Под псевдонимом Ксанти

Глава 4

Они пошли в тыл фалангистов далеко за полночь. Впереди шел Хаджумар, следом Аугусто, Лина и Гарсиа. Когда советник залегал, все моментально делали то же самое — об этом он их строго-настрого предупредил. Никаких самостоятельных решений. Каждый делает только то, что ему поручит лично он, советник Ксанти. Тол был распределен поровну между мужчинами. Когда достигли поля, Хаджумар приказал пересечь его ползком. Достигнув лощины, он ловко юркнул вниз… Он шел так, будто неоднократно проделывал этот путь и прекрасно знал, где мост. Лина, не выдержав, спросила у Аугусто, верно ли они идут. Хаджумар резко прервал их шепот:

— Не разговаривать!

За ночь они прошагали километров пятнадцать. Советник подгонял, твердил, что отоспятся и отдохнут днем. Надо добраться до лесочка, что длинным языком вытянулся вдоль реки, но, к сожалению, не дотягивается до нужного им места. Так что днем они будут отлеживаться, а следующей ночью, часам к четырем, окажутся на месте.

— Вперед, вперед, — приказывал он и подбадривал Гарсиа и Лину, потому что Аугусто ни на шаг не отставал от советника.

Уже рассветало, когда они добрались до лесочка. Аугусто предложил спуститься в овраг и там залечь на весь день. Но Хаджумар отправил в овраг Гарсиа и Лину, а сам вместе с Аугусто вскарабкался на пригорок, облюбовал местечко в кустах, плотно прикрывающих его со всех сторон. Пригорок давал полный обзор. Советник, осмотревшись, предложил Аугусто поспать, чтобы тот потом сменил его. Испанец не стал церемониться и уступать очередь Ксанти, прилег на траву.

— Я ненавижу их, — сказал Аугусто. — Они убили моих детей. Моей Марии было всего четырнадцать… Косы у нее были длинные-предлинные, черные змейки… Они ее сперва… на глазах у матери и брата… Мигель бросился на них с кулаками… Что мог сделать одиннадцатилетний малыш? Они поставили на пригорке крест, распяли Мигеля и… подожгли…

Чем мог утешить его Хаджумар?.. Он наблюдал за проселочной дорогой, что шла за полем. Потом стал изучать карту. Судя по ней, в пятидесяти километрах от моста находился небольшой аэродром. Вернее, в то время, когда составлялась карта, он был небольшой, а в дни войны такие объекты растут по часам. Теперь, возможно, это важнейший аэродром, на котором базируются самолеты франкистов. Может быть, оттуда совершают свои варварские налеты на Мадрид пилоты герринговской дивизии «Кондор». Надо бы проверить.

И еще он подумал о том, как все сложно в бригаде анархистов. Дурутти понравился своим цельным характером. Теперь понятно, почему он пользуется влиянием в Испании среди определенных слоев населения. Наверняка он сам тяготился отсутствием полного взаимопонимания с анархистами. Не претит ли ему то обстоятельство, что каждый боец смотрит на него, в первую очередь, как на вождя анархии, а потом уже как на командира, которому все должны подчиняться? Хаджумару было известно о том, что анархисты в случае неодобрения действий командира имеют право собрать митинг и переизбрать комбрига. В таком случае один баламут, наподобие Педро, всю бригаду может настроить против Дурутти. Человеку малоприятно, когда кто-то им командует. Но армия без этого не может существовать. Значит, надо доказать анархистам это, убедить их, заставить поверить в него, советника. И начинать следует с Дурутти.

Когда Аугусто проснулся, Ксанти — насколько позволял ему испанский запас слов — объяснил, на что тот должен обращать особое внимание, и предупредил: если что-то смутит его, он непременно обязан разбудить советника.

Сон окунул его в детство. Он увидел село, мать, отца, дядю… Казалось, что уже тогда он знал, что будет далеко-далеко от родины, и он постарался все запомнить. И вот теперь все деревья, камни, овраги, ущелья, родники, друзья детства встали перед ним воочию…

Он проснулся сам. Оказалось, что спал он три часа. Аугусто не сразу заметил, что советник открыл глаза. Испанец не отрывал взгляда от дороги. Глаза у него были грустные…

Шли сперва лесом, а когда совсем стемнело — полями, старательно обходя населенные пункты. Часто натыкались на военных. Фалангисты вели себя неосмотрительно, точно были убеждены, что вокруг никого нет, только свои. Часовых они выставляли, но и те были невнимательны: не раз можно было утащить даже офицеров, что и предлагали Аугусто и Гарсиа. Но Ксанти упрямо твердил, что их цель — взорвать мост. Таков закон разведчиков, и его надо строго выполнять всем, кто идет в тыл врага. Ксанти казалось, что он говорит убедительно, но по тому, как отворачивались от него испанцы, он уловил, что они остались при своем мнении. «Да не за труса ли они меня считают?» — вдруг пронзила его догадка. Но и это не заставило его отклониться от основного задания и напасть на беспечных вояк, что тсУ и дело попадались им на пути. Лина обиженно смотрела в сторону, давая понять советнику, что ей не понравилось, что он не брал ее на операцию.

Уже рассвело, когда они оказались у цели. Мост им открылся как-то сразу, точно ему самому не терпелось показать всем, каков он красавец. Лучи двух прожекторов, установленных по краям и направленных на настил, разгоняли предрассветную мглу, и хорошо были видны будка и часовые, вышагивающие навстречу друг другу…

Двое часовых… Это уже сложнее. Будь один — Хаджумар взял бы его на себя. А тут надо было брать сразу обоих, одному не управиться. Кому же поручить второго? Аугусто? Гарсиа? Но у них нет опыта. И в состоянии ли они? Стрелять из винтовки во врага и сблизиться с ним, чтобы применить нож, — это далеко не одинаковое дело. Хаджумар знал многих, кто были смелы в огнестрельном бою, у кого была сильная воля, но кто не мог снять часового.

Минуты уходят, пора действовать. Конечно, по всем правилам, следовало бы дождаться смены караула. Но приближается рассвет, и ждать нельзя. Хаджумар лежал, прикидывая варианты, и прислушивался к тихим словам, которыми перебрасывались между собой переводчица и испанцы.

— Я отсюда одним выстрелом сниму часового, — убеждал Лину Гарсиа.

— Нам нужен мост, а не часовой, — сказал Ксанти.

— Но мост охраняют часовые.

— В часового буду стрелять я, — заявил Аугусто.

— У тебя с ним особые счеты? — спросила Лина.

— Стрелять нельзя, — возразил Хаджумар.

Он в десятый раз засек время, чтобы определить, сколько секунд с того момента, как поравнявшись друг с другом, часовые двигаются спиной друг к другу к краям моста… Двадцать три секунды! Маловато. Двадцать три секунды на то, чтобы пересечь пустырь, что отделяет кусты от моста, на то, чтобы вскарабкаться на мост и броситься на одного часового, затем на второго, пока он все еще не обернулся… Двадцать три секунды… Нет, не получится… Значит, надо разделить операцию на три этапа. Сперва, за первые двадцать три секунды, он должен пересечь пустырь. За вторые двадцать три секунды он должен добраться до пролета. И ждать…. Это самое страшное — ждать, пока они сойдутся и начнут двигаться в разные стороны. Ждать, надеясь на то, что ни один из них не заглянет с моста вниз. А ведь они это делают; Есть ли другой ход? Нет, не подключать же к операции неопытных Аугусто или Гарсиа. Он не имеет права рисковать. Значит, надо успеть все самому. За двадцать три секунды подтянуться с пролета на мост, снять финкой одного часового и броситься на второго, пока тот будет вышагивать до конца моста… Да-да, так и должно быть… Не надо никого подключать, главное, чтобы они потом не подвели его, быстро доставили тол к мосту.

— Вы метко стреляете? — спросил он Лину.

— Прошла полный курс подготовки, — ответила она.

Хаджумар стал разуваться, чем привел в величайшее изумление переводчицу и испанцев. Сняв сапоги, он аккуратно вложил в них портянки, хотел было снять и носки, но раздумал…

— Вы будете плыть? — спросила Лина.

— Зачем? — усмехнулся он. — Подходы к мосту достаточно скрытые. Вон до того кустика добраться бы… Теперь слушайте меня внимательно. План таков. Когда увидите, что оба часовых лежат на мосту, вы, Аугусто, и вы, Гарсиа, быстрыми перебежками доставьте тол на мост. Бежать легко, без шума. Вам, Лина, оставаться на месте, держать под прицелом будку. Стрелять в любого, кто оттуда покажется. Справитесь?

— Постараюсь.

— Надо справиться! Когда мы втроем будем покидать мост, вы, Лина, направитесь вон к тому дереву. Не напутайте. Нам возвращаться нельзя, потому что они сразу бросятся сюда, и тогда нам не уйти. Ясно?

— Понятно.

— Да не забудьте захватить мои сапоги, — предупредил он. — Я не люблю ходить босиком по лесу.

— Не забуду, — улыбнулась Лина; у нее стало тревожно на душе — план операции был прост и ясен, но на пути его решения могло быть много случайностей.

— Повторите, что я приказал, — потребовал Хаджумар.

— Когда ты снимешь часовых, — начал Аугусто и вдруг недоуменно воскликнул: — Но как ты это сделаешь? Их же двое! И они друг друга видят.

— Как будет — увидите, — оборвал его советник. — Повторите, что вам следует делать.

— Ты снимешь часовых, — повторил Аугусто. — И тогда мы с Гарсиа хватаем мешки с толом и бежим к мосту… Я не понимаю, для чего я шагал сюда? Чтобы смотреть, как другие убивают фашистов? — И попросил Лину: — Пусть он мне разрешит пойти… Я заговорю с часовым, а потом… — Он вытащил нож…

— Отставить, — приказал советник. Натянул поглубже берет, встал и побежал к мосту.

Через несколько минут фигура его мелькнула от кустов к основанию моста, замерла там.

— Молодец, камарада! — прошептала Лина.

— Вон, уже карабкается по столбу на пролет, — сказал Аугусто Гарсиа.

Они следили за часовыми, которые медленно сближались. Вот они уже поравнялись и прошли мимо друг друга. Один из них приближался к тому месту, Под которым замер камарада советник. Глянет или не глянет с моста вниз? Нервы у Гарсиа напряглись до предела. Лина на всякий случай взяла на прицел часового. Задвигал затвором и Аугусто. Лина испуганно зашикала на него:

— Приказ: ни в коем случае не стрелять!

Дальний часовой повернул кругом и в тот же миг и ближний сделал поворот. Теперь они стали сближаться друг с другом. Советник торопливо стал перебираться к середине моста. В одном месте ему пришлось повиснуть на руках и быстро передвигаться на весу к среднему пролету. Часовой двигался всего в двух метрах впереди него.

— Хоть бы не услышал! — взмолилась Лина.

— Как он один с двумя справится? — засомневался Аугусто.

Никто ему не ответил, ибо у всех на уме был этот же самый вопрос, и каждый недоумевал, как же собирается осуществить задуманное камарада советник. Лина с ужасом убедилась, что все висит на волоске, что это немыслимо — снять обоих часовых разом. Они успеют поднять шум, и тогда не сдобровать ни советнику, ни им.

Часовые сближались. Она видела, как камарада советник вытащил финку, зажал в зубах и вытер о грудь сперва одну руку, потом вторую.

Часовые поравнялись, пошли мимо друг друга. И в тот же самый момент камарада советник схватился обеими руками за настил, легко подтянулся, перевалил на мост и в два прыжка настиг часового. Лина увидела, как Ксанти обнял часового сзади, а потом, придерживая его винтовку, укладывал тело часового на настил. «Только бы тот, второй, ничего не услышал!»

— Скорее же! — прошептала Лина.

Ксанти на носках бежал к другому часовому и настиг его в тот самый миг, когда тот двинул правым плечом вперед, чтоб развернуться. Не успел — оказался в объятиях Ксанти.

— Пора! — скомандовала Лина.

Аугусто и Гарсиа метнулись вперед. Лина через прицел винтовки, не мигая, смотрела на дверь будки. «Теперь не должно сорваться, не должно! — глухо кричало внутри. — Не должно!» Она не удержалась, глянула на мост и чуть не вскрикнула: ей показалось, что часовой ожил и с прежней монотонностью ходит взад-вперед по мосту, держа винтовку за плечом… Где же камарада советник? И тут же она мысленно рассмеялась над собой. Это же он и есть, только в куртке часового и с его винтовкой. Вон мелькают его босые ноги… Она вспомнила наказ советника и судорожно придвинула к себе сапоги — не забыть бы! И опять стала всматриваться в дверь будки.

Мельком она видела, как вскарабкались по насыпи на мост Аугусто и Гарсиа с мешками, как Ксанти стал возиться с толом, укладывая его на том самом пролете, по которому вылез наверх, а Гарсиа и Аугусто, подражая часовым, медленно прогуливались по мосту… Потом все трое бросились вниз по насыпи и, круто завернув направо, стали удаляться в сторону дерева, куда было велено бежать и ей. Лина удивилась, увидев в руках у советника мешок с толом.

Когда раздался страшный грохот, Лина оглянулась. Обломки моста возмутили реку, началась беспорядочная стрельба.

— Быстрее! Надо уходить! Не останавливать! — подгонял группу Хаджумар.

Через некоторое время до Лины дошло, что они двигаются не в сторону Мадрида, не к своим, а наоборот — в глубь тыла франкистов.

— Мы не туда идем!

Он взял из ее рук сапоги и, усевшись на землю, стал быстро наматывать портянки.

— Мы идем не в Мадрид? — опять намекнула она ему на то, что он напутал, взял неверное направление.

— Нет, — коротко бросил он.

Ксанти все время подгонял их, твердя, что днем они будут отдыхать, а сейчас важно как можно быстрее удалиться от моста. Сам он, казалось, не ведал усталости, хотя в руках у него находился мешок с толом.

Лина кивнула Гарсиа на него:

— Возьми.

— А чего он его тащит? — удивился Гарсиа и, взяв из рук советника мешок, уложил его на землю и махнул рукой. — Пусть валяется. У нас этого добра навалом в бригаде.

Ксанти показал рукой на мешок, приказал:

— Неси.

— Назад? — возмутился Гарсиа. — Меня засмеют!

— Тол понадобится послезавтра, — веско сказал советник. Он не стал объяснять, что им предстоит еще одна операция.

Тон, которым это было сказано, не предполагал отказа. Но Гарсиа был анархистом. Еще день назад он бы ни за что не взял тол, но только что он видел камарада советника в деле и не приказ, а восхищение им заставило его шагнуть к мешку. И все-таки, подымая тол, Гарсиа проворчал:

— Гибнет анархия.

…И опять Хаджумар вел их так уверенно, как будто не раз проделывал этот маршрут. Все чаще им встречались воинские части, и все чаще ими оказывались итальянские и немецкие дивизии.

Через два дня и три ночи они залегли в маисовых зарослях. Хаджумар приказал группе располагаться на отдых, предупредив:

— Двое спят — двое работают.

— Я с вами, — мгновенно заявила Лина.

— Ясно, — посмотрел на нее он внимательно. — Каждому выдернуть с корнем двадцать-двадцать пять стеблей маиса.

И замаскироваться, чтоб утром не заметили нас с самолетов, потому что здесь они идут на снижение.

Ксанти сам завалил Аугусто и Гарсиа стеблями маиса и приказал спать.

— Я вас разбужу, — сказал он и предупредил Лину: — Ждать меня до вечера. Не вернусь — уходить. И не спите, — попросил он и нырнул в заросли маиса.

— Он мне нравится, — донесся до нее шепот Гарсиа. — А вам?

— Что мне? — сделала вид, что не поняла его, девушка.

— Нравится? Я просто так спрашиваю. Не потому, что вы синьора.

— Ну, если просто так, — решилась Лина, — то нравится.

Усталость давала знать о себе. Лина чувствовала, как ее все сильнее клонит ко сну. Гарсиа стал мурлыкать песню.

— Перестань, — попросила Лина. — Других песен не знаешь? Все о смерти — душу разрываешь.

— Другие песни надо громко петь, — возразил Гарсиа.

Хаджумар появился через полтора часа. Довольный. Глаза светились, часто улыбался.

— Ну что? — спросила она.

— Порядок! — ответил он и знаком показал Лине, чтобы двигалась следом за ним.

Они пересекли плантации маиса и выбрались к проселочной дороге. По ту сторону ее тянулись проволочные ограждения.

— Под током, — пояснил Хаджумар и добавил: — Аэродром военный. Подозреваю, что здесь дислоцируется дивизия «Кондор».

— Эти убийцы?

— Судя по шуму моторов самолетов — они… — Он показал направо. — Нам следует перебраться вон к той сирени. Она скроет нас.

Сперва дорогу перемахнул он и скрылся в густых кустах сирени. Спустя две минуты сделала бросок и она. Отсюда аэродром был виден отчетливо. Рассветало медленно, как бы нехотя. Самолеты выстроились длинной шеренгой, уставив свои тупые рыла в небо.

Хаджумар стал всматриваться в контуры самолета. «„Мессершмитт“. Истребитель новейшей конструкции — „МЕ-109“. „Хейнкель-51“ — быстроходный истребитель. А это — бомбардировщики „Юнкерсы-52“. Вот откуда они летают! А локатор-то, локатор! Такого я еще не видел. Тоже новинка немецкой техники. И радиоантенна оригинальная…» Он обратился к Лине:

— Теперь меня отсюда силком не оттащишь. Пока не уничтожим — будем торчать здесь. Одним днем не обойтись. Надо изучить режим полетов и работы вспомогательных служб… Определить посты охраны, распорядок дня, пути подхода к ним и возможность уничтожения. Надо найти подступы к помещению дежурного летного состава. Где-то вырыто подземное бензохранилище. Тут дел невпроворот. Ликвидировать часовых, взорвать помещение летчиков, локатор, радиоантенну… И все это одновременно, ну, в крайнем случае, в течение двадцати-двадцати пяти секунд. А затем поджечь самолеты… На это можно выделить три-четыре минуты… А нас всего…

— Четверо, — торопливо подсказала Лина, боясь, что он опять не возьмет ее в расчет.

— Четверо? — повторил Ксанти. — Да-да, всего четверо. А здесь нужно как минимум человек двадцать. Двадцать опытных, ловких, быстрых разведчиков. Да еще крайне необходима группа прикрытия. Как без нее? Что же делать?

— Идти за подкреплением.

— В другой ситуации так бы и следовало поступить, — согласился Ксанти. — Но терять неделю… Знаешь, сколько горя принесут эти «юнкерсы» за это время? И потом, как уйти от аэродрома, когда вот он, как на ладони? Присмотримся. Может быть, что-нибудь придумаем.

— Присмотримся, — улыбнулась Лина.

— Красиво выстроились, а? У «мессершмиттов» скорость свыше четырехсот километров в час. Как с ними тягаться тихоходам «Протезам-54», закупленным Республикой во Франции? Или бомбардировщикам «Брег-19»! У них скорость на сто-сто пятьдесят километров ниже. Нас выручают советские «И-15» и «И-16» да скоростной бомбардировщик «СБ»… Стоят убийцы… Двадцать восемь самолетов… Ничего, Лина, никуда им от нас не уйти. Взорвем их мы, изорвем.

— Тола мало, Ксанти.

— Придется самолеты поджечь.

На поле аэродрома появились механики, начали разогревать моторы. Ровно в шесть показались бензовозы.

— Считай их, — попросил советник Лину.

Она удивленно глянула на него: он впервые обратился к ней на «ты». Когда появились бомбозаправщики, камарада советник попросил посчитать и их.

— Бензовозы тоже подходят для нашей цели, — задумчиво произнес он. — Но может быть, придется использовать и бомбозаправщики. Ты не знаешь, Аугусто и Гарсиа водят машины?

Опять он сказал ей «ты».

— Вряд ли, — произнесла она. — А я проходила.

Он довольно хмыкнул:

— Прекрасно, ночью и проверим, что ты проходила.

«Он хочет меня привлечь к. операции», — обрадовалась она и спросила:

— А как мы проберемся через проволоку?

— Найдем, как преодолеть это препятствие, — сказал он и, заметив, что Лина часто встряхивает головой, борясь таким образом с сонливостью, сказал: — Через полчасика отправимся отдыхать. Мне важно посмотреть, в каком порядке взлетают самолеты.

Самолеты заправлялись горючим и бомбами. Появились летчики. Шумно и весело они вели себя.

— Убийцы! — вырвалось вновь у Лины. — Веселые убийцы!

Самолеты поднялись в небо и стройной колонной пошли на запад.

— На Мадрид! — ахнула Лина.

Видимо, и Ксанти думал о том же, потому что он вдруг жестко произнес:

— Нет, нельзя упускать такой случай! Надо вывести их всех из строя. И мы это сделаем, Лина, обязательно сделаем.

…День просидели они в кукурузе. Над ними каждые десять минут пролетали самолеты. Ночь выдалась лунная. Это было плохо. Но ждать следующей ночи? Это означало допустить завтра еще одну бомбежку, которая унесет сотни жизней мадридцев.

Четверка поделила последнюю булку хлеба. Камарада советник поведал о своем плане:

— Заправкой горючего на аэродроме занимаются три машины. В четыре утра. Доставляют рабочих на автобусе в три тридцать из бараков, что находятся в шести километрах от аэродрома. Я прошелся возле этой трассы. Есть только одно место, которое не видно ни из бараков, ни с аэродрома: там, где сооружен мостик через речонку. Чтоб перебраться на другой берег, автобусу необходимо спуститься вниз, к мостику. Тут мы его и перехватим.

— Мы проникнем в лагерь на автобусе? — изумился Аугусто.

— Это единственная возможность, — сказал советник. — Через проволочные заграждения пущен ток.

— А нашему автобусу широко распахнут ворота? — съехидничал Гарсиа.

— В три тридцать еще видимость плохая, и есть надежда на то, что часовой не разберется, кто в машине, — пояснил Хаджумар. — Тем более что я, не тормозя, просто поприветствую рукой, а станет останавливать, сообщу ему по-немецки, что прежний шофер приболел. Проникнув на аэродром, мы сразу же должны приступить к делу. В нашем распоряжении будет всего полчаса. Полагается сразу ликвидировать часовых. Так требуется поступать согласно науке, чтобы кто-нибудь из них не заподозрил неладное. Но нас очень мало. Представьте себе, что мы ликвидируем часовых, займемся подготовкой самолетов к подлогу — и вдруг из помещения выходит летчик, нужду справить. Часового нет — он тут же шум поднимет. Будь нас побольше — мы бы на место каждого ликвидированного часового поставили своего. А ведь нам еще предстоят шумовые эффекты: взрывы локатора, радиоантенны, подземного бензохранилища, помещений с летчиками и караульной командой. Из деревушки, где расположился основной летный состав и службы, на машинах девять минут ходу. Мы, конечно, можем разрушить мост. Но я предлагаю пойти на риск — не ликвидировать часовых.

— Мы будем готовить поджог самолетов, а немецкие часовые будут смотреть на нас и ничего не предпримут? — спросил Аугусто.

— Будем рассчитывать на предрассветную темноту, комбинезоны, которые мы натянем на себя, и нашу аккуратность, — успокаивающе улыбнулся испанцу Ксанти. — Приходится брать в расчет еще одно обстоятельство. Мы вынуждены работать на двух заправщиках, потому что водить машины умеем только Лина и я. Один придется оставить в гараже. Там же задержится Гарсиа, будет делать вид, будто возится в моторе машины. Всегда весьма нежелательно что-либо менять в распорядке и режиме работы врага. Но что делать? У нас нет другого выхода. Надеюсь, что часовые не обратят внимания. А если обратят, рассчитываю на свой немецкий: постараюсь шутками отболтаться… Мы все будем делать так, как ежедневно проделывают заправщики. В том же порядке. Вы запомнили?

— Кажется, — сказала Лина.

— Кажется или точно? — строго переспросил Хаджумар. — Если не уверены в себе и не запомнили порядок, по какому они двигаются от одного самолета к другому, то не стесняйтесь — я вам все подробно расскажу. Потом будет поздно. Мы и в самом деле будем заправлять самолеты. С одним маленьким отклонением. Мы будем «заправлять» не бензобаки, а кабины летчиков и бомбоотсеки, а также участок вокруг них, причем втрое более щедро. Ясно?

— Лить на землю горючее? — переспросил Аугусто.

— Верно. Но одним горючим не обойтись. В гараже наверняка есть ветошь. Так вот, ветошь надо будет щедро смачивать в горючем и незаметно проложить ею дорожку от одного самолета к другому.

— Это долго… — сказал Гарсиа.

— Придется поспешить… — заявил Ксанти и продолжил: — Но вот все самолеты заправлены… Дальше что? А? — спросил он и сам же ответил: — Вот тогда необходимо ликвидировать часовых. Иначе нам не подойти к локатору, радиоантенне, подземному бензохранилищу… Часовых трое. Самый дальний находится в ста десяти шагах от самолетов — я имею в виду того, что охраняет покой летчиков. К нему не приблизишься ни под каким предлогом ни пешком, ни на бензовозе… Обязательно встревожится. Значит, к нему в открытую не подойдешь — надо подкрасться. И это сделаешь ты, Гарсиа. Я покажу, как ты должен пробраться к нему… К тому, что у въезда на территорию аэродрома, направлюсь я. К третьему, находящемуся у подземного бензохранилища, — Лина и Аугусто. К нему подъехать просто: будто для того, чтоб заправиться… Снимать часовых надо одновременно… Сколько у нас гранат?..

— Восемь, — ответил Аугусто.

— Шесть возьмет с собой Гарсиа, — приказал Ксанти. — Две Аугусто… Сейчас объясню, для чего. Ты, Аугусто, будешь сидеть в бензозаправщике, который поведет Лина. Когда я свою машину направлю к воротам, вы поедете к бензохранилищу. К этому времени Гарсиа будет за спиной у часового возле помещения. Лина, следите за тем, чтобы и моя и ваша машины приблизились к часовым одновременно. Часовой будет спрашивать, что случилось. Аугусто, не спешите, не дергайтесь, а как обычно это проделывают люди, распахните дверцу кабины и спуститесь на землю. Вот когда окажетесь на земле — вот тут нужно действовать стремительно. Не забудьте заранее подготовить кинжал — он должен находиться уже в руке, с клинком, прижатым к рукаву… Как я учил вас… Одновременно набрасываемся на часовых. Вы, Лина, подстраховываете нас. Не спускайте глаз с Аугусто и особенно с Гарсиа.

— Но они будут находиться в разных местах аэродрома. Как я смогу одновременно смотреть в две разные стороны? — удивилась Лина.

— Вы остановите машину боком к бензохранилищу, и тогда вам будут видны и Аугусто и Гарсиа..: В случае неудачи кого-то из них — постарайтесь обезвредить часового, стрелять вы умеете… После снятия часового никаких дополнительных сигналов не ждать. Каждый действует как можно быстрее. Ты, Гарсиа, забрасываешь гранаты в окна помещения, делая круг справа налево. Запомни: справа налево — так сподручнее. Первую гранату и последнюю бросаешь в двери. Ясно?

— Понятно, — побледнел от волнения Гарсиа.

— От тебя зависит успех всей операции, — сказал Ксанти. — Я бы взял на себя это дело, но ты не водишь машину, а значит, поменяться местами мы не сможем… Не думаю, что кто-нибудь в помещении уцелеет, но на всякий случай ты следи, чтоб никто не вырвался оттуда и не открыл огонь. Вам, Аугусто и Лина, после ликвидации часового предстоит взорвать бензохранилище. Я придумал, как это сделать. Вы осторожно опустите гранату в горловину, куда заливают горючее, вставите рогатку, чтоб она раньше времени не упала. Привяжите к чеке шнур, и остается только дернуть за него. Делать это надо на полном ходу машины. Лина, вы набираете сразу большую скорость, а вы, Аугусто, стоя на подножке, сильно дернете за шнур. Вторая граната вам на случай, если у первой не выдернется чека… Но вы уж постарайтесь управиться с первого захода. Я должен буду взорвать локаторы и радиоантенну. Тола маловато, но я нашел болезненные точки. После этого я поджигаю самолеты. К этому времени вы, Лина и Аугусто, уже переберетесь в автобус. Гарсиа ближе всех к гаражу, и он должен первым добраться до автобуса. Меня вы подхватите на пути к воротам… Ясно? Никаких осечек не должно быть. Помните: у нас нет прикрытия, которое могло бы прийти на помощь… Для успеха необходимо четко все запомнить. Сейчас мы прорепетируем. — Ксанти прутиком быстро начертил на земле схему аэродрома. — Это вот въезд, — воткнул он две тонкие кукурузины, рядом одну толстую и низенькую, другую — тонкую и высокую. — Это локатор… Антенна… — Он положил камень. — Подземное бензохранилище… — Примостил комок земли. — Помещение, где отдыхают сменившиеся с вахты караульные и дежурный летный состав… — Провел линии. — А это самолеты… Вот как они выстроились, видите?.. Теперь сорвите каждый себе по початку. Положите их сюда, у ворот. Початки — это вы. Следите каждый за своим. Вот мы въехали в ворота, я приветствую часового по-немецки. Подъезжаем к гаражу, пересаживаемся в бензозаправщики. Ты, Аугусто, садишься рядом с Линой. Ты, Гарсиа, прячешься в гараже. Мы подъезжаем к самолетам… Я начну с этого края, а вы, Лина и Аугусто, с другого… Что в это время делаешь ты, Гарсиа?

— Я подкрадываюсь к часовому!

— Только не напрямик двигаешься к нему. — Советник отнял початок у Гарсиа и показал, как он должен двигаться вдоль проволоки.

Луна медленно плыла по небу. А початки вновь и вновь ползли по земле, рыхля ее и замирая в определенном месте. На шестой раз каждый двигал свой початок без подсказки камарада советника, стало получаться без заминки, синхронно.

— Все, — приподнялся Ксанти. — Вот так чтоб и было. Работать слаженно и расторопно.

— На початках так легко получается, — вздохнул Аугусто.

— А я верю ему! — улыбнулся Гарсиа. — У него легкая походка! — И неожиданно сострил: — Сапоги будешь снимать?

— Если драпать придется, — отпарировал Хаджумар. — Мы работаем на виду у часовых. Это надо помнить каждую минуту. — И, не глядя на Лину, обратился к ней: — А вам надо превратиться в мужчину.

— Что?

— Прощайтесь со своей чудной прической. Я сейчас отрежу волосы. Причем ножом. Поймите, не может же вести бензозаправочную машину женщина. Откуда ей взяться здесь? Да и часовые глаз с вас не станут сводить — они, пожалуй, с месяц женщин не видели… Прощайтесь с волосами!

Потом он на своем ломаном испанском шептался с Аугусто и Гарсиа, хватал их за грудь, делал вид, что вонзает в них нож, поправлял, указывая на неверные движения.

— Теперь всем спать… — скомандовал Ксанти. — Перед сном каждый мысленно должен представить себе, что, как и когда он будет делать… И во сне — тоже!..

— Как это во сне? — тихо засмеялся Гарсиа. — Разве человек может заказывать сны?

— Может, — серьезно ответил Ксанти. — Если очень захочет. Укладывайтесь — разбужу вас очень рано.

…Лину оставили метрах в ста от моста, и она не сразу уловила, почему, ибо советник сказал ей, что если автобус прорвется, то она должна будет стрелять в шофера. Но как могла машина прорваться, если поперек моста уложили огромное дерево?

Она видела, как камарада советник поднял руку и остановил автобус, как прокричал по-немецки «Хальт!», как нетерпеливо, освещая лица фонарем, потребовал, чтобы все сошли. Потом появились Аугусто и Гарсиа и повели заправщиков в сторону, к деревьям. Потом Аугусто и Гарсиа возвратились к автобусу.

Возле Лины Хаджумар затормозил.

…Невероятно, но все произошло так, как и предполагал камарада советник. Часовой попытался их остановить, но немецкая фраза, произнесенная Ксанти на чистом баварском диалекте, заставила его улыбнуться и махнуть рукой, разрешая продолжать путь автобуса к амбару, где стояли бензовозы.

Работалось споро. Ксанти невозмутимо мурлыкал под нос популярную немецкую песню, напоминая этим, чтобы остальные все время не забывали, что находятся под наблюдением часовых.

Если во время этого этапа операции — заправки — им приходилось сдерживать себя и делать все спокойно, нарочито замедленными движениями, чтобы не выдать часовым своего волнения, то с того момента, как заправочная машина с находящимся за рулем камарада советником направилась к воротам, возле которых прохаживался часовой, мужчины преобразились. Лина, ведя машину к бензохранилищу, краем глаза видела, как Ксанти затормозил возле часового, отворил дверцу, немец поднял к нему лицо, и вдруг из кабины мелькнуло упругое тело, обрушилось на часового, сбило наземь… И в ту же секунду Аугусто шагнул к «своему» часовому, оправлявшему китель одной рукой, другой державшему винтовку словно посох, и, забыв о торчащем за поясом кинжале, вцепился огромными своими руками в его горло, повалил на землю…

А что же Гарсиа? Лина, вспомнив наказ советника быть начеку и прикрывать молодого анархиста, выхватила пистолет и высунулась из кабины. Гарсиа запоздал с броском.

Но оттуда часовому было плохо видно, что творится возле машин, и он приподнялся на носках, чтоб получше всмотреться, — и тут на него обрушился удар Гарсиа…

Потом все три фигуры метнулись каждая к своей цели: Аугусто к заливной горловине, Гарсиа рванул на себя дверь помещения, где находились летчики и караульные, взмахнул рукой и бросился к окну… Глухо раздались подряд шесть разрывов гранат, звон стекол… Лина оглянулась и увидела, как советник бежит от локатора к своему бензовозу, вскакивает в кабину, машина мчится к самолетам, а сзади раздаются два взрыва: локатор разносит во все стороны, радиоантенна, переломившись надвое, падает…

Тут Аугусто вскочил на подножку бензовоза, закричал:

— Езжай!

Лина нажала на газ, и машина рванулась к гаражу.

— Тормози! — завопил Аугусто. — В автобус!

Лина спрыгнула на землю, взобралась в автобус, завела его.

— К выходу! — махнул рукой в сторону ворот Аугусто. — Скорее!

— А где же советник?

— Фейерверк пускает!

Ведя автобус к воротам, Лина посмотрела влево и увидела, как бензовоз Ксанти мчится мимо выстроившихся самолетов, и они один за другим вспыхивают яркими факелами…

— Зажигательными бьет! — догадался Гарсиа.

Лина затормозила у ворот, дожидаясь, когда бензовоз советника приблизится. Ксанти влетел в автобус, сдвинул плечом Лину на соседнее сиденье, сам ухватился за руль, и автобус, легко сбив дощатый шлагбаум, проскочил ворота.

— Ой, видели бы это наши! — вырвался восторженный вопль у Гарсиа.

Взрывов было не три, как предполагала Лина. Взрывались цистерны, баки, бомбы, взрывались раз за разом, воспламеняя небо.

А они мчались на автобусе, объезжая поселок. Где-то там, возле бараков, завыла сирена, раздались выстрелы, застрочили пулеметы. Несколько машин промчались в сторону аэродрома. Но что можно понять в этом аду?

Автобус был оставлен в лесу. Обратный путь предстоял долгий, пеший.