Подари себе счастье

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

На следующий день Мэгги ощущала себя полностью разбитой. От одной мысли, что ей надо предстать перед камерой, тошнота подкатывала к горлу. Но она должна была контролировать хотя бы эту часть своей жизни, раз уж разрушила все остальное.

Увидев свое отражение в зеркале заднего вида, Мэгги горько усмехнулась. Всю ночь она проплакала, сидя у окна и глядя в темноту, и это не прошло даром для ее внешности. Но притвориться больной и отказаться от съемок она просто не могла. Впрочем, долгие часы ночного бдения привели ее к неожиданным выводам.

К примеру, Мэгги поняла, что ее рассуждения, из-за которых она распрощалась с Шоном, могли оказаться полностью ошибочными.

Он назвал ее эгоисткой. И после его ухода она убежала к себе и просидела всю ночь, ненавидя его и плача из-за этого. Ведь на самом деле ею руководило стремление найти, как она искренне считала, единственный благородный выход из создавшейся ситуации.

Когда любишь так сильно, желаешь своим любимым только добра. Особенно когда они уже через столько прошли. Мэгги считала свое решение полностью бескорыстным, хотя от него и разбивалось сердце. Она ошибалась. Не прислушалась к разуму и совершила то, чего никогда не сделала бы намеренно. А именно — обидела Шона. Очень обидела.

Господи, какая же она идиотка!

Этот невеселый вывод привел ее к другому, не менее грустному: как же теперь ей снова завоевать Шона? После того как она так глупо поступила, не отвернется ли он от нее навсегда?

Однако ближе к рассвету Мэгги почувствовала проблеск надежды.

Шон сказал, что любит ее.

Он любит ее, даже несмотря на то, что она была полной дурой и делала все возможное, чтобы его оттолкнуть.

Он любит ее, даже несмотря на то, что она пыталась найти кого-то еще прямо под самым его носом.

Он любит ее, даже несмотря на то, что она, возможно, не сумеет дать ему то, что ей так сильно хочется ему дать.

Шон был сильным, заботливым человеком. Ее другом. И он боролся, чтобы удержать ее. Так почему же и она не боролась с таким же упорством за нечто столь драгоценное, столь редкое?

Неужели разум покинул ее? Но нет, она приложит все свои силы, чтобы вновь завоевать его любовь.

Когда после срочного звонка главного редактора Мэгги вышла из дома, Шон уже уехал. Не дожидаясь ее. Поэтому она в одиночку отправилась на побережье, репетируя раз за разом то, что собиралась ему сказать.

«Я была полной идиоткой». Наверное, можно начать с этого.

Припарковав машину, Мэгги застегнула «молнию» на непромокаемой куртке, наклонила голову под дождем и пошла искать Шона. Она обнаружила, что он ходит с камерой на плече и снимает лица в толпе.

Глубоко вздохнув, девушка взяла себя в руки и подошла к нему.

— Ну как? Есть новости?

Он опустил камеру и искоса посмотрел на Мэгги.

— Нет, пока ищут.

Мэгги кивнула и огляделась по сторонам. Она увидела вокруг встревоженные лица. Узнала нескольких бизнесменов, у которых они с Шоном брали интервью, кивнула в ответ паре из них. Она не ожидала, что так скоро вернется на причал, и по столь скорбной причине: в море пропало рыболовное судно.

— Сколько человек на борту?

— Шесть. — Шона удивил ее румянец, и он нахмурился. — Что?

Внезапно оробев, как юная влюбленная девица, она выпалила:

— Шон, я была полной идиоткой, и...

— Сейчас не время и не место.

Мэгги неловко потопталась на месте, подыскивая необходимые слова. Шон снова поднял камеру и шагнул в сторону от Мэгги. Его лицо было бесстрастным.

— Ты должна знать: это тот небольшой траулер, на котором мы были. Мы знаем этих людей.

Мэгги широко раскрыла зеленые глаза.

— Траулер Майка Маккейба?

Он кивнул.

— Да.

Внезапно их проблемы отошли на задний план. Мэгги увидела лица экипажа, у которого совсем недавно брала интервью, так же ясно, словно они находились прямо перед ней, даже услышала их голоса, когда они переговаривались за работой. Она вспомнила о том, как ей стало плохо от небольшой качки. Каково же им сейчас, под штормовыми ветрами, лишенным возможности вернуться домой? И она поняла, что рассказать их историю, с хорошим или плохим концом, было гораздо важнее.

Она только надеялась, что реакция Шона относилась к ситуации, в которой оказался экипаж, а не объяснялась его нежеланием слушать, как она ошиблась.

Шон понял выражение ее лица. Он сжал ей руку и спокойным голосом сказал:

— Мы должны заниматься делом. Всему остальному придется подождать. Переведи дух, Мэгги, и сосредоточься. — Он шагнул к ней ближе и кивнул в сторону группы людей. — Потом пойди и поговори с ними, пусть увидят, что тебе не все равно и мы позаботимся о том, чтобы все поняли, через что они проходят. Выслушай их так, как ты умеешь слушать.

Мэгги почувствовала, как ей передается часть его надежной силы. Она выпрямилась, и ее страх временно отступил.

— Я готова. Идем.

Он отпустил ее руку, повернулся и указал на здание.

— Там культурно-спортивный центр, в нем собралось большинство семей.

— Тогда мы туда и пойдем.

Им уже доводилось бывать в деревне, и почти все знали Мэгги в лицо. Людям было легко с ней разговаривать: она была одной из них, подругой, которая каждый вечер в шесть часов на несколько минут посещала их гостиные. Поэтому они разоткровенничались, охотно поведали о том, сколько раз во время шторма они не спали по ночам, молясь, чтобы все лодки вернулись домой. Пересказывали то, что слышали несколько поколений назад, говорили об отцах и дедах, которые не вернулись домой или вернулись без друзей.

Эти рассказы звучали настолько впечатляюще, что Мэгги почувствовала их страх так же ясно, как свой собственный.

Она осталась с Джин Маккейб и ее невестками, даже когда камера перестала работать. Шон тоже посидел с ними, задавая женщинам вопросы о пропавших, чтобы ненадолго отвлечь их от тягостного ожидания. Он улыбался, и его очарование вызывало у них ответные улыбки. Мэгги знала, что такое — чувствовать утешение, которое давала его мягкая сила, оживляться, слыша его смех, и забывать на краткие моменты все невзгоды. Это было непостижимой частью характера Шона, еще одной из многих причин, по которым его любила Мэгги и должна была верить в него.

Некоторое время спустя Шон взглянул на нее, и его глаза утратили свой блеск. А потом он просто встал и исчез. Уже через минуту Мэгги стало не хватать Шона, и она принялась искать его глазами. Может быть, его вид придавал ей уверенности, когда ее окружало столько отчаявшихся людей.

При мысли о том, что ей предстояло ему сказать, у нее начинал болеть затылок. Когда Шон посмотрел на нее без огня в глазах, она опять испугалась, что слишком многое испортила.

Но как Мэгги ни вертелась, сидя в кресле, она по-прежнему его не видела.

Ветер постепенно усиливался. Такой осени не было давно.

Мэгги встала и снова огляделась по сторонам. Где же он? Она окинула взглядом стол, где подавали сладкий чай. Во время кризиса так поступали все ирландцы — пили чай и рассказывали забавные истории, чтобы отпугнуть демонов. Но Шона за столом не оказалось. Как не оказалось и его камеры.

Неужели что-то происходит снаружи?

Нахмурясь, Мэгги сняла куртку со спинки кресла и извинилась. Пожала руку жене Майка, пообещала скоро вернуться, затем распахнула дверь и отправилась на поиски Шона.

На улице лил сильный дождь. Мэгги пошла к каменной пристани, где ждали полицейские и «скорая помощь». Вернулась одна из спасательных лодок. Мэгги натянула на голову капюшон и увидела наконец знакомую оранжевую куртку Шона. Подойдя ближе, она поняла, что он надевает поверх куртки спасательный жилет.

— Ты куда? — крикнула она.

Повернув голову, он наблюдал за приближением Мэгги. Дождался, пока она подойдет поближе.

— Я выхожу в море с экипажем.

У Мэгги перехватило дыхание. Она посмотрела на огромные волны и снова взглянула в темные глаза Шона.

— Сейчас? Нет, не выходишь!

— Да, выхожу. С Джо я все уладил.

— Нам слишком опасно выходить в море! — Она рассердилась, узнав, что он договорился с Джо, не предупредив ее. Они всегда работали как команда, и хотя у Шона было гораздо больше опыта, связанного с критическими ситуациями, Мэгги по-настоящему обиделась.

— Мы не выходим. Я выхожу. — Он поднял с земли камеру и пошел по пристани.

У нее заколотилось сердце, она пошла следом за Шоном.

— Прекрати, Шон.

— Это наша работа, помнишь? Я всего лишь собираюсь снимать экипаж спасательной лодки, пока они ищут «Вылазку».

— Тогда я с тобой.

— Вот еще!

Мэгги поравнялась с ним, схватила за руку и развернула лицом к себе.

— Мы — команда, куда ты, туда и я.

— О, так вот как это работает?

У нее захватило дух.

— Ты не можешь так поступить только из-за того, что сердишься на меня!

Шон прижал камеру к бедру, высвободил руку и положил ладонь ей на плечо.

— Ты не умеешь плавать, Мэгги, поэтому, черт возьми, я не позволю тебе выйти в море. Заботиться о тебе — вот моя работа.

И он всегда заботился о ней. Они были командой, партнерами. Или, по крайней мере, были раньше. Пока она все не испортила.

Глядя Шону в глаза, Мэгги поняла, что не сможет его остановить. Она видела его ответный взгляд, видела, как в темных глубинах глаз блеснуло что-то знакомое. Потом он сжал ее плечо и снова поднял камеру.

— Будь осторожен, — только и смогла вымолвить Мэгги.

Шон медленно улыбнулся.

— Я всегда осторожен.

— Нет, я имею в виду, осторожнее обычного.

Он на миг задержался, потом пошел к ярко-красной лодке и спустился с пристани. Мэгги шагнула вперед, и он расслышал ее голос сквозь ветер:

— Я люблю тебя, Шон!

Он обернулся к Мэгги, развевающиеся на ветру волосы падали ему на глаза.

— Я знаю! — крикнул он в ответ. — Ты мне говорила.

— Я говорила тебе не так, как было нужно! — продолжала она кричать срывающимся голосом.

Шон пожал плечами. Его лицо оставалось непроницаемым.

— Скажешь мне потом.

Мэгги смотрела вслед лодке до тех пор, пока могла различить слово «Спасательная» на ее борту. Без Шона она впервые в жизни испытала чувство неизбывного одиночества — того самого одиночества, к которому уже готовили себя женщины, чьи мужчины находились сейчас в штормовом море.

Снова войдя в дом и схватив со стола огромную кружку сладкого чая, Мэгги принялась слушать разговор женщин. Те непринужденно беседовали о детях, о том, что продается в супермаркете, кто где был в отпуске. Обычная болтовня. Но по их взглядам Мэгги поняла, что они думают совсем о другом.

— Где тот красивый парень с камерой? — спросила ее вдруг жена Майка.

— Он вышел в море на спасательной лодке.

— В такой шторм? Что у него с головой?

— Иногда я сама спрашиваю себя об этом.

Казалось, жена Майка кое-что поняла по ее голосу. Она подалась вперед и сжала руку Мэгги.

— У него все будет замечательно. Они знают, что делают, эти мальчики.

— Как это у вас получается? — вырвалось у Мэгги. — Я хочу сказать, спокойно провожать в море своих любимых — в такую погоду?

— Они делают то, что обязаны делать, — пожала плечами женщина. — Все мужчины должны содержать семьи и оплачивать счета. Их работа — выходить в море в любую погоду.

Мэгги кивнула, выслушав ответ.

Жена Майка пристально взглянула на Мэгги. Потом подалась вперед.

— Может быть, я уже привыкла. А вот в первый год после нашей свадьбы, когда начинался шторм, я не спала, пока он не возвращался домой.

— Вы тревожились, что потеряете его. — Мэгги поняла это чувство и испытала к ней симпатию. Она понизила голос, и их головы почти соприкоснулись. — Должно быть, вы иногда спрашивали себя: не легче ли было бы, если бы вы влюбились в кого-нибудь, кому не приходится работать в море?

Женщина рассмеялась и покачала головой.

— Да. Но в кого влюбляешься — не выбираешь. Надо быть благодарной за то, что нашла любовь, и держаться за своего парня изо всех сил. Боже, помоги, чтобы Майк вернулся, но, если этого когда-нибудь не случится, я бы все-таки ни на что не поменяла свою судьбу.

— Вы очень его любите.

— Да. — Ее глаза засияли. — Он мой лучший друг, Майк; был рядом все тяжелые времена, и мы не могли бы обойтись друг без друга. Мы очень счастливы.

— Я понимаю. — Мэгги успокаивающе сжала руки жене Майка. — Он скоро вернется.

Та кивнула. В ее глазах появилось вопросительное выражение.

— У тебя что-то с тем парнем с камерой?

Мэгги почти машинально собиралась тут же ответить «нет». Но она не сумела скрыть свои чувства, особенно после того доверия, с которым открылась ей только что эта милая женщина. Ее разрывала мысль о том, что Шон так далеко, в бушующем море. Только подумать на секунду, что с ним что-то может случиться...

Нет, она не станет бояться худшего и тревожиться за Шона. Вместо этого она расскажет все незнакомке в маленьком загородном культурно-спортивном центре. За кружкой сладкого чая.

Это будет чем-то вроде репетиции, вот и все. Мэгги прокричит это всему миру, если такое понадобится для того, чтобы Шон поверил, что она навеки принадлежит ему.

— Понимаете, все так сложно... — произнесла Мэгги.

— А, конечно, это всегда сложно. Ты влюблена? — Да.

— И он в тебя влюблен?

— Наверное. — Если только Мэгги не убила в нем чувство. Возможно, она не заслуживает его любви после всего, что причинила им обоим.

— Из-за кого же все стало сложным?

Про себя она состроила гримасу.

— Из-за меня.

— Ну и правильно. Женщины не так предусмотрительны, как мужчины. Мы бросаемся в омут головой, не рассуждая, а они...

— О, нет, — тихо рассмеялась Мэгги. — Иногда Шон видит все гораздо яснее, чем я.

— Потому что ты пытаешься слишком много думать?

— Да, наверное. — Мэгги улыбнулась тому, что только что сказала. — Понятно, что я имею в виду?

Открылась дверь, и все тут же повернулись в сторону входящих. Но как только те опустили капюшоны, оказалось, что это тоже местные жены с подносами с едой.

Мэгги в изнеможении откинулась па спинку стула.

— Ты бы хотела жить без него? — спросила жена Майка.

— Я пыталась... ничего приятного. Наверное, я этим очень обидела его.

— Вот ты опять думаешь. Тебе надо попробовать чувствовать. — Женщина перевела взгляд на дверь, потом снова посмотрела в глаза Мэгги и вздохнула. — Знаешь, иногда я ужасно рада, когда провожаю Майка в море. Но все-таки люблю, когда он возвращается. Я могу временами ненавидеть его, сердиться, мне нужно на время с ним расстаться, но он по-прежнему мой муж. Я бы не хотела жить без него.

Не больше, чем Мэгги хотелось жить без Шона. Какое счастье, что не понадобилось какой-нибудь трагедии, чтобы это понять. Ему только стоило назвать ее эгоистичной идиоткой, а существовало не так уж много людей, которые любили ее так сильно, чтобы сказать это ей в лицо.

Дело было в том, что Мэгги никогда не хотелось, чтобы он полностью исчез с ее горизонта. Потому что если бы она этого хотела, то просто рассталась бы с ним. Она бы уехала от него, нашла другую работу, исключила бы его из своей жизни. Но она упорно цеплялась за него. И он в конце концов нашел свой путь к правде.

Может быть, потому что в глубине души ей этого хотелось?

Глядя на мудрую женщину, которая сидела перед ней в кресле, Мэгги постепенно начинала понимать истину. Когда Шон сказал, что она ведет себя как эгоистка, он был прав. Она могла убедить себя, что пытается быть бескорыстной и пожертвовать собой ради любимого мужчины, но что, если в действительности он был ей нужен для того, чтобы доказать, что она не ошибается на его счет? Наверное, она хотела убедиться, что он сильный, что способен бороться, чтобы ее удержать, показать, что любит ее? Чтобы она поняла, что в несчастье он никогда ее не бросит?

Неужели она испытывала его?

Поняв это, Мэгги действительно почувствовала себя эгоисткой. Кем она была, чтобы так с ним поступать? Кем она была, чтобы проверять силу человека, который почти уничтожил свою душу, показывая людям, какие жестокость и несправедливость могут существовать в мире? Как она могла вести себя так с тем, кого любит больше всех на свете?

Понадобилась Джин Маккейб, женщина, рисковавшая потерять мужчину, который значил для нее так же много, как Шон для Мэгги, чтобы открыть ей глаза несколько шире, чем это удалось даже бессонной ночи.

Мэгги подалась вперед и, обняв жену Майка, сказала ей на ухо:

— Поверь, Джин, он вернется.

После объятий Джин улыбнулась Мэгги. Ее глаза блестели.

— Да, я поверю. Ты тоже.

Внезапно Мэгги отчаянно захотелось увидеть Шона. Она вышла из здания и вернулась к пристани.

И стояла там очень долго, дрожа от страха и думая о том, что скажет, чтобы исправить положение. Раз за разом она репетировала, как будет просить прощения, в разных вариантах. Пока не начало темнеть. Капли дождя стекали серебряными струйками по фонарям дежурного освещения.

— Где ты, Шон? Возвращайся скорей! — неожиданно для себя позвала она.

Далеко в море, среди черных волн, мелькнули огни. А потом раздался крик:

— Это они! Береговая охрана только что сообщила по радио... Они их нашли!

Мэгги подбежала к кричавшему мужчине.

— У них все в порядке?

— Да, они нашли «Вылазку» примерно в миле от берега. Ее здорово потрепало, на борту вспыхнул пожар, поэтому не было радио. Она тонула, у одного из экипажа сломана рука. Но в остальном у них все в норме. Хотя спасательной лодке не сразу удалось взять их на буксир.

Мэгги почувствовала, что ее желудок вот-вот избавится от чая, который она выпила.

— Что случилось?

— Она сильно ударилась корпусом о «Вылазку», но сейчас они уже возвращаются.

Ей захотелось его обнять. Вместо этого она прокричала «Спасибо!» и побежала в здание, чтобы оповестить всех, что возвращаются лодки.

Семьи экипажа высыпали на улицу и рука об руку застыли на каменной пристани. Наконец они увидели спасательную лодку с «Вылазкой» на буксире, и сразу же раздались приветственные восклицания.

Мэгги искала знакомую оранжевую куртку. Вот она! Шон стоял на узкой палубе, направив камеру на экипаж траулера, а потом повернулся и снял лица людей, которые ждали в гавани. То есть выполнял свою работу. Без суеты и жалоб. Со свойственной ему молчаливой силой, силой, в которую должна была верить Мэгги.

Когда лодка приблизилась, Шон опустил камеру, помахал экипажу «Вылазки» и взглянул на пристань. Вертя головой, он наконец нашел Мэгги. Но не помахал ей и не улыбнулся. Только кивнул и снова отвернулся.

У Мэгги упало сердце. Что, если он больше не сможет ей доверять? Что, если он так в ней разочаровался, что даже не хочет на нее смотреть? Что, если она действительно отчасти убила любовь, которую он к ней чувствовал?

Но все-таки нужно рискнуть. Пусть Шон убедится, что ее глупость — часть полного комплекта под названием Мэри Маргарет Салливан.