Под полной луной

20

Луна

Луна прошла между хижинами и тихонько постучала в дверь Бенни. Он ответил, с чашкой чая в руках и плотным шарфом вокруг шеи. Капли пота стекали по вискам, лицо пылало.

— Тебе получше?

— Да, — ответил Бенни, выпячивая грудь и заходясь в усиленном кашле. — Ну, почти.

— Ты же не заболел?

— Не, — прошептал он, закатывая глаза. — Просто папке спокойней, когда я накачан лекарствами и укутан как младенец в этой адской жаровне. Как Уиллоу?

Луна покачала головой. Она сглотнула, но отвела не последовало.

— Твой отец спрятал оставшиеся ракеты?

— Ага. Так мне и надо, — пожал плечами Бенни, оттягивая шарф. — Но это должно было сработать. Насыпь должна была развалиться… я слышал, как эти старые бревна трещали и скатывались со своих мест. Ее должно было смыть под корень.

— Хорошо, что этого не случилось. Иначе тебя бы накрыла вся река. Или что? Грязевого болотца тебе показалось мало?

Бенни засмеялся.

— Папка говорит, вероятно, тварь, что таится в иле, удержала плотину от разрушения. Он думает, что если бы болото опять стало рекой, то эту мерзость смыло бы отсюда. А нет болота — нет твари, которая наложила проклятие. И больше нет заразы.

— Больше нет заразы, — повторила Луна.

Луна оставила Бенни и пошла к перилам своей хижины. Опустив подбородок на ладони, она смотрела на болото и ее одиноко дрейфующую лодочку.

Послышалось шарканье шагов по дощатому полу, и рядом на перила опустились бабушкины руки.

— Прости, что напугала тебя, бабуля Ту.

В последнее время Луна только и делала, что извинялась.

— То, что сестра болеет, не дает тебя права себя вот так гробить.

В груди Луны не осталось воздуха, как будто затихли уже последние дуновения горячего ветра в жаркий сезон.

— Я только хотела помочь Уиллоу.

— Мы все хотим, крошечка. Но она слишком больна. И ни ты, ни я, ни кто-либо еще больше ничего не может сделать, только быть рядом с ней в ее последних страданиях.

Луна поджала пальцы на ногах.

— Я просто не могу в это поверить. Не могу это принять.

Бабуля Ту вздохнула, вглядываясь в жижу под ними.

— Я когда-нибудь рассказывала тебе, зачем прицепила оберег на нос плоскодонки? — спросила она, смакуя воспоминания словно густой сироп.

Не отрывая головы от ладоней, Луна повернулась к бабушке.

— Нет, не рассказывала.

— Девчонкой я была очень похожа на тебя. У меня тоже была своя лодка, хотя в те времена вместо болота струилась река, лодки были намного короче и легче управлялись. Вместо шестов у нас были весла, и каждое утро я добывала рыбу для семьи. Младший брат — твой дядя Тин — следовал за мной по пятам, все время вертелся рядом, куда бы я ни пошла. И так часто, как только могла, я сбегала от него. Понимаешь ли, я жаждала приключений. Мальчишка был мне обузой.

— Но ты же любишь дядю Тина!

Бабуля Ту вздернула брови, соединяя взбороздившие лоб морщины.

— Ты хочешь услышать историю или нет?

Луна кивнула, прикусив губу.

— В день перигея мама весь день работала, так что следить за Тином пришлось мне. Приятного мало. Сначала я делала все, что мне велели. Я позволила ему таскаться за мной, когда играла с друзьями. А в сумерках мы решили устроить соревнование по лазанью на дерево, чего Тин, разумеется, сделать бы не смог. Поэтому я оставила его на земле, пока остальные взбирались выше и выше. Мы хотели увидеть фейерверки на фоне полной луны, взрывающиеся под облаками без портящих вид веток. Тогда это казалось гениальной идеей. Но перед самым началом празднования я взглянула вниз и брата там не было.

Мне открывался сверху широкий обзор, но ни в одном из направлений я не видела Тина. Я запаниковала, не потому что боялась трепки, а потому, что впервые представила себе жизнь без топота его ножек и довольного пухленького личика. Я молниеносно слезла с дерева и побежала.

Я проверила дом, обыскала накрытые столы, забежала на место с установленными ракетам, которые только начали запускать. Но я нигде его не нашла.

Едва ли я различала, что происходит вокруг, темнело быстро, не спасала даже огромная луна. Я побежала к реке. Клянусь, я думала, что сердце вот-вот вырвется у меня из груди. Когда я приблизилась к воде, полетели первые ракеты, окрасившие водную рябь в оранжевый, золотой и красный цвета — это было прекрасно.

Бабуля Ту помедлила, поднеся палец к губам.

— Ты решишь, что я выжила из ума, но я не преувеличиваю, воздух вокруг меня загустел, словно ожил. Из-за деревьев я слышала звук похожий на колокольный звон, а потом краем глаза заметила вспышку света. Я повернулась туда и увидела Тина, свернувшись калачиком, он спал возле моей лодки. Он в одиночку приволок к реке лодку, и только прибрежные камешки помешали спустить ее на воду.

Нижняя губа бабули Ту задрожала.

— Он всего лишь хотел во всем следовать за старшей сестрой. Всего лишь хотел, чтобы я его признала. Он бы ни за что не справился с управлением в такой тьме… как пить дать он бы тогда утонул.

Она отрывисто вдохнула, пристально посмотрев на Луну.

— А что случилось потом, бабуля Ту?

— Я разревелась как тряпка, вот что. Я подняла малыша Тина на руки и крепко прижала к себе. Колокольчики зазвенели снова, и над нами рванула новая партия огней. Я вернулась к камышам, именно там вспышка света указала мне на Тина, и я нашла тот оберег. Он висел на тонюсенькой цепочке, словно на паутинке. Не знаю зачем, но я его подняла. К утру река разлилась до дверей. Луг затопило, и очень скоро вместо земли появилось уже знакомое тебе болото. Сначала вода все еще была чистая и прозрачная, сверху виднелись зеленые верхушки трав и кустарников, которых ранее течение всегда обходило стороной. Теперь же они таили тьму у своих корней. Годы шли, трясина густела и темнела. Мы разучились плавать. Никому и в голову не приходило нырнуть в болото. Вода протухла. Несколько семей сорвались с места и отправились в поисках нового жилья вверх по течению, но все они вернулись. Будто что-то… или кто-то нас всех здесь удерживает.

Бабуля Ту отвернулась от перил и через окно посмотрела на Уиллоу.

— Зови это заразой. Или проклятием. Скажи, что в глубине затаился злой дух. Говори, что хочешь. Но все изменилось с того дня.

Она прикрыла глаза усталой рукой, а ее разум отправился в переулки памяти.

— Когда все наши попытки прорваться через плотину потерпели неудачу, мы подняли наши дома на сваи и научились управлять плоскодонками, пригодными для болота. Я прикрепила на нос моей лодки тот оберег, чтобы каждый день помнить о хрупкости и ценности человеческой жизни.

Луна покосилась на оберег, который висел, поблескивая, на своем привычном месте.

— Я знаю, ты лишь хотела помочь сестре, — ласково произнесла бабуля Ту. — Это очень похвально, но впредь я не желаю, чтобы ты даже обдумывала что-нибудь столь опасное. Даже если мы никак не поможем Уиллоу, жизнь слишком важна, чтобы так глупо ей рисковать.