По заповедникам Советского Союза

БАРГУЗИНСКИЙ ЗАПОВЕДНИК

Байкал. Это слово известно всему миру. Байкал неповторим и мало похож на другие озера. Океаном-морем большим называл его протопоп Аввакум, один из первых описавший Байкал еще в середине XVII века; морем зовут его и сейчас живущие по берегам народы…

Среди великих просторов Сибири Байкал не выглядит грандиозным, хотя длина его — около 636 километров. Это почти равно расстоянию от Москвы до Ленинграда. Байкальская впадина — это наиболее низко опущенное место на всей суше земного шара; ее дно лежит почти на 1200 метров ниже уровня океана, а глубина озера достигает 1620 метров. В этом гигантском вместилище содержится 23 000 кубических километров пресной воды, т. е. 1/5 всех запасов пресной воды мира. А вода Байкала замечательна своей чистотой, обилием кислорода и прозрачностью.

Вероятно, самая удивительная особенность Байкала — его древность. Если другие озера нашей планеты, даже такие, как Ладожское, Онежское или Великие Американские озера, существуют несколько тысячелетий, то возраст Байкала — 25–30 миллионов лет!

Столь длительное существование огромного вместилища пресной воды привело к появлению в нем богатейшего и своеобразного животного мира, поражающего исследователей. В настоящее время известно более 1800 видов животных, обитающих в Байкале. При этом более 3/4 эндемики, т. е. нигде в мире, кроме Байкала, не встречаются. Только в Байкале живут особая байкальская нерпа, замечательные голомянки — полупрозрачные большеротые рыбки без чешуи, рождающие живых мальков.

Обильны бычки-подкаменщики, знаменитый омуль, осетры, причудливые рачки-бокоплавы, губки, удивительные моллюски и много других животных. Самобытность фауны Байкала настолько велика, что его выделяют в особую Байкальскую зоогеографическую подобласть.

Байкал суров, и горы, подступившие к нему со всех сторон, покрыты угрюмой тайгой. Одно из самых суровых и труднодоступных мест, куда даже русские промышленники проникли менее ста лет назад, получило название Подлеморья. Здесь, на северо-востоке, между центральным гребнем Баргузинского хребта и побережьем, лежит страна горной тайги, ледниковых озер, хаоса каменистых осыпей, непроходимых зарослей кедрового стланика, край звериных троп, медвежьих берлог и баргузинского соболя…

Эвенки шемагирского и киндигирского родов с незапамятных времен кочевали по этому краю, промышляя драгоценного зверя. Эпидемия черной оспы в середине прошлого века опустошила страну. Немногие оставшиеся семьи эвенков, владевшие промысловыми участками обычно по долинам речек, оказались не в состоянии осваивать свои земли и стали сдавать участки в аренду русским охотникам. Вскоре появились вездесущие купцы, захватившие за бесценок целые районы и уже от себя пускавшие охотников «из доли». Алчные скупщики забирали у обезумевших от водки охотников соболиные шкурки за бесценок. Даже этот богатейший край стал оскудевать. С ужасом и отвращением писал замечательный исследователь соболиного промысла Г. Г. Доппельмаер о том, что делалось в этом чудесном крае в начале века.

Царское правительство было вынуждено принять экстренные меры. В 1912 году добывать соболя было запрещено на 3 года, и в 1914 году организованы экспедиции для выбора мест под заповедники.

С большим трудом проникли Г. Г. Доппельмаер, 3. Ф. Сва-тош и К. А. Забелин в Подлеморье, и их героический труд не пропал даром. «Министр земледелия 29 декабря 1916 г., — как было записано в Собрании узаконений и распоряжений правительства № 18,— представил Правительствующему Сенату об установлении Баргузинского, в Забайкальской области, Баргузинского уезда, охотничьего заповедника, расположенного по северо-восточному побережью озера Байкал в нижеследующих границах…»

Так был создан Баргузинский заповедник. В 1923–1926 годах существование его подтверждено указами Советского правительства.

Положение, рельеф, климат. Заповедник расположен на западных склонах Баргузинского хребта, занимая прибрежную полосу шириной 45–80 километров и длиной (по береговой линии) около 60 километров. Восточная граница заповедника проходит по центральному водораздельному гребню Баргузинского хребта, северная — по междуречью Езовки и Кабаньей, южная — по водоразделу рек Шумилихи и Громотухи. Площадь сухопутной части заповедника — 248,1 тысячи гектаров. Кроме того, заповедна прилежащая трехкилометровая полоса акватории Байкала.

Баргузинский хребет — одно из наиболее высоких поднятий Забайкалья. Пики центрального гребня имеют высоты 2100–2300 метров, а отдельные вершины — более 2800 метров над уровнем моря, сверкая белизной снежников. Только на юге заповедника Чивыркуйское плато имеет высоту около 900 метров.

Хребет сильно расчленен и труднодоступен. В гольцовой зоне повсюду встречаются мощные ледниковые цирки, или дворы, с каровыми озерами и отвесными каменистыми склонами. Озера дают начало бурным рекам и водопадам. Зажатые узкими и глубокими долинами, реки с трудом пробиваются через нагромождение камней и каскадами сбегают к Байкалу. Наиболее крупные из них — Большая, Езовка, Давша, Биракан, Туркулик, Сосновка, Кудалды, Шумилиха; кроме того, здесь множество ручьев и речушек.

Боковые отроги Баргузинского хребта уходят к побережью и образуют причудливые кулисы мысов, то скалами обрывающиеся у воды, то уходящие в холодное море зелеными шапками тайги.

Несмотря на то что заповедник лежит на 54–55° северной широты, климат его суровый и испытывает на себе очень большое влияние Байкала. Температура воды в открытом Байкале редко когда поднимается выше 10–12°, а на глубине свыше 500 метров она круглый год равна 3,5°. С декабря по май Байкал находится подо льдом.

От термического воздействия Байкала лето на побережье прохладное, а зима мягче, чем в отдалении от берегов. На побережье среднегодовая температура — 4,6°, средняя зимняя — 20,8°, средняя летняя 10,3°. В отдаленных от побережья участках зимняя температура на 5°, а летняя на 6–7° ниже. Минимальная температура на побережье — 29,6°, а в отдаленных от Байкала участках — 36,8°.

Весна приходит медленно, поздно на побережье наступает и осень, а первая половина зимы бывает сравнительно теплой.

Баргузинский хребет задерживает осадки, которых на его западных склонах в заповеднике выпадает почти в два раза больше, чем за хребтом. Последние снегопады в гольцах Баргузинского хребта бывают еще в середине июня, а первый снег выпадает в конце августа. На побережье высота снежного покрова в среднем 70–90 сантиметров, а в гольцах — до 160–200 сантиметров. Снег в гольцах спрессован до плотности льда, и поэтому ходить без железных шипов на обуви трудно. Завалы снега в верхнем поясе гор нередко остаются на все лето.

Лето солнечное, но часто ветреное. Особенно свирепствуют северо-западные ветры осенью, с октября по декабрь. Сарма, как называют эти ветры, поднимает тучи брызг, лодки и суда обледеневают, что нередко влечет за собой катастрофы. Срываясь с Приморского хребта, сарма особенно свирепствует в Малом море. Во время осенних штормов на берегах вырастают огромные ледяные барьеры с гротами и причудливыми колоннами.

В заповеднике есть горячие источники с выходом на поверхность. У поселка Давша один из горячих ключей с запахом сероводорода имеет круглый год температуру 39–40°. Группа гидро-карбонатно-хлоридно-сульфатно-натриевых источников на реке Большой, в 35 километрах от побережья, имеет температуру 54–76°. Зимой над горячими ключами клубятся столбы пара, оседающие кругом кристаллами инея, а среди сугробов у темной воды зеленеет трава. Горячие ключи — хранители южных реликтовых видов; здесь найдены южные стрекозы, узорчатый полоз, щитомордник, европейская фиалка, папоротник-ужовник. Деревья около горячих ключей гигантские, а трава в рост человека. Недалеко от источников образуются солонцы, которые охотно посещают дикие копытные.

Растительность. Из-за большого перепада высот, расчлененности рельефа и влияния Байкала в заповеднике хорошо выражены высотные поясы растительности при достаточном ее разнообразии и богатстве.

Самый верхний, безлесный пояс занимают гольцы, составляющие более половины сухопутной территории заповедника. На юге заповедника, где гребень Баргузинского хребта приближается к побережью на 25–30 километров, гольцы начинаются уже в 8—10 километрах от Байкала.

Там, где гребень хребта изрезан, утесы и каменистые россыпи покрыты лишайниками. Кое-где у ключиков ютятся кустики высокогорных ив и березок. На задернованных участках ледниковых цирков (дворов) образуются зеленые луга из кобрезии и осок, расцвеченные анемонами, водосборами, геранью и жарками. На высокогорных плато развиваются настоящие каменистые тундры, чаще дриадовые или дриадово-алекториевые. Если почва достаточно мощная, их сменяют ерниковые и рододендрово-ерниковые тундры с пышными коврами из кладоний и цетрарий.

Ниже тундра переходит в заросли кедрового стланика, обычно чередующиеся с ягельниками и голыми россыпями. Кое-где среди темных пятен стланика выделяются светло-зеленые заплаты зарослей корявых каменных берез. Приходится продираться сквозь тесно переплетенные упругие ветви стланика, ноги скользят, попадают в капканы ветвей. Стланик — замечательное растение Забайкальских гор, он хорошо плодоносит, и небольшие шишки, туго набитые маленькими кедровыми орешками, которые так любят обитатели заповедника, во многом облегчают им существование в этих суровых местах.

Еще ниже, до самого побережья, простирается тайга. В верхней части лесной пояс слагают пихта и кедр, к которым, чем выше, тем больше примешивается каменной березы, образующей верхнюю границу древесной растительности.

На северных склонах нередки чистые пихтарники, а на южном — кедрачи.

Наиболее богата тайга среднего пояса гор, где преобладают кедрово-пихтовые леса с примесью лиственницы и сосны. В долинах рек леса особенно разнообразны. Светло-зеленые листья и белесая кора огромных душистых тополей рельефно выделяются на фоне темных елей, стройные, грациозные ивы-чозении образуют светлые, чистые рощи у воды. Хорошо растут в поймах сосны и березы, осины и пихты; гигантских размеров достигают здесь кедры. Густые заросли кустарников из красной и черной смородины, черемухи, спиреи, жимолости, рябины, бузины, сибирского дерна, кустарниковой лапчатки и шиповника образуют обильный подлесок.

Среди сплошной тайги на крутых южных склонах нередко встречаются вытянутые вдоль склона луга, по-местному елака-ны. По мнению ботаника Л. Н. Тюлиной, они возникли в результате снежных лавин и селей.

Тайга заповедника как одного из наиболее влажных и суровых районов Забайкалья отличается своей темнохвойностью. Лиственница здесь растет главным образом в узкой прибрежной полосе Байкала и не поднимается высоко в горы. В заповеднике лиственница представлена двумя видами: на севере — даурской и на юге — сибирской; они встречаются в бухте Давша, где преобладает гибридная форма — лиственница Чекановского.

Вообще влияние Байкала на прибрежную полосу настолько велико, что здесь образуется как бы второй подгольцовый пояс растительности, на что обратил внимание еще В. Н. Сукачев. Непосредственно за береговым валом, например близ устья Давши, лежат калтусы, т. е. сфагновые болота, с искривленными лиственницами и клюквой, а вблизи устья Кудалды, как и в других местах, дюнные пески зарастают кедровым стлаником. Найдено здесь и много других альпийско-арктических видов растений, например снежная камнеломка.

Животный мир. В заповеднике известно около 39 видов млекопитающих, 220 видов птиц, но только 4 вида рептилий и всего 2 вида амфибий.

Прежде всего следует сказать о соболе — самом драгоценном и в настоящее время самом многочисленном хищнике заповедника, ради которого он и был создан.

В заповеднике обитает наиболее ценный баргузинский соболь. Суровая горная тайга Подлеморья создала удивительно шелковистую, блестящую, темно-шоколадную шкурку зверька.

Сейчас соболь в заповеднике живет повсюду — от прибрежной тайги Байкала до гольцов Баргузинского хребта. На всей территории обитает 700–800 соболей. Больше всего их в кедровниках среднего пояса гор и зарослях кедрового стланика, где на каждые 1–2 квадратных километра приходится по одному зверьку. В середине зимы, когда наступает пора высоких снегов, соболи, живущие высоко в горах, спускаются в долины рек, где легче находить пищу. Вообще же соболь привязан к своему охотничьему району размером несколько квадратных километров.

Охотится соболь чаще всего ранним утром или поздним вечером и в поисках корма руководствуется своим тонким обонянием, острым зрением и слухом. На деревья лазит редко, но удивительно ловко шныряет среди камней и бурелома. Зимой вы часто встретите в заповеднике ровную цепочку отпечатков широких пушистых лап соболя: вот он вскочил на валежину, нырнул под снег, заглянул под выворот в поисках добычи.

Корм соболя очень разнообразен. Прежде всего это многочисленные красно-серые и красные полевки, реже белки, иногда бурундуки и сеноставки. Зимой его добычей может оказаться ночующий в снегу рябчик, а то и глухарь. Очень любит соболь орехи кедра и кедрового стланика, а также ягоды, особенно рябину. Летом зверьки охотно едят прошлогоднюю бруснику, а как только поспеет черника, кормятся и этой ягодой. Кроме того, соболь и сластена: на подкормочных пунктах в заповеднике зверьки всегда охотно брали варенье и сахар, но не отказывались и от мяса.

Всеядность соболя отличает его от большинства других хищников; при недостатке одного корма соболь легко переключается на другой и редко испытывает недостаток в пище. Это в значительной мере определяет отсутствие резких колебаний его численности.

Весной, в апреле — начале мая, в дуплистой колодине или в пустотах между камнями соболюшка приносит двух — четырех детенышей. Маленькие, беспомощные, покрытые короткой белесой шерстью, слепые, с закрытыми слуховыми отверстиями, растут они быстро, через месяц прозревают, а к середине августа становятся почти взрослыми.

Гон у соболей бывает в июне — июле, но развитие зародыша на ранних стадиях замедляется на 7–8 месяцев (латентная стадия). Вновь зародыш начинает быстро развиваться только в конце зимы, когда бывает так называемый ложный гон. Во время ложного гона, в феврале — марте, самцы не спариваются с самками, как думали раньше, а очень оживлены в связи с тем, что начинают приносить корм беременным самкам. Инстинкт отцовства, пробуждающийся в самое тяжелое время — в конце зимы, когда так трудно добыть в тайге корм, обеспечивает благополучное существование самок. Незнание этой особенности биологии было одной из причин, почему долгое время не могли получить потомство от соболей в неволе. Только после того, как удалось установить, что беременность у соболя длится не 35–40 дней, а 9 месяцев и настоящий гон бывает летом, соболь стал объектом звероводства.

Однако звероводство, особенно в отношении соболя, не заменяет, а лишь дополняет пушной промысел. Восстановление численности соболя в Сибири до уровня, который был более 200 лет назад, — одно из замечательных достижений нашего охотничьего хозяйства. Баргузинскому заповеднику в этом отношении принадлежит почетная роль.

К моменту организации заповедника на его территории было не более 20–30 соболей, сохранившихся почти исключительно в верхней части лесного пояса под защитой непроходимого кедрового стланика и многоэтажных россыпей, укрывших последних соболей от охотников. Однако уже к 1934 году число соболей возросло в 6–8 раз, и они широко расселились по заповеднику, но не достигли берега Байкала. Еще через 10 лет соболь занял все лесные угодья Баргузинского хребта и даже те места, где его никто из старожилов раньше не встречал.

Заселив угодья заповедника до определенной плотности, «лишний» соболь стал покидать его пределы. По данным 3. Ф. Сватоша, руководителя заповедника с первого дня его организации на протяжении почти 30 лет, уже в середине 30-х годов ежегодно из заповедника в прилежащие охотничьи угодья переходило около 150 соболей. Таким образом, заповедник не только сберег соболя и служил базой для его изучения, но и был резерватом, обогатившим охотничьи угодья Забайкалья.

Родственных соболю хищников — горностая и особенно колонка — в заповеднике мало. В этом повинен соболь, который не терпит конкурентов и активно изгоняет их. Так, по мере увеличения в заповеднике соболей быстро стало сокращаться число колонков, которые сейчас уже редкость. Горностаи чаще встречаются в гольцовом поясе и в предустьевых частях рек. Очень редки в заповеднике ласка и солонгой. Но следы пребывания росомахи, этого бродяги и разбойника, встречаются не так уже редко. Всю зиму росомаха бродит, преодолевая любые снега благодаря своим широченным лапам. Она преследует диких северных оленей, выслеживает кабаргу или поднимается в гольцы за белыми куропатками.

По тихим заводям рек, богатых рыбой, летом живет выдра. Осенью, когда реки покрываются льдом, а Байкал еще шумит, выдры спускаются к побережью. Но в декабре лед сковывает воды Байкала, и выдра вновь уходит на реки и места, где полыньи остаются всю зиму. Здесь, на перекатах, этот удивительно стремительный и быстрый в воде зверь ловит налимов и хариусов. Быстрая и ловкая в воде, выдра неуклюжа и медлительна на суше, однако на своих коротких лапах может проходить большие расстояния. Используя малейший уклон, зверь делает два-три прыжка и скользит на брюхе. Длинные поволоки на снегу — неотъемлемая часть следов выдры.

Рысь в заповедник заходит очень редко, поскольку в этом районе мало зайцев и нет косули — основной ее добычи в Восточной Сибири. Только зимой, когда Байкал скован льдом, с севера или юга в поисках пищи иногда приходят волки. Проходя по льду, они редко заглядывают в лес, и то только по долинам рек; дальше их не пускают высокие снега заповедной тайги.

Лисица в начале зимы также живет на побережье Байкала и начинает заглядывать в тайгу лишь тогда, когда уплотняются снега. Летом по долинам рек и на берегу изредка можно встретить мышкующих лис, но в заповеднике им живется, видимо, не очень хорошо, и численность их здесь постоянно низкая.

Другое дело — медведь. В Подлеморье он благоденствует, и его можно встретить повсюду: от берегов Байкала до гольцов. Множество кедровых орехов, ягод, сочной травы на горных лугах, насекомых, бычков и их икры в прибрежной полосе позволяет жить здесь такому количеству медведей, которого нет, вероятно, ни в одном другом месте Сибири.

Весной, в середине апреля, когда образуется настолько прочный наст, что выдерживает тяжесть даже медведя, а на елаканах — крутых южных склонах гор — появляются первые проталины, звери поднимаются из берлог. На полянах они отыскивают молодые проростки трав, перезимовавшие ягоды, кедровые орехи из запасов бурундуков, насекомых; иногда, голодая, преследуют лосей.

Через месяц, в мае, медведи собираются на берегу Байкала, где в это время начинается массовый лет огромного количества байкальских ручейников, а бычки подходят на нерест. По вечерам, выходя на берег, медведи бродят по самому заплесу и, ворочая камни, достают набившихся под них ручейников. Насытившись к полуночи, звери уходят в тайгу, но под утро приходят опять и вновь уходят под покров тайги с восходом солнца. В часы кормежки зверей на берегу слышен стук камней, переворачиваемых медведями, с одного мыса можно видеть двух-трех зверей.

В конце июня, когда горные луга богаты сочным разнотравьем, большинство медведей поднимаются по долинам рек в горы, где и кормятся все лето. Сначала они поедают мясистые стебли и листья большетравья, позднее поспевают ягоды и, наконец, кедровые орехи — излюбленный нажировочный корм. В конце октября медведи бродят в поисках места для берлоги и вскоре залегают под большими плоскими камнями или под корнями деревьев.

Среди диких копытных заповедника наиболее многочислен северный олень, но держатся олени небольшими группами по три — пять голов. Летом их постоянно можно встретить в верховьях рек и на перевалах, где они пасутся на горных лугах и любят отдыхать на снежниках или в тени скал. В октябре олени спускаются в таежные предгорья или прибрежные низменности и пасутся по бруснично-ягелевым борам, в кедрово-пихтовой тайге и по болотам. В апреле они вновь поднимаются в горы, обычно по одним и тем же тропам. В это время легче всего можно видеть цепочку северных оленей, каждый из которых, экономя силы, удивительно точно ступает в след впереди идущего.

Лось в заповеднике стал почти столь же обычным, как и северный олень. Однако он появился здесь недавно, придя с севера, с Витимского нагорья. Теперь он заселил уже всю территорию, но зимой большая часть лосей спускается в долины рек таежного предгорья, где не такие высокие снега, много ивняков, березняков и подроста пихты, т. е. основных его кормов. Летом по долинам наиболее крупных рек лоси поднимаются до высокогорных лугов, и здесь можно встретить их следы рядом со следами северного оленя.

До появления лося в заповеднике, лет 30 назад, здесь было много маралов. Однако параллельно увеличению числа лосей исчезал марал, и теперь он стал большой редкостью в заповеднике. Очевидно, марал не выдерживает конкуренции с лосем и уходит через перевалы на восточные склоны Баргузинского хребта, где по-прежнему лося еще немного.

Еще одно копытное заповедника — кабарга. Мэкчака, как называют кабаргу эвенки, живет повсюду. Больше всего ее на прибрежных мысах, обрамляющих бухты Байкала; кое-где живет она и по бортам узких речных долин в глубине тайги. В сильно захламленной, густой, темнохвойной тайге крутых склонов этого скрытного, живущего поодиночке зверя трудно заметить. Только маленькие и острые копытца, оставляя следы, выдают присутствие кабарги.

Вероятно, ни один зверек так часто не попадается на глаза человеку, как бурундук. Любопытный и задорный, он встречает свистом или цоканьем каждого пришельца и провожает его до границы своего участка обитания.

Нередка в тайге белка, которая здесь зимой темно-серая, а летом смолисто-черная. Особенно много ее в кедровниках и зарослях кедрового стланика, но в последние годы количество белок заметно сократилось. Обычна в заповеднике летяга, но довольно редок заяц-беляк.

В гольцах, на горных лужайках, затерявшихся среди каменистых россыпей и зарослей кедрового стланика, постоянно слышен короткий и резкий свист черношапочного сурка. Выждав немного, пока уляжется тревога, можно увидеть и самих зверьков, сидящих на камнях. Колонии сурков чаще встречаются в верховьях рек и горных ключей; здесь на зеленых лужайках зверьки кормятся сочной травой. К осени черношапочный сурок переходит на орехи кедрового стланика. Только этот необычайно питательный корм в суровых гольцах севера обеспечивает суркам большие жировые запасы на период длинной зимней спячки и голодной поздней весны. Уже в конце сентября, накопив до 2 килограммов жира, сурки сменяют летние убежища среди камней на глубокие зимние норы. Только в середине мая, когда появляются первые проталины на южных склонах, сурки выходят на поверхность. В это время они долго пасутся на зеленеющих лугах, отыскивают насекомых или блаженно греются, распластавшись на теплых камнях, согретых весенним солнцем.

В заповеднике проходит юго-западная граница ареала черношапочного сурка, и численность его здесь невелика. К тому же раньше в этих местах был интенсивный промысел, резко сокративший количество сурков. Теперь поголовье их медленно восстанавливается.

Там же, где и сурки, в каменистых россыпях, шныряют бесчисленные северные пищухи. Тонкий, похожий на птичий свист сопровождает каждого путника среди россыпей и скал гольцового и таежного поясов гор. Уже в начале августа под каменными плитами можно найти их запасы — тщательно высушенные травы, веточки березы или ивы. Эти запасы сена — большое подспорье зверькам, деятельным всю долгую зиму.

В тундрах гольцовой зоны можно поймать саянскую высокогорную полевку, но самые многочисленные мышевидные грызуны здесь, как и повсюду в заповеднике, красные и красно-серые полевки. По берегам рек, особенно в нижнем поясе, много полевок-экономок; здесь же найден лесной лемминг. Редка в заповеднике большая лесная мышь: для нее условия Подлеморья слишком суровы.

Один из самых замечательных зверей этого края — байкальская нерпа. Есть все основания считать, что этот эндемичный для Байкала вид тюленя проник сюда в ледниковую эпоху, очевидно, через Лену. Древний сток Байкала в Лену через Баргузинскую долину и Витим кажется более вероятным путем проникновения нерпы и омуля, чем путь через систему Енисей — Ангара. Так или иначе, ближайший родич байкальской нерпы — кольчатая нерпа обитает в Ледовитом океане.

Байкальская нерпа весит до 100 килограммов, она буровато-серебристо-серая сверху и более светлая снизу. В акватории заповедника нерпа встречается повсюду, но чаще между устьями рек Большой и Таркулика. Почти всю жизнь нерпа проводит в воде, но не реже чем каждые 20 минут она должна подниматься на поверхность за воздухом. Для этого зимой она пользуется специальными отдушинами, которые делает во льду в период ледостава и поддерживает их в течение всей зимы. В воде нерпа плавает со скоростью около 18 километров в час, но по берегу или льду передвигается в четыре раза медленнее. Питается байкальская нерпа рыбой, главным образом голомянкой и бычками. Она не приносит вреда рыбному хозяйству.

В феврале — марте у нерпы рождаются детеныши, чаще один, редко два, покрытые густым белым мехом. В снежных сугробах среди торосов мать устраивает для них лежбища. Лишь небольшое отверстие в снежном своде для доступа воздуха и лунка, ведущая под лед, сообщает это гнездо с внешним миром. Нерпенок быстро растет. Мать кормит его молоком около трех месяцев, но уже с первых дней начинает подкармливать рыбой. Через две-три недели нерпенок сбрасывает белый мех, а еще через две недели сам начинает ловить рыбу. Размножаться нерпы начинают на третьем-четвертом году жизни.

В апреле на лед выходят все звери и устраивают залежки по нескольку десятков голов. В мае — июне происходит спаривание. Вскоре, когда распадается лед, нерпы выходят на береговые лежбища. Они любят вылезать на каменистые берега и подолгу лежать недалеко от воды. Особенно известны излюбленные лежбища байкальской нерпы на Ушканьих островах.

Всего на Байкале сейчас насчитывается 25–30 тысяч нерп. На байкальскую нерпу вне заповедника раньше охотились, добывая ежегодно 1,5–3 тысячи зверей. Ценился жир, составляющий до половины общего веса зверя, а также шкура.

Типична для баргузинской тайги и интересна фауна птиц заповедника.

Чаще всего в тайге слышатся голоса буроголовых гаичек, резкие крики поползней, мелодичные песни зорничек и зеленых пеночек, тихие, нежные голоса синехвосток. Постоянно встречаешь горластых кедровок, трехпалых дятлов, соек и кукш. В некоторые годы бывает очень много клестов-еловиков и белокрылых клестов.

В прибрежной полосе Байкала, куда ни глянь, видны белые трясогузки, постоянно слышны крики кулика-перевозчика, песни дубровника, чечевицы, белошапочной овсянки. В щелях береговых утесов гнездятся белопоясные стрижи, реже можно видеть стремительно летящих над водой иглохвостых стрижей. На обломанных бурей вершинах лиственниц и кедров устраивают свои гнезда орланы-белохвосты; этих мощных птиц почти всегда можно встретить летящими вдоль побережья.

На пролете бывает особенно много чирков, крякв, шилохвости, тысячами летят гуси-гуменники. Однако в заповеднике гнездится не так уж много водоплавающей птицы, чаще других встречаются на гнездовье длинноклювый и большой крохали, гоголи, чирки-свистунки, широконоски.

Гольцы заповедника оживляют сочные голоса щуров и многочисленных чечевиц, переливчатые песни горных коньков и щебет горных трясогузок.

Кроме рябчиков, куриных в заповеднике немного. Каменного глухаря можно встретить по склонам отрогов гор, сбегающих к Байкалу в кедрово-сосновых и сосново-лиственничных лесах. Особенно много его в борах на древних байкальских террасах и заболоченных равнинах по долинам рек. В отличие от обыкновенных глухарей он почти круглый год кормится на земле ягодами брусники, голубики и шикши. Зимой кроме ягод его корм составляет хвоя молодых кедров и очень редко сосны. Песня каменного глухаря похожа на начало песни обыкновенного глухаря; она состоит из убыстряющихся щелчков, сливающихся в трель. Во время песни птица очень осторожна, ни на минуту не становится глухой. Это делает очень трудным скра-дывание ее на весенней охоте. Более легкие и стройные, чем обыкновенный глухарь, иссиня-черные, с белыми пятнами на крыльях и хвосте каменные глухари во время тока кружатся один возле другого, напоминая косачей. Около каждого петуха на токах собирается до десятка глухарок. Птенцы каменного глухаря похожи на тетеревят коричневой шапочкой, однако, как и у пуховичков обыкновенного глухаря, у них темные полоски вдоль спины.

Отметим, что тетерева, как и косули, в заповеднике нет, хотя они встречаются севернее и южнее Подлеморья. Довольно редки в заповеднике белая и тундряная куропатки. Недалеко от современных границ заповедника обитает обыкновенный глухарь, дающий помеси с каменным. Гнездится по долинам рек немой перепел.

В заповедной акватории, как и всюду в Байкале, известно около 50 видов рыб, среди которых, вероятно, самые примечательные — голомянки, относящиеся к эндемичному для Байкала семейству голомянковых. Оба вида этих небольших рыбок (до 20 сантиметров длиной) имеют голое, без чешуи, стеклянно-матовое, прозрачное тело, лишенное брюшных плавников. Напротив, грудные плавники голомянок очень длинные, достигающие почти половины длины тела. Голомянки не выносят теплой воды и живут большую часть времени на больших глубинах, где температура всего 3–4°. Уже при 7–9° они погибают от перегрева, поэтому поднимаются к поверхности редко, обычно ночью, а к берегам подходят только осенью. Плавательного пузыря у этих рыбок нет, но их поддерживает в воде огромное количество жира, составляющего до 35 процентов веса тела. Голомянка на сковороде почти нацело растапливается, но вкусный жир ее у местных жителей считается лечебным и действительно содержит много витаминов.

В Байкале обитает около 25 видов крайне разнообразных по внешности бычков, в том числе бычки желтокрылки и черно-гривки, в массе подходящие летом к каменистым берегам на икрометание и служащие объектом промысла.

Славится Байкал омулем и сигом. Весной и летом омуль скапливается на богатых жизнью мелководьях, где кормится бокоплавами и ручейниками. К середине лета огромные косяки омуля уходят от берегов и нагуливаются в верхних слоях воды в открытом море. Косяки половозрелого омуля в сентябре — октябре начинают входить в реки на икрометание. На каменисто-галечном дне, где течение не очень быстрое, самки откладывают 10–40 тысяч икринок и скатываются обратно в Байкал. Зимует омуль на глубине 150–300 метров во многих районах, чаще недалеко от берегов. Икра развивается до апреля — мая, т. е. 180–200 дней, и выклюнувшиеся мальки пассивно уносятся течением в Байкал.

Омуль — исключительно ценная промысловая рыба. Ежегодно добывали 30–60 тысяч центнеров. Сейчас лов омуля находится под строгим контролем.

Некоторые расы родственных омулю байкальских сигов нерестятся на мелководьях Байкала, другие входят в реки.

В реки заповедника заходят черные хариусы, которые нерестятся здесь в мае. В предустьевых участках рек бывают также таймени и ленки. Крупные таймени, приходя в реки в июне, живут в них все лето и только на зимовку уходят в Байкал.

В прошлом Байкал славился замечательными сибирскими осетрами, которых добывали более 1000 центнеров в год. Крупные осетры достигают в Байкале 180 сантиметров длины и весят до 115 килограммов. Живут они в обширных мелководных заливах вблизи устьев крупных рек, куда заходят на нерест весной, перед вскрытием рек. В середине 40-х годов был введен запрет на лов осетров, и запасы их, подорванные в прошлом, восстанавливаются.

В Байкале много плотвы (сороги), ельца, язя, которых вылавливают 10–15 тысяч центнеров ежегодно. Водятся также налим, голец, шиповка, гольян и др. В мелких озерах заповедника много карасей. В больших соровых озерах, образующихся в результате постепенного перегораживания заливов галечными косами, как, например, у Сосновки, водятся караси и крупные щуки.

Баргузинскому заповеднику, одному из старейших государственных заповедников нашей страны, 58 лет.

Еще в середине 20-х годов, т. е. через 10 лет после создания, его организаторы и руководители 3. Ф. Сватош и К. А. Забелин писали, что только благодаря существованию заповедника удалось сохранить соболя. Заповедник не только сохранил этого ценнейшего пушного зверя, но и сыграл исключительно большую роль в его изучении, что и обеспечило мероприятия по дальнейшему восстановлению соболя.

З. Ф. Сватош и К. А. Забелин в труднейших условиях с первого дня существования заповедника и до конца своей жизни накапливали материалы по биологии соболя. Опубликованные ими «Труды» и многочисленные материалы послужили основой для дальнейших интересных исследований П. П. Тарасова, осуществившего первые учеты соболя и подкормку зверей, многолетних работ выдающегося знатока соболя В. В. Тимофеева, а также О. К. Гусева и многих других ученых, изучающих соболя.

Не только соболь был предметом изучения заповедника. Много сделано в исследовании флоры и растительности Баргузинского хребта замечательным энтузиастом ботаником Л. Н. Тюлиной. Большое зоогеографическое значение имеют проведенные в первые годы существования заповедника исследования С. С. Турова и более поздние работы В. Н. Скалона, Т. Н. Гагиной, Б. Ф. Белышева и др. Нельзя не упомянуть о многолетних геоморфологических работах Н. П. Ладохина, А. М. Цуркан, интересных экологических и фаунистических работах С. К. Устинова и О. К. Гусева.

Однако многое еще предстоит сделать этому замечательному научному учреждению. Почти не изучена гольцовая зона, очень мало сделано по фауне и экологии беспозвоночных, да и экология основных охотничьих видов требует напряженной работы. Более того, есть в заповеднике такие уголки, куда еще не ступала нога человека…

Словом, заповедник еще даст очень много нового для познания природы чудесного Подлеморья и всего Байкальского края.

В глубине бухты Давша на древней байкальской террасе стоят небольшие домики. Это поселок Давша — центральная усадьба заповедника. «Издали, с моря, кажется, будто взявшись за руки, эти домики в дружном ряду тем и сильны, что сдерживают могучий напор тайги, стремящейся прижать их к Байкалу» — так образно писал о них С. К. Устинов. «Тайга так близко подступает к домам, что осенью, когда хватит с севера сильный ветер, слышно, как падают на крышу тяжелые кедровые шишки. Бурундуки — частые гости на ступеньках крыльца, а выйдя на закате к Байкалу, можно увидеть бредущего к поселку по берегу медведя…»