По следам преступления

Разоблачающая логика

В уголовном процессе относительно рано появилось доказательство с помощью документа и почти одновременно с ним — использование фальшивых документов.

Подделка бумаг наказывалась уже по древнейшим законам. Император Клавдий издал закон, согласно которому фальсификаторам документов должны были отрубать руку. Траян ссылал таких людей на работы в шахты. Король Матяш причислял подделку к таким преступлениям, за которые полагалось лишение головы и имущества. Ласло II издал указ, по которому священники, занимавшиеся подделкой документов, должны были быть заклеймены раскаленным железом на лице и наряду с этим лишаться скота.

В венгерском уголовном процессе доказывание с помощью документов было известно уже в эпоху королей династии Арпадов. Сначала только королевские грамоты, а начиная с XIII века и все прочие грамоты, которые были заверены подлинной печатью, получили силу доказательств. Однако в первой половине того века верили грамотам меньше, чем прочим доказательствам. Только со второй половины XIII века мы встречаемся с такими приговорами, которые основываются прежде всего на грамотах.

Очевидно, не случайно, что в этот период мы уже встречаемся с фальшивыми грамотами. Сын воеводы Бориса Паль в 1259 году предъявил одну грамоту Белы IV, чтобы отобрать у загребского епископа Филиппа земли Сент Мартона. Однако епископ смог представить заверенные грамоты о купле этой земли. А это означало, что Паль подделал свою грамоту. В результате Паля приговорили не только к возврату земель Сент Мартона, но и к лишению всех его богатств.

На многочисленность злоупотреблений указывает тот факт, что в 1351 году был издан специальный закон, согласно которому служители церкви не могли приобретать владения с помощью жалованной грамоты или закреплять их за собой. После этого в подобных процессах рассматривались только подлинные жалованные грамоты.

Почти все без исключения подделки раннего средневековья были сделаны священниками. Это само собой разумеется, поскольку они были грамотными, умели писать. Одна из наиболее известных историй подделок тоже связана с церковью. Причем речь идет об известной грамоте: о жалованной грамоте императора Константина, выданной якобы в 324 году до н. э. папе Сильвестру. На протяжении многих веков папство ссылалось на эту жалованную грамоту, когда хотело подчеркнуть свое право на господство над светской властью, хотя эта грамота могла быть дана только в VIII веке, и до XII века не было сколько-нибудь значительного историка, который бы поверил ей. Лютер также высмеивал пап за ее подделку. Однако фальшивая грамота все-таки попала в официальное собрание церковных законов.

В XIV веке мы все чаще и чаще встречаемся с подделками. Однако в это время суды все точнее и правильнее оценивают содержание, форму, качество грамот.

Сохранились воспоминания об аферисте XIV века, который с фальшивой грамотой, выданной якобы от имени Бенедикта XII и Иоанна XXII, объездил Чехию, Польшу, Венгрию. Повсюду он занимался сбором денег для церкви и распространял о себе слух, что на основании предъявленной папской грамоты он имеет право отпускать грехи всем, кто жертвует на святые цели. Среди богатеев оказалось очень много доверчивых грешников. „Папский посланец” и сам был верующим. Когда в 1338 году он смертельно заболел, то позвал священника для того, чтобы исповедаться в своих грехах. Можно представить удивление священника, когда „заблудшая овца” передала ему часть приобретенного обманом и нерастраченного золота, серебра в надежде попасть в рай.

О том, какое большое распространение получили фальшивые грамоты, свидетельствует тот факт, что король Жигмонд направил советника двора в комитат Туроц проверить все грамоты и внести считающиеся подлинными в реестр, поскольку из-за большого числа фальшивых грамот земельные отношения пришли в полный беспорядок.

В 1399 году в одном процессе Ласло Пичере из Бекаторока предъявил грамоту Белы IV. Расследование установило, что она фальшивая, и поэтому Ласло Пичере был приговорен к смерти и лишению владений. Интересно обоснование приговора:

„Жалованная грамота, выданная от имени короля Белы, представляется ее читателям, наблюдателям и слушателям по стилю противоречивой и хитрой; по письму — плохой и наивной, малословной; дата ее выдачи не соответствует действительности; она изготовлена на новом пергаменте и с новым шелковым шнуром и преднамеренно зачернена печатным воском, а ее печать иная, чем подлинная печать короля Белы; измеренная нами, она оказалась меньше размером, искаженной и сложенной из кусков”.

До второй половины XIX века в задачу судов входила проверка грамот. Представленные документы сравнивались с другими документами и бумагами членами суда, протоколистом или учеником.

26 июля 1859 года на гумне калочайского секретаря суда подожгли пшеницу. 20 сентября деревенский судья и присяжные подготовили прошение в „Высокочтимый суд”, в котором писали, что „Янош Берки, колочайский житель, передал им обнаруженную за клеверным полем и приложенную к прошению бумажку. Наше расследование выявило основательные подозрения против Йожефа Габора; сравнив подписи и его молитвенную книгу с обнаруженной запиской, было установлено, что многие буквы совпадают, совпадают и расстояния между строчками…” Присяжные провели сравнение в двух листах слова „die”, которое можно было прочитать в записке, а также формы букв „r”, „h”, „m”, „d” и обратили внимание суда на то, что буква „t” написана не по общепринятой форме и в письме имеются характерные „вычурности”. На основании всего этого, учитывая, что „от Йожефа Габора можно ожидать такой мести, поскольку он всю жизнь был хитрым поджигателем… покорнейше просим Высокочтимый суд подвергнуть его тщательному допросу и заставить признаться в написании записки; пусть он лучше здесь признается, чем перед судом загробного мира, так как тогда будет сетование и скрежет зубовный по сожженной пшенице”.

Суд дал ход прошению. В субботу два жандарма поехали за Йожефом Габором, который в это время работал на своем поле. Его сразу же доставили в суд, и судья допросил его, записал данные, задал ему вопрос, может ли он писать. Затем судья положил перед Габором судебный протокол, чтобы на нем он сделал пробную подпись, причем под диктовку, точно так же как мы сделали бы это и сегодня.

Суд произвел на месте сравнение почерка и, вероятно, нашел характерные „вычурности”, потому что признал Йожефа Габора виновным.

Об интересных уроках свидетельствует и дело о подделке за 1839 год. Английский торговец Хэмфри объявил о продаже старых документов очень большой ценности. После разного рода проверок документы были признаны безусловно подлинными. И лишь одна маленькая ошибка привела фальсификатора к разоблачению. Один из документов, выданный 7 декабря 1639 года, был подписан канцлером Споттисвудом, который к этому времени уже 11 дней как умер. Фальсификатор рассказал, что, просмотрев список канцлеров, он увидел, что наследник Споттисвуда, лорд Лоудон, вступил в должность в 1641 году. Он не мог и предположить, что эта важная должность два года была вакантной.

Вот на таких мелочах иногда и ошибаются преступники.

Не так давно обнаружение подобной маленькой ошибки привело к разоблачению преступной организации казнокрадов, действовавшей на протяжении нескольких лет. Один бдительный следователь обратил внимание на документ, который был изготовлен с виньеткой одного дунауйварошского предприятия, но датирован он был тем числом, когда этот новый город еще не носил своего сегодняшнего имени.

Подобным же „простым” способом удалось разоблачить и чрезвычайно удачную подделку греческой грамоты. Фальсификатор не знал, что для документов часто использовался пергамент, изготовлявшийся из кожи голов животных. Обычно на таком пергаменте была одна или две дырочки в зависимости от того, как выкраивался материал. Фальсификатору удалось очень хорошо расчистить старый пергамент и отлично нанести на него желаемый текст. Из слова, приходящегося на место глазницы, в соответствии с размером щели он выбросил буквы, так как не думал, что дефект в материале был и ранее, во время изготовления настоящего документа. На место щели приходилось слово из восьми букв, из них он две написал перед щелью, три после нее, а средние три буквы пропустил. Он не знал, что дырочка от глазницы может быть хорошо отличима от последующих повреждений, то есть фальшивка может быть легко раскрыта, ибо на старых документах либо оставляли дырочку в тексте, либо делили слово на две половины.

Подобную ошибку допустил и другой известный фальсификатор. Он подделал грамоту IV века, состоящую из двух листов. На пергаменте были следы повреждений, нанесенных мышами, и одно повреждение он на первом листе выбросил из слова, тогда как на другом листе загнул строчку к изгрызанному участку. Подделка стала очевидной.

Но не только ошибки аферистов ведут к разоблачению подделки. Не всегда хороша даже и „чересчур” великолепная работа! В начале прошлого века, например, в Италии в обращении появилось много фальшивых денег. Как выяснилось впоследствии, они были выпущены во Франции. Финансовые учреждения сначала были в замешательстве, но затем все легче и легче опознавали фальшивые банкноты. В указанный год выпуска по халатности монетный двор отступил от утвержденных государственных стандартов. А фальшивые деньги во всем совпадали со стандартом, они удались даже лучше, чем подлинные.

На таких ошибках проваливались во время второй мировой войны многие гитлеровские шпионы. Изготовленные фашистами фальшивые документы скреплялись с помощью скрепки, сделанной из нержавеющей стальной проволоки, тогда как на подлинных документах всегда в месте скрепления оставались следы ржавчины.

Графология — обман или наука?

Исследование почерка вот уже более тысячи лет занимает юристов. Однако с работами в этой области, претендующими на научность, мы встречаемся только в конце XIX века. Теория графологической экспертизы уже при своем рождении разделилась на три направления. С тех пор противоречия только обострились, но сегодня уже суеверие резко отличается от науки, исследование — от обмана, маскирующегося под научность. Первое направление приписывается Ломброзо, хотя свое произведение „Графология”, изданное в 1895 году, этот известный криминалист эпохи украл. Книга является плагиатом работы Крепьо. И тем не менее Крепьо забыли, а Ломброзо считается отцом графологии. Ломброзо, создатель антропологической школы уголовного права и основатель биокриминологии, утверждал, что преступность является наследственной особенностью, что преступник должен быть изолирован от общества, он не может исправиться, поскольку „в своем теле носит причины преступности”. Это учение Ломброзо было поднято на уровень официальной идеологии в фашистских государствах, и оно вновь появилось в наше время в произведениях буржуазных криминологов.

Свое учение Ломброзо перенес и в область графологической экспертизы. По его мнению, и в почерке можно обнаружить специфические признаки преступника. Он считал, что процесс письма — это естественная функция человеческого организма и в соответствии с этим почерк — это зеркало личности, которое отражает рожденные вместе с ним особенности. По Ломброзо, у каждого человека есть болезненные душевные и физические черты и они — не что иное, как врожденные отклонения от нормы. Такие черты со всей очевидностью бросаются в глаза у преступников, у психически больных, у дегенератов, тогда как у нормальных людей они в большей или меньшей степени скрыты. Внешним проявлением отклонения от нормы является движение. Так же как идиота можно отличить по прыгающей походке или паралитика по шаркающей походке, точно так же и средний человек не может скрыть болезненные черты своей личности в почерке.

Эта идея была одной из любимых идей Ломброзо. Мы встречаемся с ней и в его более поздних произведениях, в которых он стремится показать, каковы те специфические особенности почерка, которые характерны только для преступника.

С тех пор графология испытала на себе много ошибочных представлений и еще больше мистификаций. То, что между почерком и личностью существует какая-то взаимосвязь, очевидно, но основательное изучение этой проблемы запаздывает.

Это и не так просто. Исследование личности — сложная задача, и в этой области, вероятно, только последние годы принесли существенное развитие психологии. Исследование почерка также не простое дело. И то и другое вместе еще даже не пытались разработать основательно, с научной обоснованностью. Возможно, что в будущем удастся выяснить отдельные вопросы, например обнаружить определенные признаки темперамента по почерку, но сегодня тот, кто утверждает, что может установить по почерку характер, обычно является либо обманщиком, либо искренне заблуждающимся человеком.

Профессиональные графологи работают с помощью ловкого трюка. Они знают ту закономерность, что человеческие чувства часто бывают амбивалентны, то есть часто на один и тот же предмет или лицо направлено два противоположных, друг с другом несовместимых чувства. Поэтому они подготавливают такие характеристики, в которых любой может узнать себя. В них есть и то и это; по крайней мере, тот, кто читает, видит одну строку преувеличенной, но другую очень похожей. Мы тоже попросили одного венгерского графолога дать такую характеристику и теперь выносим ее на суд читателя. Может быть, кто-нибудь узнает в ней себя?

Характеристика с характерологическими объяснениями

Личность: в его характере можно наблюдать контрасты (противоположности). Он может быть приятным, дружелюбным. Непосредствен, но с полной откровенностью не открывает душу ни перед кем. Он стремится отключить свое внутреннее „я”, у него бывают внезапные решения, и он может поступать ошеломляюще. Иногда после отчаянных инициатив отступает. Его быстрому темпу жизни противостоит его осторожность. Он сенсибилен, чувствен. Повышенно реагирует на всякое идущее извне воздействие. Иногда его кидает то в жар, то в холод. В его мире инстинктов проявляются психические (душевные) ограничения, сознательно или только полусознательно проявляются тормоза и беспокойно воздействуют на естественную гармонию рефлексов. Поэтому расслабление напряжения в большинстве случаев лишь частичное. Между душевной и телесной сферой нет соответствующего согласия, и переход из одной в другую происходит не беспрепятственно и непрерывно, а в виде всплеска. Его эмоциональное напряжение инстинктов по отношению к возрасту умеренное.

Воля: он находится в контрасте к эмоциональной импульсивности (действие под влиянием минутных чувств), и это он старается затормозить. Он может быть волевым. Настаивает на своем убеждении и стремится претворить свои решения.

Эмоционально: по своей природе добродушен. Сочувствует, сопереживает другим и готов оказать помощь. Хочет рационализировать свою эмоциональную жизнь. На основании виденного и слышанного в жизни научен тому, что чувственные порывы необходимо подавлять и отодвигать в подсознание. Скорее хочет прислушиваться к своим интересам, предвидениям. Он поступает так частично из самозащиты, поскольку по своей чувствительности недостаточно закален, чтобы перенести идущие извне и обрушивающиеся на него впечатления.

Умственно: образ мышления логический. Может аргументировать. Всегда может вывернуться с помощью аргумента. Нередко думает „генами”, инстинктами, предчувствиями и таким образом понимает суть вещей, познает правду и находит правильный путь. Часто проецирует в свое сознание фантазии и желаемые картины и так самопереживает. Его желания в большинстве случаев чувственного характера.

Характерологические объяснения: доминанты его характера следующие: 1) его контрасты — в его характере сливаются инстинктивные особенности противоположного стремления и предопределенности и становятся доминантами характера; 2) его сенсибильность, которая может быть сведена к повышенной чувствительности душевного и нервного происхождения. Проявляющиеся в инстинктивной жизни психические ограничения и недостаток согласованности между душевной и телесной сферой в конечном итоге могут быть объяснены его сенсибильностью. Часть его инстинктивной энергии преобразуется в область чувствительного; 3) его воля, которая иногда доходит до упрямства; 4) желание рационализировать эмоциональную жизнь и выдвижение на передний план интереса. Ограниченные в проявлениях чувства часто ищут выход с помощью проецирования желаемых картин в сознание; 5) добродушие, кроющееся, в основном, в природе; 6) мышление „генного” характера.

Эти шесть характерных доминант составляют суть характера.

Почерк, составленный по лекалу

Один из крупных криминалистов конца прошлого века Бертильон жил во Франции. Он являлся создателем антропометрической школы. Сущность ее заключалась в том, что физические размеры частей тела преступника измерялись с большой точностью и на основании этих измерений велась регистрация преступников в картотеке. Этот метод сегодня полностью вытеснила дактилоскопия, и в наши дни он живет только как память в музеях криминалистики. Однако личные уголовные фотографии, хранимые в полицейских картотеках, и сегодня во всем мире делаются согласно правилам, разработанным Бертильоном. Мы уже рассказывали о распространении дактилоскопии и теперь упоминаем об антропометрии только потому, что Бертильон этим же способом производил и графическую экспертизу. В 1898 году в одном журнале появилось его произведение „Сравнение почерка и графическая идентификация”. Оно содержало описание так называемого графометрического метода. В своей работе Бертильон использовал те же самые средства и методы, которые применялись при регистрации преступников. Идентификацию по почерку он хотел разрешить путем описания и измерения букв, а также их отдельных частей.

Графометрия продвинула вперед изучение почерка, но тот факт, насколько она сама по себе недостаточна для дачи обоснованного заключения, лучше всего доказывается собственной деятельностью Бертильона как эксперта. Одной из позорных страниц в жизни Бертильона была его роль в процессе Дрейфуса.

В 1894 году французский военный министр получил секретное письмо, которое „случайно” отобрали у одного представителя иностранного государства. Документ был подготовлен в генеральном штабе, и поэтому под наблюдение взяли офицеров генерального штаба.

По секретному донесению и заключению эксперта-графолога был арестован капитан Дрейфус. На основании лживого обвинения в шпионаже и предательстве родины он был предан военному трибуналу, разжалован и осужден к пожизненным каторжным работам. Преследование офицера-еврея было организовано французской реакцией с антисемитскими, шовинистическими, провокационными целями.

Спустя два года начальник службы информации генерального штаба узнал, что секретные документы передавались Германии не Дрейфусом, а другим офицером — Уолсеном-Эстерхази. Брат Дрейфуса обвинил в этом Уолсена-Эстерхази, однако военный трибунал, несмотря на неопровержимые улики, оправдал его.

Прогрессивные силы развернули кампанию за освобождение Дрейфуса. Один из руководителей этой кампании, выдающийся французский писатель Эмиль Золя написал французскому президенту два письма. Он обвинил военное министерство, генеральный штаб и военный трибунал в том, что они намеренно осудили невиновного Дрейфуса и не раскрыли подлинного преступника. Результат: Золя приговорили к годичному тюремному заключению за оскорбление армии.

Движению за освобождение Дрейфуса удалось добиться пересмотра процесса. На заседании одна за другой рушились улики обвинения. Однако реакция не желала признать свое поражение. Дрейфуса не оправдали, а только уменьшили ему срок наказания.

Так, невинно осужденный человек все же не обрел свою свободу. Только в 1899 году он был помилован, и в конце концов в 1906 году — после двенадцати лет унижений — его полностью реабилитировали: возвратили воинское звание и вновь зачислили в армию.

Роль экспертов-специалистов в области исследования почерка в этом деле была чрезвычайно велика. Представим только себе, что при первом разбирательстве членам суда даже не предъявили документ, представлявший основание обвинения, — он носил гриф „строго секретно”. Первоначально было назначено четыре эксперта-графолога. Они были согласны с тем, что спорный текст был написан не обычным почерком Дрейфуса, однако только двое из них исключили возможность того, что он представлял собственноручный почерк обвиняемого, двое выдвинули предположение, что в данном случае имеют дело с измененным почерком.

Для разрешения спора экспертов привлекли Бертильона. Для представленного им заумного и напыщенного заключения характерны такие предложения: „Частично правы те эксперты, которые говорили, что секретный документ написан свободной рукой. Однако те, кто заметил среди слов более обычного выпадений и взаимосвязей формы и на основании этого считают его поддельным, возможно, гораздо ближе стоят к истине. В действительности документ написан и не измененным, и не подлинным почерком, и одновременно это и то и другое. Это собственное изобретение Дрейфуса… Документ скопирован, но в сущности даже не скопирован и в то же время скопирован. С помощью линейки Дрейфус свел свой почерк к одному размеру с почерком своей жены и брата, чтобы скомбинировать их в подобие научной схемы кривых…”

Согласно заключению Бертильона, Дрейфус геометрически составил почерк. Это доказывается тем, что ширина букв составляет в соответствии с масштабом карт генерального штаба один километр, а также равна лучу монеты достоинством в один сантим. Равномерность почерка достигнута Дрейфусом, по мнению Бертильона, тем, что он неоднократно скопировал одно слово из почерка своего брата, изготовил из него на прозрачной бумаге шаблон и с его помощью написал текст. То, что, даже несмотря на это, равномерность несовершенна, он объяснял так: Дрейфус сознательно нарушал математическую точность. Отдельные элементы почерка он оставил без изменения, заранее подготовив возможность защиты с помощью аргумента — его почерк подделан. Он сознательно копировал чужие буквы, чтобы позднее этим доказать, что не он является автором спорной рукописи.

Еще долго можно перечислять несообразности, которыми полно заключение Бертильона. Ничто так не доказывает предвзятость суда, как то, что он всерьез принял это заключение и даже принял эти глупые рассуждения за одну из важных основ приговора.

В процессе 1894 года эксперты не были ознакомлены с образцом почерка Уолсена-Эстерхази. Однако уже в 1897 году произвели сравнение и его почерка с почерком секретного документа. Согласно мнению большинства экспертов, совпадение признаков почерков было бесспорным. Некоторые, однако, предполагали подделку, поскольку схожесть между двумя почерками была чрезвычайно большой. Согласно Бертильону, Дрейфус скопировал почерк Уолсена-Эстерхази. Да, но ведь если кто-то копирует почерк другого, то это делается для того, чтобы навлечь подозрения на него. Однако Дрейфус ни во время первого процесса, ни во время более чем двухлетней депортации даже не упоминал имени Уолсена-Эстерхази.

Бертильон вел себя на заседании высокомерно, заносчиво. Заумным, выспренним языком он объяснял, как ему удалось измерить „с помощью линейки и сетки, монеты и карандаша” особенности почерка Дрейфуса.

Он не понял, когда обвиняемый обратился к нему:

— Прошу суд привести эксперта-свидетеля к присяге, что он видел, как я изготовлял секретный документ.

Бертильон гордо ответил:

— Своему помощнику я еще дома сказал, что если я расскажу способ изготовления документа, то Дрейфус будет поражен и подумает, что я видел, когда он с помощью лекала и миллиметровой линейки составлял почерк.

Однако был удивлен не Дрейфус, а Бертильон, когда в конце концов в процессе победила истина.

Графометрический метод Бертильона еще и сегодня применяется во многих странах, и эксперты с добрыми намерениями защищают его от графологов, состоящих в большинстве своем из мистификаторов.

Распространению этого направления в немалой степени способствовало то, что в первые десятилетия XX столетия эксперты Венгрии, да и эксперты почти всех без исключения европейских и некоторых заокеанских стран, проходили подготовку в знаменитой лозаннской школе полиции, где криминалистов обучал известный ученик Бертильона — профессор Рейсе.

Третье направление графологических исследований представлял Ганс Гросс. По его мнению, необходимо учитывать развитие почерка, время составления рукописи, даже предназначение документа и в соответствии с этим анализировать особенности почерка. Однако Ганс Гросс не был графологом; по его мнению, сравнение почерков является задачей прежде всего судебного следователя. Таким образом, его представления послужили основой для дальнейшего развития графической экспертизы, но были недостаточны для того, чтобы уже в то время получил развитие анализ почерка.

В предшествовавшие освобождению годы мы встречались с такими судебными документами, в которых для сравнения почерка привлекались учителя рисования, преподаватели словесности, директора школ и прочие случайные эксперты. Но сегодня эксперту-почерковеду уже необходимо обладать такими знаниями, которые никак нельзя приобрести на любительской основе.

В наши дни эксперт-почерковед дает оценку, не только исходя из анализа общих форм букв, он основательно знает психологию почерка, исследует признаки почерка вместе с особенностями содержания, расположения и прочими его особенностями. Благодаря этому комплексному анализу сегодня ценность экспертного заключения почерковеда ничуть не ниже любого другого экспертного заключения.

Смертельный „мерзавчик”

6 мая 1964 года в 5 часов утра Янош Варна, бригадир одного провинциального хлебозавода, был еще в постели; накануне он работал в вечернюю смену. Однако жена его встала и приготовила завтрак. Дочь Илонка уже оделась, так как ее поезд в половине шестого уходил в Будапешт (девушка училась в строительном техникуме). Мать проводила ее до ворот. Они заметили, что у ворот на земле стоит завернутая в бумагу маленькая бутылочка. Они подняли ее, развернули и прочитали написанную на оберточной бумаге записку: „Так как очень харошо испек мой хлеб пей на здоровье. Одна женщина”. На бутылке была и этикетка — „Плодовая самогонная палинка”. Мать и дочь посмеялись над запиской.

— Скажи папе, что он мог бы научить „свою невестушку” правописанию. С удовольствием вернулась бы с тобой посмотреть, как он это воспримет, — весело сказала Илонка, — жаль, что мне нужно спешить к поезду.

Пересекая двор, жена Барны заметила соседку и показала ей подарок. Они заранее веселились, предвкушая „розыгрыш” мужа, доброй невестушкой”.

Барна был еще в постели, когда жена внесла нежданную пятидесятиграммовую бутылочку.

— Пусть бог оставит эту привычку тому, кто послал. Открой, видишь, я раскрошил пробку.

Жена принесла нож. Выковырила пробку. Сама тоже попробовала палинку, но нашла ее горьковатой и не стала пить.

— Дай-ка сюда, — попросил муж, — наверняка гнали вместе с косточками, а я как раз люблю такую.

И одним глотком выпил пятьдесят граммов, да еще закусил кусочком хлеба.

Спустя несколько минут он почувствовал, что ноги свело судорогой. Он присел на кровать, но чувствовал себя все хуже и хуже. Его жена с испугом поспешила ему на помощь, хотела влить ему воды в рот, однако Янош так крепко сжимал зубы, что их невозможно было раздвинуть. Она сбегала за уксусом, чтобы растереть ему грудь, но к этому времени его сердце уже не билось. Охваченная страхом женщина с плачем выбежала во двор. Соседи сообщили врачу, но врач смог констатировать только смерть. Барнане тоже стало плохо, началась рвота. „Скорая помощь” увезла ее в больницу, и быстрое медицинское вмешательство помогло ей.

Когда начальник отделения милиции подписал постановление о начале следствия, он сам не подозревал, что за этим первым листком последуют еще 2403 страницы материалов, прежде чем он сможет положить на стол прокурора разбухшее до 11 томов дело.

Первоначально имелось мало исходных точек. Бутылочку и бумагу брали в руки много людей. Отпечатков пальцев, пригодных для идентификации, обнаружено не было. К тому моменту, когда кому-то пришло в голову вызвать милицию, следы ног уже были затоптаны. Дело расследовал не чудо-детектив, а большой, хорошо организованный, планомерно работающий коллектив, и тем не менее перед ним стояло столько задач, что не знали, с разрешения какой начинать.

Группа осмотра места происшествия еще не закончила свою работу и составление протокола, когда другая группа следователей уже обходила соседние дома: искали свидетелей, которые могли рассказать хоть что-нибудь заслуживающее внимания. Третья группа допрашивала коллег Яноша Варны по работе.

В это время судмедэксперты производили вскрытие. Упаковали обнаруженную на месте происшествия бутылочку и вместе с содержимым желудка отправили на исследование во Всевенгерский судебно-химический институт.

Следователи стремились отыскать тех лиц, которые почему-либо были сердиты на Варну, точно выяснить, не желал ли кто-нибудь из членов его семьи или знакомых его смерти. Яд представляет собой старое орудие ревнивых любовниц и желающих освободиться от своих мужей жен. Необходимо было выяснить и то, не является ли он самоубийцей.

С большой тщательностью собирали образцы почерка всех лиц, которые могли приниматься в расчет. Уже в первые дни следствия на столе экспертов-почерковедов лежало много дюжин тетрадей, автобиографий. Их тщательно исследовали в надежде наткнуться на след руки, сочинившей записку. Без перерыва работал телеграф: в уголовной картотеке проверяли всех подозреваемых лиц, ранее судимых и недавно освободившихся из заключения.

По окончании первой недели следователи располагали уже многими важными данными. Всевенгерский судебно-химический институт установил, что во внутренние органы Яноша Варны попала большая доза стрихнина. Таким образом, количество яда, всыпанного в бутылку с палинкой, в несколько раз превышало смертельную дозу. В организме жены Варны яда не было обнаружено, вероятно, она языком только коснулась бутылки, но не пробовала из нее. Яда, однако, было бы достаточно, чтобы покончить с обоими. Если бы Барнане выпила хотя бы треть палинки, то ее уже невозможно было бы спасти.

Следственная группа, изучавшая личную жизнь Яноша Варны, составила такую справку. Жизнь Варны была вполне благополучной, и в отношении членов его семьи не закрадывалась даже тень подозрения. Можно было исключить и самоубийство. Варна радовался, что сын учится в политехническом институте, а дочка готовится сдавать выпускные экзамены в техникуме; со временем он хотел переселиться в Будапешт. Его материальное положение было нормальным; его уважали соседи и товарищи по работе.

Следователи, которые занимались опросом соседей, обратили внимание на одно интересное обстоятельство. Не так давно семья Варны заключила с пожилой женщиной договор о содержании. Спустя три месяца после заключения договора женщина скончалась. Ее дом унаследовали Варны, тогда как движимое имущество она завещала своей подруге, старой вдове, которая долго ухаживала за ней Некоторые завидовали Варне, ибо он „счастливо” получил состояние. Одни подозревали вдову, ухаживавшую за завещавшей, другие — родственников умершей. Дальнейшее расследование исключило обе версии. Янош Варна действовал по закону, когда заключил договор о содержании, и честно поступил с вдовой и ее родственниками. Когда он продал унаследованный дом, то урегулировал материальные дела как с родственниками умершей, так и с ее пожилой подругой. Никто из них не был сердит на семью Варны.

Следователи получили новую задачу. На основании заключения судебно-химического института возникло предположение, что стрихнин мог храниться только у человека, который в какой-то степени связан с охотой. Существуют строгие правила продажи и использования яда, согласно которым держать стрихнин и использовать его могут только охотники. Покупка стрихнина связана с получением разрешения в отделе здравоохранения исполкома совета, а неиспользованный яд полагается возвращать в аптеку. Поэтому следователи начали проверку всех охотничьих обществ, находившихся на территории района. Они должны были установить, в чьи руки мог попасть этот опасный яд.

Следователи обратили внимание также и на два интересных обстоятельства на работе Яноша Варны. Один из пекарей имел основания быть на него сердитым. За год до отравления против одного пекаря было возбуждено уголовное дело в связи с кражей общественной собственности, и Варна выступал на суде в качестве свидетеля. Пекаря уволили с предприятия, и он уехал из города. У него даже мысли не возникло, что на него пало подозрение. Его алиби проверили таким образом, чтобы у него ни в коем случае не было неприятностей. И это удалось. Подтвердилось, что во время совершения преступления он находился на своем рабочем месте.

Следователи уже настолько хорошо были знакомы с жизнью хлебозавода, как будто все время работали на нем. Они знали, что бригадир Янош Варна был одним из лучших рабочих завода. Он пользовался уважением коллег по работе и руководителей предприятия за трудолюбие, профессиональные знания, за умение поддерживать трудовую дисциплину в бригаде. В его бригаде были хорошие заработки. Следователи узнали и то, что в бригаде был только один человек — Миклош Тураи, который плохо относился к работе. Он давно злился на Варну за перевод на другую работу со снижением заработка.

В апреле в бригаде произошла некрасивая ссора. В то время Тураи еще работал на старом месте, так как замещал одного ушедшего в отпуск работника. Бригадир хотел поручить ему выпечку рожков, однако Тураи отказался. Он сослался на то, что занозил руку, она воспалилась и эту работу он не может выполнять.

— Кто болен, тот должен идти к врачу, — сказал с возмущением Варна.

— У тебя уже рога выросли, но я их обломаю! — выкрикнул Тураи.

Слово за слово, и едва не дошло до рукоприкладства.

Позднее отношения двух людей вроде бы восстановились. Случалось, что угощали друг друга стаканчиком, но все чувствовали, что жизнь бригады стала напряженной, бригадир в плохом настроении, а Тураи полон злости, потому что приходится работать под началом Варны.

Руководитель следственной группы все более озабоченно просматривал материалы дела. Постановления, протоколы, заключения экспертов, рапорты. Но ничего стоящего пока не было.

Может быть Тураи? Нет, маловероятно. Они были старыми коллегами, часто помогали друг другу в беде. Вот протокол: как раз накануне смерти Варна дал Тураи хороший совет. Другое: когда перевели Тураи, руководитель предприятия объяснил ему, что производство сокращается, поэтому он так распорядился. Третье: Тураи, давно работая на предприятии, знал, что бригадир не может решать, кто должен быть лопаточником или заниматься другой операцией. Если это сделал он — то каков мотив? Они были в ссоре, но достаточно ли этого? Мысль опытного криминалиста работала все более лихорадочно. Где-то он уже встречался с именем Тураи. Но где? И в этот момент в его руки попало одно донесение.

Уже в начале следствия одному из инспекторов было поручено установить, в каком магазине в то время продавали пятидесятиграммовые бутылочки плодовой палинки. Наверное, везде, предположил бы каждый, в каждом магазине городка. В действительности оказалось, что этот сорт палинки продается только в магазинах кооператива землекопов. На территории городка такой магазин только один: № 18. Заведующим магазином является Анталь Тураи — брат Миклоша Тураи. Случайно?

А в это время из Будапешта пришло телеграфное сообщение: Миклош Тураи имеет судимость. 3 марта 1957 года районный суд приговорил его к одному году лишения свободы за злоупотребление огнестрельным оружием; исполнение наказания в виде лишения свободы было заменено тремя годами испытательного срока.

Это уже не случайность. В докладе бригады, проверявшей охотничьи общества и охотников, также встречалось имя Тураи. Было установлено, что он заядлый охотник, но разрешения на право владения оружием не имеет.

С полным основанием можно было подозревать, что не приведенный в исполнение приговор не испугал его и он продолжает предаваться своей старой страсти — браконьерству.

Теперь особая группа стала заниматься личностью Миклоша Тураи. Сначала казалось, что задача будет легкой. Возьмут где-нибудь образец почерка Тураи, направят его эксперту-почерковеду, и тот идентифицирует исполнителя.

Однако эта первая задача оказалась непростой. Тураи не любил писать, поэтому довольно трудным оказалось заполучить образец его почерка. Но еще более поразительным был результат. Почерковеды с полной уверенностью дали заключение, что записка, обнаруженная на месте преступления, написана не им.

В то время Тураи продолжал вести такой образ жизни, как будто ничего не произошло. На похоронах он стоял рядом с гробом, через плечо — черная траурная лента, в руке большая свеча. На работе он старался избегать разговоров, связанных со смертью Яноша Варны. Он не знал, что в это время все туже затягивалась вокруг него петля; та скрупулезная работа, с помощью которой следователи старались выяснить мельчайшие детали его жизни, принесла „плоды”.

Один из следователей узнал, что на работе Тураи уже долгие годы состоял в интимной связи с замужней женщиной. Однако связь прервалась, и после этого то женщина, то ее муж получали угрожающие письма. Имеет ли это обстоятельство какое-либо отношение к убийству Варны? Когда криминалист собирает данные, он часто и не знает, какие из них и в какой связи будут находиться с устанавливаемыми данными. На всякий случай достали и эти клеветнические письма с угрозами. Это были обычные грязные писульки. Из-за них не стоило и стараться. Или все-таки нет? На одной из них подпись: „одна женщина”. С теми же орфографическими ошибками, что и записка, приложенная к бутылочке палинки! Из Будапешта доставили эксперта-почерковеда. Тот установил, что письмо написано Тураи, но вновь категорически подтвердил, что записку, прикрепленную к бутылке палинки, писал не он.

„Может быть, Тураи продиктовал кому-нибудь письмо”, — подумал руководитель следователей, когда отдал приказ достать различные документы, написанные от имени Тураи.

— Вы должны обойти все учреждения, куда Тураи мог подать прошение, куда он мог обратиться с жалобой, и попытаться таким образом достать письменные документы, которые написал либо он, либо от его имени.

Миклош Тураи обращался за разрешением на право владения оружием, однако ему было отказано. Кассационную жалобу на решение изъяли из архива и передали эксперту-почерковеду, который к тому времени произвел сравнение почти трехсот образцов почерков с почерком записки, прикрепленной к смертельной бутылочке. И теперь после долгого бесполезного труда эксперт не хотел верить своим глазам. Кассационная жалоба была написана той же рукой, что и записка, прикрепленная к бутылке палинки! Характеристики почерка соответствовали, но между ними было много и различий. Тщательное изучение показало, что жалобу и записку написала одна и та же рука, но при написании записки человек стремился сознательно изменить свой почерк.

В ходе расследования удалось отыскать и свидетелей, которые рассказали, что Тураи не любил писать и когда надо было написать какой-либо официальный документ, то он обычно обращался к своим друзьям — Яношу Нанаи или Дьюле Хамори.

В тот же день на столе эксперта лежали образцы почерков Яноша Нанаи и Дьюлы Хамори. А на следующий день зазвонил телефон: записка, обнаруженная на месте преступления, написана Яношем Нанаи.

Яноша Нанаи связывала с Миклошем Тураи 22-летняя дружба. С Барной же, напротив, у него не было никаких связей. Не было обнаружено и никаких данных, которые указывали бы, что он является непосредственным участником убийства человека.

Свою скромную зарплату он дополнял тем, что работал диспетчером на базе отопительных материалов. Из этого открытия следствие узнало только одну мелочь. Во второй половине апреля Тураи — когда поссорился с Барной — через одного из возчиков передал Нанаи, что хотел бы с ним встретиться. Нанаи бросил работу и направился на квартиру к Тураи. По дороге он встретил знакомого пекаря и разговорился с ним.

— Иду к Мики, — сказал Нанаи.

— Ну!? Неужели отправляетесь на охоту на кабанов?

— Нет, наверное, он позвал меня не для этого.

Пекарь помнил о разговоре. Он и не предполагал, насколько это будет важно!

Следствие подошло к поворотному пункту.

— Полученные на сегодняшний день данные и улики, на мой взгляд, достаточны, чтобы арестовать Миклоша Тураи и получить разрешение на производство обыска у него дома, — закончил свой доклад руководитель группы следователей.

Однако обыск на дому не дал нужных результатов.

Был найден ряд охотничьих журналов, в которых подробно рассказывалось об уничтожении хищников и обращении со стрихнином. Миклош Тураи вел себя, как актер. Он возмущался, удивлялся, почему его арестовали, кричал, что это беззаконие, делал вид, что не понимает, чего от него хотят.

На первом допросе он все отрицал. Даже то, что купил пятидесятиграммовую бутылочку палинки у своего брата. Он признался в этом только тогда, когда ему показали протокол допроса свояченицы.

— Да, я действительно купил пятидесятиграммовую бутылочку палинки, так как ремонтировал свой мопед у одного соседа-слесаря, который не хотел брать денег, ему я и отдал палинку.

Очная ставка со слесарем:

— Да, я ремонтировал твой мопед, работы было немного, от знакомых я не беру деньги за такую работу, но палинкой ты меня не угощал. Я даже бутылки не видел.

— Я заявляю в глаза слесарю Иштвану Хитерк, что за ремонт я отдал пятидесятиграммовую бутылочку палинки.

Прошло еще несколько дней, прежде чем Тураи осознал, что все отрицать — это неверная тактика. Лучше, если он выберет новую тактику и признает то, что следствию уже удалось доказать. Он вызвался на допрос и рассказал, что действительно купил палинку, но не отдал ее слесарю, а выпил сам.

— С какой целью вы попросили Яноша Нанаи написать записку?

— Я хотел ею разыграть одного своего коллегу.

— Когда это было?

— Два года тому назад.

— И где находилась записка с тех пор?

— В моем бумажнике. Я ее часто вынимал. А потом отдал ее одному своему коллеге за бутылку пива. С тех пор я ее не видел.

— А зачем вы сказали Яношу Нанаи, чтобы он изменил почерк, почему просили его написать дважды, почему просили, чтобы он писал женским почерком, почему сказали, чтобы он сделал в ней несколько орфографических ошибок?

— Это не соответствует действительности.

Новая очная ставка.

— Да, я признаю, что просил Яноша Нанаи неоднократно переписать записку. Я хотел, чтобы мой друг поверил, что действительно получил письмо от женщины.

И так продолжалось 50 дней. Столько времени прошло пока Тураи предъявили все доказательства и пока он наконец понял, что у него есть единственная возможность для защиты: откровенное признание. Суд мог бы зачесть его как смягчающее обстоятельство. И только тогда он сделал признание, в котором подробно рассказал все и признал свою виновность.

На суде Тураи отказался от сделанного признания и до конца продолжал отрицать свою вину. Однако суд счел достаточными представленные улики, признал Миклоша Тураи виновным в преднамеренном и угрожавшем жизни многих людей убийстве, злоупотреблении огнестрельным оружием и приговорил его к лишению свободы сроком на 18 лет и к 10 годам лишения гражданских прав. В установлении правды и доказательстве его виновности важную роль сыграли обоснованные заключения экспертов-почерковедов.

Предсмертное письмо или фальсификация?

Многие думают, что эксперты-почерковеды занимаются только анализом клеветнических, оскорбительных писем. Другие полагают, что эти эксперты выясняют подлинность или подделку счетов, описей, завещаний и даже смешивают таких экспертов с судебно-бухгалтерскими экспертами. Действительно, почерковеды занимаются авторами анонимных писем, разоблачением лиц, подделывающих описи, и очень часто играют важную роль в передаче преступников в руки правосудия.

Так, например, эксперты-почерковеды исследуют и прощальные письма, оставленные самоубийцами. Они дают заключения, являются ли они действительно письменными свидетельствами трагического „последнего прости” или кто-то таким способом старается представить как самоубийство какую-либо необычную смерть, а возможно, и убийство.

Тот, кто умер, уже не может дать свидетельские показания, вместо него говорит письменное послание. Но прощальное письмо может стать важной уликой, если его автор остался жив.

26 июля 1975 года Ласлоне Бернштейн заявила сельскому участковому милиционеру, что ее муж и трехлетняя дочь Агнеш стали жертвами жестокого преступления. Трудно было понять слова плачущей женщины; единственное, что можно было уяснить: ночь она провела у своей матери и утром за ней пришел сосед и сообщил тревожную весть. Он слышал из их дома крики. Дочь обнаружили мертвой на кровати с ножевой раной в области сердца, а муж без сознания лежал на полу.

В таких случаях — прежде всего спасение жизни. Скорая помощь доставила Бернштейна в больницу в бессознательном состоянии.

Раненый был не в состоянии давать показания, а место происшествия после отправки пострадавшего в больницу существенно изменилось. В таких случаях следователям работать очень сложно.

Прежде всего необходимо было мысленно представить событие, возможные способы совершения преступления, т. е. то, что в криминалистике называется версиями.

В данном случае были выдвинуты три основные версии:

1) Ласло Бернштейн и Агнеш стали жертвами ограбления и мести;

2) от Ласло Бернштейна и Агнеш хотела освободиться жена или любовник жены;

3) Ласло Бернштейн убил свою дочь и затем пытался покончить жизнь самоубийством.

За первую версию почти ничто не говорило. Из домашних вещей ничего не пропало, никто не видел, чтобы кто-то чужой входил или выходил из дому, не были обнаружены и указывающие на это следы. Никто не таил обиду на Бернштейна.

Первоначальные данные как будто говорили за вторую версию. У Ласлоне был новый ухажер, и отношения между супругами сильно ухудшились. Как раз накануне они договорились о разводе, в разговоре принимал участие и ее новый знакомый. Дальнейшая проверка данных подтвердила полное алиби как жены Бернштейна, так и ее любовника.

Таким образом, осталась только третья версия. Против нее было то обстоятельство, что Бернштейн очень любил свою дочь. Соседи слышали счастливый смех дочери в тот злополучный вечер, когда она играла со своим отцом.

Выяснить вопрос мог только эксперт-почерковед. Было обнаружено прощальное письмо в несколько строк. Если его действительно написал Бернштейн, то он и является преступником.

Экспертиза рассеяла сомнения. После выздоровления Ласло Бернштейн был привлечен к ответственности за убийство, совершенное особо жестоким способом. Убийством невинного ребенка он хотел отомстить неверной жене.

Следствие ведет ЭВМ

Наши почерковеды-эксперты не только сравнивают части текста невооруженным глазом, но и используют в своих исследованиях различные приборы. Один из первых таких приборов был изготовлен Эдисоном. С помощью электрического карандаша можно установить особенности любого беглого почерка. Современные эксперты-почерковеды взяли на вооружение электронные приборы, с помощью которых можно поочередно исследовать функционирование отдельных мышц кисти и лучевой кости при нанесении письменных знаков на бумагу.

Ученые приступили и к экспериментам по механизации графических исследований. Работа началась в 1962 году в Вычислительном центре Ленинградского государственного университета и принесла положительный результат. Сначала машину попробовали научить узнавать буквы и числа. Это удалось. Согласно разработанной программе, на основании предварительно установленных особенностей в 73 % случаев машина могла установить, какая буква кем написана. При анализе взаимосвязанного текста мы можем всегда рассчитывать на более высокий результат, так как в этом случае кроме букв мы можем принимать во внимание и их взаимосвязи. И действительно, когда эксперименты были повторены не с отдельными буквами, а с целыми подписями, то машина в соответствии с ожиданиями в 100 % случаев дала правильный ответ.

В ходе расследования крупного хищения проводилась графическая экспертиза. Было два подозреваемых: Г. и К. Необходимо было установить, кем сделана фальшивая подпись от имени Д. Эксперты и даже авторитетная экспертная комиссия не могли разрешить вопрос: настолько подписи Г. и К. были похожи друг на друга. На электронной вычислительной машине было обработано по 12 автографов каждого подозреваемого и получен ответ, что подпись была подделана К. Дальнейшее расследование подтвердило результаты машинной обработки. Естественно, машина не может заменить эксперта, однако она существенно облегчает его работу и повышает достоверность заключений.

Например, в уже описанном нами уголовном деле Миклоша Тураи задача экспертов была чрезвычайно трудной. Им нужно было исследовать много таких подписей, которые были очень похожи на почерк в записке. Составленные заключения были проверены с помощью вычислительной техники. Полученный от ЭВМ результат был тождествен заключению экспертов и соответствовал доказательствам, полученным позднее следствием!

Сегодня ЭВМ оказывает помощь не только работе экспертов-почерковедов. Разработаны программы, которые могут быть использованы для идентификации орудий, поиска отпечатков пальцев в картотеке, идентификации личности по фотографии.

Уже много говорилось, что вычислительная машина не думает, а исполняет волю думающего человека. Ее можно обучить многому как в области борьбы с преступностью, так и в совершении преступлений. В западных специальных журналах, например, публиковались материалы о многих преступлениях, совершенных с помощью компьютеров. Особенно поддаются искушению получить крупные суммы математики, работающие в крупных банках. Они открывают текущий счет в том финансовом учреждении, служащими которого являются, и „обучают” вычислительную машину предпочитать их счета другим.

Пятна на лице невесты

В последние десятилетия прошлого века самые известные собиратели книг ежегодно съезжались на известную Лейпцигскую книжную ярмарку. Любителей книг, однако, очень беспокоило то, что на рынке чаще стали появляться подделки рукописных произведений. Так получилось и с молодым русским собирателем книг Е. Ф. Буринским, редактором журнала „Русская библиография”. Говорят, что Буринский из печального происшествия в своей жизни узнал, что фотоаппарат иногда видит то, что не может уловить глаз. Уже в юношеском возрасте он был страстным фотографом. Однажды захотел снять свою невесту, но, к его великой досаде, фотографии никак не получались: сколько раз он ни повторял съемку, лицо молодой женщины на фотографии оказывалось в пятнах. К разгадке непонятного явления он пришел несколько дней спустя, когда его невеста заболела оспой и видимые на фотографии пятна появились в действительности на ее лице. Об этом он вспомнил, когда приступил к разработке нового фотографического способа выявления невидимого письма.

В 1843 году при ремонте Московского Кремля рабочие обнаружили медный сосуд. В нем находились свернутые куски кожи, железный прут и глиняная кружка. На кусках кожи в отдельных местах — хотя они пролежали под землей очень долго — были заметны остатки надписи. Важной находкой занимались самые известные химики того времени, но текст так и не удалось прочитать. Следующие пятьдесят лет куски кожи пролежали в архиве российского Министерства иностранных дел.

15 лет вел свои эксперименты Буринский, прежде чем в конце XIX века на заседании Русского технического общества он смог сделать сообщение о разработанном им способе. На основании этого ему было поручено выявить текст грамот, обнаруженных в Кремле. На изготовленных Буринским фотографиях можно было отчетливо прочитать текст грамот.

Буринский принимал участие и в раскрытии судебных дел. В 1899 году два авантюриста по поддельному почтовому уведомлению получили 9000 рублей. Эта сумма якобы причиталась им за сданный железнодорожный груз; подпись отправлявшего чиновника была ими подделана, а затем для сокрытия своего преступления залита чернилами. На сделанных Буринским фотографиях хорошо были видны следы карандаша, по которым была нанесена поддельная подпись. Царская юстиция использовала научные результаты метода Буринского, но воздерживалась от его официального признания.

В ходе экспертиз документов оптические и фотографические способы исследования имеют большое преимущество, поскольку после них на документе не остается никаких следов и не происходит изменений. Сегодня никто уже не пользуется методом Буринского в его первоначальном виде, ибо с его помощью можно решить ту или иную экспертную задачу лишь после напряженной и сложной работы на протяжении длительного времени. С тех пор в распоряжении экспертов-почерковедов и специалистов в области технической экспертизы документов появились фотографические материалы, чувствительные для не видимых глазом лучей, которые глубоко проникают в материал бумаги сквозь жирные, загрязненные и залитые чернилами места, позволяют обнаружить стертые и вытравленные тексты и оставшиеся самые мельчайшие частички чернил.

Существенно упростились эти экспертизы в последние годы с использованием оригинального, похожего на микроскоп, прибора — электронно-оптического преобразователя. Для изготовления специальных фотографий необходимы специальные, чувствительные к невидимым частям спектра пластины, которые очень трудно долго сохранять. К тому же результат фотографирования можно получить только после проявления. С помощью электронно-оптического преобразователя, напротив, составленные невидимыми лучами картины в приборе преобразуются в видимое глазом изображение.

С помощью этого прибора было обнаружено множество подделок. Например, на водительских удостоверениях на право вождения различных видов транспорта, которые в 1973–1974 годах Михай Короди продавал, сразу же заметными становились исправления. К сожалению, суровый приговор, вынесенный за подделку официальных документов Короди, уже не поможет погибшему пешеходу, которого Пал Киш задавил автобусом, устроившись на работу водителем автобуса с помощью купленного поддельного удостоверения.

На одном экземпляре накладной внешнеторгового предприятия кто-то подделал цифры, указывающие количество и цены различных товаров. С помощью прибора содержание подлинных записей относительно легко удалось прочесть и сфотографировать. Фотографии достоверно воспроизвели первоначальные записи на месте залитого чернилами текста.

Часто возникают такие вопросы, которые, к сожалению, эксперт не может решить оптическими способами. В таких случаях приходится прибегать к помощи эксперта-химика.

Точка над буквой „i”

В наши дни способы проведения технического исследования документов стали весьма совершенными и неудивительно, так как в развитии этой важной отрасли криминалистики принимали участие многие известные ученые, в том числе и Д. И. Менделеев, открывший периодический закон элементов. На основании периодического закона он предсказал существование и характеристики многих — позднее открытых — химических элементов (например, гелия, германия и др.). Он открыл критическую температуру, он первый высказал мысль о газификации подземных углей.

Примерно так говорится о заслугах великого русского химика в венгерской и других энциклопедиях. Однако, вероятно, ни в одной из них мы не найдем указания на то, что к широкому кругу интересов великого русского ученого относились и вопросы криминалистики. Менделеев часто давал экспертные заключения по делам об отравлении, подделке вина, пожарах, но, вероятно, самыми интересными являются его исследования по делам о подделке документов. Он занимался также и криминалистическим восстановлением уничтоженных частей текста.

Данное им в 1883 году экспертное заключение и сегодня может служить о примером остроумно решенной экспертной задачи.

На одном документе помимо хорошо видимого текста можно было заметить и вытравленные части. Аргументы защиты были очень хитры: она пыталась доказать, что в подлинный документ после его составления был вписан какой-то текст, а затем вытравлен, чтобы искусственно придать документу вид поддельного. Менделеев, однако, доказал необоснованность хитро задуманной защиты: вытравленный текст был сделан раньше, а хорошо видимый — позднее.

Интересно отметить, что в недавнем прошлом подобным делом занимались и венгерские криминалисты. Эксперты исследовали одно водительское удостоверение. Подделка была очевидной. Однако и аргументы защиты звучали убедительно. Его владелец рассказал, что во время спасения утопающего он уронил удостоверение в воду и надписи были размыты. Не думая о последствиях, он сам вписал смытый текст, чтобы тот был хорошо виден. Так „герой-спасатель” хотел помочь властям. Однако эксперт установил другое. Подделка не удалась, и поэтому подозреваемый пытался, намочив в воде текст, уничтожить поддельные надписи. Эксперту удалось восстановить первоначальный текст документа и измененный и доказать, что измененный текст фигурировал в документе еще до того, как он был намочен, и затем его написали еще раз.

Менделеев являлся членом комиссии, которая разработала предложения по предотвращению подделки банковских чеков. Из решений комиссии особый интерес представляет 12-й пункт: „Во время изготовления в бумажную массу необходимо добавить те чернила, какими обычно заполняют чеки. Они окрашивают бумагу в серо-голубой цвет, и под воздействием любого химического средства, которое растворяет чернила, она становится белой”.

При распространении гашеных почтовых марок Менделеев предложил, чтобы марки изготавливались с применением такой краски, которая блекнет, если кто-то пытается уничтожить следы гашения.

С тех пор химическая наука добилась больших успехов в исследовании документов. Сегодня уже достаточно небольшого остатка чернил, снятого с точки над буквой „i”, чтобы определить их состав.

Один венгерский спортсмен продал свою автомашину. Покупатель произвел оплату сберегательной книжкой на предъявителя. Прошел год, и бывший владелец автомашины пришел в сберегательную кассу получить деньги. Велико же было его удивление, когда выяснилось, что на тридцатитысячном вкладе лежит только 30 форинтов. Исследования сберегательной книжки со всей определенностью доказали, что подделка или злоупотребление совершены не в банке, а бывший владелец сберегательной книжки дополнил цифру 30 еще тремя нулями. Химическая экспертиза доказала, что приписка была сделана теми же чернилами, которые были обнаружены в авторучке подозреваемого. Впоследствии эксперт-почерковед на основании вписанных нулей и слова „тысяча” установил тождество исполнителя.

Можно подумать, что для решения такой задачи необходимы очень сложные приборы. Однако это не так. Для исследования нужны химические реактивы, стеклянная колба и бумажный фильтр, а также высокий профессионализм и опыт.

Если мы посмотрим на чернильные пятна на промокательной бумаге, то можем видеть, что они слоисты, их окраска не равномерна. Причиной этого является то, что компоненты чернил, впитываясь в материал бумаги, проникают в нее с различной скоростью и высыхают по-разному. Химик наносит на фильтр очень маленькое количество красителя, снятого с исследуемого документа, а затем обрабатывает его растворителями. Бумага медленно впитывает растворитель, который растворяет в себе чернильное пятно. В процессе этого отдельные компоненты чернил перемещаются с различной скоростью и задерживаются на различном расстоянии от исходной точки. Появившиеся таким образом компоненты часто имеют очень удивительную окраску. Эксперт исследует кусочки бумаги в видимых и невидимых лучах света и таким образом может установить, какого состава чернилами произведена подделка, написаны ли различные части документа одними и теми же чернилами или нет, сходны ли чернила или паста, которыми пользовались, с теми, которые обнаружены в шариковой ручке, авторучке или пузырьке с чернилами подозреваемого.

Текст в пепле

Гораздо более трудной, требующей большого количества приборов, является задача исследования текста загрязненных документов. Но она вполне разрешима, если есть необходимость в разоблачении лица, совершившего преступление. Но иногда случается, что сложная, длительная и утомительная работа приводит не к разоблачению преступника, а к доказательству невиновности подозреваемого либо к доказательству того, что преступление вообще не было совершено.

Скромную роль сыграла подобная экспертиза еще в период развития кооперативного движения в Венгрии.

Когда загорелась контора кооператива, то вся деревня помогала тушить пожар. Но как только улеглись волнения, сразу же нашлись люди, которые стали подозревать в поджоге руководителей недавно образованного производственного кооператива. Спустя несколько дней уже вся деревня „знала”, что председатель присвоил деньги кооператива и поэтому поджег контору.

Среди обгоревших остатков обнаружили две небольшие металлические кассы, в которых хранились документы кооператива. По банковским счетам и бухгалтерским документам различных предприятий, имевших связи с кооперативом, следователи попытались установить, какая сумма денег могла быть в кассе кооператива. Подключились и эксперты по документам. Когда вскрыли две металлические кассы, то не хотели верить своим глазам: обугленные, слипшиеся друг с другом бумаги ожидали своего воскрешения. Только специалисты знали, какая неимоверно трудная работа предстоит им, чтобы восстановить такое количество документов. Сначала необходимо было отсоединить друг от друга слои, затем законсервировать документы и только после этого можно было приступить к их восстановлению. Результаты работы были переданы судебно-бухгалтерскому эксперту. Две экспертизы доказали, что руководители кооператива честные люди. Однако установили и некоторые непорядки. Так, например, председатель кооператива в нарушение правил выдавал отдельным членам кооператива индивидуальные займы. Многие думали, что эти деньги уже не придется возвращать, так как расписки сгорели в правлении. Может быть, среди них и были распространители сплетен.

Фальсификаторы чеков

В 1964–1965 годах в одном провинциальном городке многие обратили внимание на образ жизни Белы Баболнаи и его ближайших друзей.

— Ловкий человек, умеет делать деньги, — говорили одни.

— Он и много работает, — говорили другие, — я бы не взялся каждую неделю в мороз и дождь разъезжать по стране и перевозить грузы.

— Для него не существует невозможного, — такого мнения были руководители предприятия о Беле Баболнаи, агенте по снабжению. — Без такого человека остановится производство!

— Это невозможно! На месячную зарплату в 1600 форинтов нельзя купить машину, организовать дорогие развлечения и при этом содержать большую семью! Честным путем это сделать нельзя!

Как стало известно позднее, на преступный путь Белу Баболнаи увлек один старик.

— Я вижу, что вы агент по снабжению, — с такими словами обратился он к Баболнаи в холле будапештской гостиницы. — Если вам нужны какие-то материалы или инструменты, то спросите дядюшку Хирта. То, что сейчас я занимаюсь продажей бубликов, работаю слесарем-лифтером, пусть вас не беспокоит; все, что вам нужно, я достану из-под земли, вы не пожалеете!

И действительно Баболнаи не пожалел о содействии дядюшки Хирта. Если нужно было сверло, метчик или что-либо другое, что агенты по снабжению искали, сбившись с ног, дядюшка Хирт доставал за считанные минуты. Телефонный звонок дядюшке Хирту, и спустя несколько часов Баболнаи мог забирать требуемый товар в заводской упаковке.

Но Беле Баболнаи нужен был не только товар. Агент по снабжению был служащим государственного предприятия, который должен был точно отчитываться за суммы, истраченные на приобретение материалов.

— Пусть это вас не тревожит, — успокаивал его дядюшка Хирт, — товар вы получите вместе с чеком. Счет из скобяного магазина № 5 вас устроит?

Баболнаи платил и получал счета. Однако в счетах скобяного магазина № 5 указывалась на 10 % более высокая сумма.

— Я же сказал вам, что вы не пожалеете, — эти 10 % ваша прибыль. Не задавайте вопросов. Скромность — секрет долгой и успешной жизни!

Деловая связь агента по снабжению и дядюшки Хирта оказалась прочной и плодотворной. На протяжении многих лет Бела Баболнаи таким путем приобретал различные дефицитные товары. Дядюшка Хирт был осторожным партнером. Он никогда не давал счетов с указанием цены выше официальной, и казалось, что все в самом лучшем порядке. Баболнаи мог достать любой товар и получал свои 10 %. Сколько зарабатывал на самом деле дядюшка Хирт, где доставал дефицитные товары, Баболнаи никогда не спрашивал, а старик молчал.

Однако с годами их деловая связь потеряла свою секретность. Баболнаи познакомился с некоторыми друзьями дядюшки Хирта: мелким ремесленником Ласло Мишкеи и Йожефом Терекем, старьевщиком. По указанию дядюшки Хирта он уже не раз получал от них товары.

Деловые связи Баболнаи все больше ширились. В 1961 году после нескольких бокалов вина состоялся короткий обмен мнениями.

— Пусть тебя не тревожат инструменты, — успокаивал Баболнаи своего друга — агента по снабжению другого предприятия провинциального городка, — завтра я сведу тебя с одним человеком, у которого ты сможешь купить даже будапештский Цепной мост.

Благословенной деятельностью дядюшки Хирта пользовался теперь и агент по снабжению другого предприятия Йожеф Мерее.

Но ничто не длится вечно! Однажды связям дядюшки Хирта и агентов по снабжению пришел конец. К сожалению, это произошло не из-за того, что руководители предприятий узнали о злоупотреблениях. У Белы Баболнаи и его коллеги никто не спрашивал, где они приобретают дефицитные технические товары, и не проверял указанные в счетах суммы.

Связи прервал сам дядюшка Хирт. На старости лет он решил ликвидировать очень прибыльную, но рискованную деятельность и уехал к своим родственникам в США.

Перед отъездом, подобно умирающему королю из сказки, он передал свой секрет компаньонам по „делу” — Беле Баболнаи и Йожефу Мересу. „Королевичи” взяли по половине королевства.

Новое руководство, новые методы, новые успехи. Бела Баболнаи распространил деятельность преступной организации на новые области. Он устанавливает связи с новыми и новыми агентами по снабжению, и получаемые от имевшего судимость мелкого ремесленника и старьевщика товары через него шли дальше.

Унаследованное от дядюшки Хирта „дело” с лихвой восполняло расходы погрязавших в преступной деятельности агентов по снабжению.

— Мы можем спокойно увеличить наши 10 % комиссионных, — предложил Бела Баболнаи. — Если товары мы отдаем без счета, то наша прибыль должна быть 40 %, а если нам нужно доставать и счет, то мы спокойно можем запрашивать 50 % и больше, — договорились оба сообщника.

И прикарманивавшаяся 40-50-процентная прибыль еще больше увеличила аппетиты мошенников.

„Дело” шло. Рос оборот, росла прибыль.

Но тем не менее аферам Баболнаи и его компании однажды пришел конец.

Следователи вскоре раскрыли преступную организацию международного масштаба.

Бела Баболнаи и его сообщники — руководители громадной сети скупщиков краденого — пускали в оборот выброшенные на рынок различные инструменты и другие промышленные товары. Часть товаров была украдена на различных отечественных промышленных и торговых предприятиях, но было найдено много таких товаров, которые не выпускались отечественной промышленностью и не продавались в торговой сети. Откуда преступники их получали?

— Я не знаю происхождение сверл, — показал Баболнаи. — Я получил их от ремесленника Ласло Мишкеи. Наверное, он изготовил их.

— Не стройте из себя ребенка! Сверла с иностранным клеймом изготовлял пештский ремесленник? — задавали вопрос следователи.

— Я не помню, откуда я получил эти сверла, — упорствовал ремесленник.

Несмотря на слабую память ремесленника, удалось установить, что сверла попали в его мастерскую от старьевщика с улицы Эчери.

— А где их достал старьевщик?

— Сверла я приобрел от двух неизвестных чехословацких туристов, — признался загнанный в угол старьевщик.

Впоследствии выяснилось, что чехословацкие туристы не были неизвестными, так как принадлежали к основным клиентам старьевщика Йожефа Терека.

На остальные нити преступления был пролит свет в Чехословакии. Франтишек К. и его сообщник за несколько месяцев украли на одном крупном словацком предприятии инструментов и других технических изделий на сумму 100 000 форинтов и в багаже во время шести туристических поездок контрабандою провезли их в Венгрию. Постоянным скупщиком у них был Йожеф Терек. Их преступные связи стали настолько тесными, что позднее по заказу Йожефа Терека они совершали кражи со склада своего предприятия.

От Йожефа Терека сверла и прочие инструменты попадали к Ласло Мишкеи, а затем сначала к дядюшке Хирту, а потом к уже известным агентам по снабжению. Естественно, что агенты по снабжению не могли покупать большое количество инструментов без счетов. Каким-то образом необходимо было легализовать дело.

Во время следствия были изъяты тысячи счетов и квитанций на покупки, которыми отчитывались за приобретенные преступным путем товары.

Многие тысячи счетов, квитанций и других бухгалтерских документов попали в лабораторию судебно-бухгалтерских экспертов и экспертов-почерковедов. Долгое время эксперты с помощью лупы, а в более сложных случаях — и микроскопа исследовали уйму документов и смогли отделить фальшивые счета от настоящих.

На кажущихся при поверхностном осмотре абсолютно правильными чеках и счетах опытный глаз экспертов и чувствительный микроскоп один за другим выявляли предательские знаки. Они доказали, что счета выданы не в магазине или другом государственном предприятии, а являются обычной подделкой.

Как достала преступная группа типографское оборудование и откуда у нее были необходимые для подделок профессиональные знания?

На квартире Кароя Конца обнаружили ручное типографское оборудование, необходимые для печатания различных счетов матрицы, матрицы билетов на спортивные мероприятия, даже набранные тексты пользующихся спросом произведений художественной литературы. Хозяин квартиры регулярно занимался изготовлением подделок типографским способом.

Хотя Карой Конц был хорошим специалистом и ловким фальсификатором, в громадном материале эксперты смогли выявить все поддельные счета. Преступная группа имела годовой оборот в несколько сотен тысяч форинтов.

— Кто заполнял поддельные счета? — такой вопрос был поставлен перед экспертами.

Последовало дальнейшее тщательное исследование счетов. Материал был классифицирован по годам; различные образцы почерков эксперты сгруппировали.

Деятельность преступной группы вскоре подтвердилась и в их почерках.

На всех счетах за 1958–1959 годы обнаружили почерк осторожного спекулянта, дядюшки Хирта. Особенности обнаруженного на счетах почерка и почерка на различных официальных документах доказали, что в те годы поддельные счета заполнял дядюшка Хирт.

После его отъезда на счетах обнаружили особенности различных почерков. Ставшие самостоятельными агенты по снабжению за несколько тысяч форинтов закупили у Кароя Конца чистые счета и стали заполнять их сами.

Кроме почерков Белы Баболнаи и Йожефа Мереса, на поддельных счетах появились и другие почерки. Как выяснила экспертиза, из членов семьи двух агентов по снабжению была организована прямо-таки контора по заполнению счетов. В тихие вечера их жены и старшие дети терпеливо подделывали счета. Графическая экспертиза поименно определила участников, занимавшихся заполнением счетов.

После окончания следствия обвиняемые смогли ознакомиться с подробным, занимающим многие страницы заключением экспертов-почерковедов.

— Возражений нет, — заявили все обвиняемые. — Выводы экспертов в отношении способа подделки счетов правильны.

А спустя несколько месяцев участники преступной группы за свои злоупотребления предстали перед судом.

Не только в уголовных делах

Успехи, достигнутые на сегодняшний день экспертами-почерковедами, стали возможны благодаря представителям многих отраслей науки. Но сегодня они не только пользуются результатами различных отраслей науки, но и сами оказывают им помощь. Например, часто к экспертам-почерковедам обращаются литературоведы.

В библиотеке мишкольцской реформаторской гимназии хранилась одна старая книга: четвертый том изданных в 1693 году Институций Юстиниана. Ее обложка была неизвестного происхождения, изготовлена из старого пергамента. Несколько лет тому назад забытую книгу удалось обнаружить, и ученые попытались пролить свет на загадку обложки. Было установлено, что она является остатком рукописи, написанной около 750 года в Южной Англии. Ее текст содержит отрывки из произведений английского писателя Альдгельма, жившего в VII веке. Он был первым английским писателем, после которого остались литературные произведения, и поэтому пергамент являлся, вероятно, самой древней рукописью. Сам этот факт придавал обрывкам пергамента громадное значение.

Годы, однако, существенно повредили имевшуюся на пергаменте красно-коричневую надпись.

Теперь хорошо видимый текст свидетельствует о многом. Отдельные его особенности показывают, что это работа рук ирландских друзей писателя, и можно предположить, что копия сделана в Кентерберийском аббатстве. В тексте очень много ошибок, допущенных при копировании, как будто копировавшие очень спешили.

В то время английские и ирландские монахи возглавляли многочисленные миссии, направлявшиеся в Центральную Европу, где господствовали германские племена, особенно на территорию сегодняшней Германии, в район Рейна. Эти миссии английские и ирландские аббатства снабжали рукописными книгами.

Предположительно таким образом и попал старый пергамент на континент. Спешка также была объяснима: миссия отправлялась, и копировавшим писцам не дали времени для тщательной работы.

Попавший на берега Рейна кодекс на протяжении веков мог находиться в библиотеке какого-нибудь монашеского ордена.

В XVI веке, когда с появлением книгопечатания резко возросло число издаваемых книг, в книгоиздательстве обнаружилась нехватка сырья. Из библиотек были изъяты кодексы, которые были частично разобщены либо их невозможно было прочесть из-за старой орфографии. Более прочный пергамент старых книг использовался как переплет для новых. Подобным образом до наших дней дошло много остатков старых пергаментов.

В XVI веке многие венгерские юноши обучались в немецких университетах. Приобретенные на скромные сбережения книги они привозили с собой на родину.

Так и попал Юстиниан в Венгрию. Затем один преподаватель из-под Мишкольца подарил книгу гимназии. Ему мы и должны быть благодарны, что такое редкое произведение сохранилось.