По ту сторону Тьмы. Между Здесь и Там... (СИ)

3.24

Старик ушёл, что и так было, в принципе, предсказуемо. Просто Кен не заметил, когда именно тот это сделал и как. Закрыл всего-то в какой-то момент глаза, чтобы отдышаться от очередного приступа боли, а когда вновь их открыл… Его непрошеного гостя больше нигде не было. И то тусклое свечение, которое окружало тело неуловимого пилигрима, тоже исчезло. Испарилось. Подобно иллюзорному видению или сну. Вызвав вполне естественную реакцию едва живого рассудка о его сомнительном существовании. А был ли в действительности этот старик? Не свихнулся ли Кен окончательно и бесповоротно?

Вдруг он вовсе ни в каком не Остиуме. Вдруг его мозг вытворяет с ним подобные ненормальные вещи, потому что пытается свести с ума, вырвать из той реальности, которая была для него невыносимой.

Только ты забыл одну маленькую и вроде как несущественную деталь. Во снах люди не испытывают подобной адской боли. И сны никогда… НИКОГДА не выглядят настолько детальными, стабильными и правдоподобными! Более того. Сны всегда заканчиваются. Причём заканчиваются на самом пике обостряющегося в них кошмара.

Разве ты уже проснулся, Кен? Проснулся в своей удобной и тёплой постельке?

Вообще-то он очень хотел проснуться. Даже иногда до одури об этом мечтал. Но окружающая реальность действительно не менялась. Как, например, узоры трещин и рельефного «рисунка» на каменном полу, на котором он лежал, так и не сумев сменить позы за всё прошедшее время. Всё было настоящим и стабильным. Намертво стабильным. Словно кем-то приколоченным гвоздями к глазной сетчатке Кена. А вырывать себе глаза, чтобы проверить одну из «осенивших» его гипотез, совершенно не тянуло.

Оставалось только смириться и ждать. Тупо ждать очередного круга ада. Который, к слову, запустил свои жуткие чугунные жернова всего через несколько минут, а не часов. Видимо, это не ему дали время на передышку, а тем… кто собирался дальше резать его наживую и вживлять в его тело не пойми какую хрень. Чтобы они подготовились к следующему этапу операции.

Возможно, как раз поэтому он и не выдержал. Или ему хватило даже тех ничтожных минут, что ему выделили на передышку, чтобы и в самом деле отдышаться и… набраться последних сил. Кен не мог до конца объяснить, что с ним в действительности произошло. Просто, когда за ним пришли, отстегнули от цепей и пола, резко рывком подняв на ноги, чтобы повести к открытым дверям, тогда-то его и подхлестнуло. Словно в нём и вправду открылось то ли второе дыхание, то ли хорошо скрывавшиеся в нём до этого резервы из нечеловеческой энергии…

Тем более, что время шло тогда на секунды. На доли секунды или бешеные удары сердца.

Он поднял голову. Скосил глаза на одного конвоира, потом на другого. Определил на глаз их весовую категорию, а, опираясь на их поддерживающие руки, приблизительно прикинул их физические возможности. По крайней мере, это были не хлюпкие дрыщи, которым было можно свернуть шею в одно мгновение ока. Но Кен попробовал. Вначале вцепившись зубами в ухо того, кто находился справа, а потом заехав большим пальцем левой руки в его же ближайший глаз. Естественно, правый конвоир заорал благим матом. А вот левый так и не успел определиться в пространстве, что вообще произошло. Потому что всего через несколько секунд правая рука голого и абсолютно безоружного Вударда вцепилась в его кадык, перед этим со всего размаху долбанув по нему ребром ладони.

Нежданного прилива сил с лихвой хватило для того, чтобы раскидать этих двоих, как учебные манекены в разные стороны камеры и, едва ли соображая, что он вообще делает (да и зачем это делает), рвануть на выход в уже частично знакомый коридор.

Естественно, никакого плана дальнейших действий у Кена не было. Он действовал чисто по наитию, на оголённых инстинктах. Как загнанный в подземный подвал дикий зверь, жаждущий только одного — вырваться отсюда. Вырваться отсюда на свободу во что бы то ни стало. Потому что это не его среда обитания. Не тот воздух, которым он привык дышать и не то окружение, которое он привык видеть. Ему надо на волю. Срочно! На волю. К свету!..

— Вы только полюбуйтесь на этого красавца! Да, Дерек. Именно таким ты мне и нравишься!

Хантер там тоже оказался. Правда, маячил поодаль от пяти стоявших там других охранников или пришедших за Дереком палачей, наблюдая с неподдельным восхищением в светящихся ярко-бирюзовым излучением глазах за всеми попытками Кена прорваться сквозь новую полосу препятствий из живых блоков.

— Истинным и неповторимым в своём роде Зверем! — Хантер восторженно хохотал, ничего не предпринимая со своей стороны, пока Кен раскидывал один за другим совершенно не ждавших от него нападения вооружённых охранников. Одному он точно выверенным ударом правого кулака впечатал в глаза защитное забрало. Другому заехал между ног коленом, раздавив там всё всмятку, поскольку действительно хотел сделать именно это, поэтому и не пожалел для этого накопившихся сил. При всём, притом, что его собственная координация движений желала быть лучшего.

Но может как раз поэтому ему и удалось совершить немыслимое. Потому что он действовал на сплошных инстинктах и автомате. На прописанных условных рефлексах когда-то намертво отработанных им ударов. А самое главное, на чистом адреналине, действующем на него вдобавок в виде ядрёного обезболивающего.

— Зверем, готовым рвать и метать до тех пор, пока насмерть не убьётся о клетку или не перегрызёт себе лапу, угодившую в капкан. Да, Дерек! ДА! Не останавливайся! Покажи класс! Покажи, на что ты способен!

Он и не собирался останавливаться. Более того, он хотел добраться до Хантера и буквально вцепиться тому в глотку зубами, чтобы вырвать оттуда кадык.

— Я хочу на это посмотреть! Увидеть истинного зверя! Настоящего Зверя!

Хантер даже вытаращил глаза, всем своим видом демонстрируя полную готовность к смертельному прыжку раздраконенного им хищника. И, конечно же, осклабившись, будто и вправду дразня взбесившегося соперника столь примитивной гримасой, свойственной только диким животным, в том числе и приматам.

И Кен кинулся на него. То ли зарычав, то ли закричав…

Их разделяли считанные футы. Ничтожное расстояние, которое можно было преодолеть всего в два коротких прыжка.

Но у Кена ничего не получилось. Его пронзило молнией. Здоровой такой молнией, прошившей его насквозь, будто жидким мечом — от шейных позвонков до самых пяток. И исходила она далеко не от одного ошейника. Казалось, её мощный разряд, который не закончился в ближайшую пару секунд, растекался и вонзался в мышцы и кости Кена прямо из позвоночника или… Вернее из тех штук, которые находились на большей части центра его спины, намертво вмонтированные или вживлённые в его изрезанную плоть. Похоже, их подключили как-то к ошейнику, и этот грёбаный ошейник разрядил в своего носителя мощный шоковый залп в несколько тысяч вольт.

И, естественно, он повалил Кена на пол. Сбил его с ног, подобно урагану, снёсшему на своём пути жалкую травинку. Правда, вырубил не сразу.

Дерек ещё какое-то время дёргался в судорожных припадках, в каких, наверное, когда-то корежились пациенты электросудорожной терапии, которым не кололи мышечных релаксантов и не вводили местную анестезию. Он даже каким-то чудом перевернулся на спину или почти на спину, по большей части продолжая лежать на левом боку. Но и в этом положении он сумел рассмотреть склонившегося над ним Хантера. Хотя и не должен был. Ведь люди, проходившие шоковую терапию, как правило, все без исключения, теряли сознание. Тогда почему он не потерял? Или это было связано с тем, что удар тока прошёлся не через голову и не мозг напрямую?

— Хорошая попытка, Дерек. Мне даже в какой-то степени понравилось. — Хантер ласково погладил, а потом несильно похлопал его по щеке. И вправду как какого-нибудь глупого щенка. — И, если говорить начистоту, в некотором смысле я нечто подобное от тебя и ждал. Знал, что ты обязательно попытаешься это сделать. Ибо в этом твоя истинная сущность и состоит. Сущность Зверя. Якобы неукротимого зверя. Но, обещаю. Скоро я это обязательно исправлю. А также сделаю тебе «предложение», от которого ты не сможешь отказаться. Потому что не сможешь и всё. Потому что другого выбора у тебя банально не будет. Потому что выбирать за тебя буду я. Я, и только я.

Хантер больше не гладил Кена по щеке. Он жёстко вцепился в щёки и подбородок обессиленной жертвы всей пятернёй в странной перчатке из неизвестного материала, поворачивая лицо Дерека в нужное ему положение. Нагибаясь над тем ещё ниже и демонстрируя в своих демонических глазах свою истинную сущность. Сущность самого страшного в этом мире чудовища — пожирателя чужих жизней и душ.

Кажется, только сейчас, при относительно ярком освещении коридора, Кен сумел рассмотреть его жуткие черты. Увидел тонкий проводок микрофона, тянущегося от наушника из-под левого уха по всей щеке к уголку рта, и прочие загрубевшие на коже шрамы из неизвестных символов и узоров, внутри которых… Внутри которых явно что-то пульсировало и, возможно, излучало очень тусклое свечение. Про глаза Хантера можно и не говорить. Это точно не были линзы. Они действительно светились изнутри по-настоящему.

— Ты здесь потому, что я этого захотел, Дерек. Ты мой! И этим всё сказано, щеночек…

Хантер что-то сделал, возможно даже силой мысли включив что-то в своей перчатке. Что-то, что наконец-то ударило Кена в виски, прямо в мозг. Из-за чего того тут же вырубило. Выбросило во Тьму.