Победа для Александры

Глава 11

— Ура!! — Победный клич бывших абитуриентов, нашедших свои фамилии в списке поступивших, прокатился по «восьмере». За прожитое в его стенах время общежитие превратилось в родной дом. Ни клопы, ни тараканы, ни задрипанные «места общего пользования» не могли испортить впечатления от этого бурно кипящего котла, способного переварить все, что угодно. Прошедшие горнило «восьмеры» становились стойкими жизнелюбами и непотопляемыми бойцами. И уже ничто не могло сломить их духа. Каждый столкнулся в общежитии со своими трудностями и научился их преодолевать. Или хотя бы не относиться к проблемам настолько уж серьезно.

Пять этажей, коридорная система, на каждом этаже по два крыла: мужское и женское, два умывальника и два отвратительных туалета.

Застенчивая Леночка однажды застряла под внешними дверями туалета. Она нетерпеливо подергала ручку, кто-то явно придерживал дверь с той стороны.

— Девочки, откройте! — умоляюще попросила Лена.

Оттуда раздался бас:

— А ты уверена, что мы девочки?

Голос был очень низкий, перепуганной Лене он показался мужским и весьма угрожающим, и она бросилась бежать. Добежала до дверей комнаты, подумала и вернулась обратно.

— Кто там! — смело крикнула она в глубины сортира и на всякий случай добавила: — Сейчас милицию вызову!

— Валяй вызывай! — лениво пробасила старшекурсница, посасывающая у подоконника сигарету.

— Ой, — смутилась Леночка, — а больше здесь никого нет?

— А тебе публика нужна? — поинтересовалась девица и, сплюнув на пол, удалилась.

— Да нет, — промямлила Лена, — не особенно.

Педантичную, страшно брезгливую Светлану доканывала другая напасть. Она повадилась вскакивать ни свет ни заря, чтобы успеть почистить зубы до того, как в умывальнике появятся кубинки. Раскованные латиноамериканки скидывали халаты и, оставшись в чем мать родила, принимались за интимные процедуры. Неиспорченные дети природы, звучно переговариваясь, брили ноги, натирали острые титьки, бодро намыливали промежности, не упуская из виду ни единой складочки. По полу, разливаясь, текли лужи грязной мыльной воды, неохотно устремляясь в зарешеченный слив посреди комнаты. Светка гадливо поджимала голые пальцы ног в шлепанцах-«вьетнамках» и по стеночке выскальзывала из умывальника, старательно игнорируя анатомические подробности шоколадных тел.

Кстати о вьетнамках. Внизу, в подвале, находился душ, стеной разделенный на мужскую и женскую половины. В ней не хватало кирпичей, дыр было несколько, одна — огромная, почти под потолком и две небольшие у ног. Предание гласило, что, моясь в душе, незабвенная Тонька встретилась взглядом с высоченным африканцем, мрачно пожиравшим ее взглядом сквозь дыры. Мужская половина придерживалась противоположной версии и считала, что наблюдателем была Тоня, смутившая Замбу. Замба — дяденька баскетбольного роста из Чада с решительно черной кожей, весил килограммов сто и, согласно мужскому мнению, не унизился бы до банального подглядывания.

А вскоре случилось событие, после которого решено было ходить в душ большими толпами, а еще лучше перейти на мытье в бане на Наличной улице. По общаге прокатился слух, что в душе изнасиловали вьетнамку. Это известие особенно подкосило хрупкую Леночку. Все «общежитские» вьетнамки были неопределенного возраста маленькими щуплыми девчушками. Возможно, насильник предпочитал именно такую телесную конфигурацию.

Короче, событий в бестолковой жизни общежития хватало на всех. И переживаний тоже.

Девчонки последний раз собрались в комнате. На колченогом столе лежал вафельный торт «Полярный», в чашки из буфета был разлит свежий чай. Главным угощением был пакет черешни и целая сковородка семечек. Саша накалила их на одолженной у Энрике сковородке. От самого неустанного пожирателя сердец удалось отделаться с большим трудом. Помогла Сильвия. Прорываться через барьер, воздвигнутый пышной грудью вечной подруги между ним и выходом, Энрике не решился.

Саша оглядела соседок, лица были у всех невеселые. Грустная Венера, провалившая первый письменный экзамен по математике. Недобравшая баллов Светка, настроенная подавать документы на вечерний, а пока подыскивающая подходящее училище. Таня, не сдавшая последний экзамен. И две будущие студентки: Саша и Лена. Леночка тоже чувствовала себя неловко, поступление казалось ей незаслуженной удачей. Она сравнивала себя с подругами и тихо угрызалась.

Саша решительно ссыпала мытую черешню в бумажный пакет, семечки раздала по карманам и скомандовала:

— Мы идем гулять!

— На кладбище? — трагичным тоном произнесла Венера.

Девчонки уныло завздыхали.

— Нет, в кино, — нашлась Саша.

Это был индийский фильм. Девчонки сидели в пятом ряду полупустого зала. Посередине Саша с громадным пакетом черешни в руках и вторым пока пустым пакетом для мусора. Девчонки шмыгали носами, смеялись, грызли семечки, ели черешню и плевали косточки в ладошки, а потом складывали все в кулек, скрученный Сашей из газетного листа. Экранные герои мучились, любили, горевали, радовались и танцевали. Саша смотрела то на них, то на увлеченных сюжетом девчонок. Зрители — небольшое количество истинных ценителей индийского кино — не уставали сердито шипеть на беспокойных соседок. Ехидные барышни хихикали в самых патетических местах, в тех, в которых раньше Сашино сердце сжималось бы от боли и соучастия, и она смеялась вместе с ними. Таня поворачивала к Саше сияющее лицо, Леночка жмурилась, как маленький сытый котенок, Венера отпускала точные комментарии, усиливая приливы хохота в девичьей стайке. Света молчала, только один раз она произнесла фразу, перед которой поблекли все предыдущие остроты.

Девчонки неожиданно грустнели, в то время как зал сотрясался от хохота. Они были гораздо живее, интереснее, глубже, чем все, что происходило сейчас на экране, и Саша, любуясь ими, думала, что все в ее жизни изменилось. Что треволнения любимых прежде героев кажутся игрушечными, ненастоящими по сравнению с теми, что происходят с живыми людьми. Что жизнь гораздо интереснее и увлекательнее, чем кино.

И Саша была абсолютно права, потому что, вернувшись в общежитие, юные девушки, да и она сама, совершенно забудут просмотренный фильм. Потому что будут танцы и вино, придут неожиданные гости. И их будет больше, чем за все время абитуры. Может, потому, что осмелевшие девчонки не станут запирать дверь и на каждый стук будут кричать:

— Милости просим!

И очень скоро в гостеприимную комнату будут заходить все новые и новые люди. Энрике снова будет стоять перед Сашей на коленях, а потом появится Сильвия и утащит своего бойфренда спать. Сплетутся новые интриги, завяжутся новые отношения. Беленькая Леночка забудет про яичницу и весь вечер просидит в коридоре на подоконнике, а курчавый венгр Анастас будет рассказывать ей про Буду и Пешт, две части столицы его родины. Венерин ухажер Ваня уснет на Сашиной кровати, обнимая подушку, а его подпивший земляк Брашовяну будет весь вечер приставать к Венере, и в конце концов она… укусит его за нос. И все будут его жалеть, прикладывать к длинному носу пропитанный водкой (!) компресс. Сахиб и Тоня будут постоянно выяснять отношения, выбегая на кухню. Сахиб разобьет себе в кровь руку, Тонька с плачем будет его перевязывать.

Часть компании переместится к Сахибу, и там одни будут обсуждать положение курдов в Турции, другие — танцевать. Осмелевшая Света будет петь, а неизвестно откуда приблудившийся поляк аккомпанировать ей хлопками в ладоши. Потом придет помятая комендантша и будет требовать «прекратить безобразие», но забудет про все, когда сосед Сахиба — красавчик Адам пригласит ее на «последний танец». Галантный кавалер уведет даму домой, оставшиеся буду продолжать полюбившиеся «безобразия». Адам вернется под утро и принесет цветы «прекрасной даме». Саша будет смотреть в его теплые карие глаза, обладающие волшебным свойством — видеть прекрасной каждую женщину. И лохматую комендантшу, и Сильвию, и Венеру, и Светлану, и ее — Сашу.

Она будет сидеть на подоконнике чужой комнаты, смотреть в серое небо, скрывающее рассвет. В наушниках будет играть музыка, звуки которой разбудят в Сашиной душе ощущение счастья. А потом появится солнце. Ненадолго, на несколько минут. Но этого будет достаточно, чтобы Саша успела оглядеть мир, лежащий у ее ног, и понять, что все это на самом деле.