По пути Ясона

Эпилог

Чем завершилась история Ясона, Медеи и аргонавтов? Каким образом они вернулись в Грецию, вместе с золотым руном и повествованием о своих баснословных приключениях? Надо сказать, что здесь предание утрачивает ясность: версий судьбы аргонавтов столько же, сколько было поэтов, о ней писавших.

Аполлоний говорит, что аргонавты вначале отправились к побережью Анатолии, где, в устье реки Галис, высадили на берег Даскила, сына мариандянского царя. Затем «Арго», подгоняемый попутным ветром, пересек Черное море и вошел в Дунай, по рукаву которого затем достиг Адриатического моря. Разумеется, на самом деле такого рукава нет и в помине — Аполлоний изрядно напутал. Тем не менее, по его словам, аргонавты очутились в Адриатике, где встретили брата Медеи, царевича Апсирта, и флот колхов, заблокировавший дельту реки. Поскольку противник превосходил их числом, аргонавты предложили перемирие; Апсирт склонялся к тому, чтобы позволить им уплыть, при условии, что участь Медеи решит местный правитель (который постановит, должна ли она вернуться в Колхиду или может плыть в Иолк с Ясоном). Последний был готов согласиться, однако Медея пришла в ярость и обвинила Ясона в трусости: если он и вправду ее любит, то докажет свою любовь, избавившись от Апсирта. Царевичу стараниями его сестры подстроили ловушку: Медея тайно известила брата, что на самом деле аргонавты ее похитили и она остается с Ясоном против своей воли, так что Апсирт должен встретиться с нею на пустынном островке, куда она поспешит вместе с золотым руном. Царевич прибыл на остров один и без оружия, и пока Медея отвлекала его разговорами, прятавшийся в засаде Ясон подобрался к Апсирту и убил того, забрызгав кровью одежды Медеи. Нарушение перемирия и постыдное убийство безоружного вызвали гнев богов — отныне союз Ясона и Медеи был обречен.

Другая версия предания гласит, что Медея обманом завлекла брата на борт «Арго» — это случилось еще в Черном море, — убила его и расчленила тело. «Арго» продолжал обратный путь, а Медея бросала фрагменты тела Апсирта в воду с кормы галеры, так что пустившиеся в погоню колхи вынуждены были задержаться, чтобы собрать останки и достойно похоронить царевича.

Третья же версия предания утверждает, что «Арго» дошел по Фасису до Мировой реки, которая, как верили греки, обтекает всю ойкумену; в этой реке аргонавты плыли сначала на юг, потом на запад и так вернулись в Средиземное море, волоком протащив «Арго» через Ливийскую пустыню. В пустыне скончался прорицатель Мопс, укушенный ядовитой змеей. От побережья Ливии аргонавты поплыли на север, близ Крита наткнулись на бронзового гиганта Талия, который сторожил остров и швырял в незваных гостей огромные камни. Талий не позволил аргонавтам высадиться, и тогда Медея его заколдовала, и гигант отгрыз себе лодыжку и истек искусственной кровью. Аргонавты же, передохнув на берегу, поплыли дальше, в Иолк.

Еще один вариант предания сообщает, что «Арго» из Черного моря вышел в реку Дон, обогнул Европу с севера и вернулся на родину то ли через Геркулесовы столпы, то ли по Рейну и Роне — или даже по реке По в Северной Италии. Конечно, все эти маршруты вымышлены. Они всего лишь отражают свойственные той эпохе географические представления: авторы подобных фантазий стремились выказать глубину своих познаний и заодно расцветить скучную реальность — ведь аргонавты наверняка возвращались тем же путем, каким приплыли в Колхиду, то есть по Черному морю, через Босфор, чьи течения на сей раз им благоприятствовали, и далее. Никакой другой путь не был возможен.

Поздний греческий писатель Аполлодор был уверен в том, что именно так все и было. Он писал, что в его дни мореходы совершают жертвоприношения на азиатском берегу Босфора, у северной оконечности пролива, которую называют мысом Ясона, поскольку тут Ясон, возвращаясь из Колхиды, сделал остановку, чтобы вознести хвалу богам. А местная легенда гласит, что когда «Арго» шел вниз по Босфору, царевна Медея бросила на берег свою шкатулку с собранными в Колхиде чудесными растениями; потому-то это место с тех пор славится своими целебными травами.

Так или иначе, аргонавты в конце концов достигли Иолка, и Ясон, успешно выдержавший испытание, потребовал себе трон предков. Царь Пелий к тому времени уже состарился, но не желал расставаться с властью, а аргонавтов было слишком мало, чтобы штурмовать цитадель Иолка; тогда Медея проскользнула в город, сменив облик, пробралась в царский дворец и поведала дочерям Пелия, что обучит их способу вернуть отцу молодость. Она велела девушкам убить Пелия, а затем опустить его тело в котел с особым составом, который обещала приготовить. Разумеется, поначалу дочери Пелия отказывались, но Медея сумела их убедить, вновь прибегнув к колдовству: привела старого барана, перерезала тому горло и бросила в котел, а затем легким мановением руки извлекла из котла юного, полного сил барашка. Доверчивые царевны попались на уловку, отправились к отцу и убили его, как просила Медея, а тело бросили в котел. Потом они раскаялись в содеянном, но было уже поздно: аргонавты вступили в город, и народ Иолка, оставшийся без правителя, признал Ясона своим царем.

Такова самая кровожадная версия возвращения аргонавтов. Другая, куда менее жестокая история повествует, что Ясон и его спутники, которых давно считали погибшими, просто вернулись в город и Пелий добровольно уступил трон Ясону, чьи отец и мать скончались, пока сын находился в плавании. Ясон, впрочем, вскоре отрекся от престола и вернул власть Пелию — возможно, после скитаний по далеким краям Иолк показался ему скучным.

Как бы то ни было, их с Медеей отношения остыли. Ясон решил жениться на дочери коринфского царя, а отвергнутая Медея замыслила месть. Она послала невесте в качестве свадебного подарка отравленный пеплос: когда коринфянка надела это облачение, оно вспыхнуло, и девушка сгорела заживо — даже вода колодца, в который она прыгнула, не смогла затушить колдовское пламя. Это предание, которое обессмертил Еврипид в трагедии «Медея», в современной Греции известно гораздо лучше, нежели намного более светлое повествование о походе аргонавтов. Именно по этой причине никто из греков, в отличие от грузин, не называет дочерей Медеями — ведь в далекой Колхиде дочь Эета помнят не как отравительницу, а как прекрасную юную девушку, полюбившую пригожего чужестранца столь безоглядно, что она покинула отчий дом и родню и уплыла в чужие края, где ее ожидала несчастливая судьба. (Значит, прибавляют грузины, девушка должна хорошенько подумать, прежде чем выходить замуж за иностранца.)

Ясон и Медея оказались не единственными, кому возвращение в Грецию не принесло счастья. Большинству аргонавтов все были рады, но вот некоторых ожидала насильственная смерть. Геракл не простил Калаиду и Зету, что те убедили остальных бросить его на берегу, когда он искал похищенного нимфой Гила, и не преминул отомстить: он выследил сыновей северного ветра Борея в Греции и убил их на острове Тенос, когда юноши возвращались с погребальных игр в честь Пелия. На телах поверженных он установил огромные камни, сбалансированные таким образом, что они качались всякий раз, когда задувал Борей.

Остроглазый Линкей и хвастун Ид поссорились с бывшими товарищами по плаванию, Кастором и Полидевком, то ли из-за двух прекрасных девушек, на которых все четверо хотели жениться, то ли, что более вероятно, из-за добычи, захваченной в совместном набеге. Какова бы ни была причина, ссора завершилась смертью. Близнецы Диоскуры преследовали Ида и Линкея, и последний, отличавшийся отменной зоркостью, издалека увидел близнецов, затаившихся в дупле дерева. В кровавой схватке Ид пронзил копьем Кастора, а Полидевк поверг Линкея, но и сам пал бы от руки Ида, не вмешайся Зевс и не порази Ида своим перуном. Полидевк не мог вынести жизни без брата и умолил Зевса, их отца, вновь соединить близнецов: верховный бог превратил Кастора и Полидевка в звезды и вознес на небосвод в созвездие Близнецов.

Самого Ясона также ожидала печальная участь. Он перебрался в Коринф и забрал с собой «Арго». Галеру вытащили на берег — даже самым великим кораблям суждено рано или поздно погибнуть — и оставили гнить. Однажды, печальный и одинокий, Ясон пришел на берег и сел в тени «Арго», и носовой брус, прогнивший от возраста, рухнул на него и убил.

История похода за золотым руном исполнена надежд и изобилует позитивными событиями, будь то встреча с женщинами на Лемносе, победа над «боксером» Амиком, спасение слепого Финея, героический прорыв сквозь Сталкивающиеся скалы, обнаружение сыновей Фриска на острове Ареса или похищение золотого руна. Однако со временем жизнь аргонавтов после возвращения из похода сделалась излюбленной темой греческих трагических поэтов и драматургов, и предание погрузилось в тоску и мрак, как произошло и в самой Греции, когда микенская цивилизация пала и обратилась в прах.

По счастью, возвращение современного «Арго» не сопровождалось столь драматическими событиями. Когда мы наконец добрались до Вани, галеру пришвартовали недалеко от местного парка, чтобы горожане могли вдоволь ею налюбоваться. За время подъема против течения нам по чистой случайности удалось избежать серьезных травм, однако я почти не сомневался в том, что путь вниз, к морю, по бурной реке окажется богат неприятными сюрпризами. Я изложил свои опасения Нугзару, и тот пообещал узнать, как можно доставить галеру на побережье моря, откуда мы могли бы отплыть к Босфору.

Везти корабль на автомобиле не представлялось возможным: мосты слишком низкие, чтобы «Арго», погруженный на тягач, прошел под ними и под сводами туннелей. Ничего страшного, уверил меня Нугзар со своим обычным апломбом; как насчет вертолета? У меня буквально отвисла челюсть. Галера 54 футов длиной — на вертолете? «А что такого?» — удивился Нугзар; уже на следующий день группа пилотов осматривала «Арго», прикидывая, как лучше его транспортировать. Наконец они, к моему несказанному облегчению, согласились, что вертолет не годится — слишком велик риск.

Потом кто-то предложил погрузить «Арго» на платформу и отправить железной дорогой (грузины не собирались сдаваться). Прибыли специалисты, провели замеры, проконсультировались с железной дорогой. Питер Уилер побывал на заводе металлоконструкций и вместе с его главным инженером спроектировал люльку для галеры. «Арго» был слишком хрупок, чтобы поднимать его краном, и при неосторожной кантовке мог разломиться пополам. В назначенный день к пристани подполз автокран, со стрелы которого свисала стальная люлька. Очень медленно люльку опустили в реку, и она легла на дно; из воды торчали лишь макушки стальных стержней по углам. Аргонавты и добровольцы из местных на веслах и с с помощью веревок подвели галеру к люльке и надежно ее закрепили.

Автокран включил лебедку, и «Арго» начал подниматься из вод Фасиса. Автокран дернулся, его колеса все глубже оседали в болотистую почву; водитель дал задний ход — люлька с галерой угрожающе раскачивалась — и некоторое время спустя поставил корабль на прицеп, который должен был доставить галеру на станцию. Той же ночью товарный поезд увез «Арго», и к следующему полудню он уже очутился в гавани Батуми, откуда нам предстояло отправляться в обратный путь.

Я собирался дойти до побережья Турции, а там арендовать какой-нибудь катер, чтобы он взял нас на буксир и довел до Стамбула, где «Арго» ожидала зимняя стоянка. Идти на галере в Грецию не было ни смысла, ни времени: у многих аргонавтов заканчивались предоставленные им на работе отпуска, да и запас сил у большинства оставлял желать лучшего. Когда я рассказал о своих намерениях Юрию Сенкевичу, тот согласился со мной.

— Но подождите немного, ладно? — попросил он. — Я свяжусь с руководством торгового флота и узнаю, могут ли они чем-либо помочь. Министр — человек толковый, он наверняка что-нибудь придумает.

Через два дня из Москвы пришла телеграмма. Наш старый знакомый барк «Товарищ» шел на учения в Средиземное море. Министерство распорядилось, чтобы он зашел в Батуми и взял на буксир «Арго». Члены моего экипажа не верили своим ушам — трехмачтовый барк в качестве буксира! Это был весьма щедрый жест, ни на что подобное мы не надеялись.

«Товарищ» провел нас от Батуми до Босфора, причем все прошло настолько гладко, что вахты на борту галеры превратились в рутину; «Арго» подпрыгивал на волнах, влекомый на привязи, точно собачка на поводке. Наконец впереди возникли очертания горловины Босфора. «Товарищ» не собирался останавливаться, а мы заранее перенесли на галеру свои вещи и ждали лишь сигнала, чтобы отдать буксир. Я поблагодарил капитана барка Олега Ванденко, и резиновая лодка доставила меня на «Арго». Берега пролива придвинулись ближе, и «Товарищ» сбросил скорость, чтобы буксир провис и мы могли выбрать канат. Потом он удалился вниз по Босфору, а мы махали ему вслед, после чего направились к европейскому берегу.

Бедняге «Арго» крепко досталось за три месяца экспедиции. Оба рулевых весла сломались повторно — одно во время борьбы с отмелями Риони, второе на обратном пути через Черное море. Та же участь постигла и несколько гребных весел, уключины тоже были повреждены, а парусина заплесневела настолько, что мы отваживались ставить парус лишь при легком бризе. Подобно своей команде, галера изрядно утомилась и пообтрепалась. Подбитой уткой мы пересекли фарватер и приблизились к берегу. Следовало оформить необходимые документы, а также подыскать бухточку, в которой можно было оставить «Арго».

Лишь один человек знал, что мы возвращаемся: я послал телеграмму своему давнему турецкому приятелю. Потому, когда прозвучал гудок, я сразу понял — это он, Иргун. Мгновение спустя он уже помогал обвязать причальный конец вокруг кнехта на пристани.

— Все в порядке, — сказал он. — У меня друг работает на таможне, он подготовит все бумаги.

А я, восхищенный радушием грузин, уже начал забывать, как нас принимали в Турции!

Аргонавты четыре дня провели в Стамбуле, завершая экспедицию: разгрузили галеру, упаковали сувениры, приготовили «Арго» к зимовке. Я отнюдь не собирался бросать корабль на произвол судьбы, ведь его плавания еще не закончились! Пройдя по пути Ясона и аргонавтов, следующей весной я намеревался повторить маршрут Одиссея, возвращавшегося из-под Трои, — следуя, разумеется, гомеровской «Одиссее».

Далан Бедреттин, мэр Стамбула, заявил, что «Арго» будет считаться почетным гостем города. Он распорядился, чтобы галеру вытащили на берег и поставили на зимовку в лодочном парке напротив Бебека, там, где мы столь отчаянно сражались с коварными течениями Босфора. Там я и попрощался с «Арго», нос которого едва выглядывал из-под брезента. Аргонавты один за другим уезжали и улетали домой. Впрочем, по домам торопились не все. Питер Моран и Джон Иган решили провести несколько недель в Греции и лишь потом вернуться в Ирландию. Марк Ричардс и Тим Редмен уволокли огромный деревянный сундук с сувенирами: они ехали поездом через Болгарию, а в Англии Тима ожидала свадьба. Два наши врача, Ник и Адам, предвкушали возвращение к медицине. Джонатан Клоук и Питер Уоррен пока не определились с планами. Кормак рассчитывал половить рыбу у берегов Ирландии. Расставаться было чертовски жаль, но Питер Уоррен на прощание пообещал устроить нам встречу на Новый год.

Пришел и мой черед уезжать. Я сказал своим турецким друзьям, что обязательно прилечу зимой — проведать «Арго». Возможно, Каан согласится отправиться со мной по следам Улисса? Конечно, уверили меня; более того, Хусну, один из турецких гребцов-волонтеров, уже интересовался, когда я расконсервирую «Арго». Он и некоторые другие хотели бы пойти с нами в следующее плавание.

На будущий год, мысленно поклялся я самому себе, я постараюсь привести «Арго» на Спецу, к Вассилису. Что ж, вещи собраны, пора в путь. Турецкие друзья пришли проводить меня всем семейством. Мне вспомнилось расставание с Вани и слезы в глазах грузинских добровольцев. Быть может, в следующем году они смогут присоединиться к нам — я-то наверняка их приглашу.

Я уселся на заднее сиденье автомобиля, который должен был отвезти меня в аэропорт. Едва машина тронулась, раздался громкий плеск. Я подскочил на сиденье и резко обернулся. У крыльца стояла женщина, работавшая у моих друзей. Она только что выплеснула вслед автомобилю целое ведро воды. Это старинный турецкий обычай; так поступают, чтобы гость непременно вернулся. И я знал, что приложу к тому все силы.