Побережье смерти

Глава седьмая

Когда солдаты маршировали через болото, над островом опустился тонкий туман, покрывая землю тонкой паутиной мглы. Постепенно глаза Фигула привыкли к темноте, и то, что раньше было бесформенной темной массой, теперь выдавало мельчайшие детали: покатый холм, чуть светлее ночного неба, воды далекой бухты, мягко поблескивающие в тусклом лунном свете. Стремясь облегчить ношу, Фигул решил, что солдаты не будут брать с собой лишний груз. У ни х были только только свои щиты, мечи, копья и доспехи. Их скудные пайки, состоящие из кусков дрожжевого хлеба и воды с уксусом, были спрятаны соответственно в боковых сумках и бурдюках. Магадубн шел впереди, двигаясь на несколько шагов впереди первого солдата с ловкостью, не соответствующей его годам, периодически останавливаясь, чтобы оценить местность, его глаза изучали естественные подъемы и подъемы земли. Хотя он доверял опыту лазутчика, Фигул беспокоился, что они могут отклоняются от курса. Если отряд окажется на открытой местности на рассвете, они будут ужасно уязвимы для дуротригских лазутчиков, прочесывающих местность.

Помимо постоянного чувства тревоги перед засадами, мужчинам приходилось бороться с коварным характером местности. Фигул не сводил глаз с земли, высматривая любые препятствия, которые могли бы сбить с толку ничего не подозревающего солдата. Во время марша по враждебной территории, вдали от комфорта походного лагеря и полевого госпиталя, вывихнутая лодыжка могла быть столь же фатальной, как и ножевое ранение невидимого британца. Темп марша был неравномерным, и время от времени одна из повозок застревала в раскисшей земле. Тогда всей колонне приходилось останавливаться и, сложив оружие, с трудом вытаскивать колеса из трясины.

Фигул остро ощущал каждый звук в ночном воздухе: густое хлюпанье промокшей грязи под своими сапогами или уханье далеких сов. Время от времени он поглядывал в сторону, напрягая глаза на какой-нибудь отдаленный кустарник или сумрачную рощу, убежденный, что увидел фигуру, движущуюся среди бесконечно меняющихся форм тьмы. Фигул знал, что это просто его глаза сыграли с ним злую шутку, рисуя силуэты там, где их не было. Но он не мог полностью избавиться от тревожного ощущения, что за небольшой колонной римских солдат наблюдают. По мере того, как они углублялись все дальше и дальше, он все больше убеждался, что где-то поблизости скрывается враг.

Через несколько часов небо у самого горизонта просветлело, и мерцающие звезды начали меркнуть. Фигул подавил зевок. Его глаза становились тяжелыми, как будто они были наполнены песком. Вспомнив старый трюк, он потянулся к кожаному бурдюку, висевшему на поясе, вынул пробку и, откинув голову назад, капнул несколько капель воды с уксусом в оба глаза. Жидкость резко обожгла, и глаза защипало от жгучей боли. Но это все же произвело желаемый эффект и вывело его из усталого оцепенения.

- Как вы думаете, господин? - тихо сказал Рулл, прищурив глаза на Магадубна, находившегося недалеко от колонны. - Ему можно доверять?

- Магадубн? - Фигул протер глаза. - Не вижу причин, почему нет.

Рулл хмыкнул: - Хотел бы я сказать то же самое, господин. Не забывайте, что он местный. Удары в спину - это образ жизни этих подонков. Все их племена и фракции, господин, вечно воюют друг с другом из-за земли и женщин. Он понизил голос, стараясь, чтобы лазутчик не мог их подслушать. – Если ты растешь в окружении врагов, ты должен держать глаза на затылке. Вот что делает британцев хуже германцев. Поверьте мне, я сражался и с тем, и с другим. - Рулл считался ветераном.

- Ты был на границе с Рейном?

- Я присоединился вскоре после того, как туда перевели легион. В то время легатом был дядя трибуна Вителлия. Мальчишкой видел, как его племянник бегал по лагерю легионеров. Теперь он командует целым легионом. Во всяком случае, то, что от него осталось. Он покачал головой. - Я провел в легионах двадцать два года. Больше половины моей жизни, господин. Еще одна кампания, и я ухожу в отставку.

- Что ты тогда будешь делать?

Рулл на мгновение задумался: - Честно говоря, я даже не думал об этом, господин. Легион - это все, что я знаю с тех пор, как вступил в него в Тускулуме молодым парнем со свежим лицом. Может быть, я получу где-нибудь участок земли. Заведу хозяйство с с хорошими пирогами и собственным виноградником. Кто знает.

- Здесь, в Британии? - спросил Фигул.

- О, Боги, нет! - Рулл был в ужасе. - Кому захочется жить в этой дерьмовой дыре?

- Здесь, не так уж и дерьмово, - весело ответил Фигул. - Погода дерьмовая, согласен. Но есть много хорошего мяса и приличного пива, и женщины могут быть уродливыми, но они не так уж и плохи.

- Говорите, как настоящий галл.

Фигул усмехнулся. Прежде чем он успел ответить, колонна резко встала, он посмотрел вперед и увидел, что Магадубн остановился. Фигул неуклюже двинулся вдоль линии, его ноги стали тяжелее вдвойне, чем в начале марша. Он понятия не имел, сколько им еще предстоит пройти.

- Из за какой химеры мы остановились на этот раз? - Силон пожаловался человеку рядом с ним, когда Фигул пронесся мимо. Фигул холодно посмотрел на легионера, прежде чем присоединиться к Магадубну на небольшом расстоянии от колонны. Лазутчик смотрел вперед, изучая густой лес перед римлянами.

- Кажется, я что-то увидел, - сказал Магадубн на латыни с сильным акцентом, повернувшись, чтобы встретиться с вопрошающим взглядом галла.

Фигул почувствовал укол беспокойства в груди: - Где?

- Вон там в стороне.

Фигул покосился на темноту и хмыкнул. Ничего не вижу.

- Здесь обитают злые духи, - предупредил Магадубн. - Мы должны быстрее пройти это место,.

Фигул вложил свой меч в ножны, заставив свои напряженные мышцы расслабиться. Он отдал приказ людям возобновить марш и пошел на несколько шагов впереди колонны, а Магадубн шел рядом с ним.

- Вы больше похожи на одного из нас, чем на римлянина, - заметил разведчик, пока они брели через густой лес. - Вы не из Италики?

Фигул покачал головой: - Я родился в Лютеции.

- Кельт из племени Эдуи? - В голосе лазутчика прозвучала нотка удивления, и он с любопытством посмотрел на Фигула. - Могу я спросить, как вы оказались на службе у Рима и в его легионе?

Фигул поджал губы и посмотрел вперед:- Мой дед, Паризиак, был знатным воином в своем племени. Принимал участие в восстании против Рима. Но они были разбиты и . . . - Его голос оборвался, и он на мгновение закрыл глаза.

- Что случилось с ним? - шепотом спросил Магадубн.

Фигул повернулся к лазутчику и глубоко выдохнул: - Он умер. Он провел годы, прячась в лесу. Он махнул рукой на окружающий лес. - Похожий на этот. Я видел его только один раз, как раз перед тем, как он умер в доме моих родителей. Болезненно бледный и близкий к смерти, он лежал на шкурах и проклинал Рим.

- Прости, - тихо сказал Магадубн.

- После этого большинство мужчин в нашем городе перешли на сторону Рима. Они знали, что потерпели поражение, и к старой жизни уже не вернуться. Мой отец служил во вспомогательной кавалерии. Участвовал в боях в Мезии и на Рейне. Отработал свои двадцать пять лет и получил римское гражданство. Он вырастил меня таким же. Другие дети выросли на историях о Верцингеториксе, но я слышал рассказы о великих солдатах легионов. Он пожал плечами. - Это обещало хорошую жизнь. Ты получаешь приличную зарплату - по крайней мере, больше, чем я зарабатывал бы дома, и возможность увидеть мир. В день, когда мне исполнилось восемнадцать, я записался в легионеры. - Фигул взглянул на Магадубна. – А. как насчет тебя?

Магадубн изобразил недоумение: - А что я?

- Почему ты помогаешь нам сражаться со своими?

Магадубн на мгновение задумался, прежде чем ответить.- Раньше я был фермером, - сказал он. - Жил в деревне недалеко от Виндокладии. Это была тяжелая, но честная жизнь. И вот однажды к нам в деревню пришел один из вождей, собрал всех молодых, здоровых мужчин и призвал их на службу. Они сказали, что мы будем сражаться с римлянами. Они забрали моего первенца. Больше я его не видел. Некому было собирать наш урожай. Он засох не собранным, и многие люди в деревне голодали. Через год вождь вернулся. На этот раз он забрал моего младшего сына. Он тоже погиб. Теперь нашей деревни больше нет. Наши люди остались ни с чем. Его голос дрогнул, когда он добавил: - Дуротриги обвиняют римлян в том, что они принесли войну на нашу землю. Но это те, кто решил сражаться, кто отказывается от мира. Рим не забрал у меня моих сыновей, мой урожай, мою жену. Все это забрали дуротриги . Много раз меня спрашивали, почему я сражаюсь за Рим? Плевать мне на Рим, Галлию и прочие земли. Я сражаюсь, потому что презираю дуротригов.

Он быстро отвел взгляд, и Фигул почувствовал внезапный приступ жалости к Магадубну. Не по своей вине лазутчик оказался в безвыходном положении, вынужденный выбирать между работой на людей, вторгшихся на его землю, и воинами, убившими его семью. Даже если Второму Легиону в конце концов удастся подчинить себе дуротригов, Магадубну придется прожить остаток своих дней в страхе перед возмездием со стороны воинов, которых он предал. И все же Рим полагался на таких людей для победы, на разрозненную сеть осведомителей, лазутчиков, шпионов и переводчиков, которые играли важную роль в обеспечении легионов жизненно важной информацией о силе и слабости их врагов.

Они шли через лес по ухабистой тропе, извивавшейся между густыми зарослями ясеня и боярышника. К этому времени туман превратился в плотную пелену и в предрассветном мареве приобрел яркое сияние. Фигул приказал людям сохранять молчание, опасаясь, что любой внезапный шум может раскрыть их присутствие ближайшим силам дуротригов. Никто не проронил ни слова, пока они шли через лес. Тишину нарушал только треск веток под ногами и фырканье быков, тянувших в тыл колонны скрипучие телеги.

Через некоторое время колонна вышла из леса. Уже рассвело, и туман постепенно рассеялся, открывая широкую равнину, расположенную между чередой пологих холмов. Магадубн остановился и указал на небольшой поселок в двухстах шагах от него. - Вот, - сказал он. - Та деревня, господин.

Фигул окинул взглядом это место. Небрежно построенный частокол окружал поселение, над заостренными деревянными кольями виднелись десятки конусообразных соломенных крыш кельтских хижин. Неровная тропа шла прямо от опушки леса к воротам перед деревней. Густые завесы древесного дыма лениво поднимались от горящих внутри костров.

Рулл присоединился к Фигулу: - Что теперь, господин? - прошептал он.

- Сюда, - сказал Магадубн, указывая им продолжать путь к воротам. – Здесь мы ы встретимся с вождем деревни. Он ждет нас, господин.

Руллус скривился и сплюнул на землю. Он взглянул на Фигула, глубоко нахмурив брови: - Чепуха. Мы должны произвести обмен прямо здесь, господин. Это должно произойти на наших условиях, а не на его.

Магадубн покачал головой: - Боюсь, не так, это было согласовано с легатом Целером. Сначала зерно. Потом заключенные.

- Мне это не нравится, господин, - возразил Рулл.

Фигул на мгновение задумался. Насколько он мог судить, в деревню вели только одни ворота. Если он согласится войти в поселение, как только его люди соберутся внутри, они легко могут попасться в ловушку. Затем Фигул напомнил себе, что эти люди были голодными и доведенными до отчаяния гражданскими лицами, вынужденными заключить сделку со своим ненавистным врагом, чтобы предотвратить голодную смерть. Он сомневался, что такие люди могут представлять большую угрозу для сорока вооруженных римских солдат.

- Хорошо, сделаем как ты говоришь,, - сказал он Магадубну.

- Но, господин, … - начал было Рулл.

Фигул прервал его: - У нас нет выбора. У их вождя наши заключенные. Он может выдвигать любые требования, какие захочет». Он повернулся к Магадубну. - Пошли к вождю. Скажи ему, что мы перегоним фургоны с зерном в деревню, как только он даст указание.

Быстро улыбнувшись, Магадубн повернулся и помчался по дорожке. Фигул наблюдал за ним, пока он мчался в деревню. Прошло несколько мгновений. Затем он снова появился у ворот вместе с худощавым мужчиной с развевающимися седыми волосами и лохматой бородой в сопровождении пары телохранителей. Он нерешительно ждал у ворот, пока Магадубн подал сигнал приближающейся римской колонне. Тотчас же Фигул повернулся к солдатам и отдал приказ идти к деревне, и воздух пока еще раннего утра наполнился мягким стуком сапог по траве и позвякиванием металлических подвесок, покачивавшихся на каждом солдатском ремне. Когда Фигул подошел к воротам, Магадубн выступил вперед и жестом указал на человека рядом с собой.

- Позвольте представить Бриготина, вождя этого поселения.

Фигул коротко кивнул вождю, и сказал по-британски: - Исполняющий обязанности центуриона Гораций Фигула Шестой центурии, Пятой когорты. Это мои люди. Меня послал легат Луций Элиан Целер, чтобы выполнить нашу часть сделки.

Бриготин удивленно поднял бровь, услышав, как Фигул владеет его родным языком. - Ты говоришь на языке моего народа. Я впечатлен. Меня заставили поверить, что римляне не утруждают себя изучением языков людей, которыми они хотят управлять.

- Не все мы одинаковы, - ответил Фигул.

Вождь хмыкнул. Со своей сутулой осанкой и впалыми скулами он производил впечатление жалкой фигуры. Судя по многочисленным шрамам на его теле, Фигул сделал вывод, что Бриготин когда-то был гордым воином. Но возраст и годы невзгод превратили вождя в бледную тень его прежнего «я». Бриготин улыбнулся Фигулу, приоткрыв рот, обнажив ряд кривых желтых зубов, которые напомнили галлу о надгробиях, которые он видел в местных захоронениях, разбросанных по материку. Вождь деревни что-то пробормотал Магадубну на его родном наречии.

- Что он сказал, господин? - спросил Рулл.

Магадубн ответил за вождя: - Бриготин хочет заверить вас, что римские пленники в добром здравии. Он говорит, что к ним хорошо относились. Он надеется, что это убедит вашего легата защитить его народ от дуротригских воинов. Магадубн наклонился к римлянам и, понизив голос, заговорил на латыни. - Между нами говоря, вождь беспокоится о репрессиях. Если воины узнают об этом обмене, они обязательно накажут этих людей и сравняют деревню с землей.

- Какой химеры, дуротригам это нужно? - пробормотал Рулл. - Они все британцы. Это означает, что они все на одной стороне.

- Не совсем так, - поправил Магадубн. - Мы, дуротриги, не единый народ, а множество племен, связанных кровными узами. Беженцы с материка не из тех племен, что сельские жители.

- Но вы все сражаетесь с Римом, - язвительно ответил Рулл.

- Верно, - согласился лазутчик. - Но уверяю тебя, римлянин, наши народы воюют друг с другом гораздо дольше, чем твои люди находятся на наших берегах. Это правда, что вторжение объединило племена против Рима. Но если воины обнаружат, что пленных продали за еду, они никого не пощадят. Они будут относиться к сельским жителям так же сурово, как если бы они были римскими солдатами. Возможно, даже хуже.

Рулл скептически хмыкнул.

- Магадубн прав, - вставил Фигул. - Дуротриги ненавидят предателей даже больше, чем нас. Если они узнают, что сделал Бриготин, они замучают и убьют всех жителей деревни.

- Но это не наша проблема, не так ли? - возразил Рулл. - Наша задача проследить за обменом и доставить заключенных домой целыми и невредимыми.

Фигул неохотно кивнул и прокричал приказ колонне зайти в деревню. Он поставил Силона и еще одного солдата, Постума, на стражу у входа, мотивируя это тем, что один из солдат позовет подмогу, если появятся какие-либо признаки опасности. А поставив Силона на караульную службу, Фигул мог держать его подальше от Блеза, чтобы избежать вражды между двумя мужчинами, вылившейся в физическую конфронтацию. Фигул следовал за Магадубном через деревню, держа ладонь на рукояти меча. Магадубн показался Фигулу взволнованным. Его глаза постоянно метались влево и вправо, когда он осматривал холмы, окружающие деревню, как будто что-то искал.

Толпа мужчин и женщин с голодными глазами собралась возле своих глинобитных хижин, чтобы поприветствовать римлян ледяными взглядами и полнейшим презрением. Фигул заметил, что многие жители деревни были даже зудее, чем воины, которых он встретил на побережье накануне. Дети перестали играть и уставились на них. Несколько крестьян бросили голодные взгляды на фургоны с зерном позади колонны, и на мгновение Фигул забеспокоился, что колонна может быть осаждена голодающей толпой. Когда он пробирался среди туземцев, ему вдруг пришла в голову мысль, что здесь нет обычного блеяния скота, характерного для кельтских деревень. Затем он увидел собаку, которую жарили на вертеле на открытом огне, и у него скрутило желудок. Люди были вынуждены забивать своих домашних животных на еду. Неудивительно, что вождь так стремился к переговорам об освобождении заключенных, подумал Фигул. Его народ был на грани голодной смерти.

Магадубн остановился посреди деревни перед большой развязкой с загоном для скота. В стороне от поселка стоял десяток амбаров, где традиционно хранился хлебный запас в суровые зимние месяцы. Эти хижины теперь стояли пустыми, что свидетельствовало об отчаянном положении, в котором оказались жители деревни. Бриготинус повернулся к Фигулу и кивнул на фургоны.

- Скажи своим людям, чтобы выгрузили здесь зерно. Как только мои люди проверят, что каждый модий зерна учтен, мы выдадим пленников.

Фигул покачал головой: - Я хочу сначала увидеть заключенных.

Сморщенное лицо Бриготина нахмурилось:- Об этом мы не договаривались, римлянин. Я предлагаю сделать так, как я говорю.

Фигул ответил на родном языке вождя: - Я подчиняюсь приказам моего центуриона, моего легата и императора Рима, а не твоим. И я не позволю своим людям начать разгрузку зерна, пока не увижу доказательства того, что заключенные живы.

Вождь устало вздохнул: - Хорошо. Как хочешь.

Вождь указал на одного из своих людей. Пока туземец брел к загону для скота, Фигул позволил себе сделать легкий вздох облегчения. Обмен был почти завершен. Как только его люди закончат разгрузку зерна, и все заключенные будут доставлены, его отряд может начать долгий путь обратно в походный лагерь. Он облизал губы при мысли о своей теплой палатке и горячем ужине, ожидающем его по возвращении.

Телохранитель почти достиг загона, когда со стороны ворот воздух пронзил крик.

Фигул бросил взгляд на ворота. Он увидел Силона и Постума, которые пробирались мимо хижин и бежали к нему, их глаза были полны ужаса, а лица побледнели. Постум подбежал к нему на несколько шагов раньше своего товарища, по его лбу струился пот.

- Что такое? - спросил Фигул.

- Их, там, около сотни, господин, - сказал он между резкими вдохами.

- Кого? - рявкнул Фигул, внезапно разозлившись на этого солдата. Его взволнованное поведение сеяло панику среди его сослуживцев. – Какую чушь ты несешь?

Постум затаил дыхание: - Дуротриги, господин. Вооружённые. Он указал на холм за стенами поселения. - Появились из ниоткуда. Они направляются прямо к нам.

Фигул почувствовал, как волосы на его затылке встают дыбом. Рядом с ним Бриготин заметно дрожал, краска отлилась от его лица: - Предали! - ледяным тоном прошептал вождь деревни. - Нас предали! Он сердито посмотрел на Магадубна.

Лазутчик заерзал на месте. Фигул уже собирался задать ему вопрос, когда пронзительный крик разорвал воздух, и он повернулся к входу как раз вовремя, чтобы увидеть, как несколько дротиков пролетели над частоколом и дождем обрушились на деревню. Копье вонзилось Силону в спину. Легионер содрогнулся и издал почти нечеловеческий крик агонии. Его крики были быстро заглушены горловым ревом, доносившимся из-за входа. Люди Шестой центурии одновременно оторвали взгляд от пораженного легионера и увидели толпу дуротригских воинов недалеко от поселения, несущихся к воротам.

- Откуда, чума их забери, они взялись? - зарычал Фигул, обнажая свой меч.

Бриготин сжал руки в кулаки: - Должно быть, кто-то рассказал им о нашем плане. Они пришли наказать нас. В его глазах был страх. - Они собираются нас всех убить.