Поджигатель

I

Пекин погружался в сумерки. Заходящее солнце окрасило столицу Срединного царства в пурпуровые тона. За темной листвой мерцали уличные фонари. С востока на запад и с севера на юг город рассекли красные ручейки автомобильных огней, влажный воздух сдержанно гудел от шума моторов. Где-то в стороне от Ванфузцин, думала Маргарет, люди усаживаются за столики ночного базара, чтобы завершить трудовой день обильной трапезой и беседой с друзьями. Ей неудержимо хотелось еще раз оказаться на Дун'аньмэнь.

В парк Цзиншань они вошли через южные ворота, почти напротив того места, где машина сбила с велосипеда крестьянку, которой грозила смерть от потери крови и которую американка успела спасти. Навстречу им двигались покидавшие парк горожане: еще час, и ворота будут закрыты. Ли Янь повел свою спутницу по крутой дорожке, что заканчивалась у беседки на вершине холма. Где-то на полпути они ненадолго присоединились к группе людей, в безмолвном восторге взиравших на пожилую даму: расстелив на земле кусок грубой ткани, сухонькая женщина то выгибала свое тело в немыслимой дуге, то складывалась пополам. Едва ли не каждое ее движение зрители сопровождали одобрительными хлопками в ладоши. Гимнастка оставалась невозмутимой, она давно привыкла к вниманию толпы, хотя видно было, что аплодисменты дарят ей удовольствие. Лицо и седые волосы китаянки свидетельствовали: семидесятилетний рубеж она уже переступила.

Беседка, когда Ли и Маргарет добрались до нее, была пуста. Черепичную крышу золотили последние лучи солнца. От открывшейся взору панорамы столицы Китая у Маргарет перехватило дыхание.

Детектив присел на ступени, лицом к безупречной симметрии павильонов Запретного города, к огромному квадрату Тяньаньмынь за ними. Он часто приходил сюда по вечерам, в тишине, чтобы насладиться видом пробуждавшегося к ночной жизни Пекина. Покой и умиротворение, царившие на вершине холма, раскрепощали душу, давали абсолютную свободу мысли. Маргарет опустилась рядом, коснулась его руки, глубоко вдохнула терпкий аромат мускулистого тела.

Долгое время оба молчали. В темном небе бесшумно чертили ласточки; откуда-то снизу слышался неуверенный, пробный стрекот цикад.

— Меня это пугает, — произнес наконец Ли.

Она чуть подалась вперед, бросила взгляд на четкий, почти чеканный профиль китайца.

— Пугает что?

— Если бы я знал, то не испытывал бы страха. Какое-то подлое чувство, будто мы оба в опасности.

— Но почему?

— Мы слишком много знаем.

Маргарет тихо вздохнула.

— Много? Да нам известны лишь крохи.

— Мы знаем, что некий достаточно могущественный человек, желая скрыть свои тайны, отдал приказ об устранении Чао Хэна. Знаем, что приказ был выполнен профессионалом, который убил еще двоих ни в чем не повинных людей без всякой причины, только чтобы запутать полицию. Мы знаем, или думаем, что знаем, о попытках остановить расследование, причем тут оказывается замешанным одно из высших государственных лиц. И мы оба знаем: киллер где-то рядом, может, вон в тех кустах. Это много, чересчур много.

Несмотря на удушающую жару, Маргарет охватил озноб. Впервые за четыре дня она физически ощутила его страх.

— Что, по-вашему, с нами намереваются сделать? Убить? Как тех? — Вопрос прозвучал дико: до сегодняшнего вечера американке и в голову не приходила мысль о такой опасности.

— Трудно сказать. Им есть чего бояться: того, что мы знаем, того, что можем обнаружить. Эти люди не станут колебаться. Ради того чтобы сохранить свой секрет, они уже отправили на тот свет троих. Если тайна стоит жизни трех человек, то почему не тридцати — или трехсот? Где грань?

Оба смолкли. Маргарет приникла плечом к горячей спине детектива. Склоны холма медленно поглощала темнота. Душа женщины все глубже опускалась в бездну отчаяния. Чувство безмятежного покоя сменилось тревогой. Далеко внизу, в море огней, люди неспешно утоляли голод и жажду, смеялись, легкомысленно болтали, любили друг друга. Сидели у экранов телевизора семьи, рекой лилось пиво, надоедали родителям дети. Внизу шла обычная жизнь, та, которой были лишены и Маргарет, и ее спутник. Жизнь эта казалась обоим недостижимой. Маргарет вспомнился фильм Бертолуччи «Последний император». Теперь она хорошо понимала, в какой изоляции пребывал за стенами Запретного города Пу И, единственный наследник правившей династии Мин. Мир нормальных людей рядом, но он — недоступен.

Взгляд американки упал на западную оконечность горизонта, туда, где в серебряной водной глади еще отражались прощальные лучи солнца. Озеро в центре Пекина? О его существовании Маргарет не подозревала.

— Что это за водоем? С улицы я его не видела.

Ли чуть повернул голову.

— Чжуннаньхай. Правительственный квартал, где обитают наши лидеры. Вы и не могли его видеть, он окружен высокой стеной. Второй Запретный город.

Всматриваясь в чистенькие особняки, Маргарет подумала: не там ли кроются ответы на все мучившие обоих вопросы? Меж стволов далеких деревьев протянулись полосы от фар автомобиля, через мгновение мягким желтым светом вспыхнули окна дома, что стоял у самой воды. Она закрыла глаза и склонила голову на плечо детектива.

Прошел почти час. Солнце скрылось за изломанной линией холмов, темно-фиолетовый купол неба тут и там прокалывали первые звезды. Ли Янь курил сигарету за сигаретой, последние минут тридцать оба не сказали ни слова. Голова Маргарет по-прежнему покоилась на его правом плече. Сгустившийся мрак уже не пугал, в нем американка чувствовала себя надежно укрытой от всяких опасностей.

— Сейчас я боюсь только одного, — вдруг произнес Ли.

Она подняла голову.

— Чего же?

Два взгляда встретились.

— Не хочу потерять тебя.

Маргарет охватила сладкая истома, то ли страха, то ли наслаждения. Было ясно, как нелегко далась ему откровенность. Пока человек таит в себе чувство, оно не может причинить боль, не может быть отвергнуто или вызвать смех. Но стоит ему вырваться наружу, и человек становится беззащитным. Прозвучавшие слова уже не вернуть.

Во рту у нее пересохло, шею сжал тесный обруч.

— И я тебя тоже. — Шепот был едва различим даже в полной тишине.

Эта фраза уравняла обоих. Маргарет тоже шагнула за черту. Джинн вырвался из бутылки.

Ли ласково сжал ладонями ее лицо. Затем пальцы левой руки скользнули в гущу золотистых волос, к затылку, пальцы правой с трепетом охватили подбородок. Маргарет прикрыла веки. Губы соприкоснулись с губами — дважды, трижды. Она ощутила его требовательный, чуть горьковатый от табака язык. Первые робкие поцелуи вытеснила безжалостная, всепоглощающая страсть. На долю секунды мужчина и женщина отстранились, но только чтобы испить друг друга глазами. В следующее мгновение губы вновь нашли губы, тела слились в единое целое. Оба теперь стояли на коленях. Ли почувствовал, как твердеют сосцы Маргарет, как давит в упругий живот бугор его брюк. Лоно янгуйцзы изнемогало, готовое принять в себя окаменевшую плоть.

Песню цикад оборвал хруст веток под чьей-то ногой. Забытье любви было тут же вытеснено тревогой. Объятия разомкнулись, детектив вскочил на ноги. В глаза ему ударил узкий луч света.

— Кто здесь? — прокричал Ли.

Луч упал на землю, из тьмы возникла сгорбленная фигура. Старик повел фонарем в сторону Маргарет, тут же опустил руку и произнес:

— Через пять минут ворота закроют.

Спускаясь по тропе, Маргарет крепко стискивала в ладони большой палец правой руки детектива. Другими четырьмя Ли успокаивающе поглаживал ее кулачок. Привратник терпеливо дождался, пока они выйдут, и сомкнул тяжелые створки. Яркий свет уличных фонарей на Цзиншаньцюань заставил обоих прищуриться. Одна за другой мимо входа в парк катили машины, по тротуарам шумными компаниями двигалась молодежь. Несмотря на множество людей вокруг, Ли Янь и его спутница чувствовали себя мишенями невидимого охотника. Подхватив американку под локоть, детектив шагнул на проезжую часть, чтобы перейти улицу. Ночной воздух огласился протестующими автомобильными гудками. Пробираясь меж машин, оба достигли разделительной полосы.

В этот момент с противоположной стороны навстречу им устремилась женщина, катившая рядом велосипед; в левой руке ее была клетка с небольшой, похожей на дрозда птицей. Громко заскрипели тормоза. От испуга женщина уронила клетку, дверца ее распахнулась, и дрозд выпорхнул в воздух. Бросив велосипед, хозяйка попыталась схватить птицу, но та сумела избежать растопыренных рук и полетела прямо на Маргарет. Янгуйцзы сделала резкое движение, однако пальцы ее лишь коснулись черного крыла. Секундой позже беглянка исчезла в темном массиве парка. Женщина безутешно заголосила, а детектив едва ли не потащил свою спутницу к бровке.

— Быстрее, быстрее! Здесь мы слишком на виду!

Ступив на тротуар, Маргарет оглянулась: под гневные гудки машин китаянка со слезами на глазах поднимала велосипед. Домашняя любимица наверняка стоила уйму денег. В ее потере было что-то невыразимо печальное. Инстинкт заставил дрозда ринуться на свободу, но Маргарет знала: привыкшая к человеку, птица уже не сможет выжить среди сородичей.

Ли Янь потянул ее за руку в узкую улочку, где поддеревьями стоял джип. Возле машины они остановились, чтобы вновь заключить друг друга в объятия. Страсть мешала дышать. В секундной паузе между долгими поцелуями Маргарет едва слышно выдохнула:

— Что мы будем делать, Ли Янь?

Это был трудный вопрос. Ответа на него Ли не знал. Главное — обеспечить Маргарет безопасность, а там будет видно.

— Мне нужно отвезти тебя в гостиницу.

— Но я не хочу оставлять тебя одного.

— Всего на несколько часов.

— Я не хочу тебя оставлять, — повторила Маргарет и тихо рассмеялась. — Совсем как девчонка! — Смех стих. — Я хочу любить тебя прямо сейчас. А нам даже некуда пойти: ни к тебе, ни ко мне нельзя.

Он улыбнулся:

— Заднее сиденье джипа тебя не устроит?

— Боюсь, в багажнике прячется Лили Пэн.

Воспоминание о бдительном констебле вернуло обоих в жестокую реальность. Их любовь не имела будущего. Расстанься они сейчас, и Маргарет никогда уже его не увидит. Ли растворится в ночи — как минутами раньше дрозд.

Старший инспектор открыл дверцу автомобиля.

— Что ты намерен делать? — спросила она.

— Пока не знаю. Посоветуюсь с дядей. Он уже должен вернуться.

II

Ощущая на губах вкус ее поцелуев, Ли Янь смотрел, как Маргарет поднимается по мраморным ступеням к дверям гостиницы «Дружба». Горло детектива перехватил спазм, сердце подсказывало: больше им не встретиться. От чувства чудовищной потери кружилась голова. Но слава небу, Маргарет вернулась в отель и теперь ей ничто не грозит. Утром самолет перенесет ее через океан, и страшные силы, которые они побудили к действиям, сконцентрируют свое убийственное внимание лишь на нем одном. Как он свое — на них. Ли не знал, где кроется корень зла, что его питает, однако ясно понимал: доверять он сейчас не может никому. Предстояло выработать хотя бы какой-то план. Детектив сел за руль.

У двери Маргарет оглянулась. Джип выезжал из ворот. В ушах американки звучали последние слова Ли: «Пройдешь прямо в номер и закроешься на замок. Никого к себе не пускай, даже горничных. Жди моего звонка. Если не позвоню, вызовешь такси и отправишься в аэропорт».

Звонить он, конечно, не собирался. Ли Янь считал, что для него настал момент держаться как можно дальше от нее, что он обязан выпроводить ее из страны. Но улетать Маргарет раздумала: виза позволяла ей оставаться в Пекине еще целых пять недель. Душу американки переполняло чувство, о котором она, казалось, прочно забыла. Променять несколько дней счастья на возврат к бессмысленной жизни дома? Ни за что. В конце концов, она тоже умрет — завтра, через неделю, через год. Ради чего тогда осторожность? Чтобы бережно хранить пустоту души? Весь ее предыдущий опыт доказывал: птицу счастья нельзя выпускать из рук, сейчас она здесь, а завтра — нет, улетела.

Она подошла к стойке администратора, чтобы взять ключ. Голос за спиной произнес:

— Маргарет!

По ковровой дорожке с газетой в руке к ней приблизился Боб Уэйд, до того терпеливо ожидавший соотечественницу в кресле. Маргарет его внезапное появление ничуть не обрадовало.

— Что нужно? — Она быстрым шагом направилась к лифтам.

— Я не находил себе места! — Уэйд бросился следом. — Господи, Маргарет, в чем дело? После обеда в университет явились агенты общественной безопасности — за тобой!

Маргарет усмехнулась:

— Неужели?

— Ты заказала билет на утренний рейс, так?

— Да. Сразу после нашего обмена мнениями. Только, видишь ли, я передумала.

Изумленный, Боб сделал шаг назад.

— Но это невозможно!

— В мире нет ничего невозможного. — Она нажала на кнопку лифта.

— А как же виза?

— Моя виза действительна еще пять недель.

— В том-то и дело, дорогая. Тебя разыскивали парни из отдела виз и регистрации. По их словам, в Китае ты имеешь право оставаться только до утра.

Створки дверей лифта поползли в стороны. Маргарет в недоумении уставилась на компьютерщика.

— Они не могли так поступить.

— Если бы. — Уэйд коснулся ее плеча. — Маргарет, прошу, объясни, что происходит?

Она стряхнула его руку.

— Даже не подумаю.

Доктор Кэмпбелл ступила в кабину. Когда створки сошлись, из глаз ее брызнули слезы. Это подло, подло! Какие у них основания, черт побери? Но борьба с китайскими властями была заведомо обречена на провал. Шансы остаться в Пекине равнялись нулю.

Едва сдерживая рыдания, Маргарет пробежала мимо двух коридорных, толкнула дверь номера. Оказавшись внутри, накинула на дверь цепочку, неверным шагом добралась до постели и дала волю слезам. Ее охватило чувство отвратительной беспомощности — как ребенка, которого незаслуженно и жестоко наказали взрослые. Начавшуюся истерику остановил телефонный звонок. Но это никак не мог быть Ли. Телефон прозвонил второй раз, третий. Она неуверенно подняла трубку.

— Алло?

— Доктор Кэмпбелл? — Голос и акцент казались странно знакомыми.

— Кто это?

— Джей Ди Маккорд.

Маргарет с облегчением перевела дух.

— Маккорд? Вам-то что от меня нужно?

— Увидеться с вами. Срочно.

— И не мечтайте. — Страх в ее душе сменился яростью. — Два раза вы меня уже посылали, помните? Хватит. Да и с чего вдруг?

— Мне известно, почему убили Чао Хэна. А теперь, боюсь, очередь за мной.

Она поджала губы. В голосе Маккорда звучал неподдельный ужас.

— Хорошо. Через пять минут, в баре.

— Нет! Там слишком много глаз. Возьмите такси до парка Тяньтань, до храма Неба. Я буду стоять у восточных ворот.

К Маргарет начал возвращаться страх.

— Подождите…

Но Маккорд не слушал.

— Ради Бога, убедитесь, что за вами никто не следует. Дайте мне полчаса.

Раздавшиеся в трубке короткие гудки заглушались ударами ее сердца.

Медленный поток машин нес темно-синий джип к площади Тяньаньмынь. Центр Пекина был залит желтоватым электрическим светом; по тротуарам неспешно двигались толпы горожан. Сквозь ветровое стекло Ли Янь видел тянувшуюся по проезжей части на многие мили сияющую вереницу огней. Где-то там, возможно, у следующего перекрестка, таится Джонни Жэнь, ждет инструкций. От кого? От заместителя генерального прокурора? В каком бы высоком кабинете ни сидел могущественный покровитель убийцы, он должен сейчас потерять покой. Но, с другой стороны, из-за чего? Что такого успел узнать детектив? Перебирая в уме кусочки собранной информации, Ли чувствовал себя бесконечно далеким от озарения.

Кому придет в голову начать служебное расследование действий заместителя генерального прокурора, не имея на руках хоть каких-нибудь фактов? Кто санкционирует подобное расследование? Кто, кроме Цзэна, еще может быть замешан в тройном убийстве? Во всяком случае, наверное, не Чэнь Аньмин. Однако шеф очень прохладно отнесся к идее, что останки Чао Хэна были кремированы намеренно, что профессор Се сознательно уничтожил образцы крови и тканей погибшего. Почему эти люди не остановились ни перед чем, чтобы сокрыть правду?

Ли Янь знал: без совета дяди ему не обойтись. Старина Ифу спокойно и взвешенно выскажет все свои соображения. Он, конечно, доверяет профессиональному чутью племянника, но нарисованная им картина может иметь совершенно иную перспективу. Опыт Ифу, его глубокие знания системы, способность беспристрастно анализировать множество мельчайших деталей делают помощь дядюшки неоценимой. Никогда еще Ли не ощущал столь острой потребности услышать его мнение.

Джип миновал Ворота Небесного Спокойствия с портретом Мао Цзэдуна — чьи человеческие слабости и ошибки в политике давно уже были прощены и забыты. Оставив позади внушительное здание министерства общественной безопасности, Ли Янь свернул вправо, на тихую улицу Чжэнъи — и тут же вдавил в пол педаль тормоза. У въезда во двор их дома бешено вращались красно-синие мигалки трех полицейских машин; рядом стояла карета «скорой помощи». Улица была перекрыта, с обеих сторон на тротуарах виднелись фигуры полисменов. Ли ощутил, как к горлу подкатывает тошнота, ладони инспектора мгновенно вспотели. Джип рывком преодолел тридцать метров, отделявших его от «скорой». На стук дверцы полисмены оглянулись. Будочка охранника у ворот оказалась пустой.

— Что тут произошло? — боясь услышать ответ, спросил Ли Янь.

— Убийство, — ответил невысокий офицер.

Ли поднял голову: за освещенными окнами квартиры, где он жил вместе с дядей, двигались тени. Детектив бросился к подъезду.

— Туда нельзя! — Офицер схватил его за руку, но Ли резко высвободился.

— Я там живу!

На площадке первого этажа было тесно от мужчин в форме. Перепрыгивая через ступени, Ли Янь устремился вверх по лестнице. Кто-то за его спиной произнес:

— Это старший инспектор Ли. Нужно сообщить в квартиру!

Дверь в жилище Ифу была широко распахнута, повсюду горел свет. Среди офицеров сосредоточенно двигались двое экспертов-криминалистов, руки обоих обтягивали резиновые перчатки. Почти все лица оказались знакомыми. Мгновенную тишину, наступившую при его появлении, разорвал треск полицейской рации. Ли Янь оттолкнул двух или трех человек и ворвался в квартиру. Никто вокруг не произнес ни слова. На пороге гостиной детектив замер: мебель перевернута, на полу, в осколках стекла от разбившегося экрана — ящик телевизора. Глаза Ли застлала темная пелена, он с трудом шагнул к ванной комнате, наткнувшись в проходе на коллегу. Цянь методично жевал резинку, в зрачках его вспыхивали и гасли непонятные искры.

— Что случилось, Цянь?

Тот молча отступил, и на белом кафеле Ли Янь увидел широкую полосу крови. Тело Ифу лежало в ванной, пронзенное самурайским мечом. Удар был нанесен с такой силой, что стальное лезвие прошило насквозь пластиковую стенку ванны — острие упиралось в плитку пола. Детектива затрясло.

— Он сопротивлялся как мог, — сказал Цянь.

Ли едва сдерживал рвавшийся из горла крик. Кулаки непроизвольно сжались: крушить, крушить все, до чего дотянутся руки, разнести все и вся в порошок! «Он сопротивлялся как мог». Но в этом поединке Ифу не суждено было победить. За что его убили? Какой смысл в смерти дяди?

Цянь шмыгнул носом.

— У меня в кармане ордер на твой арест, босс. Подписан заместителем генерального прокурора.

Ли Янь понял: это сон, кошмар, от которого он вот-вот пробудится.

— Ордер? — Голос принадлежал кому-то другому.

— Тебя обвиняют в убийстве Ли Липэн.

Имя ни о чем не говорило.

— Лили? — Он слышал себя как бы со стороны.

— Ее обнаружили дома, с размозженной головой, — обыденно, как если бы речь шла о находке пустого кошелька, произнес Цянь. — Думаю, что должен арестовать тебя и по другой причине: за убийство собственного дяди и охранника.

Детектив отсутствующим взглядом посмотрел на потолок.

— По-твоему, всех троих убил я? — Дыхание Ли сделалось частым, он терял над собой контроль, ощущение реальности не возвращалось. Когда же кончится этот жуткий сон?

— Честно говоря, босс, я в это не верю. Да и никто из наших. Но есть улики, а значит, и соответствующие процедуры.

— Улики? Какие?! — Он задыхался.

Цянь щелкнул пальцами, и один из криминалистов протянул ему целлофановый пакет с лежавшей внутри луковицей часов. На матовой поверхности металла запеклись пятна крови.

— Часы нашли возле тела Ли Липэн.

Старший инспектор пошатнулся.

— Они были украдены из моего стола сегодня утром! Пока шло совещание, Джонни Жэнь пробрался ко мне кабинет!

— О Джонни Жэне известно только с твоих слов. Многие видели какого-то мужчину, но никто его не опознал. Чем могла ему помешать Ли Липэн?

И Ли Янь понял чем: Лили находилась рядом с Маргарет, когда американка предложила профессору Се еще раз исследовать кровь Чао Хэна. Она была свидетелем!

— А зачем ее смерть мне?

Неужели этот вопрос сорвался с его губ?

— Она доложила начальству о том, что доктор Кэмпбелл провела ночь у тебя на квартире. — Цянь неловко пожал плечами. — Так по крайней мере нам объяснили.

При иных обстоятельствах Ли Янь расхохотался бы.

— Выходит, ее убил я, да? Покарал за болтливость?

Не глядя Цянь протянул руку, и в ней оказался новый пакет. Сквозь прозрачный целлофан был хорошо виден скомканный носовой платок, весь в крови.

— В уголке вышито имя. Кровь, боюсь, тоже будет ее. Платок подобрали в твоей спальне. — Коллега детектива предупреждающе вскинул голову. — Прежде чем ты что-то скажешь, Ли, знай: мы все чувствуем себя в дерьме. А сейчас я обязан исполнить свой долг.

— Я хочу взглянуть на ордер.

— Что?

Такого Цянь не ожидал.

— Покажи ордер.

Офицер полиции достал из кармана вчетверо сложенный лист. Ли Янь развернул его, всмотрелся в подпись: заместитель генерального прокурора Цзэн Сюнь. Помахав бумагой, Ли бросил:

— Вот кто тебе нужен. Цзэн просто подставил меня.

Глаза Цяня расширились — насколько это было возможно.

Утверждение звучало диким абсурдом, и Ли Янь мгновенно осознал всю его несостоятельность. Противник оказался сильнее. Ему удалось дискредитировать и инспектора, и само следствие. Он связал первому отделу руки скандальным разбирательством, которое не позволит детективам вспомнить о Чао Хэне — даже если в конечном итоге Ли будет оправдан. Чувствуя на себе недоуменные взгляды коллег, старший инспектор еще раз обернулся к телу Ифу. По щеке сползла слеза. Как там любил повторять дядюшка? «Действие всегда лучше бездействия. Не будь ведомым — веди!» Дрогнув всем телом, он кинулся в спальню.

— Ты куда, Ли? — прокричал Цянь.

Нижний ящик тумбочки был чуть выдвинут, как если бы Ифу пытался достать из него револьвер. Оружие племянник вернул на место с полным барабаном. Собственно говоря, патроны Ли намеревался переложить в пачку, но присутствие рядом Маргарет заставило его забыть об этом. Револьвер так и лежал в старой коробке из-под обуви. Тяжелая рукоять приятно холодила ладонь.

За спиной выросла фигура Цяня.

— Ну давай же, босс. Нам пора в отдел!

Внезапно выпрямившись, Ли Янь левой рукой крепко сжал сзади воротник рубашки офицера, а правой поднес дуло револьвера к его виску.

— Мне пора в другое место, Цянь. Проводишь?

— Не шути так, Ли. Мы оба знаем: стрелять ты не будешь.

В глубине глаз инспектора горела пугающая решимость.

— Если я, по-твоему, уже лишил жизни трех человек, то… поверь, ты меня не остановишь. Хочешь проверить — валяй.

Цянь заколебался.

— Понял. Я все понял.

— Прикажи им освободить проход.

— Эй! Вы слышали, с дороги! — В квартире никто не шелохнулся. — Ну же!

Офицеры и эксперты попятились на лестничную площадку. Ли втолкнул Цяня в свою спальню:

— На комоде лежит кобура. Возьми и передай мне.

Тот подчинился.

Мужчины на площадке вжались в стены, чтобы дать им пройти.

— Пожалуйста, без глупостей! — крикнул коллегам Цянь. — Без идиотского геройства. Дома меня ждут жена и ребенок.

Ли Янь ухмыльнулся:

— А я слышал совсем другое.

Лицо Цяня осталось невозмутимым.

— Хорошо, мы развелись. Я солгал, но это еще не причина для убийства.

Инспектор толкнул его к лестнице.

— По твоей логике, причина мне и не нужна.

— Перестань, Ли! Я всего лишь делал свою работу. На моем месте ты поступил бы так же. Сам понимаешь, долг есть долг. Сейчас ты оказываешь себе дурную услугу.

— Может быть. Но она не хуже той, что хотел оказать мне ты. — Дуло револьвера уперлось Цяню в затылок.

— Убедил, убедил. Что дальше?

Они начали медленно спускаться; Ли не сводил глаз с офицеров полиции, Цянь то и дело громко повторял:

— Спокойствие, все в порядке.

На улице старший инспектор подтолкнул своего невольного спутника к джипу; полисмены изумленно смотрели им вслед.

— Не дергаться, парни! — выкрикнул Цянь. — Пусть уходит.

Вырвав из его руки кобуру, Ли резко отшвырнул бывшего коллегу в сторону и, не опуская оружия, дернул на себя дверцу машины. Через мгновение взвыл двигатель. Глядя в глаза Цяню, детектив раздельно произнес:

— Я этого не делал, приятель.

— Никто с тобой и не спорит. Езжай.

Под визг шин джип сорвался с места; в воздухе повис запах горелой резины. Ли Янь бросил автомобиль через узкий газон, разделявший проезжую часть, переключил скорость и нажал на педаль газа. Поднимая клубы пыли, джип рванул к сверкающей огнями Восточной Чан'аньцзе. Сейчас Ли видел перед собой только потухшие глаза дядюшки Ифу. «Он сопротивлялся как мог». Еще бы. Старина Ифу так любил жизнь. По лицу инспектора текли слезы.

Внезапно мозг пронзила страшная мысль: если они убили Лили, то смертный приговор вынесен и Маргарет.

III

Такси остановилось напротив восточных ворот парка Тяньтань. Ничто в окрестностях храма Неба не напоминало о божественной сущности места, где жители Срединного царства на протяжении веков возносили моления о богатом урожае. По обеим сторонам магистрали тянулись строительные площадки, уличных фонарей почти не было. Тут и там на тротуарах высились горы щебня, в ямах и выбоинах лежал бытовой мусор, пустовала дорожка для велосипедистов. Где-то вдалеке на фоне ночного неба рельефными громадами высились ярко освещенные здания современной архитектуры с обязательным «национальным колоритом». То был другой мир. За высокой металлической оградой простиралась погруженная во тьму территория парка.

Несмотря на жару, Маргарет бил озноб. Вокруг — ни души. Она уже сожалела о том, что решилась покинуть гостиницу. Где этот Маккорд? Американка подошла к воротам, положила руку на еще горячие железные прутья, заставила себя всмотреться в таинственный полумрак. В лунном сиянии к ступенчатому силуэту храма уходила выложенная каменными плитами длинная полоса, по бокам которой стояли кипарисы. Ощутив на тыльной стороне ладони когтистые лапки ящерицы, Маргарет сдавленно вскрикнула и обернулась. Перед ней стоял Джей Ди Маккорд.

— О Боже! Обязательно было подкрадываться?

— Тсс! — Он поднес указательный палец к губам. — Пойдемте быстрее.

Створка ворот дрогнула; в неприметную щель проскользнули две фигуры. Даже на расстоянии Маргарет уловила исходивший от соотечественника запах алкоголя; страх, который душил грузного и потного мужчину, был физически осязаем. Маккорд прикрыл ворота, настороженно посмотрел по сторонам и шагнул в темноту.

— Быстрее, быстрее!

— Куда мы?

— В парк. Если за вами не проследили, там будет безопаснее.

Узкая калитка второй ограды возле домика кассы оказалась открытой. Джей Ди нырнул под ветви кипарисов. Маргарет последовала за ним. Когда зрачки ее привыкли к почти непроницаемой тьме, из сумрака выступили уродливые тени деревьев. Город перестал существовать.

— Ради всего святого, Маккорд, что вы хотели сказать? Говорите!

— Не здесь. Нужно войти в коридор. — Сказано это было свистящим шепотом.

Коридор представлял собой длинный проход из базальтовых плит, ломаной линией тянувшийся к храму и перекрытый островерхой крышей из черепицы. Каждые четыре-пять метров крышу поддерживали расписанные синей, зеленой и желтой красками колонны. Пройдя под невысокой каменной аркой, Маккорд отступил в ее тень, перевел дух. Оба молчали, Маргарет казалось, что спутник ее вот-вот впадет в истерику. Минуты через три шаг его замедлился, дыхание стало более ровным. Искоса взглянув на молодую женщину, Маккорд понял: ее терпению подходит конец. Остановился, едва слышно произнес:

— Мне нужна ваша помощь. — Фраза заставила его собрать все мужество.

— В чем?

— Я прошу вас проводить меня в посольство. Со мной там не желают иметь дела. — Он презрительно хмыкнул. — Я, видите ли, сжег все мосты, а вам эти чинуши должны поверить.

— Чему поверить?

— Тому, что меня пытаются убить.

Маргарет растерялась.

— Кто?

— Те же, кто убил Чао Хэна и двух других. Сейчас им необходимо замести следы. — Маккорд достал из кармана платок, вытер мокрые шею и лоб; в горле его что-то булькало. — Не знаю, есть ли тут какой-то смысл. Так или иначе, они тоже умрут, как и все. — От безысходности, звучавшей в его голосе, Маргарет вздрогнула. Джей Ди поднял на нее затравленный взгляд и тут же прикрыл глаза. — Я ничего не подозревал, клянусь Богом; во всяком случае, до того вечера в ресторане. На улице ждала машина, меня привезли в Чжуннаньхай. Вам известно, что это такое?

— Новый Запретный город.

— Да, для нынешних правителей. — Маккорд вытащил из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой, с хрипом выдохнул облако дыма. — Лет семь назад я бросил курить, а вчера подумал: какого черта? Вся беда в том, что Чао Хэн собирался обратиться к газетчикам. Ему уже было нечего терять.

Маргарет покачала головой:

— Не понимаю.

— Пан Сяошэн. — Джей Ди направил на нее огонек сигареты. — Слышали имя?

— Краем уха. — Она попыталась вспомнить разговоры с Бобом Уэйдом. — Министр сельского хозяйства, который поддержал вашу идею суперриса.

— Экс-министр, — поправил Маккорд. — Будущий лидер Китая. По крайней мере так считают.

Терпение Маргарет действительно истощилось.

— И все-таки я ничего не понимаю, Маккорд.

Ее собеседника передернуло как от удара током.

— Можете обойтись нейтральным «доктор». Или даже проще — «мистер». Я не набиваюсь в друзья.

— Послушайте… Либо вы объясните, о чем идет речь, либо я ухожу. С меня достаточно.

— Эй, эй! Остыньте. — Он уронил на балюстраду коридора столбик пепла, взмахом руки предложил продолжить движение. — Я подступаю к самой сути. Ого! Знаете, где мы находимся?

— В парке.

Ее сарказм ничуть не задел Маккорда.

— Ирония судьбы. Никогда бы не подумал. Взгляните!

Маргарет сделала два шага вперед. На некотором отдалении из земли вырастали высокие ступени серебристого мрамора, образовывавшие три исполинских диска, которые служили основанием для фантастической структуры, что возносила свою конусообразную главу в темное пекинское небо. Американец медленно зашагал вокруг храма. Окурок сигареты выпал из его пальцев; по мрамору рассыпался десяток красных искр. На фоне удивительного творения древних строителей фигура Джея Ди казалась ничтожной. Взмахнув руками и уподобившись какой-то жуткой птице, с гримасой фигляра на лице, он отвесил Маргарет издевательский поклон.

— Проникнитесь волей небес! Перед вами — храм моления об урожае. — Голова Маккорда запрокинулась. — Сын Неба являлся сюда дважды в год. Сначала — на пятнадцатый день первого лунного месяца, чтобы испросить для своих подданных богатого урожая риса. — В уголках глаз его вдруг блеснула влага. — Затем — в день зимнего солнцестояния, когда полагалось благодарить небесный чертог за ниспосланное изобилие. — Шутовская гримаса исчезла, по щекам заструились слезы. — Но Пан Сяошэну нет нужды молить небожителей. Я оказался щедрее! А платить гению он не считает себя обязанным. — В последних словах генетика звучала горечь.

Маргарет стояла, пораженная развернувшимся перед ней спектаклем — и трагедией, и фарсом.

— Может быть, все-таки объясните мне, что случилось, доктор Маккорд? — Тихий ее голос, почти шепот, едва внятным эхом отразился от мраморных террас.

Из тучного тела американца будто выпустили весь воздух. Джей Ди сник.

— За программу эксперимента с суперрисом отвечал Чао Хэн. Он был ставленником Пана. К разработке нового сорта Чао привлек и меня. Последовала сделка с моими патронами из «Гроган индастриз». Они только обрадовались возможности вложить деньги: Пан Сяошэн спешил, а договор сулил немыслимую прибыль. Правительство США ни во что не вмешивалось. Наши генетики обрели шанс воплотить свои теории на практике. В случае удачи им был гарантирован патент и широкая дорога на мировой рынок. Это пахло миллиардами долларов. Триллионами! А китайцы? Их удовлетворили полные закрома. Пан готовился стать личностью, которая поведет нацию в третье тысячелетие. Не хватало только одного — суперриса. И я создал его.

Опустив плечи, Маккорд начал мелкими шажками расхаживать по нижней террасе.

— Господи, все было просто великолепно! Сорт вышел стойким к болезням, на него не покушались ни вредители, ни грибок. Он превзошел самые смелые ожидания. Урожайность подскочила на сто процентов.

— Как вы этого достигли? — спросила Маргарет.

Маккорд стремительно развернулся, глаза его сверкали.

— Как? Без труда. В примитивности метода скрывалось его совершенство. Я взял ген холеры, тот самый, что несет в себе смерть, и встроил этого маленького убийцу в клетку риса.

Ее охватил ужас.

— Вы… вы сошли с ума!

Покачав головой, Джей Ди желчно улыбнулся:

— Вовсе нет. Ген отнимает жизнь у всего: у насекомых, бактерий, вирусов…

— И людей.

— Ошиблись! При нагревании он погибает, а рис после варки остается таким же вкусным, каким был всегда. Требовалось лишь поместить ген в зернышко. Мои технологии переступили за грань искусства. Но об этом я уже говорил. — Маккорд оттопырил мизинец правой руки. — Помните?

— Да, — сухо ответила Маргарет. — Ваш крошечный пенис.

— Я приклеил ген холеры к дружелюбному вирусу и послал его размножаться в ДНК рисового зерна.

— К дружелюбному? — не удержалась от сарказма Маргарет.

Брови американца сошлись на переносице.

— Разумеется. В моем случае им стал мозаичный вирус цветной капусты, которую люди едят на протяжении тысячелетий.

— А потом вы решили, что будет неплохо скормить человечеству ген холеры и капустный вирус — под видом нового сорта риса?

— Но это сработало, причем без всякого вреда для человечества. — От защиты Маккорд перешел к нападению. — Мы провели ряд полевых испытаний на юге страны. Наши специалисты прожили год, питаясь одним рисом, прежде чем об эксперименте рассказала пресса. Итог ошеломил всех: вкусовые качества риса улучшились! Никто не умер. — Он закурил вторую сигарету. — Три года назад мой сорт высадили по всему Китаю. Результат был феноменальным, доктор Кэмпбелл. Феноменальным! Урожай вырос в два раза. Прощай, голод!

— И да здравствует прибыль.

— А почему нет? Мы вложили огромные деньги, пошли на риск. Разве это не заслуживает компенсации?

— У меня такое ощущение, что где-то в недалеком будущем население Земли столкнется с одним серьезным «но».

Маккорд окинул собеседницу неприязненным взглядом, пустил к темному небу струю дыма.

— О болезни Чао мне ничего не сказали. Примерно год назад врачи обнаружили у него нечто похожее на СПИД. Бедняга любил мальчиков, если не знаете. — Американец брезгливо сморщился. — Начали лечить, однако самые действенные препараты не помогали. Медики всполошились, и Пан распорядился перевести их пациента в триста первый военный госпиталь. — Массивная грудь Джея Ди вздымалась, как у бегуна, который закончил марафонскую дистанцию. — Лаборатория выявила у Чао неизвестный ретровирус: тот дремал в мозгу и года четыре никак не давал о себе знать. Спустя некоторое время он пробудился и стал пожирать соседние клетки, перекинулся в кроветворные органы. Иммунная система рухнула, как при СПИДе, только гораздо хуже. А еще его было почти невозможно идентифицировать — эта тварь мутировала быстрее, чем успеешь сказать «засек!».

С минуту оба смотрели друг на друга, и лишь потом Маргарет осознала страшную правду.

— Боже! Значит, в рисовых зернах поселилась сама смерть!

Маккорд отвел взгляд, пыхнул сигаретой.

— По-видимому, на какой-то стадии эксперимента наш дружелюбный малыш из цветной капусты вступил в контакт с другим безобидным — при нормальных условиях — вирусом. — Последовал долгий-долгий вздох. — И на свет появился мутант, законный отпрыск двух своих родителей. Исследователи назвали его икс-вирусом риса, ИBP. О его существовании никто не подозревал.

Маргарет пыталась осмыслить услышанное. Кровь бешено стучала в висках, толчками пульсировала в сонной артерии, наливался тяжестью затылок. Усилием воли она разжала плотно сомкнутые губы.

— По-вашему, он так и остался в клетках риса?

Генетик кивнул.

— Того риса, который люди сеют и продолжают есть?

Новый утвердительный кивок.

— И с каждой ложкой человек заглатывает бессчетное количество особей… как его? ИBP?

Маккорд повернул голову к шершавому стволу кипариса.

— Пару-тройку лет никто не почувствует никаких изменений. Чао лопал наш рис почти четыре года.

Доктор Кэмпбелл отказывалась верить своим ушам. Масштаб бедствия выходил за пределы того, что она могла себе представить.

— В Китае полтора миллиарда жителей, — сорвалось с ее губ.

— Ими дело не ограничится. Суперрисом торгуют уже по всему миру. Никто не может сейчас утверждать, где следует ждать вспышки. Речь идет, как вы изволили выразиться, о половине населения земного шара.

В следующее мгновение Маргарет вспомнила: но ведь она тоже ела этот рис! Нет-нет, разум ей изменяет, подобное исключено. Не может же она, в самом деле, умереть из-за горстки поджаренного риса! Или может? Что-то такое происходило с нею в тот момент, когда она услышала о смерти Майкла. Мрачная перспектива не укладывалась в голове. Это исключено!

Скрипнув каблуками, она яростно развернулась лицом к Маккорду.

— Все вы — подонки! — Серебристый мрамор отразил ее крик, который через долю секунды поглотила душная тьма. — Тупые, самодовольные подонки! Надеялись за три года обогнать процесс эволюции! Возомнили себя богами!

Джей Ди фыркнул, но не произнес ни слова. Пауза затянулась.

— Но самая большая ирония заключается в том, — сказал он наконец, — что я с детства не выношу риса. У меня на него аллергия.

Душу Маргарет рвали отчаяние и злость; ей хотелось вцепиться ногтями в опухшее от спиртного лицо, изодрать его в кровь. Однако разлившаяся по телу пустота лишала сил, огнем жгла мысль: она ела саму смерть, и обратного пути уже нет. Прежде чем она умрет, на ее глазах погибнут сотни миллионов людей — больше! — и никто не в силах им помочь.

Едкие, горячие слезы исказили окружающую обстановку, нелепая фигура Маккорда расплылась.

— Почему они пытаются все скрыть? Какой в этом смысл? — спросила она.

— Потому что они напуганы и глупы. Гроган считает, за два года его специалисты найдут способ справиться с собственноручно выведенным монстром.

— Чистое безумие!

— Я им так и сказал. Господи, мир почти тридцать лет ищет вакцину от СПИДа, а они рассчитывают за два года победить ИВР? Но на их стороне Пан Сяошэн: у него просто нет выбора. Стоит китайскому правительству выяснить, какую роль сыграл Пан в этой истории, и все — он конченый человек. А Чао… Чао намеревался рассказать о неудачном эксперименте газетчикам. Чтобы заткнуть ему рот, Гроган отыскал в Гонконге профессионала, человека из триады, который, по их мнению, остался бы для местных властей невидимкой. Этот парень убрал Чао со сцены и, чиркнув спичкой, решил, будто уничтожил все доказательства. Однако вдруг появились вы, начали копаться в золе, потребовали анализов. Ситуация вышла из-под контроля…

Сопротивляясь напору эмоций, разум Маргарет посылал ее сознанию робкие, почти неощутимые сигналы тревоги. Доктор Кэмпбелл в упор смотрела на генетика и не видела его, пытаясь сосредоточиться. От ее взгляда лицо Маккорда пошло пятнами.

— Что уставились? — вызывающе хрюкнул он.

— Воротам в парк полагалось быть закрытыми. В это время на них должен висеть замок. — Маргарет лихорадочно соображала. Раскрашенные дверцы, что с севера, юга и запада вели на мраморную террасу, были заперты, свободным оставался лишь проход на востоке — тот самый, через который они и поднялись. Американка ткнула в него пальцем. — Как и здесь.

Может, у нее не было впереди пяти лет жизни. Может, у нее не было и пяти минут.

— А вы ведь не собирались идти со мной в посольство. — Сколько еще раз, интересно, ее подведет доверчивость? Или уже не успеет? — Вам требовалось лишь выманить меня из гостиницы. Мразь! И напичкать своими откровениями: дескать, пусть узнает, мы в любом случае покончим с ней!

Маккорд сделал шаг вперед.

— Меня вынудили к этому. — Пальцы его тряслись. — Сказали: приведи ее туда. Вопрос стоял так: вы или я. Но вам все равно умирать.

— Рано или поздно каждый ляжет в землю.

Еще один осторожный шажок. Маргарет попятилась.

— Не приближайтесь!

— Ну-ну. Не своими же собственными руками. — Поведение женщины, казалось, оскорбило генетика. — Я не смогу причинить человеку боль, не то что убить.

— Разумеется. Вы всего лишь заразили полмира смертельным вирусом.

— Бросьте! — Он продолжал наступать, она — пятиться. — Это произошло случайно. — Джей Ди выжидательно повел глазами по сторонам. — Ладно, я искренне сожалею об ошибке.

Однако Маргарет уже не слушала. Взгляд ее был устремлен за спину соотечественника. В тени храма действительно что-то шевельнулось? Или ей привиделось?

Тишину ночи разорвал негромкий хлопок. Грузное тело Маккорда обмякло, и в следующую секунду Маргарет оказалась под тяжелой тушей. Совсем рядом в столбик балюстрады ударил маленький твердый предмет. На кожу рук закапала густая, липкая жидкость. Кровь? Из груди рвался крик, но она не могла даже вдохнуть. Сантиметр за сантиметром она выбралась из-под недвижного мужчины, встала — чтобы, поскользнувшись на ручейке крови, тут же вновь упасть на мраморную плиту. Прямо перед ее глазами были мертвые зрачки — с застывшим в них выражением суеверного ужаса. Крик все-таки сорвался с губ Маргарет, едва слышный, больше напоминавший всхлип. Женщина на четвереньках поползла от трупа. Правая ладонь ощутила вдруг холодный металл: видимо, непонятная штука вывалилась из кармана генетика, когда тот рухнул на каменные плиты. Штука имела форму небольшого пистолета. Маргарет стиснула его, поднялась на колени и увидела, как от стены храма к ней движется неясная фигура. Пальцами обеих рук она сжала «беретту», закрыла глаза и спустила курок — раз, другой, третий. Потом осмелилась открыть глаза: фигура исчезла. Выпрямившись в полный рост, Маргарет сунула оружие за пояс джинсов; ноги уже несли ее прочь. По серебристому мрамору протянулась цепочка кровавых следов. В какой стороне ворота? Откуда ждать пули? Но выстрел так и не прозвучал.

Под черепичной крышей коридора она почувствовала себя почти в безопасности, остановилась, перевела дыхание. Глаза судорожно рыскали по сторонам. Никого. Ноги сами продолжили бег — мимо расписанных золотом столбов, мимо мрачных кипарисов. Гнетущую тишину нарушал только свист, с которым воздух вырывался из ее легких, да перестук каблучков. Маргарет оглянулась. Где-то в тени деревьев мелькнул силуэт. От мгновенного страха она едва не упала.

Широкая полоса мраморных плит, что вела от коридора к воротам, была залита беспощадным светом луны. Вдалеке сияли городские огни, до них оставалась целая вечность. Туда ей ни за что не добраться. Маргарет уже не бежала: подгибались колени, ныло в боку. Терпкий аромат кипарисовой хвои, подобно какому-то наркотику, дурманил, отнимал волю к жизни. Как просто лечь и дождаться конца! Однако сейчас ею двигало нечто большее, чем страх смерти, чем отчаяние. Она знала, что обязана выжить, обязана поделиться раскрытой тайной.

Калитка у домика кассы была теперь заперта на замок. Железные прутья изгороди уходили вверх на два-три метра. Такого ослабевшие руки не выдержат. Где-то позади слышались звуки шагов. Неожиданно взгляд ее упал на перемычки между прутьями: ширина их казалась достаточной для того, чтобы поместить ступню. Со сдавленным рыданием Маргарет начала карабкаться по забору. Наконец правая рука легла на горизонтальный брус. Жутко болело колено, рваные джинсы — в пятнах крови. Она скосила глаза: из-за стволов деревьев, метрах в пятидесяти от калитки, показалась прихрамывающая фигура.

Американка сползла на землю и, собрав последние силы, двинулась к воротам. Их створки тоже были плотно сомкнуты. Умудрившись каким-то чудом подпрыгнуть, Маргарет схватилась рукой за верхнюю перекладину.

— Ну же, давай. Давай!

Кожаные туфельки заскользили по толстым металлическим штырям, сорвались, заскользили вновь. Прошло не меньше тридцати секунд, прежде чем ей удалось перекинуть левую ногу по ту сторону ограды. Несколько мгновений Маргарет балансировала на перекладине, с ужасом ожидая услышать новый хлопок. Его не было. Руки женщины разжались, она почти без звука рухнула на асфальт.

Но перевести дух доктор Кэмпбелл себе не позволила. Инстинкт самосохранения заставил ее броситься через дорожку для велосипедистов навстречу огонькам редких машин. Скорее угадав, чем рассмотрев, желтую крышу такси, Маргарет как пьяная замахала руками и ступила в свет фар. Протяжно сигналя, водитель ударил по тормозам. Она обежала микроавтобус — за внешнее сходство с продукцией хлебопеков местные жители прозвали такие «булочками», — дернула дверцу и упала на сиденье. Таксист с изумлением повернулся к светловолосой, перепачканной кровью янгуйцзы, губы которой механически повторяли одно:

— «Дружба», гостиница «Дружба». Я заплачу.

Увидев торчавший из-за пояса джинсов пистолет, китаец решил не спорить. Машина развернулась и понеслась на север, к Чан'аньцзе.

IV

К тому времени, когда «булочка» подкатила к гостинице, бешеное возбуждение Маргарет сменилось глубочайшей депрессией. Доктор Кэмпбелл эмоционально и физически была опустошена. Чувство страха покинуло ее, оставив после себя лишь слабый отголосок ярости. Где-то на задворках сознания шевелились абстрактные понятия о мести, о справедливой каре. Изнуренный разум бессильно повторял: «Гроган» и Пан Сяошэн не могут больше прятаться за спинами рядовых исполнителей.

Плоды генной инженерии поставили человечество на грань гибели, их жажда денег превратила людей в подопытных кроликов, а мир — в лабораторию средневекового алхимика. Но самым чудовищным их преступлением являлась банальная трусость. Она не имела пределов, она надежно укрывала виновных от ответа.

Маргарет было ясно: поскольку тайна известна сейчас лишь ей одной, эти люди не остановятся ни перед чем, чтобы сохранить собственные могущество и власть. Возможные шаги негодяев американку не пугали: она уже была приговорена. Худшее позади, никому не дано убить ее дважды. Жаль только, что тайна уйдет вместе с ней в могилу.

Выбравшись из такси в сотне метров от ворот гостиницы, Маргарет протянула водителю несколько крупных банкнот — слишком много за короткую поездку. Тот молча взял купюры. Китаец торопился как можно быстрее попасть в ближайшее отделение органов общественной безопасности. Вооруженной иноземке не место на улицах Пекина. Нервно пыхнув сигаретой, таксист бросил взгляд в зеркальце заднего обзора: белокурая янгуйцзы направилась к воротам.

В пространстве между двумя фонарями, подальше от их желтого света, Маргарет остановилась. Что теперь? Здесь, наверное, ее пока еще никто не поджидает. Однако при виде покрытой кровью гостьи дежурный администратор вызовет полицию, может быть, даже раньше, чем это успеет сделать шофер такси. Но ведь ей необходимо сменить одежду, достать из сумочки паспорт. Несущие охрану посольства США морские пехотинцы не подпустят ее в таком виде к дверям дипломатической миссии.

Вдруг вспомнились Ли Янь, игра в шахматы с его дядей. Ужаснула мысль о том, что через два, от силы три года в мозгу детектива начнет свою разрушительную работу безжалостный вирус. Разрушительную не только для Ли — жертвами ИВР станут миллионы и миллионы. Количество заболевших будет расти, во всем мире им не хватит ни коек, ни врачей. Вот когда разверзнется настоящая преисподняя.

Маргарет обвела взором улицу, группу припозднившихся велосипедистов, желтые прямоугольники окон. Господи, эти люди еще не знают, что носят в себе семена смерти!

Как-то разом навалилась неимоверная тяжесть. Одной ее не унести, но кто согласится подставить плечо? У кого искать утешения? Секрет, которым она должна была поделиться, обрекал человека на беспросветно жестокий путь в небытие.

С залитым слезами лицом Маргарет медленно двинулась во двор гостиницы. Когда она уже подходила к ступеням входа, на фоне серой стены возникла тень; мужской голос тихо произнес:

— Доктор Кэмпбелл?

Тусклый свет едва позволил ей различить знакомые черты. Ма Юнли! Облик американки поразил добродушного крепыша.

— Что произошло? Вы в порядке?

— Да. — Маргарет с трудом удержала себя от того, чтобы не разрыдаться на его широкой груди. — Мне необходимо сменить одежду и забрать паспорт.

Заставить себя думать о чем-то другом она не могла. Любое отклонение от намеченного курса вызвало бы поток слов, произносить которые было бы сейчас слишком опрометчиво. Жизнь висела на ниточке. Очень вежливым, неестественно вежливым голосом она произнесла:

— Я хочу добраться до американского посольства. Вы знаете, где оно находится?

— В гостиницу вам нельзя, — оставив без внимания ее вопрос, предупредил Ма. — Там полиция.

Маргарет нахмурилась. Ощущение было такое, будто она перебрала водки с тоником.

— Но каким образом они…

— Случилось нечто невероятное. К вам меня послал Ли. — Повар взял ее за руку. — Идемте, там стоит машина.

Они обогнули гостиничный корпус и через щель в ограде выбрались на плохо освещенную боковую улочку, где у бордюра была припаркована мятая, с облезлыми крыльями старая «хонда». Юнли распахнул дверцу; доктор Кэмпбелл опустила голову и неловко уселась на переднее сиденье. Ма тоже носит в себе проклятый вирус, подумала она, значит, и его часы уже начали последний отсчет. В темноту машины беззвучно падали слезы. Однако жить еще стоило, хотя бы для того, чтобы умереть первым. Куда труднее это оказалось бы сделать позже — видя, как вокруг уходят и уходят люди, ощущая собственную беспомощность. Ожидание хуже смерти.

— Вы уверены, что с вами все в порядке? — переспросил Ма Юнли.

Она кивнула:

— Да.

Двигатель приглушенно взвыл; «хонда» укатила в ночь.

Неприметный автомобиль уверенно пробирался сквозь путаницу хутунов, свет его фар выхватывал из темноты безобидные сценки городской жизни: играющих в шахматы стариков, сидевших у своих жилищ, мужчин и женщин, группы молодежи с бутылками пива в руках. Многие провожали «хонду» любопытными взорами. Мертвы, все они мертвы, думала Маргарет. Только пока еще не знают об этом.

Машина двигалась по северным кварталам Пекина, но американка не представляла, где именно. Беспокоило ее другое. Ярко освещенные центральные магистрали остались далеко позади. Юнли свернул налево, затем направо, и они выехали на пыльную узкую колею, что шла по пологому склону холма. По обеим сторонам дороги торчали телеграфные столбы с провисавшими почти до земли толстыми черными кабелями. Фонарей здесь не было. То и дело попадались глубокие рытвины. На потрескавшихся кирпичных стенах Маргарет несколько раз видела в кругах белой краски крупные желтые иероглифы. Против воли заинтересованная ими, она спросила:

— Где мы? Как называется этот район?

— Сичэн, — ответил Юнли. — Здесь все будут сносить, помеченные иероглифами дома — в первую очередь. Городские власти намерены построить тут жилье для рабочих.

Направив «хонду» в почти неразличимое в темноте ответвление колеи, он заглушил двигатель, жестом предложил пассажирке покинуть машину, выбрался из нее сам. Затем Ма взял американку за руку и, тревожно поглядывая по сторонам, повел на соседнюю улочку. Улочка оказалась безлюдной: жители уже год как покинули эти места. Кругом лежали горы какого-то хлама, в воздухе стояла резкая вонь гниющих отбросов. Каждый шаг обоим приходилось делать с осторожностью: под ногами хрустело стекло, время от времени один или другой наступал на жестяную банку. Оттолкнув с пути старую детскую коляску, Юнли приблизился к ветхому домику, тихо постучал в деревянную дверь без ручки. Примерно через минуту изнутри прозвенел нежный женский голосок. Ма шепнул в ответ короткую фразу. Дверь распахнулась: на пороге стояла Лотос, лицо ее было бледным и испуганным. Без следов косметики оно показалось Маргарет прекрасным. Рассмотрев, в каком состоянии находится американка, Лотос сделала жест рукой:

— Заходите!

Юнли бережно подтолкнул свою спутницу. Молодая китаянка втянула Маргарет в темную прихожую.

— Вы плохо себя чувствовать?

Маргарет отрицательно качнула головой, но в царившем вокруг мраке Лотос ее движения не заметила. По скрипучим половицам она провела гостью в крошечную комнату, скудная обстановка которой сохранилась от прежних хозяев. Возле забитого досками окна горела свеча, по ободранным стенам качались тени. Маргарет услышала, как где-то позади Юнли неловко громыхнул щеколдой.

Сбоку от свечи на покосившемся топчане сидел Ли Янь. Колени его согнутых ног упирались в подбородок, большой и указательный пальцы левой руки сжимали сигарету; на щеках — дорожки от слез. Внешний вид детектива испугал бы любого. Пятна крови на джинсах Маргарет заставили его вскочить. Сигарета полетела в угол.

— Что случилось? — Прыжком преодолев разделявшее их расстояние, Ли заключил американку в объятия.

Через тонкую ткань блузки Маргарет почувствовала жар его ладоней.

— Это не моя кровь. — Голос мог принадлежать кому угодно, только не ей. — Маккорда. Его убили.

Если бы не крепкие руки Ли, доктор Кэмпбелл ничком свалилась бы на серый от грязи пол. Детектив нежно подхватил ее, перенес на топчан, пальцами смахнул с ресниц слезы. Маргарет ясно различила перед собой ставшее таким дорогим лицо. Из угла на обоих с сочувствием смотрели Юнли и Лотос.

— Может, я что-нибудь принесу? — шепотом спросила китаянка.

— Нет, — шепотом же ответил Ли. — Вода есть, а другого не потребуется. Вам лучше уйти.

Крепыш потянул свою подругу в коридор.

— Слышала?

— Но как она…

— Она в надежных руках. — Ма развернулся к приятелю. — Утром мы вернемся. Если нет, будешь знать: нам помешали.

Ли кивнул:

— Спасибо.

Мужчины обменялись короткими взглядами, которые говорили больше всяких слов.

— Я захвачу с собой немного одежды, — произнесла Лотос прежде, чем Юнли увлек ее к двери.

Когда в замке провернулся ключ, детектив присел на топчан. Маргарет спала.

Выбравшись из поглотившей ее бездонной пучины, доктор Кэмпбелл обнаружила, что лежит на чем-то жестком. Ли сидел у нее в ногах, дымил сигаретой; все еще подрагивал огонек свечи. Маргарет приподнялась на локте.

— Долго я спала?

Ли Янь пожал плечами:

— Думаю, около часа. Не знаю, сколько сейчас времени.

Американка поднесла к глазам левое запястье, всмотрелась в циферблат.

— Начало второго.

Она опустила с неудобного ложа ноги, кулачком потерла переносицу. Ли подсел ближе, и Маргарет ощутила исходивший от него острый запах мускуса. Запах этот ободрял, вселял уверенность.

— Почему мы здесь? Что произошло?

Тело мужчины напряглось, прозвучал глубокий вдох.

— Они опередили меня. Я даже не заметил, где и как.

Маргарет попыталась заглянуть ему в глаза, но Ли Янь упрямо отворачивал голову.

— Они убили Ли Липэн и моего дядю.

Внезапная боль криком сорвалась с ее губ.

— Господи, нет! Не-е-ет…

Убить этого добрейшего, очаровательного старика!

— Но почему?!

С подбородка детектива одна задругой капали крупные слезы.

— Чтобы подозрение в их убийстве пало на меня. Как будто я вообще способен на такое! — Ли наконец повернулся к ней, в глазах — безысходность. — Не знаю, Маргарет, не знаю почему, не знаю кто. Но виноват в этом я! Поступи я где-то по-другому, Ифу остался бы жив. Им нужно было во что бы то ни стало скомпрометировать меня, бросить тень на следствие. Если бы я только знал, к чему мы так близко подобрались, то, наверное, сумел бы предвидеть их шаги.

Душу Маргарет рвало отчаяние. Она опустила голову, напрочь забыв о тайне, которой должна была поделиться. Теперь новая информация могла лишь углубить разверзшуюся бездну. Лучше молчать, лучше проснуться однажды утром и осознать: то, что она видела, — всего лишь жуткий кошмар, и он, слава Богу, закончился. Но она понимала: это невозможно, она все расскажет.

Материнским движением ладони доктор Кэмпбелл вытерла с лица Ли Яня влагу: слезы необходимо беречь.

— Зато знаю я. Знаю кто, знаю почему.