Победа для Александры

Глава 18

Весь следующий день и потом еще две недели Саша упрямо ходила по старым адресам, разыскивая Костю и Валька. Судя по всему, друзья действительно залегли на дно, причем сделали это так успешно, что казалось, их и не было вовсе. Не было двух здоровых сильных ребят, спортсменов, боксеров, студентов, да и просто красавцев. Также не обнаруживалось и следов Гриши. Хитрого востроглазого Гриши. Не было даже послушного халдея в «Галерах», словно все случившееся попросту приснилось Саше. Она жадно слушала криминальные новости, которых становилось все больше, так много, что город утвердился в звании криминальной столицы России, трупы в каналах находили все чаще, и было непонятно, идет ли речь о том самом случае.

Прошло два месяца. Длинных, как тень от страха, затаившегося внутри. Сегодня нашелся Валек. Вернее, Саша нашла его сама. Она поднялась на знакомый этаж общежития Института физкультуры. Дверь в блок была распахнута настежь, а в двери в Валькину комнату зияла огромная дыра, кое-как прикрытая картонным листом. Из дыры сильно дуло. Саша постучала. В комнате раздался непонятный шум, но ответа не последовало. Девушка толкнула дверь и застыла на пороге. Ветер, проникавший через разбитое стекло, гулял по комнате, балуясь разбросанными книгами и вещами. На столе, полу, повсюду валялись окурки и пустые бутылки. На кровати кто-то спал. Осторожно ступая по усыпанному разбитым стеклом полу, Саша подошла к спящему. Под шапочкой, натянутой на брови, обнаружилось одутловатое от многодневного пьянства лицо. Валек спал прямо в одежде, на грязном матраце, закинув ноги, обутые в кроссовки, на спинку кровати и сложив на груди разбитые в кровь кулаки. Из-под засаленной куртки выглядывали несвежие, порванные в нескольких местах спортивные штаны.

Саша сидела в холодной комнате до тех пор, пока Валек не зашевелился.

Новости были неутешительными. Костя завяз в Москве «под чеченцами». Гриша подался в теплые края.

— А как же ты? — Саша смотрела в лицо Вальку, пытаясь прочесть на нем следы былой дружбы.

Валек пошевелил затекшей ногой, посмотрел на нее вялым безучастным взглядом.

— А тебе-то чего? — неохотно сказал он. — Помочь хочешь?

— Может быть.

Валька молчал.

— Ты давно… тут? — Саша оглядела убогую обстановку.

— Деньги есть? — Валек привстал на локте.

— Немного. — Саша достала из сумки кошелек и вытряхнула содержимое на стол.

— Сгодится. — Валек сгреб деньги и поднялся с кровати.

— Костя ничего не передавал? — зачем-то спросила Саша.

Ей представился почтовый конверт, в котором лежало бы письмо. Не важно, с какими словами: последнего привета, прощальных слов, нежного прости. Ей захотелось, чтобы оно просто было.

— Забудь! — сказал Валек. — Костик нынче другой! — помедлил и добавил: — Баба у него в Москве, — тут он скабрезно засмеялся, — и не одна!

Саша побледнела. Валек перестал хрюкать, сквозь закись равнодушия неожиданно пробилась светлая прежняя улыбка.

— Брось, не бери в голову! У тебя все будет хорошо! — Валек неуклюже похлопал Сашу по плечу. — Да не марайся ты об нас! — с чувством проговорил он, повернулся и пошел, ускоряя шаг, отчаянно крутя головой, чтоб не обернуться и не встретиться глазами с девушкой из прошлого. Времени, когда все было хорошо…

«Хорошо, что сегодня суббота», — стоя под горячим душем, думала продрогшая Саша. Клубы пара быстро заполнили крохотную комнату, в которой размещались небольшая раковина и эмалированный поддон, «пигмейская ванна», как обозвала его злая на язык Галка. Сквозь шум воды Саша слышала, как хлопнула входная дверь.

Дрожащая, переполненная чувствами Сулима ушла на вечеринку. Редкое, надо сказать, событие. Отмечался день рождения Марии, но солью события было место праздника. Очередным бойфрендом любвеобильной эквадорки стал анголец Мануэль. Новость сама по себе малозначительная. Но вот соседом Мануэля оказался тот самый Габриэль — безответная Сулимкина любовь.

Всю неделю Сулима находилась в пограничном состоянии. Просиживала перед зеркалом долгие часы, приводя себя в порядок, критично присматриваясь к каждому волоску, выискивая дефекты внешности и пугаясь каждому покраснению на лице. Два дня подряд Саша засыпала под аккомпанемент зубной нити — Сулима остервенело шуровала ею, широко открыв рот и практически погрузив в него влажный взгляд огромных выпуклых карих глаз.

Она вновь и вновь отглаживала цветные юбки. Происходило это так. Сулима осторожно, стараясь не повредить маникюр на крепких длинных ногтях, набирала из-под крана стакан холодной воды. Журча, лилась вода, звонкими голосами переговаривались многочисленные тонкие, широкие, витые браслетики на смуглых руках. Шлепая ногами, обутыми во вьетнамки, шурша юбками, позвякивая браслетами, серьгами и бусами, йеменка проходила в комнату и там с грохотом раздвигала гладильную доску. Бережно раскладывала очередную яркую юбку, вытаскивая ее из брюха бездонных, спущенных с антресолей чемоданов. Набирала в рот воды из стакана, смешно, до невообразимых размеров раздувая щеки.

Саша каждый раз поражалась скрытому объему маленького, с яркими губками и маленькими темными усиками, ротика соседки. Сулима приподнимала плечи, Саша замирала, представляя потоки извергающейся воды, но арабка расходовала воду чрезвычайно экономно, опрыскивая ткань с мощностью одеколонного пульверизатора. Горячий утюг, фырча паром, следовал за мокрыми следами, оставляя за собой ровную, идеально отглаженную поверхность. Сулима рассматривала ткань на просвет и удовлетворенно цокала языком.

Не зная, на каком наряде остановить свой выбор, Сулима без конца обращалась за советом, но Саша лишь беспомощно улыбалась. Слишком много факторов нужно учесть, чтобы костюм можно было бы посчитать подходящим. Не броско, не фривольно, красиво, привлекательно, чтобы не угадывалась форма ног, рук и груди, не подчеркивалась талия, чтобы не выглядеть толстухой. Желательно прикрыть голову или хотя бы пробор. Следуя всем указаниям, чаровнице пришлось бы облачиться в длинную, по щиколотки юбку из плотной ткани (чтобы не просвечивала даже напротив окна). Сверху должна была бы быть длинная (скрыть бедра) непрозрачная (для приличия) блузка, без декольте и с длинными рукавами. Плечи должны покрываться легким газовым платком, которым при случае можно было бы моментально прикрыть голову. Неплохо? В подобном наряде кругленькая, невысокая, с женственной фигурой — тонкая талия, широкие бедра, небольшая, но крепкая грудь — Сулима выглядела коротконогой, приземистой и похожей на… кольраби. Сходство «замечательно» усиливалось цветовой гаммой. Смуглая красавица неизменно останавливалась на сочетании зеленого с салатовым…

Вспоминая Сулимкины страдания, Саша невольно улыбнулась. Как и следовало ожидать, женский инстинкт возобладал над соображениями приличия. Сулима была очень хороша в легкой, почти прозрачной белой блузке, с летящими, оголяющими руки рукавами и темной, на сантиметр выше колен юбке. Скандальная для арабской девушки длина.

— Ну что ж, будем надеяться, что костюм подействует, — вслух сказала Саша.

Она представляла, как ляжет сейчас в постель, укроется с головой тощим казенным одеяльцем и предастся своим смутным мыслям. Одна. Нечастое явление в сутолоке общежития. Горячая вода чуть растопила ледяной холод, сковавший Сашу. Сейчас она напьется горячего чайку с медом. И холод уйдет. Однокурсница из Ульяновска угостила баночкой свежего липового меда с родительской пасеки. Красота!

Набрал силы и засипел закипающий электрический чайник. Саша сидела на кровати, покачивая босыми ногами и расчесывая мокрые волосы, когда увидела на столе предмет, который совсем ей не понравился. Связка ключей с металлическим брелоком-открывалкой в виде гитары. Потрясенная предстоящим событием, Сулима забыла свои ключи! Саша вздохнула. Надежда на тихий уединенный вечерок и спокойную ночь растаяла, как пар над выключенным чайником.

Дни рождения праздновались в общаге шумно и с размахом, нередко охватывающим целые этажи. Саша представила Марию с ее поистине латиноамериканской любовью к полночным зажигательным танцам, Мануэля — известного во всех трех корпусах хлебосола и шумного гуляку. Неизвестно, кто еще был приглашен на эту знойную вечеринку, кроме влюбленной Сулимы. Надо было что-то делать!

Саша наскоро высушила волосы, оделась и пошла разыскивать Сулиму. Она понятия не имела, куда идти. Единственной зацепкой стала случайно оброненная фраза. Перед тем как лечь спать, Сулима подолгу стояла у окна и сетовала, что они тоже могли бы жить на четырнадцатом этаже. Из этого следовало, что поиски нужно начинать оттуда, обходя по очереди комнату за комнатой. Однако делать этого не пришлось. Отзвуки праздника в шестом блоке ощущались уже у лифта.

Саша постучала. Никакого ответа, если, конечно, не принимать за реакцию взрыв веселья и звуки музыки. Она постучала сильнее. Дверь неожиданно распахнулась, выплеснув в коридор зажигательные ритмы регги и запахи застолья, тело отреагировало незамедлительно, плечи и руки сложились в танцевальное па, а в животе громко заурчало. Смущенная Саша подняла глаза. Прямо на нее, улыбаясь карими глазами, смотрел незнакомый черный юноша. Невысокий, худенький и какой-то до ужаса безобидный.

Не успела она ничего сказать, как парень произнес мягким голосом с грассирующим выговором, выдающим представителя франкоговорящей Африки:

— Прошу!

Он сказал «пг’ошю», чуть склонившись и сделав вежливый жест ладонью вверх. Белоснежный рукав выскользнул из пиджака, на тонком темном запястье блеснула золотая цепочка. Саша вспыхнула и протиснулась в коридор, изо всех сил надеясь, что звуки музыки заглушают утробное урчание в животе.

— Здесь живет Мануэль? — вежливо спросила она, почти сожалея, что ее речь не столь музыкальна, как у милого юноши.

— О! — Мгновенная улыбка мягко озарила лицо. — Да-да, у нас небольшой п’газдник. Пожалюйста! — И улыбнулся еще раз.

Отчего это? Иной раз Саша чувствовала себя неудобно в самом лучшем своем наряде, а рядом с этим приодетым по поводу праздника парнем ей и в голову не пришло застесняться своего затрапезного вида: стареньких шлепанцев на босу ногу, футболки и мокрых, растрепанных волос.

— Мануэль немножко занят, — лукаво покачал головой африканец и испытующе поглядел Саше прямо в глаза, — день г’ождения его подг’уга.

— Да, — встрепенулась Саша, — день рождения Марии. Я знаю, но мне нужна Сулима.

— О! — снова сказал он, и на этот раз в его голосе прозвучало непонятное удовлетворение. — Значит, ви пг’ишли не к Мануэль?

Вместо ответа, Саша вытащила из кармана ключи:

— Мне нужно передать Сулиме ключи.

— Я пег’едам.

— Спасибо, — пробормотала Саша, роняя ключи в подставленную ладонь с длинными гибкими пальцами. Сменилась музыка, нежные томительные звуки разогрели и без того теплый воздух, вызвав у Саши нечаянный вздох. Было невероятно уютно стоять рядом с незнакомым чернокожим юношей. Просто стоять, слушать музыку и не шевелиться, ощущая, как тревоги и заботы последних дней тают прошлогодним снегом.

— Как тебья зовут?

Рядом, совсем рядом пронеслось легкое дыхание, еле уловимый запах чужого одеколона щекочуще проник в ноздри. Теплая рука тронула обнаженный локоть. По нему мгновенно пронесся заряд, обжигая сердце, гортань, пронзая дрожью заднюю поверхность бедер.

— Меня зовут Саша, — и отвернулась. Взялась за ручку двери, ведущей на этаж, повернула, стараясь быть бесшумной. Что-то произошло помимо ее воли, будто в прокуренное, набитое людьми помещение с улицы ворвался ветер, заглянул в пепельницы, набитые окурками, пробежался зябким сквозняком по голым рукам и спинам…

— А меня Габриэль…

Чужое дыхание щекотно коснулось шеи. Близко, снова слишком близко… Мысли свернулись в запутанный клубок. Это и есть Сулимкин возлюбленный? Это — Габриэль? Почему-то она представляла себе огромного знойного негра, примерно такого, какой жил у них на этаже в угловом блоке. С глянцевой, лоснящейся на упитанном лице кожей, с широким носом, мощным загривком и аккуратным брюшком… Саше казалось, что каждый волосок встал дыбом, она медлила обернуться, опасаясь оказаться лицом к лицу. Для того чтобы открыть дверь, нужно было сделать шаг назад и оказаться… в его объятиях. Саша опустила голову, выпрямилась и резко повернулась. Самым странным оказалось то, что Габриэль стоял на порядочном расстоянии. Коридорчик в блоке был маленьким, мужчина чужой мечты стоял скрестив руки, опершись спиной о стену напротив. Саша почувствовала смятение. Прикосновение, заставившее затаить дыхание, на самом деле было оно или… почудилось?

Габриэль смотрел на нее серьезными глазами, чуть улыбаясь уголками губ.

Худощавый, одного с ней роста или чуть-чуть выше, с темной, но не черной, а какой-то коричневой кожей. Такая должна быть у жителей островов, затерянных где-нибудь в теплом океане. Много солнца, воздуха, воды и… пальмы. На этом острове обязательно должны быть пальмы.

Саша улыбнулась. Больше всего Габриэль походил на пластмассового негритенка. Была такая игрушка в костромском детском саду: пупс черного цвета с глазками-пуговками, губками бантиком, аккуратным носиком. Габриэль выглядел таким же маленьким и… симпатичным. Саша не углядела в нем ничего такого, что могло бы воспалить в ком-либо страсть.

Но… разве не это чувство снедало несчастную Сулиму? И… что-то ведь произошло между ними сейчас? Что-то необъяснимое…

Удивительную шутку играло с ней тело. Поджарое, послушное, сильное. Тело, о котором Саша забывала, как забывают об исправном механизме. Происходило что-то странное. Ноги будто приросли к полу и не желали уносить ее прочь. Глаза против желания или даже прямого приказа делали круг, равнодушно скользя по маленькой раковине, двухконфорочной электрической плите, четырем закрытым дверям: в туалет, ванную и две жилые комнаты, в одной из которых играла громкая музыка. Сашины глаза упрямо возвращались к исходной точке. Она смотрела в незнакомые глаза. Было странно вспоминать, что совсем недавно Саша чувствовала себя озябшей, промерзшей до самого нутра. Тепло от громко, ясно стучавшего сердца поднималось к щекам, опаляя их жаром. На кончике носа выступили капельки пота, Саша облизнула губы и, тихонько откашлявшись непослушным горлом, сказала:

— Мне надо домой.

В ее голосе явственно прозвучала просьба! Она словно спрашивала разрешения!

— Конечно! — Габриэль нахмурился аккуратными, словно нарисованными бровями, и Саше вдруг захотелось провести по ним пальцем, разглаживая «хмурики». Маленькой Саша называла так морщинки на мамином лбу и разглаживала их пальчиками, не позволяя маме сердиться.

— Я… пойду?

— Можно я зайду к тебе в гости? — Габриэль оглянулся на свою дверь. — Потом?

— Да. — Губы ответили прежде, чем Саша успела понять вопрос.

— Хорошо, — сказал он, снова улыбаясь. На одной щеке появилась и пропала круглая ямочка. — Чудесный день!

Саша покачала головой. «Не очень-то и чудесный», — подумала она, а губы уже шепнули:

— Да.