Поцелуй меня, дьявол

Глава вторая

— Майк…

Я повернул голову, и это движение отозвалось во мне далеким звуком, похожим на шум волны, бьющей в берег. Я снова услышал свое имя, на этот раз более явственно.

— Майк…

Я приподнял веки. Свет причинял боль, но я удержал глаза открытыми. В течение минуты она казалась лишь синим расплывчатым пятном, затем изображение попало в фокус, и синее стало прекрасным.

— Привет, котенок, — сказал я.

Рот Велды приоткрылся в медленной улыбке, которая была для меня всем счастьем мира.

— Я рада, что ты вернулся, Майк.

— Хорошо… возвращаться. Не пойму… как я сюда попал.

— Многие не понимают.

— Я…

— Не разговаривай. Доктор запретил беспокоить тебя, если проснешься. Иначе он меня выставит за дверь.

Я попытался улыбнуться ей, и она опустила ладонь на мою руку. Это теплое и ласковое прикосновение говорило о том, что все в порядке.

Врач был энергичный мужчина небольшого роста. Он ощупал меня жесткими пальцами, следя за выражением моего лица. Потом запеленал в повязку из нескольких метров бинта и марли и ушел с таким довольным видом, словно бы вырастил меня в пробирке. Уже в дверях он обернулся, взглянул на часы и сказал:

— Полчаса, мисс. Ему нужен сон.

Велда кивнула и сжала мне руку.

— Тебе лучше?

— Немного.

— Там Пэт ждет. Позвать его?

— …Зови.

Она поднялась и пошла к двери. Я слышал, как она говорила с кем-то, и вот он стоит рядом с кроватью и разглядывает меня, покачивая головой и глупо ухмыляясь.

— Что, красиво я принарядился?

— Блеск! Тебе идет белый цвет. Три дня назад я думал, что придется покупать новый смокинг для покойника.

Славный малый, Пэт. Классный полицейский, у него и юмор под стать профессии. Когда до меня дошли его слова, я наморщил лоб под белым тюрбаном.

— Три дня?

Он кивнул и опустился в глубокое кресло, стоявшее около кровати.

— Ты попал сюда в понедельник. А сегодня четверг.

— Ну да?

— Я знаю, что ты хочешь сказать.

Он взглянул на Велду. Быстрый взгляд, смысл которого я не уловил. Она прикусила губу жемчужными зубами, сверкнувшими на фоне алого рта, потом кивнула в знак согласия.

— Ты можешь вспомнить, что случилось, Майк? — спросил Пэт.

Знакомый тон. Он пытался скрыть его, но безуспешно. Это был мягкий озабоченный тон, притворно-легкий, в то же время решительный и настойчивый. Он знал, что я это понимаю, и опустил глаза, вертя в пальцах пуговицу пиджака.

— Могу, — сказал я.

— Может, расскажешь?

— Зачем?

На этот раз он изобразил удивление. Это ему тоже не удалось.

— Просто так.

— Ну, попал в аварию.

— И это все?

Я выдавил еще одну улыбку и послал ее Велде. Лицо у нее было озабоченное, но не настолько, чтобы не улыбнуться мне в ответ.

— Может, ты расскажешь, детка, что происходит, раз он не говорит?

— Пусть Пэт расскажет. Он и со мной темнит.

— Твое слово, Пэт, — сказал я.

Он с минуту смотрел на меня, потом сказал:

— В данный момент, если бы ты не был в таком состоянии, я мог бы настаивать как полицейский, чтобы ты отвечал на мои вопросы.

— Верно, но я мог бы настаивать на своих конституционных правах. Закон на моей стороне. Давай дальше.

— Ладно, только говори потише, иначе этот доктор выгонит меня отсюда. Не будь ты моим другом, я бы сюда на милю не подошел при таком цербере.

— В чем все-таки дело?

— Тебя не собираются допрашивать… пока.

— Кто намерен меня допрашивать?

— Сотрудники правоохранительных органов, в том числе федеральных. Происшествие зарегистрировано в штате Нью-Йорк, но сейчас ты находишься за его чертой, в больнице Джерси. С тобой захотят побеседовать люди из полиции штата Нью-Йорк, а также из полиции округа.

— Наверное, я пробуду в Джерси еще какое-то время.

— Ребятам из ФБР все равно, в каком ты штате.

Опять этот тон.

— Может, все-таки объяснишь? — сказал я.

Что-то он недоговаривал, я это видел по его лицу. Он рассеянно взглянул на свои пальцы и достал пилку для ногтей.

— Тебе повезло, что ты выбрался из машины живой. Дверца раскололась при ударе об откос, и тебя просто выбросило. Ты зацепился за кустарник. Если бы не разлился горящий бензин, ты бы до сих пор там лежал. К счастью, пламя заметили с дороги, и кто-то спустился узнать, что произошло. От машины почти ничего не осталось.

— Там была женщина, — сказал я.

— Обо всем по порядку. — Он поднял голову и посмотрел на меня испытующим взглядом. — Она была мертва. Ее опознали.

— Как беглую пациентку санатория, — закончил я.

Это ничуть его не смутило.

— Полицейские из округа здорово обозлились, когда узнали правду. Почему ты ввел их в заблуждение?

— Мне не понравилось их отношение.

Он кивнул, словно бы это все объясняло. А ведь и впрямь объясняло.

— Придумай что-нибудь получше, Майк.

— Зачем?

— Женщина умерла до аварии.

— Я так и думал.

Может, не следовало казаться таким спокойным. Лицо у него внезапно помрачнело, руки сжались в кулаки.

— Послушай, Майк, не валяй дурака. Ты хоть сам понимаешь, в какую влип историю?

— Нет. Я жду, когда ты мне расскажешь.

— Эта женщина находилась под наблюдением ФБР. Она была замешана в каком-то крупном деле, о котором я сам ничего не знаю, и ее поместили в лечебное заведение, чтобы она вошла в норму и могла дать какие-то важные показания на закрытом заседании комиссии конгресса. У дверей ее палаты дежурил полицейский, территория тоже охранялась. Сейчас ребята из Вашингтона землю роют, и дело выглядит таким образом, что ниточка тянется к тебе. Они думают, что это ты увез ее и прикончил.

Я лежал и смотрел в потолок. Трещина в штукатурке зигзагом ползла от стены до стены и исчезала в лепном украшении.

— А ты что думаешь, Пэт?

— Я жду, что ты мне скажешь.

— Я уже сказал.

— Дорожная авария? — спросил он насмешливым тоном. — Авария, когда у тебя в машине практически голая женщина? Авария, когда ты обманываешь полицейский патруль? Авария, когда она была мертва еще до того, как твоя машина свалилась с обрыва? Расскажи кому-нибудь еще, парень. Уж я-то тебя знаю! Если и случаются аварии, они происходят так, как это тебе требуется.

— Это была авария.

— Послушай, Майк… называй это как угодно. Я полицейский, и я в состоянии помочь тебе, если ты попал в беду, но будешь со мной темнить — пальцем для тебя не шевельну. Когда за тебя возьмутся ребята из ФБР, придумай что-нибудь получше, чем эта сказка об аварии.

Велда взяла меня за подбородок и повернула лицом к себе.

— Дело нешуточное, Майк, — сказала она. — Ты можешь сообщить подробности? — Она была так серьезна, что мне стало почти смешно. Хотелось поцеловать ее в кончик носа и отправить поиграть, но она смотрела на меня умоляющим взглядом.

— Это был несчастный случай, — сказал я. — Она голосовала на шоссе, когда я ехал из Олбани. Я ничего о ней не знаю, но она была похожа на испуганного ребенка, попавшего в беду, и мне не понравилось наглое поведение полицейского, когда он остановил машину. Поэтому я и не стал ее выдавать. Мы проехали миль десять, потом с обочины выкатил «седан» и перекрыл нам дорогу. Дальше было то, чему вы не поверите. Я выскочил злой, как черт, и кто-то в меня выстрелил. Пуля прошла рядом, но тут же меня шарахнули по голове, да так крепко, что я начисто отключился. Не знаю, куда нас отвезли, но там из нее пытались выжать какие-то сведения. Она так и не поддалась. Этим ребяткам надо было от нее избавиться, а заодно и от меня, поэтому они свалили нас в машину и столкнули ее с обрыва.

— Кто они такие? — спросил Пэт.

— Почем я знаю? Их было человек пять-шесть.

— Ты мог бы их опознать?

— Не по лицам. Может быть, по голосам.

Я сказал «может быть», но я вовсе так не думал. Я все еще слышал каждый звук там, на шоссе, и знал, что их голоса будут как заноза торчать в моей памяти, пока я жив. Или пока они живы.

Наступила долгая пауза. Велда сидела с озабоченным лицом.

— Это все? — спросила она.

Пэт снова заговорил мягким тоном.

— Это все, что он вообще кому-нибудь скажет. — Он поднялся и встал возле кровати. — Если ты хочешь, чтобы все было именно так, я буду играть в твою игру. Но я очень надеюсь, что ты сказал мне все как было.

— Значит, ты боишься, что я сказал тебе неправду?

— Ничего, я проверю. У тебя не все сходится.

— Например?

— Пролом в парапетной стенке. Он не мог быть сделан автомобилем, который медленно катился. И это был свежий пролом.

— Значит, они специально сделали его своей машиной.

— Может быть. А где была твоя тачка, когда они обрабатывали женщину?

— Стояла спокойненько на обочине, на домкрате и с аварийными сигналами.

— Ловко придумали.

— Я тоже так подумал.

— Если кто и заметил эти сигналы, разве теперь найдешь. Скорее всего на них и внимания никто не обратил.

— Именно так.

Пэт чуть помедлил, взглянул на Велду, потом снова на меня.

— Ты собираешься держаться за эту версию?

— А разве есть другая?

— Ладно, я проверю. Надеюсь, ты не допустил никаких ошибок. А теперь спокойной ночи. Главное, не горячись. — Он двинулся к двери.

— Я сам проверю, Пэт, когда встану на ноги.

Он остановился, держась за ручку двери.

— Не напрашивайся на неприятности, парень. У тебя их уже достаточно.

— Мне не нравится, когда меня оглоушивают и бросают с обрыва.

— Майк…

— Пока, Пэт. — Он криво улыбнулся и вышел. Я приподнял руку Велды и взглянул на ее часы. — У тебя осталось пять минут из тридцати. Как ты собираешься их использовать?

Всю ее серьезность как рукой сняло. Роскошная женщина с улыбкой на губах, которые были от меня в нескольких дюймах и с каждой секундой становились все ближе. Велда. Высокая, с волосами как ночь. Красивая, аж смотреть больно.

Ее руки мягко легли на мое лицо, ее жаркий рот готов был выпить меня до дна. Даже через одеяло я чувствовал ее упругие груди, живые создания, которые ласкали меня сами по себе. Она нехотя оторвалась от моих губ, и я смог поцеловать ее в шею и пробежать губами по плечам.

— Я люблю тебя, Майк, — сказала она. — Я всё в тебе люблю, даже если ты погряз в неприятностях. — Она провела пальцем по моей щеке. — Говори, что я должна делать.

— Взять след, котенок, — сказал я. — Постарайся узнать, что все это означает. Проверь санаторий, свяжись с Вашингтоном, если сможешь.

— Это не так просто.

— В Капитолии не умеют хранить тайны, детка. Наверняка пойдут слухи.

— А ты что будешь делать?

— Постараюсь, чтобы федеральные сыскари поверили моему рассказу о несчастном случае.

Она удивленно вскинула брови.

— Ты хочешь сказать… что ничего этого не было?

— Да нет, все было именно так. Просто никто этому не поверит.

Я похлопал ее по руке. Она поднялась и пошла к двери. Я смотрел ей вслед, пожирая глазами каждое движение ее тела. Была какая-то чувственная грация в плавном изгибе ее бедер и развороте плеч. Такая, возможно, была у Клеопатры. Или у Жозефины. Но они не умели подать ее, как она.

— Велда… — позвал я, и она обернулась, прекрасно зная, что я хочу сказать. — Покажи мне свои ноги.

На губах у нее заиграла озорная улыбка, в глазах заплясали искорки. Она остановилась в такой позе, которую не увидишь ни на одном календаре. Это была Цирцея, коварная обольстительница, живое произведение искусства на выставке для одного-единственного мужчины. Юбка взметнулась вверх, открыв для обозрения волшебную симметрию плавных линий и округлых форм.

— Хватит, котенок, — сказал я. — Занавес.

До того как я смог сказать что-нибудь еще, она громко рассмеялась, послала мне воздушный поцелуй и сказала:

— Теперь ты знаешь, что чувствовал Одиссей.

Теперь я знал. Этот парень был лопух. Он должен был спрыгнуть с корабля.