Подельница

6

Семен Львович решил арестовать привязавшуюся к его лоджии каркушу, ежедневно приносящую ему ворованное золото. Он даже перестал было ее подкармливать, но она все равно продолжала свое грязное занятие. Ведь жители их города, все еще изнемогая от жары, держали балконы и форточки распахнутыми настежь, и далеко не у всех проемы были защищены москитными сетками.

Он с тяжелым вздохом вынул из шкафчика стенки шкатулку и отсчитал три тысячи. Посмотрел на лоджию, увидел усевшуюся на подоконник ворону с золотым колечком в клюве и взял из шкатулки еще пару тысяч. Он махнул на домушницу рукой, ворона положила кольцо на подоконник и сквозь стекло, одним глазом, внимательно осмотрела своего нового хозяина.

— Наглости в тебе больше, чем перьев, — проворчал Семен Львович и отправился на блошиный рынок.

Там он долго бродил вдоль торговых рядов, разглядывая разношерстный товар: щенков и котят, канареек и попугайчиков. Наконец он набрел на отдел с клетками. Рассмотрев большую клетку-ловушку, Семен Львович долго торговаться не стал, потому что ему не терпелось поскорей засадить домушницу за решетку и закрыть это птичье дело. «Если бы Палыч не поверил тогда, после дела по сантехнику, вполне меня могли бы и прищучить с этой вороной», — подумал Семен Львович и вынул из кармана вибрирующий телефон. Он посмотрел на экран. На нем высветился номер старшего лейтенанта Мышкина.

— Да, я слушаю вас.

— Добрый день… э-э… Семен Львович. — Вася никак не мог четко запомнить имя и отчество этого пенсионера-сыскаря.

— Добрый, — ответил тот.

— Мы, знаете ли, сегодня к вам наблюдать не приедем. У нас, видите ли, поломалась аппаратура.

— Ну что же, бывают в жизни огорченья — хлеба нет, так ешь печенье.

— Как там ваша подельница, никуда не пропала?

— Нет, не пропала, наоборот. Сегодня буду, как говориться, брать. Хватит на нее любоваться. А то таскает и таскает, таскает и таскает!..

— Эх, мне бы ваше горе, э… Семен Львович. Ну, пока. Созвонимся.

— Пока, пока, — попрощался тот с опером и заторопился домой.

По пути к дому Семен Львович зашел в магазин, купил полкило сыра и столько же сливочного масла, буханку хлеба и целый нарезной батон, хотя раньше он столько хлеба не набирал. Ему хватало и половинки на два-три дня. Теперь же на его шее сидела прожорливая воровка, которую попробуй не накорми. В глубине души ему хотелось подружиться с этой пернатой аристократкой, чтобы скрасить ее присутствием свое одиночество, только он не находил методов, как избавить ее от пагубной привычки. Он, как бывший работник карающих органов, знал только одно средство — заточение ее в клетку.

Поднимаясь по лестнице своего подъезда, Семен Львович повстречал соседку, Светлану Михайловну. Увидав его, она всплеснула руками.

— Здравствуйте, Семен Львович! Как успехи в поисках золотишка? — спросила она, поравнявшись с соседом.

— Да нормально, Михайловна. Если хочешь, пойдем…

— Чего — хочешь? — перебила его соседка, лукаво улыбнувшись.

— … Ну, если сможете свои драгоценности отличить от других, забирайте хоть сейчас.

— Ой, правда?! Так вы нашли вора?

— Воровку. Вы ее даже сможете сейчас увидеть, если не улетела.

— Как это интересно, — проговорила она и замялась. — А… а… это не опасно?

— По-моему, нисколько, — сказал Семен Львович и указал клеткой вперед. — Прошу вас.

Они вошли в его квартиру. Соседка принялась снимать обувь. Он ее остановил:

— Не надо, не надо, не разувайтесь. Пройдемте на лоджию. — Семен Львович положил авоську на тумбочку и провел соседку через залу. — А вот и она. — Кивком головы указал он на ворону, клевавшую что-то на подоконнике. Ворона заметила движение в зале, подняла голову и, как в прошлый раз, внимательно оглядела появившихся внезапно людей. Хозяин открыл дверь на лоджию и шагнул за порог. Тут ворона вдруг присела и, подпрыгнув, взлетела к нему на плечо, зацепив щекотливым крылом его лицо. Семен Львович замер, словно часовой у мавзолея.

— Ужас! — со смехом всплеснула руками соседка. — Кошмар! — увидела она кучку золота на подоконнике.

— Она к тому же ручная! — восторженно сказал Семен Львович ей, и ворона на его слова тоже что-то прокартавила на своем вороньем языке. — Черт побери! Надо же! — Он бережно снял ворону с плеча и посадил на подоконник. — Расскажи кому — не поверят.

Соседка, увидев кучку лежавшего на подоконнике золота, потеряла дар речи. Глядя на соседа, она вопросительно показывала полусогнутым указательным пальцем на золото.

— А… это… — только и смогла вымолвить Светлана Михайловна.

— Да, да — это плоды ее деятельности. Выбирайте то, что принадлежит вам. А остальное я сегодня доставлю в милицию.

Какая женщина не распознает своих золотых украшений? Порывшись в цепочках и колечках, Светлана Михайловна выудила и сразу надела на шею свою цепочку с католическим крестиком и тут же выбрала свое кольцо. Но оно никак не хотело налезать на ее толстый палец. Она хитровато посмотрела на Семена Львовича.

— А можно взять на пару размеров больше? — спросила она.

— Ну, что вы, Михайловна! Это же все пойдет в полицию, на сортировку и потом уже на выдачу потерпевшим гражданам. С ним еще много возни предстоит.

— А-а… — протянула соседка, взглянув на птицу. — Я и не знала, что вороны бывают такие умные!

— К-к-ла-р-ра, — вполне отчетливо произнесла воровка и принялась начищать на себе перья.

— Она умеет не только воровать, но и говорить! Ужас! — всплеснула руками Светлана Михайловна, уже в который раз.

— Что ж, мы с вами в расчете. И мне пора идти, — Семен Львович поставил на край подоконника клетку-ловушку с кусочком сыра для Клары и выпроводил с лоджии соседку. Сам же сгреб золото в полиэтиленовый пакет, завернул его и сунул в карман пиджака.

Выйдя из подъезда, он поднял голову вверх. Клара сидела на ограждении лоджии.

«Эх, надо было ее сразу в клетку засунуть. Сейчас еще чего-нибудь притащит», — подумал он, но возвращаться не стал.

В кабинете оперативников было душно. Вася сразу подошел к окну и раскрыл его. С улицы потянуло свежестью. Завадского Ольга усадила напротив своего стола, сняла со своей руки наручник и застегнула его на руке задержанного. Теперь обе руки у него оказались скованными. Она заняла свое место, подвинула к себе поближе клавиатуру и включила компьютер. Задержанный хмуро наблюдал за ее действиями.

— Итак, — спокойно проговорила Ольга, — ваши настоящие фамилия, имя, отчество?

— Завадский Вадим Трофимович, — неохотно ответил задержанный.

— Дата и год рождения?

— Десятого января, восемьдесят пятого.

— Паспорт с собой есть?

— Есть. — Он достал из потайного кармана легкой куртки паспорт и небрежно бросил на стол под нос Ольге. Она не обратила на его поведение никакого внимания. Взяла паспорт, списала в компьютер с него все данные и положила его в ящик своего стола.

— Так. Завадский Вадим Трофимович, вы задержаны по подозрению в убийстве. Три дня назад на городской свалке, в мусоре, вывезенном контейнером с объекта, где проводился ремонт под вашим руководством, по адресу Заря Свободы, четырнадцать, квартира десять, обитатели свалки обнаружили труп мужчины, в согнутом виде и затянутый поясным ремнем, упакованный в мусорный мешок. Как выяснило следствие, убитый был вашим работником. И сразу к вам вопрос. Почему вы от нас пытались убежать? — спросила Ольга.

— Чтобы не задержали. Мне на днях две квартиры сдавать, а тут вы.

— Мы вам все три дня звонили на мобильник. Почему вы не отвечали?

— Чтобы до вас успеть сдать объекты, получить с заказчиков деньги и рассчитать рабочих.

— Значит, вы предвидели ваше задержание?

— Да, предвидел, — откровенно ответил Завадский.

— Вы что, признаете свою вину? — насторожилась Ольга.

— Нет, не признаю. Я никого не убивал. Я даже не в курсе, что там у них произошло.

— У кого — у них?

— У работников этих! Я им накануне выдал часть денег. Ну, и они, как обычно, после этого дня два-три гуляют… иногда прямо на рабочем месте. Приходится закрывать на это глаза. Иначе с кем будешь сдавать объект? Да и сделать надо было хорошо, все-таки знакомому…

— Сергею Егошину?

— А, вы и это знаете? Тогда спрашивайте, чего не знаете, я все расскажу.

— Это правильное решение. Помощь следствию зачтется на суде. Сколько человек работало в десятой квартире? — Ольга специально перемешивала вопросы, чтобы подозреваемый не мог продумывать ответы на них, а отвечал бы по существу.

— Двое отделочников. Петя и Саша.

— Их фамилии, отчества знаете?

— Не помню, записаны где-то в амбарной книге. Мы с ними работали чисто по джентльменскому соглашению, уже не на одном объекте, потому и ни к чему…

— А как же вы ведомости составляли, без фамилий?

— Какие ведомости?

— Обыкновенные, финансовые.

— С ведомостями да с договорами если работать — в трубу вылетишь!

— Понятно, — посмотрела Ольга на притихшего за своим столом Васю Мышкина. — Черный нал.

— Да. Но это к делу не относится, — выдохнул из себя воздух Завадский.

— Относится, — сказала Ольга. — У нас все относится. И где сейчас второй работник? Вы не знаете?

— Понятия не имею.

— Ну, а примерные-то данные есть на них: местные, приезжие?

— Один питерский, это точно.

— Это который?

— Который Саша, — уверенно ответил Завадский. Надо позвонить в офис, чтобы выписали их данные и принесли.

— У вас есть телефон? — спросила Ольга.

— Да вот как назло обронил где-то.

— Звоните по городскому, — Ольга пододвинула к нему аппарат. Тот охотно набрал номер.

— Ало, Таня? Слушай меня внимательно. Слушаешь? Вот и молодец. Сейчас возьми в кадрах данные на отделочников, которые работали на Заре Свободы, четырнадцать, квартира десять, и перезвони по телефону… — он вопросительно кивнул Ольге. Та быстренько написала на листке номер и подсунула его Завадскому. — … Так, номер телефона: пол ста пять, девяносто девять, девяносто девять. Где я? В полиции я! Дело шьют. Давай данные, иначе меня посадят всерьез и надолго. — Он положил трубку.

— Ну, что ж, продолжим беседу? — предложила Ольга. Она уже и сама начинала сомневаться в своих подозрениях. — Когда вы выдали им деньги, они остались на рабочем месте или ушли?

— Нет, остались. Довольные, веселые…

— А вы от них куда направились?

— Как куда? По другим объектам.

— У вас их сколько, если не секрет?

— Не секрет. Пять. Три незаконченные и два почти готовые, «под ключ».

— Кстати. У вас есть ключи от десятой, по Заре Свободы?

— Да есть, но я их всегда оставляю у соседа в одиннадцатой, чтобы не потерять. Да и работники, мало ли, посеют. А тут можно взять в любое время… Он с заказчиком в хороших отношениях, я и воспользовался этим.

— Логично, — Ольга немного призадумалась. — Вы утверждаете, что на объекте работали всего двое?

— Да. Они неплохо справлялись и вдвоем. Зачем лишние рты?

— А нам стало известно, что там была еще одна девушка. Что вы скажете на это?

— Ну… не знаю. Может, и была… Мужики молодые, мало ли какая девушка заходила.

Вася молча крутил в руках авторучку и постоянно порывался задать задержанному свой вопрос, но Ольга его опережала, после чего он согласно кивал головой, мол, я об этом и хотел спросить. Как старший по званию, Вася несколько ревниво относился к дознанию коллеги. Уж он-то не стал бы так глубоко залезать: девушка, дедушка… Его надо было сразу прижать в угол, а то расселся, как у себя в офисе.

На ее столе зазвонил телефон. Ольга сняла трубку.

— Да, слушаю.

— А… а где Вадик? — спросил растерянный женский голос.

— Вы нашли данные на отделочников? — перебила ее Ольга.

— Да, нашла.

— Вы не могли бы их привезти по адресу: Жукова два, пятый кабинет? — твердым голосом спросила Ольга.

— Да, конечно… — голос в трубке совсем раскис.

— Хорошо, мы вас ждем.

Ольга положила трубку и сразу задала вопрос:

— И как часто вы навещали ваших тружеников?

— Ну… когда как, когда раз в неделю, когда три.

— А они часто выпивали на объекте?

— Да, бывало. Но мне это как-то по барабану. Работу делают неплохо, и ладно. Да я бы вам рассказал все, так вы все равно мне не поверите.

— Ну отчего же? Если вы докажете свою невиновность прямо сейчас, то прямо сейчас и отпустим.

— В общем, когда я им отдал аванс, они попросили, чтобы я им привез вентиляционные решетки, так как дело приближалось к завершению и нужно было их установить. У меня они были в наличии, но на другом объекте. Ну, я пообещал привезти тем же днем. Но сразу вернуться к ним не получилось. Знаете, как бывает. Так что решетки я привез уже после семнадцати, то есть получается, что после работы…

«Во, чешет, как по писаному, — подумал Вася. — Наверное, не первая ходка».

… Позвонил соседу, извинился, взял ключ, открываю квартиру, а уже темнело. Ну, я тумблер в щитке включил, переноска зажглась.

— А что, свет включался только из щитка? — перебила его Ольга.

— Да, в люстрах много лампочек, и мы, в целях экономии, оставляем пару розеток для переносок и для электроинструмента, а остальной свет пока, до сдачи, отрубаем в соединительных коробках.

— Понятно, — задумчиво произнесла Ольга. — Ну и что же дальше?

— Ну, вошел я, поставил решетки к стенке и чувствую, сквозняком потянуло. Значит, на кухне форточка не закрыта. Пошел закрыть, а там он, Петя… лежит на полу. Ну, думаю, хлебнул, может, лишковато. Наклонился его по щеке так это легонько хлопнуть, тут меня током как шибанет! Я не знаю, как руку смог отдернуть. Очухался, смотрю, а под него провод от розетки тянется и в руках зажаты пластины металлические. Это у них кипятильник такой был, у самих сделан.

— А что, у них чайника не было?

— Так чайник кипит дольше, а тут только сунул в банку — и уже забулькало.

— Так это же прямое нарушение техники безопасности. Вы-то куда смотрели?

— Ну, за всеми нарушениями не углядишь, — махнул рукой Завадский. — Они везде, сплошь и рядом.

— Дальше что? — в упор смотрела на него Ольга.

— Вижу, мертвый он! Я сначала растерялся, потом испугался и рванул оттуда. Первым делом напругу вырубил, потом дверь запер, отдал соседу ключи и уехал домой.

— «Складно звонит, — снова подумал Вася. — Было время все до мелочей взвесить».

— А вилку из розетки вы вынули, когда уходили? — не унималась Ольга.

— Этого даже не помню. Я вообще был в шоке.

— А почему сразу в полицию не сообщили, на что надеялись?

— Я ждал, пока напарник его…

— Саша, — напомнила Ольга.

— Да, Саша, когда сообщит… Он же наверняка там еще до меня побывал.

— Возможно, все так и было, но в таком случае теперь на вас висит сокрытие преступления. Это хоть вы понимаете?

— Я уже на другой день поехал туда, но там не было ни трупа, ни кипятильника. Я постоянно названивал Саше, но он не отвечал. Это меня бесило больше всего. И я решил подождать, пока не сдам готовые объекты, авось и дело это разрешится само собой, без моего участия.

Наконец наступила тишина, и старший лейтенант Мышкин решил задать свой наболевший вопрос:

— Извините за вмешательство в вашу интересную беседу. Один вопрос: вы были когда-нибудь судимы? То есть привлекались к уголовной ответственности? — спросил он вежливо и почесал мочку уха.

— Нет, — посмотрел на него удивленно Завадский. — А что?

— Ничего, просто в ваших ответах чувствуется опыт этакого матерого рецидивиста.

— Никогда бы не подумал, — сказал задержанный и отвернулся от Васи.

— Продолжим? — спросила Ольга, укоризненно взглянув на старшего товарища.

— Так я вам все рассказал.

— Вы так думаете?

— Я уже от вас устал и снова разнервничался. Да где эта?!

— Таня? — подсказала Ольга.

— Да, Таня. Я вас попрошу, если она придет без меня… Вы не могли бы передать мою просьбу?

— Смотря какую.

— Машину чтоб мою сняли с бордюра и поставили бы в мой гараж.

— Вы это сделаете сами, — сказала Ольга. Завадский удивленно на нее посмотрел. Ольга посмотрела на него. — Мы вас сейчас отпустим… по подписке о невыезде.

Вася с удивленным видом привстал со своего стула. Завадский удивился не меньше его. Ольга кивнула на Завадского:

— Товарищ старший лейтенант, снимите с него наручники.

Вася, не спуская глаз с Ольги, подошел и освободил руки Завадского. Тот потер затекшие запястья. Раздался осторожный стук в дверь.

— Да, войдите, — недовольным громким голосом крикнул Вася. В дверях появилась та самая подрядчица, которая вчера навестила Ольгу по поводу ремонта квартиры. Она немного постояла, затем, соображая и заикаясь, сообщила:

— Я, вот-т т-тут, вы просили… данные на… на отделочников… — проговорила Таня и протянула папку своему шефу.

— Это не мне. Это им. Надеюсь, хоть копии сняла?

Таня отрицательно помотала головой.

— Не волнуйтесь, мы сами снимем копии и вернем вам это, — сказала Ольга, включая ксерокс. — А для вас… вот чистый лист, и образец подписки о невыезде. Пишите и можете быть свободны. — Завадский посмотрел на Ольгу с недоверием. — Пока свободны, — дополнила она. — А, вы девушка, подскажите мне адрес вашей фирмы и телефон.

Таня испуганно посмотрела на Завадского. Тот достал из нагрудного кармана визитку своей фирмы и положил на стол перед Ольгой.

— Спасибо. Когда понадобитесь, мы вам сообщим.

— Хорошо. До свидания, — Таня в данный момент не была той самонадеянной дизайнершей, которая хлопнула дверью ее квартиры.

– Всего доброго, – улыбнулась ей вслед Ольга.

В дверь кабинета подполковника Аверкина постучали. Он оторвался от компьютера.

— Да, войдите, — отозвался он на стук.

Вошел Семен Львович.

— Здравия желаю, — с широкой улыбкой протянул он руку старому знакомому. — Что ж, поздравляю, поздравляю!

— С чем же это? — вроде бы не понимая, о чем речь, спросил тот.

— Как с чем? Со звездой на погонах! — пояснил Семен Львович.

— А! — возопил Аверкин. — Я уже и позабыл об этом. Раз так, спасибо за поздравление.

— Я даже помню, когда тебе старшего лейтенанта присвоили.

— А я что-то запамятовал, ну-ка напомни…

— В восьмидесятом, перед Олимпийскими играми. Нас тогда хотели в Москву, в командировку послать, да так и не послали.

— Да, да, да, помню, помню, звездочки кинули, а в столицу так и не послали. Было дело, было. Ну, садись, я сейчас, — Аверкин встал с кресла, шагнул к шкафчику и поставил на стол пузатую бутылку с остатком коньяка и блюдечко с шоколадными конфетами. Он наполнил две коньячные стопки и одну приподнял над столом. — Давай держи, за звезду!

— Дай бог, чтобы не за последнюю, — вставил Замятин и опрокинул стопку себе в рот.

Аверкин налил еще по одной.

— А сейчас за дружбу. За нерушимую мужскую дружбу! — торжественно сказал Замятин.

— За нее. Держи.

Они выпили и сунули себе в рот по конфетке. Семен Львович, раскрасневшись, вынул из кармана пакетик с золотом и высыпал его на стол перед Аверкиным.

— Вот это результат моего частного расследования. Прошу принять.

Аверкин покраснел, словно вареный рак, и зашептал громким шепотом:

— Ты в своем уме?! Убирай сейчас же! Сейчас не девяностые… сейчас… убирай сейчас же!

— Да брось ты. Ответственности у тебя прибавилось и бздительности к тому же, вот и нервничаешь.

Пока Семен Львович философствовал, дверь внезапно распахнулась и в кабинет ворвались двое в штатском в сопровождении двоих спецназовцев в черных камуфляжах. Высокий в штатском раскрыл удостоверение и показал его сначала Аверкину, затем Замятину.

— Федеральная служба безопасности, отдел по борьбе с коррупцией, майор Пиетровский, — представился он и с едва заметной улыбкой посмотрел на кучку золота, блестевшую на столе. — Снимите это, — приказал он второму в штатском. — И этих тоже.

Тот без промедления достал из кармана фотоаппарат и принялся со всех сторон фотографировать золото. Затем высокий взял пакет и сгреб золото в него.

— Примерно на сколько лет это потянет, как вы думаете? — взвешивая на ладони золото, с издевкой спросил он растерявшегося Замятина. — Вы-то, товарищ подполковник, должны знать. Вам повезло. Вы не успели убрать золото в стол. Виноват, поторопились. Ничего, в следующий раз будем предусмотрительней. А вы, гражданин, за дачу взятки должностному лицу задерживаетесь до выяснения обстоятельств.

— Да каких обстоятельств?! — опомнившись, запротестовал Аверкин. — Это… это же конфискат!

— Наше дело пресечь и задержать. А в остальном разберутся следователи, товарищ подполковник. Повезло вам. Так. Этого господина в машину! Подполковника оставить. Пока.

Замятин впервые в жизни сам оказался в наручниках. Он всю дорогу, пока его везли в отдел ФСБ, то хихикал, то морщился. Наручники у них были какие-то странные, чем он больше шевелил руками, тем крепче они сжимали запястья рук. В машине без единого окна сильно воняло гуталином. Спецназовцы сидели сзади, прикрывая выход. Кабина водителя была отделена перегородкой. Сбежать на пути следования практически было не возможно.

— Меня куда? Сразу в расход или сначала в «пытошную», помучаете? — со смехом спросил Семен Львович.

— Наверное, сразу, двадцать первый век, зачем тебя мучить? Обсерешься, а нас убирать заставят.

— Молодцы, — рассмеялся Замятин. — Добры молодцы.

Машина остановилась, немного постояла и поехала дальше. Замятин понял, что стояли не на светофоре, а у ворот следственного изолятора. Проехав еще немного, она остановилась совсем. Ему на голову накинули какой-то мешок. Задняя дверь машины открылась, и спецназовцы, как один, спрыгнули на землю, увлекая Замятина за собой. Его бегом потащили вниз по ступенькам в какой-то подвал. В подвале мешок с головы сдернули, и он смог немного оглядеться. Под потолком висела единственная лампочка-сороковка, от света которой не было видно ни черта, даже под ногами. Его подвели к какой-то двери. И когда защелкал ключ в замке, он понял, что это была камера. Дверь со скрипом раскрылась, и его легонько подтолкнули в спину. Сделав два шага, он оказался в небольшом помещении. Над дверным проемом горел тусклый синий фонарь. При его свете он рассмотрел топчан, расположенный еще в паре шагов от двери. Замятин уселся на топчан, который под ним заходил ходуном. Он упер изголовье в стену и разлегся на нем. Воздуха было мало, но и сырости не чувствовалось.

«Значит, рядом с камерой проходят трубы отопления, — подумал он. — Сколько же сейчас времени? Так. Я пошел в шестнадцать тридцать. Пока дошел — шестнадцать пятьдесят, пока пили, болтали — это семнадцать двадцать. Пока ехали… ну, сейчас, стало быть, около восемнадцати. Выходит, сегодня мною уже никто заниматься не будет. Придется ночевать здесь. Печально, но факт». — Замятин повернулся к стене и вскоре заснул.

Он проснулся от холода. Хотелось в туалет. Замятин поискал в углах какой-нибудь писсуар, но не нашел и направился к двери. Постучав кулаком в тяжелую дверь, он понял, что его в данный момент никто не охраняет и, чтобы услышала охрана, надо стучать громче. Развернувшись задом, Семен Львович начал барабанить в дверь подошвой ботинка, и тут она немного приоткрылась. Он приоткрыл ее шире и высунул голову. Лампочка-сороковка, как, впрочем, и синяя, теперь не горела, и неподалеку, в противоположной стене, можно было рассмотреть ведущий наружу проем. Осторожно ступая, Замятин пошел на свет. В этом проеме дверей не было вовсе, чему он немного удивился. Он вышел через этот проем и оказался рядом с бетонными ступеньками, ведущими наверх. От свежего воздуха слегка закружилась голова. Осторожно ступая на каждую ступеньку, он постоянно оглядывался. И когда голова оказалась выше уровня земли, Семен Львович осмотрел территорию, покрытую полумраком. Выбравшись из подвала, он прислонился плечом к стене и справил нужду, обмочив кирпичный цоколь двухэтажного строения. Кругом стояла мертвая тишина и только где-то далеко справа едва слышался шум большого города.

Прижимаясь к стене, Замятин медленно дошел до ворот в бетонном заборе и заглянул в небольшое оконце кирпичной сторожки, некогда служившей проходной. В ней было темно и никто не дежурил. Замятину стало не по себе от этой окружающей его пустоты, и он зябко поежился. Теперь он смог на решетчатых воротах рассмотреть большие металлические звезды и понять, что находится на территории давно расформированной воинской части. От ворот прямо в лес уходила дорога, с потрескавшимся на ней асфальтом, и Замятину ничего не оставалось делать, как ее преодолеть пешим ходом.

После ареста Замятина Аверкин немедленно позвонил вышестоящему начальству. Объяснил все до подробностей и про ворону тоже. Генерал майор Терещенко ничуть не удивился сказу про ворону, а и сам еще рассказал подполковнику Аверкину несколько подобных историй с животными-ворами. И пообещал созвониться с руководством ФСБ, чтобы разрешить возникшую проблему с конфискатом.

Отдышавшись от этого звонка, Аверкин потер ладошкой по левой части груди, посмотрел на бутылку с недопитым коньяком, взял ее за горлышко и, взболтнув, выпил все содержимое прямо из горла. Он развернул конфетку, сунул ее в рот и бросил бутылку в мусорную корзину. Сев на свое место, он оглядел все углы кабинета. Набрал номер Стаса. Тот ответил сразу.

— Ну-ка зайди ко мне, телевизионщик хренов!

Стас явился незамедлительно. Осторожно постучав в дверь начальника, он вошел в кабинет.

— Здравия желаю, товарищ майор… виноват, товарищ подполковник.

— Ну-ка расскажи, дорогой ты мой, каким образом в моем кабинете появилась прослушка?

— Прослушка? В вашем кабинете? Понятия не имею.

— Да. И в каком углу ее могли установить?

— Уж, если на то пошло… обычно микрофон устанавливается где-нибудь вблизи рабочей зоны абонента. В районе вашего стола. Разрешите? — Стас подвинул к себе внутренний телефон, поднес трубку к уху. Затем пододвинул к себе аппарат городской связи, поднес трубку к другому уху и посмотрел на начальника.

— Ну? — нетерпеливо спросил Аверкин.

— Вот здесь, — постучал Стас по аппарату внешней связи. — Ничего нового придумать не смогли. Разрешите сходить за инструментом?

— А больше этой пакости нигде нет?

— Сейчас принесу инструмент — и выясним, — обнадежил он начальника.

— И поживей, если можно… «Так, так, так… Я сюда поселился три месяца назад. И все эти три месяца меня, выходит, прослушивали?! — гневно размышлял Аверкин. — Меня, начальника целого убойного отдела! Обнаглели, блин, в корень! Значит, мой звонок генералу тоже прослушали? Надо съездить самому, лично, немедленно. Где этот телевизионщик?!»

Словно прочитав мысли начальника, в дверях появился Стас с кейсом в руке. Он положил чемоданчик на стол, торцом придвинутый к столу подполковника Аверкина, и раскрыл его. Стас взял отвертку, открутил четыре нижних винта на подошве аппарата и присвистнул.

— Микрофончик-то впаян. Значит, этот аппарат был приготовлен для прослушки заранее, еще до его установки.

— Понятно, каким образом уволили моего предшественника. У тебя нет другого аппарата, без такой хреновины?

— Нет, но у Мышкина с Сорокиной два. Зачем им столько?

— Так. Этот оставляем как есть. Закручивай обратно. А другой поставишь попозже. Когда я скажу.

Аверкин дотянулся до розетки и выдернул из нее шнур аппv арата. — Об этом никому, — сказал он Стасу, который внимательно всматривался в окно. Аверкин перехватил его взгляд. — Что еще?

— А вон, — кивнул Стас на полоски сигнализации. — Разрешите сходить за аппаратурой?

— Сходи, — хрипло проговорил Аверкин, уставив взгляд на окно.

— Слушай ответ из Питера, — сказала Ольга Васе, уткнувшему нос в газету. Тот от нее оторвался и посмотрел на напарницу. — Фатехин Александр Романович, ну, паспортные данные мы знаем, прописан на Васильевском острове, улица Гаванская, восемнадцать, квартира десять…

— Что за черт? Опять десятка!

— По-моему — это просто совпадение. Так вот, дальше: десять лет… — Ольга улыбнулась, — отработал на Балтийском заводе электромонтажником, уволен в связи с кражей цветных металлов с предприятия. Осужден на три года, освободился по «удо», за примерное поведение в июле 2009 года. Ровно год работал в цирке электриком, после отпуска уволился. В данное время по указанному выше адресу не обнаружен. Кроме него в квартире проживает его престарелая мать в возрасте семидесяти трех лет. Иногда она получает от сына денежные переводы. Мать одну из двух комнат сдает студентке Горного института, некой Варваре Давыдовне Дыкман. По словам матери, сын завербовался куда-то на заработки. Больше о нем сведений нет. Вот что мы имеем о нем на сегодня.

— Значит, он ошивается где-то здесь, — догадался Вася.

Ольга пожала плечами.

— Кто его знает, может, и не здесь.

В дверь без стука вошел Стас.

— Так, ребята. Сокращаетесь на одну телефонную единицу, — коллеги переглянулись. — Приказ шефа. Ну, который аппарат отдаете? — Ольга ткнула указательным пальцем в аппарат старшего лейтенанта Мышкина, а тот наоборот — в ее.

— Тебе что, не ясно показано? — в один голос проговорили коллеги.

— Хотите по секрету? Только никому, ни гугу! В каждом аппарате заложены подслушивающие устройства, в виде ма-аленького микрофончика…

— Ну, в таком случае, забирай оба, — сказал Вася.

— Нет. Нужен один аппарат. — Стас подошел к столу Васи, перегнулся через него и выдернул провод из розетки. Ольге оставалось только смириться с ужасной несправедливостью. — Кстати, могу подсказать… — оба опера внимательно смотрели на Стаса, потому что, когда тот что-то подсказывал, можно было рассчитывать на скорый успех. — Там, в восьмом кабинете, ребята домушника колют. Так у него отмычек видимо-невидимо! А вы не знаете, как в квартиру попасть. Поговорите с коллегами.

— Стас, я тебя… обожаю! — воскликнула Ольга, но тот уже выскользнул за дверь.

Через четверть часа делегация из трех оперативников и одного домушника осматривала десятую квартиру по Заре Свободы, четырнадцать. Ничего особенного на месте преступления не обнаружив, они собирались уже уходить, как домушник, все время молчавший сказал:

— Дверь на лоджию без ручки. Значит, там что-то должно быть. Может, открыть?

За содействие ему обещали скостить, и он теперь набирал очки.

— Ну, давай, — кивнула ему Ольга.

— Тебя как зовут? — спросил Вася.

— Меня? — переспросил домушник.

— Ну, да, тебя, — подтвердил Мышкин.

— Нестор.

— То Вова, то Сигизмунд, теперь уже Нестор, — сердито ухмыльнулся Григорьев.

Нестор подошел к подоконнику, взял лежавшие в одиночестве ножницы и кивнул на наручники:

— Помешают, снять бы это.

Домушник был молодым, симпатичным парнем, на вид лет около двадцати. Своим скромным поведением он внушал доверие всем присутствующим, и Ольга попросила лейтенанта Григорьева из «грабежного» отдела снять с него на время работы наручники. Тот качнул недовольно головой, вздохнул, глядя на нее неприязненно, но все-таки выполнил просьбу коллеги — снял с вора браслеты. Тот недолго покопался ножницами в квадратной дырке и открыл дверь на лоджию, куда Вася шагнул первым, за ним Ольга.

— Ого! — воскликнул Вася. — Смотри, что здесь!

В углу стояла большая птичья клетка, предназначенная отнюдь не для канареек. Ольга присела перед клеткой.

— Давненько не чищена, — заметила Ольга.

Григорьева разобрало любопытство: над чем же там воркуют коллеги из убойного, уж не над трупом ли? И он тоже сделал шаг на лоджию. Вдруг дверь за его спиной захлопнулась. Григорьев оглянулся и через стекло увидел удаляющуюся спину домушника. Он глянул на наручники в своей руке и принялся остервенело дубасить подошвой в нижнюю часть двери.

— Стой! Кому говорю?! Стой!

Ольга с Васей не сразу поняли, в чем дело. Увидев ломающего дверь и орущего во все горло Григорьева, Вася подскочил к двери, достал пистолет и выстрелил раз за разом в стеклопакет. Но в нем оставались только дырки с маленькими вокруг трещинками. Тогда Вася изо всех сил с размаху ударил в стеклопакет рукояткой пистолета. Стекло треснуло, но не разбилось. Он локтем подвинул в сторонку раскрасневшегося Григорьева и с размаху начал бить в стеклопакет ногой. Наконец тот вывалился внутрь квартиры. Полицейские, кряхтя и чертыхаясь, один за другим полезли в только что созданный их общими усилиями проем. Григорьев сразу же кинулся в погоню.

— Тьфу т-ты, невезуха какая!.. — сплюнул на пол Вася Мышкин.

— М-да, теперь его уж не догонишь, — сказала Ольга. — Надо хоть клетку Аверкину предоставить при разборе полетов. Вась, слазай обратно на лоджию, а? — Вася посмотрел на нее злобно. — Ну, не мне же ползать… в юбке. — Последний аргумент был убедительным, и Вася полез на лоджию. С лоджии он хорошо видел, как Григорьев с пистолетом в одной руке и с наручниками в другой метался по двору и расспрашивал о беглеце у прохожих.

— Эй, Григорьев! Слышь?! — крикнул ему Вася. — Ты пэпээсникам сообщил?

Тот огляделся вокруг, но никого не увидел.

— Нет, — сказал тот куда-то в сторону.

– Так сообщи! Приметы там… и все такое, – посоветовал Мышкин растерявшемуся молодому лейтенанту. Тот торопливо засунул наручники в карман, а из другого достал телефон. – Все вас учить-то надо, – ворчал Вася, подавая Ольге птичью клетку.

Когда дверь захлопнулась, Нестор, он же Сигизмунд, он же Вован, вышел из туалета, подошел на цыпочках к двери и прильнул к глазку. Он видел, как ментовская пара, с птичьей клеткой в руках, спускалась вниз по лестнице. Нестор оторвался от глазка, подошел к стене и потрогал ямки от пуль в новых обоях. В коридоре что-то тихо скрипнуло, и через минуту снаружи защелкал ключ. Нестор метнулся в другую комнату, прикрыл за собой дверь, оставив маленькую щелку для наблюдения. Мимо него к окну тихо, словно мышь, прошел мужчина среднего роста. Он постоял немного, подошел к стене, потрогал дырки от пуль и, не оборачиваясь, сказал:

— Знаю, что здесь. Выходи, не прячься. О худом не думай, не боись, не заложу.

Нестору ничего не оставалось, как выйти из-за двери.

— Ты кто? — спросил Нестор.

— Я сосед, из одиннадцатой. Оставлен, вот, хозяином этой пещеры, приглядывать тут… иногда. Гляжу, вошли сюда четверо, а ушли трое. Дай, думаю, проверю. А чего они пуляли-то?

— Я их на лоджии закрыл нечаянно, а сам в туалет пошел — приспичило чего-то. А они, как дураки, шмалять начали. У меня с ихней баланды и так жидкий стул был, а как стрельба началась, он еще жижей стал. Вот только сейчас с горшка слез.

— Ловко. Ну, пойдем, дам тебе от поноса. Только бежать не вздумай. Сразу возьмут. У меня пока побудешь.

— С чего это ты такой добренький, дядя?

— А добренький оттого, что дельце одно тебе хочу предложить.

— Смотря какое, — отозвался Нестор, поняв, что этот дядька ему пока вреда не причинит.

– Ну, пойдем, у меня все и обсудим.