Поцелуй смерти

ГЛАВА 17

Солнце уже клонилось к западу, нависая над щерба­тым чикагским горизонтом. Ева видела его последние от­блески на поверхности озера.

Должна ли она помнить озеро?

Действительно ли она родилась в Чикаго или же толь­ко провела несколько ночей в холодной комнате с разби­тым окном? Что бы она почувствовала, если бы вновь очу­тилась в этой комнате? Какие видения возникли бы перед ней? Хватило бы ей смелости выдержать их?

– Теперь ты не ребенок. – Рорк взял ее за руку, когда самолет начал плавно снижаться и впереди показалась взлетная площадка. – Ты уже не одна и не беспомощна.

Ева изо всех сил старалась дышать ровно.

– Не всегда приятно сознавать, что ты в состоянии читать мои мысли.

– Надо сказать, читать их тоже не всегда приятно. Особенно когда ты волнуешься и пытаешься скрыть это от меня.

– Я ничего не пытаюсь скрыть. Я стараюсь с этим справиться. – Ева отвернулась от окошка, так как при спус­ке у нее всегда кружилась голова. – Я приехала сюда не из-за какой-то личной причуды, Рорк, а для сбора данных по расследуемому делу. Это сейчас самое важное.

– Однако это не мешает тебе волноваться.

– Да. – Ева посмотрела на их соединенные руки. Ка­залось бы, ее и Рорка должно разделять очень многое. Но она ни разу этого не почувствовала. – Когда прошлой осенью ты побывал в Ирландии, то тоже столкнулся с лич­ными проблемами и воспоминаниями. Тем не менее, ты не позволил им препятствовать твоим делам.

– Я слишком хорошо помню мое прошлое. С призра­ками легче бороться, когда знаешь, как они выглядят. – Он поднес к губам ее пальцы. – Кстати, ты никогда не спрашивала меня, куда я ходил в тот день.

– Нет, потому что ты вернулся бодрым – и спокой­ным.

– Выходит, ты тоже умеешь читать мои мысли. Я хо­дил туда, где провел детство, в тот переулок, где моего отца нашли мертвым, и некоторые думали, что это я вса­дил в него нож. Признаться, меня всю жизнь преследовало сожаление, что его прикончил кто-то другой.

– Об этом не стоит сожалеть, – тихо произнесла Ева, когда самолет коснулся земли.

– Тут мы с вами расходимся во мнениях, лейтенант. – Его мелодичный ирландский голос звучал холодно и отчужденно. – Я стоял в этом зловонном переулке, вдыхая запахи моего детства, и чувствовал, что все это по-преж­нему у меня в крови и останется там навсегда. Но… – Голос Рорка вновь потеплел, как виски от пламени свечей. – Я стал другим, и главным образом благодаря тебе. То, что ты сделала для меня, Ева, не мог сделать никто. – Он снова улыбнулся, увидев удивление в ее глазах. – Поэтому, стоя в переулке, где отец столько раз избивал меня и валялся пьяный, пока однажды не свалился замертво, я понял, что он, в конце концов, проиграл, так как все, что со мной происходило, в итоге привело меня к тебе. – Рорк отстегнул ремни безопасности – свой и Евы. – Когда я шел назад под дождем, то знал, что иду к тебе. И ты тоже должна знать, что, когда бы ты ни решилась заглянуть себе в душу, что бы ты там ни нашла и куда бы от этого ни по­бежала, я буду там.

Эмоции переполняли Еву, угрожая вырваться наружу.

– Не знаю, как мне удавалось прожить хотя бы день без тебя!

Теперь пришла его очередь удивляться.

– Ты всегда находишь нужные слова. Ну как, успоко­илась?

– Да. И надолго.

Так как власть и деньги везде прокладывают дорогу, они за несколько минут прошли через битком набитый терминал и вышли на стоянку, где их уже ожидал автомо­биль.

Ева бросила взгляд на торпедообразную серебристую машину с обтекаемой двухместной кабиной и недовольно нахмурилась.

– Ты не мог приготовить что-нибудь, менее бросаю­щееся в глаза?

– Не вижу, почему мы должны причинять себе неудобство. Кроме того, – добавил Рорк, когда они сели в машину, – эта штука мчится, как ракета.

С этими словами он нажал на акселератор, и машина рванулась вперед.

– Боже мой! Уменьши скорость, псих! – закричала Ева. – Полиция аэропорта схватит тебя за задницу у пер­вых же ворот.

– Для этого им сначала придется меня остановить, – усмехнулся Рорк, даже не подумав притормозить. – Мо­жешь открыть глаза, дорогая. Мы выбрались из аэропорта.

– Почему ты это вытворяешь? – сердито спросила Ева, чувствуя жуткую пустоту в животе.

– Потому что это забавно. А почему бы тебе не сооб­щить адрес отставного копа, с которым ты хочешь погово­рить, чтобы мы выбрали наилучший маршрут?

Ева открыла один глаз и увидела, что машина мчится по шоссе. Все еще хмурясь, она начала искать клавиатуру встроенного компьютера.

– Он управляется голосом. Просто нажми кнопку и назови ему адрес.

– Знаю, – огрызнулась Ева. – Я просто осматрива­юсь, чтобы запомнить как следует штуковину, в которой мы разобьемся насмерть.

– «Старгрейзер – 5000Х». Снабжен полным набором систем безопасности и жизнеобеспечения, – отозвался Рорк. – Я сам помогал его проектировать.

– Оно и видно.

Ева нажала кнопку.

«Компьютер включен. Чем я могу вам помочь?»

Так как это был тот же хрипловатый женский голос, который Рорк вставил в свой домашний компьютер, Ева сочла нужным сердито посмотреть на него.

– Чей это голос, черт возьми?

– Неужели не узнала?

– А я должна была узнать?

– Конечно, дорогая. Ведь это твой голос – после секса.

– Что за чушь!

Рорк самодовольно усмехнулся.

– Лучше дайте указания, лейтенант, пока мы не очу­тились в Мичигане.

– Это не мой голос, – проворчала Ева и назвала ад­рес.

На небольшом экране появилась голографическая кар­та, на которой мерцал красным цветом кратчайший ма­ршрут.

– Правда, удобно? – осведомился Рорк. – Нам сюда.

Внезапный резкий поворот при скорости девяносто миль в час заставил Еву подпрыгнуть на сиденье. «Ну, он у меня попляшет! – пообещала себе Ева, сердито косясь на Рорка. – Если только мы до этого доживем…»

Уилсон Макрей жил довольно далеко от центра, в одном из целого ряда маленьких белых домиков с крошеч­ными лужайками. Подъездные аллеи были глянцево-чер­ными, а трава хотя и пожухла, была аккуратно подстриже­на. По бокам прямой, как линейка, дороги росли молодые клены, посаженные на строго определенном расстоянии друг от друга.

– Пейзаж как в фильме ужасов, – заметила Ева.

– Ты слишком городской человек, дорогая.

– Не в том дело. Помнишь фильм про вторжение инопланетян, которые… как это называется… зомбировали людей? В результате все люди одинаково одевались и делали одно и то же в определенное время дня. – Ее взгляд с подозрением скользил по пролетающему за ок­ном пейзажу. – Эти дома похожи на ульи. Ждешь, что вот-вот все двери откроются в один и тот же момент и от­туда выйдут одинаковые люди, шагая нога в ногу.

Рорк с усмешкой посмотрел на нее.

– Ты меня пугаешь.

Он затормозил у нужного дома, и Ева, смеясь, выбра­лась из машины.

– Жуткое местечко! Держу пари, когда тебя зомбируют, ты этого даже не заметишь.

– Возможно. Так что лучше иди первая.

Ева улыбнулась, но на всякий случай взяла Рорка за руку, двинувшись по абсолютно прямой дорожке к белой двери.

– Я изучила его биографию. Ничего особенного. Женат восемь лет, один ребенок, и скоро появится второй. Дом им вполне по карману. Я не обнаружила никаких признаков того, что он внезапно получил крупную сумму.

– То есть ты имеешь в виду, что с ним все в порядке?

– Надеюсь, что да. И что он захочет мне помочь. У ме­ня ведь нет никаких официальных полномочий, – доба­вила она. – Макрей не обязан со мной разговаривать. Я даже не могу использовать поддержку местных копов.

– Тогда попробуй использовать свой шарм.

– Шарм – это по твоей части.

– Согласен. И все-таки попробуй.

– Вот так? – Ева ослепительно улыбнулась.

– Ты снова меня пугаешь!

Ева пожала плечами и, поднявшись на крыльцо, по­звонила в дверь. Услышав трижды прозвучавший веселый мотив, она закатила глаза.

– Я бы скорее покончила с собой, чем поселилась в таком месте! Бьюсь об заклад, что у них в доме все тща­тельно подобрано по цвету, а на кухне стоят фигурки коров…

– Ставлю пятьдесят долларов, что это кошки.

– Пари принято. Уверена, что там коровы, поскольку они выглядят еще глупее. – Ева снова постаралась улыб­нуться, когда им открыла хорошенькая женщина явно на последнем месяце беременности.

– Здравствуйте. Я могу вам чем-нибудь помочь?

– Надеюсь, что да. Мы бы хотели поговорить с Уилсоном Макреем.

– Он в мастерской. А в чем, собственно, дело?

– Мы приехали из Нью-Йорка. – Глядя в любопытные карие глаза, Ева толком не знала, с чего начать. – Это по поводу одного из дел, которые вел ваш муж, прежде чем выйти в отставку.

– О! – Взгляд женщины сразу помрачнел. – Так вы копы? Входите. Уилл так редко видится с коллегами… Ду­маю, ему их очень не хватает. Подождите, пожалуйста, в гостиной? Я приведу его.

– Она даже не спросила удостоверения. – Ева пока­чала головой, бродя по гостиной. – Жена копа – и впускает в дом посторонних. Что за люди?!

– Их следовало бы расстрелять за доверчивость.

Ева покосилась на мужа.

– И это говорит человек, который так оборудовал свой дом, что туда не проникнут даже инопланетяне!

– Ты сегодня прямо зациклилась на инопланетянах.

– Это из-за здешней обстановки. – Ева беспокойно повела плечами. – Разве я не говорила? Все в точности подходит друг другу по цвету. – Она указала на бело-голу­бые диван и кресло, белые занавески и голубой ковер.

– Полагаю, для некоторых это создает ощущение ком­форта. – Склонив голову набок, Рорк внимательно по­смотрел на Еву. Ей давно уже было необходимо побывать у парикмахера и обзавестись новыми ботинками, но он знал, что она даже не думает об этом. Высокая и худоща­вая, Ева выглядела слегка угрожающе, меряя аккуратную комнату нервными шагами. – Хотя ты, конечно, сошла бы здесь с ума.

– Наверняка. – Ева остановилась рядом с ним. – А ты?

– Я бы сбежал отсюда через два часа. – Рорк коснулся ее подбородка. – Но только с тобой, дорогая.

Она усмехнулась.

– Значит, мы друг другу подходим. Хотя я и раньше в этом не сомневалась.

Ева повернулась, услышав голоса. Впрочем, ей неза­чем было смотреть на Уилсона Макрея, чтобы понять, что он отнюдь не жаждет чьей-либо компании. Макрей вошел вместе с внезапно поблекшей женой, недовольно хмурясь и настороженно глядя на незваных гостей, словно ожидая нападения.

«Коп с головы до пят», – сразу подумала Ева. В нем было около шести футов роста. Светло-каштановые воло­сы были коротко острижены, карие глаза на квадратном скуластом лице оставались холодными.

– Моя жена сказала, что вы из полиции, но не назвала ваши имена.

– Ева Даллас. – Она не стала протягивать руку. – А это Рорк.

– Рорк? – воскликнула миссис Макрей, покраснев до корней волос. – То-то ваше лицо показалось мне знако­мым! Я видела вас по телевизору много раз. Пожалуйста, садитесь.

– Карен! – Одним словом муж заставил ее умолк­нуть. – Вы коп? – осведомился он у Рорка.

– Нет. – Рорк положил руку на плечо Еве. – Коп – она.

– Мы из Нью-Йорка, – продолжала Ева. – Мне при­дется отнять у вас немного времени. Дело, над которым я работала, пересекается с тем, над которым работали вы, прежде чем ушли в отставку.

– «Ушли» – это не совсем точно. – В его голосе по­слышались нотки гнева. – Меня ушли.

Ева посмотрела ему в глаза.

– Кое-кто недавно хотел отправить на покой и меня. Любым способом – вплоть до… В общем, по состоянию здоровья.

Глаза Макрея блеснули, а рот плотно сжался. Прежде чем он успел заговорить, Рорк шагнул вперед и очарова­тельно улыбнулся Карен.

– Не могли бы вы приготовить нам кофе, миссис Макрей? Мы с женой приехали прямо из аэропорта.

– О, конечно! Простите. – Ее руки, покоившиеся на животе, взметнулись вверх. – Сейчас приготовлю.

– Почему бы мне не помочь вам? – С улыбкой, кото­рая могла растопить женское сердце на расстоянии пятидесяти шагов, он мягко коснулся ее спины. – Дадим нашим супругам поболтать. У вас чудесный дом.

– Благодарю вас. Мы с Уиллом так давно мечтали о собственном доме…

Пока их голоса не затихли, Уилл не сводил глаз с Евы.

– Я не собираюсь вам помогать! – наконец заявил он.

– Но вы ведь еще не знаете, что мне нужно. Я не могу показать вам мой значок, Макрей, потому что его отобра­ли у меня несколько дней назад. – Ева заметила, что в его глазах мелькнул интерес. – Они нашли способ отстранить меня от дела, поэтому мне кажется, что я подобралась до­статочно близко к разгадке. Или же им просто не понра­вилось мое усердие. Насколько я понимаю, они также нашли способ отстранить вас и передать дело этому болва­ну Кимики.

Уилл фыркнул.

– Кимики не в состоянии с личными-то делами разобраться…

– Да, я так и поняла. Я хороший коп, Макрей, но на сей раз они ошиблись, передав мое дело другому хороше­му копу. В Нью-Йорке обнаружены три трупа с изъятыми органами, а у вас – один. Еще по одному найдены в Па­риже и Лондоне. Мы продолжаем разыскивать аналогич­ные преступления.

Некоторое время Макрей молчал, потом покачал голо­вой.

– Я не могу помочь вам, Даллас.

– Чем они вас запугали?

– У меня есть семья! – свирепым шепотом отозвался Макрей. – Беременная жена и пятилетний сын. С ними ничего не должно случиться. Понятно?

– Да. – Ей также было понятно, что гнев и возмуще­ние бессильны против страха, особенно если это страх не за самого себя. – Но никто не знает, что я здесь, и не уз­нает никогда. Я приехала по собственной инициативе.

Уилл подошел к окну и разгладил белую занавеску.

– У вас есть дети?

– Нет.

– Мой сын сейчас у тещи и пробудет там несколько дней: Карен вот-вот должна родить. – Он кивнул в сторо­ну фотографии на столе. – Красивый мальчик, верно?

Ева подошла к столу, взяла фотографию и вгляделась в улыбающееся лицо. Большие карие глаза, светлые волосы, ямочки на щеках… Дети всегда казались ей похожими друг на друга – невинными, но в то же время хитрыми, а глав­ное, непостижимыми. Однако она знала, какого ответа от нее ожидают.

– Очень красивый.

– Мне сказали, что до него доберутся в первую оче­редь.

Пальцы Евы стиснули рамку. Она осторожно постави­ла фотографию на стол.

– Значит, они контактировали с вами?

– Позвонили по телефону. – Он повернулся к Еве. – Я ответил, что буду продолжать делать свою работу и чтобы они убирались к дьяволу. Тогда мне объяснили, что произойдет с моей семьей – моим сыном, моей женой и ребенком, которого она носит, Я испугался, но решил, что отправлю их куда-нибудь, а сам завершу расследование и доберусь до этих ублюдков. Потом мне по почте стали приходить открытки – фотографии Карен и маленького Уилла в игрушечном магазине, на рывке, во дворе дома моей матери, к которой я их отослал. А на одной из них какой-то ублюдок держал Уилла на руках! – Его голос за­дрожал от ярости. – На обороте было написано, что в сле­дующий раз у него вырвут сердце. Ему всего пять лет… – Он сел, закрыв лицо руками. – Иногда значок – не самое главное.

Теперь Ева понимала, что любовь может быть и источ­ником страха.

– Вы сообщили об этом вашему боссу?

– Я никому не сообщил. Это грызет меня уже не­сколько месяцев. – Макрей запустил пальцы в коротко остриженные волосы. – По ночам я работаю охранником, а полдня провожу в этой идиотской мастерской, делая скворечники. Я здесь сойду с ума!

Ева села рядом с ним.

– Так помогите мне упрятать их туда, где они не смо­гут повредить вашей семье.

– Я больше не смогу вернуться на работу. Не смогу носить значок. – Он опустил голову. – И я не знаю, на­сколько длинные у них руки.

– Ничего из того, что вы мне сообщите, не попадет ни в официальный, ни в неофициальный рапорт. Расскажите мне, на какой стадии находилось ваше расследование, когда начались угрозы?

– Сперва я занялся черным рынком, но это никуда не привело. Потом покопался в прошлом жертвы, но не об­наружил ничего, указывающего на личную месть. Мне все время не давало покоя то, как аккуратно это было проде­лано.

– Да, аккуратно и очень профессионально.

– В нескольких кварталах от места преступления есть бесплатная клиника. Жертва посещала ее неоднократно. Я побеседовал с врачами, проверил их. Версия также вы­глядела тупиковой, но я чувствовал, что здесь что-то есть. – Он оживился, глаза заблестели. – Тогда я начал проверять другие медцентры, расспрашивать хирургов. Когда я добрался до клиники Нордика, меня вызвал босс и сказал, что этот олух Уэйлен поднял шум и требует, чтобы мы проявляли должное уважение к медицинскому сообществу.

– Уэйлен… Он и мне ставил палки в колеса.

– Карен у меня интересуется политикой, и Уэйлен никогда не вызывал у нее симпатий. – Макрей впервые ус­мехнулся, и его лицо внезапно стало моложе. – Но мне казалось, что дело тут не только в том, что у Уэйлена есть родственники в АМА. Я как раз начал это выяснять, когда меня подстерегли в темном переулке, сбили с ног и при­ставили к горлу револьвер… – Он со вздохом поднялся и стал ходить по комнате. – Я собирался подать боссу рапорт и обо всем сообщить, но в следующее мое дежурство майор вызвал меня и сказал, что по поводу моего рассле­дования продолжают поступать жалобы. Начальство не только не оказало мне поддержки, но предупредило меня, чтобы я вел себя поделикатнее и не беспокоил богатых влиятельных людей. Тогда я решил отправить мою семью подальше и продолжать работу. Но, получив фотографии, я сдался. И если бы меня снова поставили перед подоб­ным выбором, я поступил бы так же.

– Я не собираюсь упрекать вас за это, Уилл. По-моему, вы сделали все, что могли.

– У вас отобрали значок… – Его голос дрогнул. – А я отдал его сам.

«Его нужно взбодрить», – подумала Ева и заставила себя улыбнуться.

– Просто нас обоих трахнули разными способами.

– Что верно, то верно.

– Передайте мне все ваши данные, и, может быть, нам удастся вернуть свои значки. Вы копировали ваши файлы?

– Нет. Но я многое помню. Ведь я месяцами провора­чивал в голове все детали и кое-что записывал для себя. – Он бросил взгляд через плечо, услышав голос жены. – Карен ничего об этом не знает. Я не хочу ее расстраивать.

– Назовите мне имя какого-нибудь человека, которо­го вы упрятали в тюрьму и который недавно вышел на свободу, – попросила Ева, понизив голос.

– Друри. Саймон Друри.

– Значит, я здесь по поводу Саймона Друри.

Ева оглянулась и подняла брови при виде Рорка, несу­щего поднос с кофейником, чашками и печеньем. Через несколько секунд она едва не выругалась, заметив кув­шинчик со сливками в форме белого котенка.

Рорк никогда не проигрывает пари!

– Выглядит потрясающе. – Ева взяла печенье, удив­ляясь про себя, как Карен может передвигаться с таким животом.

Заметив ее взгляд, Карен улыбнулась.

– Я рожаю сегодня.

Ева поперхнулась печеньем. Даже если бы Карен на­правила на нее револьвер, она не ощутила бы такой паники.

– Сегодня?!

– Ну, не сразу. – Рассмеявшись, Карен с благодарностью посмотрела на Рорка, который подал ей чай. Ева отметила про себя, что они, очевидно, отлично поладили друг с другом среди печенья и кошек. – Но вряд ли моя дочка захочет долго ждать.

– Наверно, вы будете рады… когда все это кончится?

– Мне не терпится взять ее на руки. Но я люблю быть беременной.

– Почему?

При виде недоуменного лица Евы Карен снова засмея­лась и с нежностью посмотрела на мужа.

– Потому что это чудо!

Исчерпав тему беременности, Ева повернулась к Уиллу.

– Не будем больше отнимать у вас время. Спасибо за помощь. Буду вам признательна, если вы предоставите мне ваши старые записи по поводу дела Друри.

– Сейчас я их найду. – Он встал и, проходя мимо жены, ободряюще погладил ее по животу.

По просьбе Евы Рорк выехал за город и без всякой цели колесил по дорогам, пока она пересказывала ему свой разговор с Уилсоном Макреем.

– Ты осуждаешь его?

Ева покачала головой.

– У каждого есть своя ахиллесова пята. Они пронюха­ли, где она у Макрея, и использовали это на всю катушку. У него ребенок и жена, которая вот-вот родит второго. Они знали, куда метить.

– Карен – учительница. – Рорк мчался по автостра­де, ни разу не снизив скорость. – Последние полгода она вела уроки в редакции учебных программ на телевидении и планирует продолжать это еще год или два. Но ей не хва­тает личного контакта с учениками. Она славная женщина и очень беспокоится за мужа.

– Что ей известно?

– Не все, но, думаю, больше, чем ему кажется. Он вернется на службу, когда ты раскроешь дело?

Ева отметила про себя, что он сказал не «если», а «ког­да». Приятно, что кто-то так верит в нее – верит куда больше, чем она сама…

– Боюсь, что Макрей не вернется, – вздохнула Ева. – Он никогда не сможет забыть, что сам отдал значок. Иногда невозможно вернуть все… – Она закрыла глаза. – Поезжай в город. Посмотрим, смогу ли я что-то вспом­нить.

– Незачем брать на себя слишком много, Ева.

– Я хочу избавиться от этого, Рорк. Я должна посмот­реть.

Они ехали по Чикаго, и Ева не могла подобрать ему другого определения, кроме как «город контрастов», пусть это и звучало банально. Шикарные рестораны, клубы, отели и магазины в тех районах, куда власти хотят при­влечь туристов с их деньгами, – и грязные притоны и за­бегаловки там, где собираются только обреченные на бед­ность…

Рорк вел свой сверкающий серебром автомобиль по узким улочкам, где тусклые огни обещали сомнительные развлечения. Проститутки ежились по углам, надеясь, что очередной клиент на время избавит их от пронизывающе­го ветра. Наркодилеры шныряли взад-вперед, готовые сбыть товар по сниженной цене, поскольку лишь отчаян­ные наркоманы рисковали выходить в такой холод. Бомжи ютились в своих импровизированных лачугах, со­гревались пивом и ждали утра.

– Останови здесь, – сказала Ева, бросив взгляд на выщербленную кирпичную стену, покрытую граффити. Окна нижнего этажа были зарешечены и закрыты деревянными ставнями. Надпись, мерцающая бледно-голубы­ми лампами, извещала, что здесь находится отель «Саут-Сайд».

Ева вышла из машины, глядя вверх на окна. Некото­рые были разбиты, другие закрыты дешевыми шторками.

– Все эти места слишком похожи друг на друга, – пробормотала она.

– Хочешь войти?

– Не знаю. – Она провела рукой по волосам.

Внезапно из тени к ней шагнул долговязый мужчина.

– Желаете встряхнуться? У меня есть все, что вам нужно. Первоклассный «зевс», «экстази», «зонер», любые смеси.

Ева метнула на него свирепый взгляд.

– Отойди, ублюдок, иначе я выдавлю тебе глаза и за­ставлю их съесть.

– Эй, сучка, ты на моем участке, так что не забывай о хороших манерах. – Торговец уже заметил машину и ре­шил, что имеет дело с богатыми простофилями-туриста­ми. Выхватив из кармана нож, он провел пальцем по ост­рию. – Быстро гони бумажник, драгоценности, и мирно разойдемся.

Еве понадобилась секунда, чтобы решить, выбить ему зубы или сдать патрульному. Этой секунды оказалось до­статочно для Рорка, чтобы выскочить из машины. Его кулак метнулся вперед с быстротой молнии, и нож упал на тротуар. Ева не успела моргнуть глазом, как он уже держал наркодилера за горло в двух дюймах от земли.

– Кажется, ты назвал мою жену сучкой?

Единственным ответом послужило жалобное мычание торговца, извивавшегося, как выброшенная на берег ры­ба. Покачав головой, Ева шагнула вперед, подобрала складной нож и спрятала лезвие.

– Если я выдавлю тебе глаза, – любезным тоном про­должал Рорк, – то, пожалуй, сам их съем. Надеюсь, у меня проснется аппетит, если я увижу тебя, скажем, через пять секунд после того, как швырну твою паршивую зад­ницу на мостовую.

Наркодилер плюхнулся на дорогу, как мешок с костя­ми, быстро вскочил и, прихрамывая, побежал прочь.

Рорк тщательно отряхнул пыль с рук.

– Так на чем мы остановились?

– Мне понравилась твоя угроза насчет его глаз. Надо будет взять ее на вооружение. – Ева сунула нож в карман, не выпуская его из руки. – Давай войдем.

В вестибюле горела единственная желтая лампа. За грязным столом сидел охранник. Он же портье. Злобно посмотрев на них, он ткнул пальцем в прейскурант.

Комната с кроватью стоила доллар в минуту. За два доллара к удобствам прибавлялся туалет.

– Третий этаж, – коротко сказала Ева. – Восточный угол.

– Вы получите ту комнату, которую я вам предоставлю!

– Третий этаж, восточный угол, – повторила она.

Взгляд охранника устремился на стодолларовую бу­мажку, которую Рорк бросил на поднос. Пожав плечами, он достал из ящика ключ и положил на стол.

– Пятьдесят минут. За превышение заплатите вдвое.

Ева взяла ключ от номера ЗС, с облегчением заметив, что ее рука не дрожит. Они начали подниматься.

Все казалось смутно знакомым. Узкие ступеньки, гряз­ные стены, доносящиеся из-за них стоны. Ветер, атакую­щий кирпич и стекло, пронизывал до костей.

Ева молча вставила ключ в замок и открыла дверь.

Застоявшийся воздух был насыщен запахами пота и секса. Следы того и другого виднелись на простынях стоя­щей в углу кровати вместе со ржавыми пятнами засохшей крови.

Затаив дыхание, Ева шагнула внутрь. Рорк последовал за ней и закрыл за собой дверь.

Единственное разбитое окно, исцарапанный пол… Но все это она видела в сотне других мест. Ноги Евы дрожали, когда она заставила себя подойти к окну и выглянуть наружу.

Сколько раз она стояла у окна в грязной комнатушке, воображая, как выбросится из него, упадет вниз и разо­бьется о мостовую… Что удерживало ее от этого день за днем? Сколько раз она слышала, как открывается дверь, и молила бога, о котором имела очень смутное представле­ние, помочь ей, спасти ее?!

– Не знаю, та ли это комната. Таких очень много. Но она похожа на нее. Похожа и на ту комнату в Далласе, где я убила его. Но в Чикаго я была совсем маленькая, я плохо помню и себя, и его. Помню его руки, сжимающие мне горло… – Ева провела ладонью по шее, словно успокаи­вая боль. – Помню, как он насиловал меня. Сначала я не понимала, что это означает, – только чувствовала боль. Потом стала понимать, но не могла это прекратить. Каж­дый раз, слыша, как открывается дверь, я надеялась, что он только изобьет меня, хотя это тоже было больно… – Закрыв глаза, она прижалась лбом к покрытому трещина­ми стеклу. – Я думала, что вспомню что-нибудь еще. Ведь что-то было и до того, как все это началось. Какая-то жен­щина вынашивала меня, как Карен вынашивает свое «чудо». Черт возьми, как же она могла оставить меня с ним?!

Рорк обнял ее и прижал к себе.

– Возможно, у нее не было выбора.

Ева с трудом заставляла себя сдерживать горе и гнев.

– Выбор всегда есть. – Она отстранилась и шагнула назад. – Теперь это не имеет значения. Поехали домой.