Подари себе счастье

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Впервые в жизни Мэгги поняла: то, что она произнесет в ближайшие несколько минут, окажет самое мощное влияние на весь ее мир. Это был момент, кардинально меняющий жизнь.

Когда Шон настоял на том, чтобы завершить съемку, прежде чем Мэгги попытается с ним объясниться, у нее снова упало сердце. Еще один знак, что он уже отдалился, что она не сможет преодолеть его разочарование в ней? Или просто он еще не закончил работу?

Теперь, когда Мэгги хорошенько обо всем подумала, ей нужно было выговориться. Ожидание убивало ее.

Она нервно сжимала руки, наблюдая, как Шон ходит с камерой. Ветер развевал его темные волосы, и челка падала ему на глаза — как в ту минуту, когда он стоял в спасательной лодке и говорил ей, что знает о ее любви к нему. Но на самом деле он этого не знал, верно? Потому что она дурачила сама себя насчет своих чувств, и то, что она сказала, не вполне соответствовало действительности.

Шон зачесал волосы назад, стараясь найти взглядом Мэгги. Глубокие темно-карие глаза встретились с зелеными. Когда-то он при этом машинально улыбался, но теперь его губы остались неподвижными.

Мэгги не могла видеть выражение его глаз, но она достаточно хорошо помнила, что было прошлой ночью.

Она знала, что если посмотрит, то увидит боль, которую он так усердно старается скрыть. Увидит разочарование, которое он к ней испытывает.

У нее вспотели ладони, дыхание стало прерывистым. Она смотрела на Шона, пока он не нахмурился и не отвел от нее взгляд. Потом вытерла руки о джинсы и снова мысленно прокрутила слова, которые репетировала весь день.

Слева от них она заметила движение. К двери здания направилась еще одна съемочная группа. Мэгги почувствовала, как у нее забилось сердце. Пора брать интервью.

После интервью она встанет перед камерой и произнесет заключительное сообщение.

А потом — самые важные слова в своей жизни.

Шон уже не смотрел в ее сторону. В «горячих точках» он многому научился. Когда обстоятельства слишком воздействовали на его эмоции, он их просто не допускал. Делал то, что должен был делать. Но когда Шон не дал Мэгги поговорить о прошлой ночи, он понял, что поступает вопреки своему сердцу. Что его сердце хочет постоянно быть с Мэгги и упрекает его за то, что он так все испортил, когда потерял самообладание и назвал ее эгоисткой.

Да, Шон на самом деле не на шутку разозлился из-за того, что она совсем не верит в него и готова растоптать все то, что стало ему невероятно дорого.

Но он должен был проявить выдержку, ведь Мэгги и без того достаточно страдала. Ему следовало быть терпеливее. Не торопиться, понять ее рассуждения и обсудить ошибки. Спокойно. Ободряюще. При этом дать ей понять, что он никуда не уйдет и не бросит ее.

И чего он добился? Теперь Мэгги подкрадывается к нему по-кошачьи, ходит вокруг кругами и так нервничает, что достаточно уронить булавку, чтобы она подпрыгнула на месте. Наверное, пытается найти способ помягче, чтобы расстаться с ним...

— Мэгги? — Его голос раздался позади нее. — Эй, Мэгги.

Вздрогнув, девушка быстро повернулась.

— Да? — затаив дыхание, произнесла она.

Шон нахмурился, потом кивнул в направлении людей перед ними.

— Готова к интервью?

— Конечно, готова. — Мэгги подождала, пока он отвернется, покачала головой и шагнула вперед. Ничего, она потерпит еще немного, а потом откровенно поговорит с ним.

Так она и сделала.

Десять минут спустя Шон опустил с плеча камеру и пристально посмотрел на Мэгги.

— Так, хватит. У тебя что, случилось размягчение мозгов?

Мэгги моргнула, глядя на него.

— Что?

— Ты постоянно думаешь о чем-то другом, поэтому вступительное слово и сводка новостей получаются несколько смазанными. Может, тебе надо сказать мне, что происходит, и покончить с этим?

Насчет сводки новостей он действительно был прав. Им пришлось сделать три дубля, потому что Мэгги никак не могла произнести слово «бурный».

— Я справлюсь. — Она махнула ему рукой, чтобы он поднял камеру. — Идем.

— Нет, пока ты не объяснишь мне, что с тобой случилось, — не двигаясь с места, заявил Шон. Тон его был непререкаемым.

— Прямо сейчас, сию минуту?

— Прямо сейчас, сию минуту.

Господи, неужели нельзя подождать еще пару минут? Мэгги наклонилась и зачем-то принялась отряхивать джинсы.

— Итак? — нетерпеливо поторопил ее Шон. — Кончай тянуть время. Выкладывай начистоту, Мэгги, чтобы мы поскорее закончили и ушли домой. Если честно, мне хочется отдохнуть.

Выпрямившись, Мэгги посмотрела на Шона, потом вздохнула.

— Я, можно сказать, запланировала речь. А ты все губишь.

У него кончалось терпение.

— Черт возьми, да говори же!

— Хорошо, прекрасно. — Мэгги подбоченилась, набрала в грудь побольше воздуха и выпалила на едином дыхании: — Я только хотела тебе сказать, что ты был прав, а я ошибалась. И еще: я влюбилась в тебя и не хочу тебя потерять. И я была идиоткой. Это все. — Забавно, когда она произнесла свою тираду слишком быстро, ей показалось, что вышло не так уж плохо. Мэгги нахмурилась, глядя на Шона, ее голос стал спокойнее. — Но я собиралась сказать это лучше.

Темные глаза не отрывались от ее взволнованного лица.

— Ну, может, тебе надо попробовать еще раз и сказать это так, как ты собиралась.

Она поджала губы и отвела взгляд. Скрестила руки на груди.

— Нет, теперь ты все погубил.

— А ты все-таки попробуй, — посоветовал Шон, на его губах промелькнула легкая усмешка. — Видишь ли, меня не так уж легко убедить.

Она гордо расправила плечи.

Но Шон это увидел и чуть не рассмеялся от облегчения. Она не расстанется с ним легко.

— Продолжай, я слушаю.

— Кстати, я тебя ненавижу за то, что ты вышел в море на той лодке. Ты не должен был выходить в море без меня!

— Извини, ты это репетировала? Как ты на меня сердишься? Такое, конечно, меня убедит.

Она повысила голос:

— На море страшный шторм. Что, если бы твоя лодка сильнее ударилась о тот траулер? Что, если бы ты упал в воду, а эта проклятая камера утащила бы тебя на дно? Потому что я знаю, что ты бы ее не отпустил! Как ты думаешь, что бы я тогда чувствовала?

— Звучит немного мелодраматично, тебе не кажется? Между прочим, ты все равно решила со мной расстаться, так какое это имело бы значение?

— Перестань издеваться, Шон. Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. — Ее голос стал ниже на октаву. — Это имело бы значение, потому что если бы ты утонул, у меня не было бы возможности сказать тебе, что я в тебя верю. Честное слово, верю. — Она направила на него указательный палец. — А вот если бы ты позволил мне высказать все это раньше, я бы не чувствовала такого разочарования в течение нескольких часов.

— Почему?

Она моргнула в замешательстве.

— Что?

— Почему ты поверила в меня сейчас? Почему не несколько месяцев назад, когда выяснила, что должна бороться за ту семью, о которой мечтаешь? Почему не прошлой ночью, когда я сказал тебе о своих чувствах?

Внезапно Мэгги поняла, что ей трудно найти подходящие слова. Она шагнула к нему. Остановившись в нескольких дюймах от Шона, взглянула ему в глаза и снова вздохнула.

— Я действительно слишком много думаю, Шон. — Она печально улыбнулась. — Ты знаешь эту мою дурную привычку. И ты был прав, я вела себя как эгоистка, что бы я ни говорила себе в оправдание.

Он оставался абсолютно спокойным.

— Продолжай.

— Иногда можно чего-то хотеть слишком сильно. Я хотела, чтобы все было правильно: замечательный парень, потрясающие дети, собака, розы на лужайке около двери. Я нашла замечательного парня и думаю, что долго его любила, прежде чем это понять. Я была почти готова ему признаться в своей любви, потому что могла... не знаю... — она пожала плечами, — потому что сердцем понимала, что он чувствует то же самое. А потом вдруг выяснила, что потрясающих детей у меня никогда не будет. На моих глазах страдала моя бедная сестра, которая тоже не может иметь детей. И я не хотела, чтобы такое горе постигло меня и этого замечательного парня.

— Жизнь не идеальна.

— Вот именно, не идеальна. Но я чувствовала боль сестры каждый раз, когда она понимала, что у нее не будет ребенка. Мне было бы так же больно, а ты бы страдал, глядя на меня.

Шон слушал ее, не прерывая, лишь желваки заходили на скулах.

— Я сказала себе, что несправедливо так с тобой поступать, когда ты уже через столько прошел. — Ее голос дрогнул. Она прокашлялась. — Я долго думала и в конце концов убедила себя, что должна расстаться с тобой, потому что ты заслуживаешь настоящего счастья.

Когда Мэгги сделала паузу, по-прежнему не сводя с него глаз, Шону захотелось обнять ее, прижать покрепче к себе и успокоить. Но он боялся спугнуть Мэгги, которой было непросто сделать такое признание, поэтому не шелохнулся и очень спокойно произнес:

— Ты не должна была делать выбор в одиночку, Мэгги. Неужели нельзя было поделиться со мной?

— Теперь я это знаю. — У нее сжималось в горле при виде его хладнокровия и бесстрастности. Она действительно все погубила, не так ли? — Я должна была доверять тебе и обязательно с тобой поговорить.

— Почему же ты этого не сделала?

Ее глаза наполнились слезами. Она отвернулась и заморгала.

— Потому что я слишком сильно боялась тебя потерять. Вот и решила, что будет легче от тебя отказаться.

На миг наступила тишина, а потом она услышала его низкий голос прямо над своим ухом:

— С таким невероятным умом ты иногда бываешь катастрофически глупой.

Мэгги снова повернула к нему голову, ее глаза блестели. Их лица оказались рядом.

— Я знаю, — она еле заметно улыбнулась, — но дело в том, что я недостаточно храбрая, чтобы тебя потерять.

Шон долго всматривался в ее прелестное грустное лицо, потом перевел взгляд на локон, упавший на лоб, на изогнутые брови, полные слез глаза, изящный нос, пухлые губы, упрямый подбородок, который она обычно вздергивала так высоко. И сердце его сжалось от любви к этой чудесной девушке.

— Ты бы никогда меня не потеряла, — хрипло проговорил он.

У нее из глаз потекли две крупных слезы.

— Но я очень боялась, — всхлипнула она.

— Я знаю, но теперь тебе уже нечего бояться.

Мэгги наблюдала, как Шон ставит камеру на землю рядом с собой. Потом он мягко улыбнулся, поднял большие руки и обхватил ее лицо.

— Ты закончила?

Она молча покачала головой.

— Тогда поторопись.

Она слегка кашлянула.

— Мне радостно думать, что ты знаешь: я в тебя верю. Но, кроме того, мне надо тебе сказать, что... — ее голос дрогнул, и она, задыхаясь, произнесла: — ...я хочу от тебя ребенка, Шон.

Он ответил, задыхаясь не меньше, чем она:

— Я тоже этого хочу.

— Но, может быть, у меня не получится.

— Я знаю. — Он провел большими пальцами по щекам Мэгги, вытирая слезы. Коснулся лбом ее лба. — Теперь ты закончила?

Она кивнула.

— Хорошо, значит, моя очередь. Я не собирался позволить тебе сбежать с каким-то Брайаном или Полом. Потому что ты — моя. Если у нас не выйдет, у тебя и меня по-прежнему останемся мы оба. Сотням детей нужны любящие родители. Значит, будет так. Мы с тобой поженимся. Найдем дом, можем, если хочешь, посадить розы на лужайке около двери, и я согласен завести собаку.

Мэгги рассмеялась.

Шон криво улыбнулся. Его глаза сверкали.

— Мы используем каждую возможность, чтобы у нас появился ребенок.

Она крепко его поцеловала.

— Подожди, дорогая. Если не получится родить своего ребенка, мы найдем детей, которым нужны, и постараемся счастливо прожить остаток жизни.

Она кивнула и снова попыталась к нему прижаться.

— Я еще не закончил. Ты никогда не станешь от меня ничего скрывать, потому что, предупреждаю, я это выясню.

Она опять хотела поцеловать его.

— Ты перестанешь? — Он рассмеялся, несмотря на суровый тон. — Я еще не говорил о серьезных вещах.

— Ты сказал достаточно. Я тебя люблю.

— Конечно, любишь. А я люблю тебя. Но мне надо, чтобы ты запомнила, Мэри Маргарет, ты мне нужна. Ты научила меня чувствовать нечто настоящее и драгоценное. Это само по себе чудо.

Мэгги не могла с этим спорить. Хотя, наверное, были возможны и другие чудеса, например та семья, о которой она всегда мечтала.

— Ну, ты закончил?

— Да.

— Итак, теперь я могу поцеловать тебя как следует?

— Когда захочешь. Я весь твой.

Мэгги улыбнулась, прижалась к нему всем телом, обвила руками его шею и крепко поцеловала в губы.

— А я вся твоя. Всегда была твоей.