В том самом смысле, который вкладывают в это слово люди. Это состояние не похоже на инстинкт, призывающий защищаться или драться. Мною овладевало непонятное, с трудом преодолимое желание накричать, доказать, оправдаться. И мне не нравится то, что сейчас со мной происходит. Надо успокоиться. Глубоко вдохнуть, медленно выдохнуть. Успокоиться.

Зар спокойно наблюдал эту мгновенную, но достаточно яркую вспышку. Ни один мускул не дрогнул на лице мужчины. С тем же спокойствием и равнодушием он дождался, когда я сделаю несколько вдохов и выдохов, и только потом продолжил.

— Завтра мы уезжаем из Трада, а потом и из домена. У меня есть пропуск, все документ в порядке. Как у тебя? — получив мой утвердительный кивок, продолжил. — Я помогу тебе выбраться с территории Трада. Могу даже проводить до границы с западным доменом, если, конечно, соберешься туда с нами. Что ты будешь делать потом, решай сама. Мысль скрыться не лишена смысла. И, Дамира, не будь слишком самоуверенной. Ты попала в очень неприятную историю. Намного хуже проблем с гильдией. От наемников ты можешь уйти. Сможешь ли скрыться от тех, кто правит этим миром?

Я оторвалась от бездумного созерцания покрытой царапинами столешница и посмотрела на своего собеседника.

— Кого ты сейчас имеешь ввиду?

Зар пожал плечами.

— В твоем случае, не представляю. Поэтому, просто будь осторожна.

Тени всегда осторожны. Мы как животные, постоянно должны быть готовы сражаться, но еще быстрее мы должны осознавать ситуацию, которая поможет нам избежать драки. Всеми возможными способами. Зар прав во всем. Я не должна была соглашаться на эту работу. В тот момент я действительно была на мели, но было ли это основной причиной моего согласия. Что мною двигало? И тенью на краю сознания мелькнула мысль: что сейчас движет Заром?

— Зар, — я подняла взгляд на своего собеседника, — как ты меня нашел?

— Мне подсказала Тень Истока, — ответил мужчина. — Рэйна, если для тебя это важно. Она давно живет в этом городе. Тени Истока, наверное, единственный из нас, к кому люди не питают сильных неприязни и отвращения. Рэйна давно живет с людьми. Иногда подсказывает и Теням.

Киваю. Да, так и есть. Способности Тени Истока удивительно отличается от способности других Теней. Наверное, их можно считать мирными. Тени Истока могут вылечить практически любую болезнь, заживить рану. Я была свидетелем того, как Тень Истока сумел спасти человека, которому перерезали горло. Для этого нужно много сил и умений. У него они были…

— Зачем ты мне помогаешь? У тебя могут быть проблемы.

Его взгляд не пронзительный. Не пронзающий. Спокойный, равнодушный. Так смотрят Тени. Так смотрят те, кому все равно.

— Ты думаешь совершенно не о том. Иди, Дамира. У меня еще остались кое-какие дела.

Я послушно поднялась, медленно направилась к двери. Однако, прежде чем скрыться в проеме, не оборачиваясь повторила вопрос.

— И все же. Почему хочешь, чтобы я выжила?

Молчание у меня за спиной затянулось. И я не став дожидаться ответа, покинула кабинет.

Ночью опять шел дождь. Воздух, спертый, тяжелый, горячий проникал сквозь открытое окно в комнату, мешал уснуть. Страдать от бессонницы Тени не должны. Бессонница — это тревога, страх, куча других мыслей и эмоций. Меня не терзают мысли. Мне просто тяжело дышать. Словно меня душат.

Шатор. Давно, семь лет назад. Наверное, с тех пор я и не люблю маленькие города. И бдительная полиция не главная тому причина. Просто, в крошечных городишках, коими усыпана территория Материка, так мало людей. Две-три тысячи, не больше. Просто в городах почти всегда есть городские стены. Это ведь нормально, это дает дополнительное ощущение безопасности добропорядочным горожанам. В нашем мире так сложно ощущать себя в полной безопасности. Нет ничего необычного в том, что люди стали отгораживаться друг от друга стенами. Нет. Безопасности не существует вообще. Стены — это то, что превращает город в тюрьму. Шатор тюрьма. Которой уже нет. Которую я уничтожила. За большие деньги.

«- Дамира, чего тебе на самом деле хочется?»

Невыносимо. Отбрасываю неожиданно тяжелое одеяло. Энеси мирно сопит на соседней кровати, иногда что-то мурлычет во сне. Осторожно, чтобы не разбудить девушку, одеваюсь, выхожу из комнаты. Дождь. Тяжелый воздух. И мне тяжело. Может быть, на улице станет легче. Там ветер. Там воздух. Там можно дышать. Я уже почти добралась до входной двери, когда услышала за спиной легкие шаги. Впрочем, преследователь не крался, он просто так ходит. И я спокойно обернулась к лиханке.

— Лери, и тебе не спится.

— Мг, — она спокойно прошла мимо меня, открыла дверь, шагнула за порог и только потом обернулась, приглашая следовать за ней. — Но я думала, бессонница не входит в базовый комплект Теней. Разве может страдать от невозможности уснуть тот, кто в принципе, не склонен к долгим размышлениям перед сном?

Я пожала плечами, вышла, аккуратно прикрыла за собой дверь. Полная луна светила так, что звезды терялись на ее фоне. Хотя, они точно были, приглядевшись, я смогла различить маленькие светящиеся точки на безоблачном небе. Мы неспешно прошли вдоль бетонной ограды, окружающего дом, добрались до гаража. Лери облокотилась о колонну в ограждении, посмотрела на меня прищуренным взглядом.

— Что тебя беспокоит?

«- Дамира, чего тебе на самом деле хочется?»

— Ничего!

Лери поднимает на меня удивленный взгляд. Неопределенно хмыкает.

— Какая-то ты возбужденная. Никогда тебя такой не видела. Не то, чтобы я не рада, напротив. У тебя сейчас такое человеческое лицо, — она тихо смеется, приложив кончики пальцев к губам. — Прости, я не так выразилась. Лицо у тебя всегда человеческое. Но вот выражение его…

Пожимаю плечами. Что мне ей ответить, если я сама не знаю, что со мной происходит. Лиханка положила мне руку на плечо.

— Ты, правда, какая-то не такая. Это из-за твоих проблем, как я думаю. Но ты мне не расскажешь. А я и не прошу. Но я боюсь за тебя. Да, Дамира, что бы ты там себе не думала, я за тебя очень волнуюсь. И Энеси. И Ирин. И, знаешь, даже Зар. Что бы вы оба там себе не думали, я-то вижу. Вы привязаны друг к другу крепко и навсегда.

Поворачиваюсь к женщине, смотрю в ее карие глаза и вижу в них свое отражение.

— Что я должна тебе на это ответить?

— Ничего, — Лери сама сдержанность и это мне в ней не нравится. Люди должны быть эмоциональны. Радоваться, злиться, возмущаться. Но не сдерживаться, не быть равнодушными. Они не машины. И не Тени

— Не отвечай ничего, — говорит лиханка. — Вообще, забудь о том, что мы сейчас говорили. Я не должна вмешиваться в твои дела. И не стану. Но ты должна помнить, что хоть я не задала вопросов, это вовсе не значит, что мне не хочется их задать. Просто мы слишком хорошо знаем друг друга, Дамира.

И я ей благодарна. Не стоит недооценивать бездушных тварей. Мы можем быть благодарными. А люди все же странные существа. Непонятные. Как Лери. Волнуется за меня. Волновалась за Зара. Боится. Зачем? У людей есть это странное свойство — привязываться к тем, кому на них наплевать.

— Дамира, давай, я тебе все-таки погадаю! — произнесла Лери и прежде чем я успела выдать свой стандартный отказ, вытащила из кармана колоду карт. Ту самую, старую, доставшуюся ей от предков, владеющих этим странным искусством. Смотрю, как она тасует карты, как мелькают потускневшие узоры в свете фонаря. Если бы могла — расхохоталась бы. Искренне. Какая глупость — предсказывать судьбу тому, у кого ее нет.

— Не верить в судьбу, не значит не иметь, — словно читая мои мысли, произносит Лери и протягивает мне колоду. — Это не страшно, Дамира. Подержи карты в руках, а потом выбери одну.

Я послушно протянула руку и на ладонь легла твердая колода. Держу, глядя на матовую поверхность карт. В воздухе пахнет дождем. Снова. Осень на востоке ранняя, дождливая. Мне бы хотелось сейчас оказаться в столице какого-нибудь домена, подальше от природы, деревьев, прогретой, укрытой прелой листвой земли. В большом городе не легче дышать. Но там легче быть воздухом. А сейчас мое и без того тяжелое материальное тело было просто пропитано влагой. Тяжело. И рука, в которой лежит колода, какая-то неестественно тяжелая, сжимает пальцы на плотной бумаге, не в силах ни вернуть карты владелице, ни свершить те действия, которые предложила Лери. Лиханка кивает.

— Все, достаточно. Теперь тащи карту.

Все так же послушно беру верхнюю карту, переворачиваю, показывая женщине картинку. А потом смотрю сама. На глянцевой поверхности были нарисованы двое, мужчина и женщина. Между ними в землю била молния. Я легко смогла прочесть название карты, так как знала, что означают символы, написанные на ней, хотя написаны они были на диалекте Восточного Архипелага. Карта называлась «Преодоление».

— И что это значит? — спросила я.

— Не знаю, — удивленно пожала плечами гадалка, забирая у меня колоду. — Обычно, эта карта — предвестница испытания, которое должны преодолеть и гадающий, и тот, кто ему не безразличен. Как правило, выпадает влюбленным и означает семейные дрязги молодой пары. Я бы сказала, что тебя ждут испытания, которые ты должна будешь разделить с кем-то, но… Может быть, попробуешь еще раз.

Я взяла колоду, подержала немного, и вновь сняла верхнюю карту. На ней был изображен силуэт человека, идущего по дороге в ночь. Я даже не совсем понимала, мужчина это или женщина. Его путь был темен, на небе над его головой не было ни одной звезды. Карта носила странное название «Обреченность».

— Ну вот, — нахмурилась Лери, — ничего не понятно. Зря я тебе предложила. Давай колоду.

Я вернула колоду, но все же спросила:

— Что означает эта карта?

— Что ты кому-то нужна, — медленно произнесла гадалка. — И перед этим кем-то лежит тьма. Тьма почти наверняка поглотит ждущего, но он вроде как ждет тебя. Ему очень нужна твоя помощь.

— Тьма? — переспросила я. — И что ты хочешь этим сказать?

— Может быть, какие-то серьезные проблемы, — с сомнением произнесла Лери. — Может быть, у него неспокойно на душе. Это тоже в некотором роде тьма. Вообще, это понятие можно интерпретировать по-разному. Итог, как правило, один. Конец.

— Конец? Значит, этого… — я смотрю на карту пристальнее, пытаюсь разглядеть, кто же это, мужчина или женщина, — ждет смерть? И я тому причина?

Лери качает головой, убирает колоду в карман и произносит:

— Скорее, в твоих силах его, — мгновенная заминка, но женщина быстро подбирает слово, — спасти этого человека. По крайней мере, ты ему нужна.

Нужна. Спасти. Странно. Прийти кому-то на помощь, спасти его. Разве я это могу? Я вообще когда-нибудь кому-нибудь помогала? Вряд ли. Нет, я не забыла. Теням не свойственно забывать. И сомневаюсь я не потому, что не помню. Просто, я не знаю, какой смысл люди вкладывают в слова «помогать», «спасать». Как это, быть нужной кому-то, знать, что от тебя ждут помощи? Сейчас я стояла на улице, под освещенным полной луной небом, и не понимала, как должна реагировать на эти слова. По большому счету мне должно быть все равно. Воровать, убивать или помогать — какая разница. Главное, чтобы платили.

— Понятно, Лери, — киваю я. — Буду иметь ввиду, кому-то нужна моя помощь. Значит, скорее всего, ждет новый заказ, — Лери морщится, а затем улыбается. — Знаешь, это очень хорошо, раз будет заказ. Значит, не так все плохо, как думает Зар.

— И что же он такое думает? — спросила Лери. Я пожала плечами.

— Что у меня очень серьезные неприятности. Но он неправ. Неприятности у меня такие же, как всегда.

— Значит, Тени способны ошибаться. А ведь это человеческое качество, оно основано на человеческой эмоциональности, — вздернула бровь лиханка. И пояснила: — Ты только что сказала, что Зар неправ. Значит, ошибся, верно?

Воздух становится тяжелее. Я уже чувствую нарастающее в нем напряжение. Возможно, будет гроза. Легкая, но будет. И дышать становится тяжело. Ошибиться может любой. Наверное, в этом выражена та тонкая связующая нить между людьми и Тенями. То, что между нами еще может быть общего. Нет, Зар не ошибся. Он прав. Я в беде. Просто сейчас я сказала Лери неправду. Не хотелось ее огорчать. Так ведь намного лучше, когда уважаемый тобою человек доволен. Я получаю от этого удовольствие. Странно, но со времени знакомства с артистами я действительно спокойна и уравновешена, когда они счастливы. А людям для счастья нужно не так много. Всего одну маленькую ложь.

— Пойдем домой, Лери, — отлепляюсь от холодной стены гаража и бреду к дому. — Нужно отдохнуть. Утром вставать рано. А я еще не набралась сил для путешествия.

Лиханка быстро догоняет меня, и мы идем шаг в шаг по каменным плитам дорожки. Скорее бы оказаться в городе. Где нет этой тяжелой влаги в воздухе. Где дождь не оставляет после себя таких явных следов, а дождевая вода утекает в водосток, не успевая собраться в лужи.

— Куда поедешь? — меланхолично спрашивает она, глядя под ноги. Знает ответ. Но все равно, спросила. Люди. Им во всем нужно убедиться. Они больше доверяют чужим словам, чем собственным ощущениям.

— Не знаю, — не скрываю я. — Ненадолго составлю вам компанию, после разделимся. А пока будем ехать, придумаю, где лучше залечь на дно.

— Удачи, — спокойно произносит Лери. Она открывает дверь и бесшумно проходит в гостиную. Теперь уже я следую за тонкой женской фигурой. Ее комната на первом этаже. Подойдя к двери лиханка замирает и слегка поворачивает ко мне голову. Вижу, как светятся ее глаза. Вижу, что она грустна.

— Удачи, — просто повторяет Лери и закрывает дверь за собой. Киваю и поднимаюсь в свою комнату. Энеси не проснулась. Зато, видимо, перевернулась на постели раз десять. Одеяло укрывало лишь тонкие лодыжки, подушка обнаружилась не под головой, а почти на голове девушки, простынь сбилась. Глупая, добрая Энеси. Что тебе снилось? Хорошее? Отчего можно так разворотить кровать, но при этом улыбаться во сне? Неужели хорошие сны могут тревожить так же, как кошмары? Я никогда этого не узнаю. Подхожу к девушке, осторожно, чтобы не потревожить, подбираю одеяло с пола, укрываю ее. Эни вздыхает, что-то бормочет во сне, но не просыпается. Я отхожу к своей кровати, думая над тем, что сейчас сделала. Забота? Может быть. Ведь это тоже инстинкт, оберегать слабых подобных себе существ. Люди не подобны нам, но ведь мы были людьми, пока Безликие не лишили нас души. Зар оберегает всех их, слабых, таких, каким был бы сам, если бы не лишился того, что отличает людей и тварей. Ложусь в постель, накрываюсь до груди и вновь желаю поскорее оказаться в большом городе. Проклятый дождь. Осень.

Утром я проснулась рано, но Энеси в комнате вновь не было. Когда, а главное, как шумная, порывистая девушка умудряется встать, принять душ, одеться, убрать постель не потревожив мой чуткий сон, для меня загадка. Встаю, проделываю те же процедуры с обязательным взглядом на себя в зеркале. Несколько секунд. И убеждаюсь, что время еще есть. Кладу расческу, и уже собираюсь отойти от зеркала, но вдруг вновь цепляюсь взглядом за свое отражение. Время есть. Есть. На что? Что я доказываю сама себе, проводя ежедневный ритуал? Что я жива? Что существую? Что этот день для меня не только начался, но и закончится?

«- Дамира, чего тебе на самом деле хочется?»

— Я хочу, чтобы ты замолчал, — отвечаю на этот навязчивый вопрос в моей голове, и отражение вторит мне бледными губами. Отворачиваюсь от зеркала. Время есть. Не нужно терять его на глупости. Я не человек, чтобы позволить себе такую роскошь.

Внизу было неспокойно. Артисты метались по дому. Даже собранная спокойная Лери выглядела напряженной, пытаясь стащить с манекена платье, все еще укрытое пиджаками и куртками. А я думала, это платье Энеси. Мимо пробежал Дрек, одной рукой запихивая в рот кусок бутерброда, другой старательно, но тщетно пытаясь скрутить какой-то шнур. Я уже хотела помочь, но подоспели братья, отобрали шнур, и отправили Дрека куда-то на улицу. Тот хмуро кивнул и, все еще жуя бутерброд, отравился за дверь. Через которую, едва не сбив парня с ног, вбежала Энеси. Малинового цвета топ прикрывала яркая желтая курточка. Стройные ноги в темно-синих брюках и, что удивительно, обычных черных ботиночках. Эни не остановилась перед отшатнувшимся Дреком и, не сбавляя скорости, рванулась ко мне.

— Доброй утро! — возвестила девушка, повиснув у меня на плече. — А мы уже почти готовы. Ты так спала, что я не захотела тебя тревожить. Извини. Но ты же выспалась? Отдохнула? Есть хочешь? Идем завтракать! Мы перекусили, кто когда успел, но ты же спала и…

— Тихо, — мягко, но настойчиво оборвала этот словесный поток. — Тихо, Энеси. По порядку. Да, я отдохнула, но разбудить меня ты, все же, должна была. Я не хочу есть, выпью немного кофе. Раз уж все собрались, наверное, скоро в дорогу?

— Ну, — Энеси окинула перевернутую гостиную задумчивым взглядом. — Думаю, скоро. Но кофе выпить успеешь. И поесть. Пойдем! — она бесцеремонно сцапала меня за запястье и потащила в кухню. Быстро поставила передо мной тарелку с яичницей и принялась возиться с кофе. Я медленно ковыряла еду, иногда совала вилку в рот. Энеси крутилась рядом, что-то лепеча, но я не слушала. Хотелось побыстрее собраться и покинуть, наконец, насквозь пропитанный дождем Трад. Найти убежище как можно дальше от западного домена. Ненавижу маленькие города. Ненавижу…

— Дамира, ты уже проснулась, — спокойно произнес Зар. Энеси подпрыгнула на месте от неожиданности, но я почувствовала приближение Тени Белого Пламени заранее и смотрела на дверь. — Поедешь в машине или дать тебе мотоцикл сразу?

— Что значит «дать мотоцикл сразу?», - тут же влезла Эни. — Она что, берет один из наших мотоциклов? Значит, не едет с нами? А куда ты собираешься?! Дамира, останься…

— Энеси, иди, помоги Лери с чемоданом, — оборвал девушку Зар. — И свой тоже прихвати. Если забудешь свои наряды, учти, возвращаться за ними никто не станет.

Энеси насупилась, но лишь на несколько мгновений, пока Зар говорил. Затем кивнула мужчине, улыбнулась мне и выбежала из кухни. Мы остались вдвоем. Редкая для Теней ситуация, когда они вместе, в небольшом помещении и не пытаются друг друга убить.

— Так что ты хочешь? — тут же повторил вопрос Зар. — В машине или мотоцикл?

— Я не смогу сейчас рассчитаться с тобой за мотоцикл, — решила прояснить ситуацию я. — Я взяла немного денег с собой на задание. Основная сумма у меня в Каменном. И до нее пока не добраться.

Тень Белого Пламени кивнул.

— Если бы мне нужны были деньги, я бы сказал тебе прямо, — ответил он. — Нет, Дамира, оставь себе. Ты, в отличие от меня, гораздо больше нуждаешься и в деньгах, и в транспорте.

Слишком это по-человечески. Люди говорят, если спас кому-то жизнь, ты за нее в ответе. Тени же предпочитают не спасать жизни, тем более себеподобным. А уж если так получилось — спасенный становится должником. И мне было бы привычнее сейчас сделать что-нибудь для старого знакомого, чтобы рассчитаться с долгом, но я не могла. А он не потребовал. Вместо этого взял на себя кое-какую заботу о моем будущем. Неправильно.

— Хорошо, возьму мотоцикл, — решила я. — Вернуть не обещаю. До границы домена топлива хватит?

— Хватит, — кивнул мужчина. — И до границы, и дальше. Правда, ненамного. Поэтому, на территории западного домена при первом удобном случае заправься.

Выдав последнюю фразу, мужчина развернулся и вышел, оставив меня наедине с остывшим кофе. Залпом допила напиток, оставила невымытую чашку на столе и последовала за Заром.

В гостиной стало заметно тише и чище. Одинокий манекен у лестницы стоял без одежды, чемоданы исчезли, стало тихо и пусто. Мне было неприятно находиться в пустом помещении, и я поспешила на улицу. Где грузились в кары и фургон артисты. Увидев меня Ирин помахал рукой, подзывая.

— А, Дамира, привет, — сказал он. — Я тебе бак заправил. До границы протянет. А там…лучше заправься, как случай появится. Мало ли…

Он замялся, но я все поняла. Хочет сказать, что раз я убила трех человек, возможно, придется бежать от погони. Просто Ирин не хочет мне напоминать об убийстве. Что им движет… Может быть, человечность. Люди считают, что упоминать обо всем плохом, что было в прошлом, нельзя. Но мне все равно. Я убила тех людей потому, что они угрожали мне. И все. Никаких угрызений совести.

— Хорошо, я учту, — произношу, разглядывая мотоцикл. Обычный, далеко не последняя модель. Но достаточно мощный, и ухоженный. Ирин хорошо присматривает за машинами. Седлаю мотоцикл, киваю парню. — Спасибо.

— Удачи, — уже второй член труппы желает мне ее. Но я в нее не верю. Везение не для бездушных тварей. И полагаться мне стоит исключительно на себя.

Первым территорию арендованного особняка покидает кар Зара. В нем никто, кроме самого Тени не сидит. Зар не любит компанию в дороге, и у меня на этот счет схожее мнение. Затем выезжает фургон, в который загрузились Энеси и ее огромный чемодан одежды, братья и Дрек, сидящий за рулем. Лери вела последнюю машину, и компанию ей почему-то составил Ирин. Причем, уступил женщине водительское сиденье. Очень на него непохоже. Хотя, люди всегда умудряются сделать что-то выходящее за рамки здравого смысла. Ведь Лери водит гораздо хуже парня, и разумнее было ему сесть за руль. Но это люди. И это все объясняет.

Территорию города мы покинули без проблем. Я всерьез опасалась, что меня могут задержать, и не только из-за убийства. Этим днем заканчивалась аренда моего потерянного у стен замка мотоцикла, а значит, хозяин мог заявить в полицию и пограничники у стен могли бы задержать меня за кражу. Однако повезло и пограничник, едва взглянув на мои документы, позволил ехать. Ворота за нами закрылись, и, свернув несколько раз, мы, наконец, оказались на широкой пустой дороге, соединяющей между собой города. За спиной был Трад. Впереди дорога на запад. Рестон, Изумрудный Порт, Океан Черных Вод. Куда я и стремилась. Вперед. У меня нет привычки оглядываться. Как и нет привычки надевать шлем. Свист ветра в ушах, его холодные порывы в лицо мне гораздо приятнее, чем тяжелый влажный запах прелой листвы и дождя. Воздух должен быть холодным. Кроме холода в нем больше ничего не должно быть. Как нет у Теней ничего, кроме их существования.

Безопасным местом домен герцога Чреза назвать было нельзя. Хотя, я точно знала, что основной центр преступного мира империи — это север. На территории домена герцогини Шенер процветали работорговцы, контрабандисты, гильдии наемников. И все же, земли, находящиеся под контролем представителей рода Чрез давно были опасны, и главным образом для приезжих людей. На кары то и дело нападали, грабили людей, случались убийства. Полиция честно отлавливала якобы преступников, заверяя добропорядочных жителей домена, что герцог изо всех сил борется с произволом. Однако, все знали, это не прекратится. Всему виной далекое прошлое, в котором предок нынешнего императора Маркуса крепко обидел предка нынешнего герцога Чреза. Хотя, формально, он ничего не сделал. Просто закрыл глаза на одну недолгую, но достаточно кровопролитную стычку между предком герцога Чреза и объединившимися правителями двух небольших западных доменов — герцогом Нессером и герцогиней Виларой. В результате нападения объединенных армий, род Чрез лишился одного из главных источников дохода — Изумрудного Порта, а так же нескольких менее важных пунктов, которые победители поделили между собой. Император не обратил на произошедшее внимания, но это никого не удивило. Леди Вилара была любовницей императора, а герцог Нессер приходился ему племянником, единственным на тот момент родственником мужского пола. Император, власть которого на Материке уже в те времена была шаткой, старался держать молодого родственника в достатке и благополучии, чтобы тот не вздумал вступить в сговор с другими герцогами и не свергнуть Его Высочество раньше, чем тот или успеет обзавестись прямым наследником, или благополучно умереть. Предок герцога Чреза всегда был недоволен властью императора, и монарх одним своим поступком решил несколько проблем сразу: ублажил капризную подругу, дал новую игрушку своему племяннику и показал недовольным их место. Императорскую власть это, впрочем, не спасло и спустя годы от былого монаршего величия остались лишь воспоминания. Изумрудный Порт отошел в домен герцогине Виларе, что значительно увеличило ее доходы, а весь род Чрез затаил злобу как на власть, так и на соседей с запада. Налоги, которые собирались с жителей домена, а так же с приезжих, не увеличивали его достаток так, как это было в годы владения Изумрудным Портом. И тогда, скорее от злости, чем с корыстными целями, предок Чреза наводнил свои земли преступниками и грабителями, нападающими на людей, приехавших из других доменов. Наемники заполонили территории между городами, они нападали, избивали, отнимали имущество и деньги, портили машины. Когда же разозленные путешественники требовали объяснений, герцог с удовольствием их давал, заявляя, что после утраты земель и, в особенности, Порта, его казна очень обеднела, и стражам порядка пришлось урезать жалование, после чего и солдаты, и полиция, конечно же, перестали добросовестно нести свою службу. Так же хитрый старик предлагал пострадавшим путешественникам обратиться с жалобой к императору или же хозяевам своих доменов. Люди, понимая тщетность подобного действия, уходили ни с чем.

Вскоре состоятельные жители из других доменов сквозь владения предка Чреза стали передвигаться только с утроенной вооруженной охраной, за что вынуждены были платить утроенный налог. Императору не нравилось такое положение дел, но он понимал, что поставить на место разозленного герцога будет непросто: нападение на род Чрезов со стороны императорских войск будет принято в штыки другими недовольными правителями доменов. Герцоги западных доменов могли бы поспособствовать и приструнить зарвавшегося старика еще раз, но они также боялись, что на помощь Чрезу могут прийти герцоги южных доменов. К тому же, после первого нападения армии небольших западных доменов понесли потери и не успели восстановиться. Добровольно же прекратить произвол предок нынешнего герцога Чреза не собирался. Император понял, что лучшим, что он сможет сделать, будет смириться с неизбежным. Так, восточный домен и по сей день являлись самыми опасными землями, которые богатые купцы и торговцы вынуждены были пересечь, чтобы попасть в Изумрудный Порт.

Уличных наемников герцога я не опасалась, поэтому могла спокойно подумать над более важными вещами. План моих дальнейших действий был прост. Я не боец, поединки с Тенями мне были ни к чему. В том же, что заказчица пошлет за моей головой не людей, я не сомневалась. Более того, была уверена, что преследовать меня будут бывшие коллеги из гильдии. Десять лет прошло, а они до сих пор не успокоились, все еще желают моей смерти. Ну что ж, пусть хорошего бойца из меня не вышло, прятаться я умею прекрасно, раз гильдия за все эти годы так до меня не добралась. Не доберется и в этот раз. И все-таки, вместе со спокойствием пришла досада. Я совершила глупость. Подписалась на убийство того, кто способен уничтожить мою жизнь. О чем я думала в тот момент, когда в крошечном городишке западного домена герцогини Ванессы пошла на эту сделку? Я не могла дать ответ на этот вопрос даже самой себе. Ясно одно, на Материке мне оставаться опасно и в этом только моя вина. Пока я занималась мелкими делами, жизнь моя была вполне спокойной и это меня более чем устраивало. Теперь все начинается сначала. И это очень досадно.

Мысли вернули меня к недавним событиям. Безликий в замке Трад. Безликий. Безразличный Бог в человеческом теле. А ведь Безликим может оказаться кто угодно. Безразличные Боги никак не выдают своей сути, пока живут среди людей. Они не могут позволить себе этого. Зар прав, тело человека слишком слабое, чтобы выдерживать и паразитирующую его сущность, и его силу. Какой силой обладают Безликие на самом деле людям тоже не известно. Считается, что они делятся согласно способностям, как и их Тени. Белое Пламя, Дыхание, Молчание, Исток, Четыре Круга. Безликие не в силах пользоваться ими здесь, среди людей. Значит ли это, что покидая телесную оболочку и оказываясь среди таких же, бесплотных духов, Безликим нужны способности, позволяющие выживать и защищаться? Люди ничего не знают об этом. И предпочитают не думать. Тогда, что же произошло в замке Трад? Безликий проявил свои способности и не погиб. Выходит, им это под силу, вопреки мнению человеческих ученых. А еще это может означать угрозу для человечества. Если Безразличные Боги могут проявлять агрессию в отношении людей, значит, они могут влиять на происходящее. Значит, им не так уж безразлично, что творится в нашем мире. И люди узнали об этом. Вычислили Безликого и натравили на него меня. Тень Дыхания убивает прикосновением. Хорошо владеющая способностями Тень Дыхания может убить на расстоянии. Таим образом сутки назад я, раненная и обессиленная, сумела забрать дыхание трех здоровых мужчин. Может быть, именно поэтому заказчица искала именно Тень Дыхания для этой работы. Рассчитывая, что я убью жертву, не касаясь ее. А не оговорила этот пункт, чтобы не вызвать у меня подозрений. Да, все сходится. Возможно, именно так все и должно было произойти. Только, был ли в этом смысл? Может ли Тень убить своего создателя? Может ли хоть кто-то среди живущих встать против Бога?

За городом мы продолжали ехать достаточно медленно. Фургон разгонять было нельзя, поэтому приходилось довольствоваться тем, что обогнать я его могла не более чем на пару километров. Пока мне с моими спутниками по дороге, не стоит торопиться. Время у меня еще есть и можно наслаждаться спокойствием. Единственное, чего хотелось, немного погонять. Я люблю скорость, мне нравится чувствовать ветер в лицо, нравится преодолевать сопротивление стихии. И я уже собиралась надавить на газ, когда внимание мое привлек догоняющий нас кар. Вне стен городов дороги существуют не просто так, кары свободно перемещаются по территории домена и даже между доменами. В одиноком каре на дороге нет ничего необычного. Но мне вдруг стало не по себе. Кар Зара вдруг резко затормозил, как оказалось, вовремя. Черный кар преследователей набрал скорость, догоняя, и первый выстрел пришелся по колесам именно его машины. Но Зар был готов и аварии не произошло. У остальных водителей так же обнаружилась хорошая для людей реакция. Лери вывернула руль, и их с Ирином кар съехал на обочину, фургон же застыл на дороге, как вкопанный. А из черного кара высыпали люди. Больше они не стреляли, но в том, что у нас проблемы, сомнений не было. Как и в том, что это не полиция. Черная одежда, маски, скрывающие лица. Наемники Чреза? Они все-таки решили нас обокрасть? Идиоты. Разве они не знали, что среди артистов есть Тень Белого Пламени? На что они рассчитывали? Один из наемников распахнул дверь машины и рывком вытащил Лери. Ирин бросился на помощь подруге, и началась драка. Я развернула мотоцикл, надавила на газ. Двое наемников обернулись к стремительно надвигающемуся на них мотоциклу, вскинули оружие. От короткой очереди я увернулась, но за ней последовала другая. Понимая, что переехать мерзавца мне не удастся, я отпустила руль и спрыгнула. Оказавшийся без водителя мотоцикл повел себя почти так, как мне было нужно, свернув и сбив с ног третьего мужчину, который собирался вломиться в фургон. Я же, не теряя времени, бросилась к нападавшим. Еще сутки назад у меня был пистолет, но я оставила его в сумке в лесу близ замка Трад, возле арендованного мотоцикла, вместе с остальными вещами. В замок я шла только с кинжалом и своими способностями. Теперь только на них полагаться и придется. Я выдохнула и уже бестелесная рванулась к мужчинам. Тело вернула в шаге от противников. А в следующее мгновение перехватила запястья обоих. Лиц невидно из-за масок. Только глаза. Широко распахнутые глаза смотрели на меня с ужасом. Им будет страшно, но недолго. Сейчас им будет больно. Мужчины тяжело осели на колени, а затем повалились на асфальт. Они корчились у меня под ногами, судорожно хватаясь за горло, словно пытались ослабить невидимую петлю, стянувшую его. Человек может задерживать дыхание на несколько минут, если постарается. Но когда горло сжимает невидимая рука Тени Дыхания, смерть наступает за секунды. Впрочем, умирающие еще продолжали хрипеть, когда я уже потеряла к ним интерес. Нужно было помочь остальным. И почему Зар до сих пор ничего не делает? Мысль меня тревожила, но сосредоточиться на ней времени не было. Ирина я заметила сразу. Его сила, которую он использовал в мирных целях, все же позволяла противостоять наемникам, и одного из них он даже отправил в нокаут. Я хотела броситься на помощь парню, но меня отвлек вскрик. Один из мужчин схватил Лери и с силой швырнул на землю. В следующий момент раздался выстрел. Лиханка дернулась и застыла. Где-то пронзительно закричала Энеси, но я уже не могла смотреть ни на что. Звериная ярость накрыла меня, мгновенно я оказалась рядом с наемником, убившим женщину. Он не успел выстрелить, я перехватила его руки, вдохнула. Хотелось, чтобы он испытал страданий больше, чем я могу их дать. Хотелось, чтобы он подох так медленно, как это возможно. Эта тварь убила Лери. Ненавижу. Не холодно, не расчетливо. Яростно, словно огонь, пожирающий все на своем пути. Моя ненависть горела. И я горела вместе с ней. Отшвырнув уже бездыханное тело, я обернулась, намереваясь покончить со всеми наемниками разом, сколько бы сил мне это не стоило, когда тело мое вдруг пронзила боль настолько сильная, что я не удержалась на ногах. Тени Белого Пламени умеют убивать именно так, как я только что хотела прикончить наемника. Медленно, мучительно. И я сейчас попала под контроль именно такой Тени. Проклятье, только не они, я бы даже с большей радостью согласилась заполучить в противники Четыре Круга. Хотелось взвыть от досады. Он стоял шагах в десяти от меня, высокий, в такой же черной одежде и маске. Лишь сияли лишенные радужной оболочки глаза. И в руках длинный кинжал, направленный прямо на меня. Издали они не убивают, только сильно ранят. Чтобы добить жертву, он должен приблизиться. Но холодного оружия и небольшого расстояния достаточно, чтобы взять под контроль, обездвижить, серьезно ранить. Именно это со мной и произошло. Скрипя зубами от злости и боли, понимаю, если сейчас не соберусь, если не смогу сосредоточиться и перейти в бестелесное состояние — мне конец. Но сосредоточиться, когда в тело проникает острие кинжала, задача слишком сложная. Рану он мне нанес неглубокую, однако штанина на правом бедре быстро темнела от крови. Наемник сделал шаг в мою сторону, еще один, а затем неожиданно вскрикнул и выронил оружие. Боль отпустила. Она больше не была парализующей, и я почувствовала, что могу контролировать свое тело. А вот атаковавший меня Тень был не так доволен. Он судорожно сжимал кинжал, только острие его было направлено не на меня, а на стоящего неподалеку мужчину. Я не видела лица, но куртка мужчины была покрыта пятнами крови. Значит, Теней Белого Пламени было несколько. Вот почему Зар не помог остальным артистам драться. Он был занят противниками посущественней. Сейчас Тени стояли друг против друга, стискивая рукояти. Из-под маски моего недавнего противника на грудь капала кровь. Он не выдержал, тяжело завалился на бок. Я облегченно вздохнула, мысленно поблагодарив старого приятеля за помощь. Боец я действительно посредственный, а противники Тени мне попадались очень редко. Обычно мне удавалось от них просто сбежать. Зар пошатываясь подошел к раненому, намереваясь добить. И я застыла. Из последних сил поверженный наемник выбросил руку с зажатым в ней кинжалом. Зар не успел отшатнуться, острие вонзилось в грудь. По сведенной руке наемника хлынула кровь моего спутника. Я мгновенно оказалась рядом, и вот уже наемник хрипит, задыхаясь, а я сжимаю в руках сведенное судорогой тело. Только сейчас заметила, что оно представляло собой скопление глубоких страшных ран. Лицо было обезображено, разорвана щека, поврежден левый глаз, ухо превратилось в кровавые лохмотья. Зар судорожно вздохнул, тело его дернулось от боли, но мужчина стоически перенес это испытание, не застонав. Он с трудом перевел взгляд уцелевшего правого глаза на меня, губы его беззвучно зашевелились.

— Он мертв. Трое мертвы…

Значит, Теней было трое. Проклятье. Трое на одного, и я даже не подумала прийти на помощь. Я не подумала о том, что Зару она может понадобиться.

— Молчи, — прошептала я. — Не говори ничего, ты тратишь силы.

— Дамира, — прохрипел он, не обращая внимания на мои слова. Изо рта мужчины тоненькой струйкой потекла кровь, но он продолжил: — Дамира… они приходили за тобой.

Я судорожно вздохнула. Он прав — это ясно. Стало холодно. Я знала смерть. Даже смерть тех, с кем была знакома. Три моих напарника в далеком прошлом погибли в пожаре. Теперь же тот, кого я прекрасно знала, умирает на моих руках. И я ничего не могу сделать. Холод, противный, липкий, покрывал мое тело, бил мелкой дрожью.