Первый национальный банк размещался в двухэтажном здании из красного кирпича на углу второго квартала Главной улицы. Выйдя из полицейской машины, Джоди заметила наискосок серое здание с большой вывеской: «Гражданский банк». Она хмыкнула:
— Почему это ваши банки стоят один напротив другого?
Рик усмехнулся.
— Понятия не имею. Гражданский, впрочем, появился первым, он уже был городской достопримечательностью, когда построили Первый национальный.
За то время, что Джоди принимала душ и переодевалась, дождь кончился, а ветер утих. Они вошли в банк и, миновав кабинки клерков, проследовали в комнату, где за столом, поставленным между двух дверей, сидела средних лет женщина.
— Добрый вечер, Вера, — сказал Рик, когда она подняла глаза. — Мы можем поговорить с Харланом?
Вера улыбнулась.
— Конечно, шеф, он у себя. Проходите.
Рик поблагодарил и повел Джоди к первой двери. Та оказалась незапертой.
— Привет, Харлан. У меня к тебе дело. Найдешь минутку?
Мужчина, сидевший за письменным столом, оторвался от бумаг.
— Разумеется, Рик, входи же.
Они оказались в кабинете — небольшом, обставленном опрятно и со вкусом. Хозяин поднялся из-за стола и посмотрел на Джоди с любопытством и восхищением. Она порадовалась, что переоделась в платье и что в двубортном плаще на подкладке, купленном два года назад, ей тепло и уютно.
— Харлан, — сказал Рик, — хочу представить тебе Джоди Хопкинс из Цинциннати. Она внучатая племянница Ареты Колдуэлл, душеприказчиком которой ты являешься.
Так вот с кем она разговаривала по междугородному телефону после кончины бабки… На крупного банкира не похож, но, впрочем, не похож и на провинциала. Серый костюм, белая сорочка, синий узорчатый галстук, темные волосы с проседью начинают редеть.
Он моргнул, но за толстыми стеклами очков в тяжелой оправе было не разглядеть, какого цвета у него глаза — светло-карие или зеленоватые.
Джоди протянула руку и улыбнулась.
— Рада познакомиться, мистер Лаури. Я оказалась бы здесь быстрее, но пришлось заехать в полицию, сообщить, что кто-то проник в дом бабки Ареты.
Похоже, он удивился, но тут же улыбнулся и пожал ей руку.
— Жаль, вы не дали мне знать, Джоди, что приезжаете. Я не ждал вас раньше будущей недели. Садитесь, прошу вас.
Отпустив ее руку, он повернулся к Рику.
— Что там случилось?
Они уселись, и Рик ответил:
— Кто-то взломал дверь в пустующем доме и перевернул там все вверх дном. Не можешь сказать мне, с какого времени в доме никто не живет? Разве никто не присматривает за ним?
Вопросы звучали не обвинительно, но достаточно твердо, и Харлан взъерошился:
— Послушай, этот дом — не моя ответственность. Ты же знаешь, какая у него репутация. Люди, как правило, стараются не подходить к нему близко.
Тут вмешалась Джоди:
— А какая у него репутация? И почему его обходят стороной?
— Если вы там были, то не можете не понимать, о чем я. — Харлан, кажется, обиделся. — Арета всегда была нелюдима, а после того как десять лет назад умер ее муж, просто забилась в этот дом, как в нору, и не выбиралась оттуда. Там все сгнило на корню. Дошло до того, что люди стали поговаривать о привидениях. А теперь это общее убеждение, как и то, что Арета была колдуньей.
Джоди поморщилась.
— И что, никого не обеспокоило ее странное поведение? — Слова ее прозвучали запальчивей, чем она рассчитывала.
— Сначала, конечно, да, — оправдываясь, ответил Харлан. — Но она очень определенно дала понять, что никакой помощи не желает. Насколько я знаю, в последние годы она допускала на свою территорию только почтальона да разносчика из зеленной лавки.
— Но, наверно, она нуждалась в деньгах…
— Все финансовые расчеты производились по почте, — перебил Харлан. — Ее средства были вложены в банк, и коль скоро она по счетам платила, считалось, что с ней все в порядке и лучше ее не трогать. В конце концов, она была вправе жить так, как ей хочется.
— Да, видимо, так, — вздохнула Джоди. — Но как она оказалась в больнице? Вряд ли ее обследовали регулярно.
— Конечно, нет, и когда она примерно две недели назад позвонила доктору Сэму и сказала, что заболела и не зайдет ли он к ней, он сразу рванул туда, подумав, что дело плохо. Он нашел ее без сознания и немедленно вызвал «скорую», ее доставили в больницу, а на следующее утро она умерла от пневмонии и множества других запущенных болезней.
— Значит, она жила в доме до самой кончины? — спросил Рик.
Харлан кивнул.
— Верно. Душеприказчиком ее является банк, эта функция была мне передоверена, когда мы узнали о ее смерти. Я поехал и запер дом, а затем позвонил мисс Хопкинс и поставил ее в известность.
— На работе подмена нашлась быстрей, чем я рассчитывала, — объяснила Джоди, — вот почему я так быстро приехала. Я хотела остановиться в том доме, поэтому и направилась сначала туда, чтобы оставить чемоданы, но, увидев, что там творится, передумала. — Она передернула плечами. — Вы ведь не сказали мне, что это руины.
Он смущенно поерзал в кресле.
— Не видел в этом необходимости. И вообще не считал нужным вдаваться в подробности по телефону. Вы сказали, что приедете, как только сможете, этого мне было достаточно. Впрочем, я надеялся, вы предупредите меня о приезде. — И посмотрел на нее в упор.
Джоди пришло в голову, что она зря настраивает против себя бабкиного душеприказчика, — тем более такого обидчивого. Он сообщил ей, что наследство весьма значительное, так что на оформление уйдет время. Она и так в невыгодном положении здесь, на территории чужого штата, и прочее. Этот человек при желании может здорово осложнить ей жизнь.
А кроме того, следовало и впрямь оповестить его о своем приезде.
Джоди подавила свою неприязнь и улыбнулась.
— Сожалею, что не подумала об этом. Я заметила мотель на шоссе при въезде в город. Вы мне его порекомендуете? — Она перевела глаза с Харлана на Рика.
Оба кивнули.
— Да, — сказал Харлан. — Он у нас самый новый.
— И я слышал хорошие отзывы, — добавил Рик.
— Тогда остановлюсь там, — объявила она. — Итак, когда мы можем приступить к нашему делу, мистер Лаури?
Рик поднялся.
— Оставлю вас поговорить о делах, а сам кое-куда позвоню. Я подожду вас за дверью, Джоди.
Через несколько минут она обнаружила его болтающим с секретаршей Верой. Он познакомил женщин, и после недолгого общего разговора они с Риком уселись в машину и медленно поехали по улице.
— Насчет вашего пристанища, — сказал он. — Я позвонил матери и объяснил, в чем дело. Она сказала, они с отцом буду счастливы принять вас. У них полно свободных спален теперь, когда все дети выросли и разъехались.
Джоди растерялась.
— Остановиться у ваших родителей? Но это же неловко…
— Почему неловко? — спросил он. — Я не просил маму приглашать вас, она сама вызвалась, я не успел даже договорить. Кроме того, мы что-то вроде дальней родни. Муж вашей бабки и мой отец — троюродные братья.
— Но…
— Нет, в самом деле, они будут вам рады. Всю жизнь прожили в доме, где полно шумной ребятни, а теперь бродят по комнатам одни-одинешеньки. И им на пользу пойдет, и вам будет куда лучше, чем в унылом гостиничном номере. Ну, давайте по крайней мере я вас к ним завезу и хотя бы познакомлю.
Джоди не знала, что и делать. Зачем его родителям чужой человек в тихом, мирном доме? Разговоры про родство — это несерьезно.
— Сколько у вас братьев и сестер? — спросила она.
— Два брата и сестра. Старшему, Натану, тридцать пять, он морской офицер, женат, у него сын. Джессике двадцать восемь, она замужем и живет в Бойзе, у нее две маленькие дочки. А Барри восемнадцать, он на первом курсе Айдахского университета. — Рик усмехнулся. — Мать с отцом больше всего скучают по Барри. Он младшенький и первый раз уехал из дому. Они будут в восторге, что можно заботиться о ком-то еще.
— Ну, если вы уверены… — пробормотала Джоди. — Я поговорю об этом с вашей мамой.
— Она вам понравится, — пообещал Рик. — И отец тоже. У вас с ним много общего. Оба педагоги. Отец — суперинтендант одной из школ округа.
Джоди широко раскрыла глаза.
— Да?! Ну, это работа…
Рик свернул с Главной улицы и направился на восток.
— Пожалуй. Он вечно занят…
Еще раз свернув, Рик остановил машину перед двухэтажным особняком, соседствующим со старыми, но отлично ухоженными домами. Перед каждым зеленела просторная лужайка, обрамленная могучими деревьями, которые, должно быть, очень красивы весной, летом и ранней осенью, когда листва еще не опала.
Дом Макбрайдов был выкрашен в бежевый цвет с коричневой отделкой, с эркером по фасаду и большим «пейзажным» окном.
— Прелесть! — воскликнула Джоди.
— Значит, устраивает, — сказал Рик. — Нам, детям, здесь было отлично. Сейчас дом слишком велик для двоих, но родители никогда его не продадут. Слишком много счастливых воспоминаний.
— Ваша мама работает? — выходя из машины, спросила Джоди.
— Нет, с тех пор как родился первенец, нет. А до замужества была секретаршей в электрической компании.
Они поднялись на крыльцо, и Рик, позвонив в дверь, не дожидаясь, открыл ее. Статная женщина в черных брюках и свободной черно-белой блузе вышла в просторный холл. В ее светлых волосах совсем не было седины. Сверкая живыми синими глазами, она встретила их широкой улыбкой.
— Входите, входите, — проговорила она и повернулась к Джоди. — Вы Джоди, не так ли? Рик звонил мне насчет вас. Меня зовут Дороти. Давайте мне ваши плащи, я повешу их в шкаф.
Направо была лестница, а под ней — шкаф, куда и пристроили их верхнюю одежду.
— Кофеварка бурлит, а я только что испекла булочек, так что пошли-ка посидим на кухне. — И, не дожидаясь ответа, хозяйка распахнула дверь и ввела их в большую старомодную кухню.
Там было тепло, уютно и пахло свежим кофе, ванилью и корицей. У Джоди потекли слюнки, и она подумала, что Рику и его маме, если они захотят от нее избавиться, придется вынести ее отсюда за руки за ноги. По своей воле она не уйдет.
— Ах, как пахнет, — вздохнула она. — И наконец-то я согреюсь.
— Могу поспорить, что вы к тому же весь день не ели, а?
Да, если подумать… Джоди взглянула на часы. Уже три часа!
— Ну, выпила чашку кофе с тостами часов в шесть утра…
— Садитесь-ка за стол, — велела Дороти, — я сделаю вам сэндвич, и вы дотянете до ужина.
— Но, миссис Макбрайд, — возразила Джоди, — я не хочу, чтобы вы из-за меня хлопотали…
— Зовите меня Дороти. Мы тут люди простые. Все в Коппер-Каньоне зовут друг друга по имени. — Она быстро соорудила большой сэндвич с ветчиной. — Думаю, Рик еще тоже не обедал? — она взглянула на сына.
— Правильно думаешь, — улыбнулся он. — Как насчет того, чтобы и мне кое-что перепало? — Он усадил Джоди за стол, взял из буфета кружки, выключил кофеварку, уже переставшую бурлить, и налил кофе: — Мам, а ты будешь?
— Нет, спасибо. Я выпила две чашки за обедом. Знаешь что, Рик, приходи-ка и ты ужинать. Хоть раз в день нормально поешь.
— Слушаюсь, мэм, — радостно отозвался Рик и подмигнул Джоди.
— Миссис Макбрайд… Дороти, — поправилась Джоди, — Рик сказал, что вы с мистером Макбрайдом пригласили меня пожить у вас, пока я в городе, но я боюсь затруднить вас…
— Никакого труда, — не дала ей договорить Дороти. — Мы с радостью вас примем. Зачем вам жить в мотеле, когда у нас две свободные спальни?
Сказано это было так искренне, что Джоди сдалась.
— Вы очень добры, и я с радостью принимаю ваше приглашение, но кормить меня не нужно. Я буду есть в городе…
Дороти положила сэндвичи на тарелки и каждый разрезала крест-накрест.
— Вздор. Я же готовлю для нас с Шоном, еще один едок не составляет никакой проблемы. И можете пользоваться кухней, когда захотите.
Джоди была тронута.
— Я… я даже не знаю, что сказать…
— «Да» меня очень устроит, — улыбнулась Дороти, подхватывая тарелки. Она добавила еще картофельные чипсы, а булочки уже горкой лежали на хрустальном блюде.
— «Да» — это именно то, что я собиралась сказать, если, конечно, вы позволите мне заплатить вам за стол и кров.
Дороти села, со вздохом нахмурилась, но потом кивнула.
— Хорошо, если вам так удобней, но имейте в виду: в этом нет никакой необходимости.
Джоди улыбнулась:
— Я понимаю, для вас — нет, но мне это важно.
Дороти ответила на улыбку.
— Ну, теперь, когда с этим покончено, расскажите мне о себе. Рик сказал, вы внучатая племянница Ареты Колдуэлл и живете в Цинциннати. Примите соболезнования по случаю смерти Ареты. Неприятно, что кто-то влез в ее дом. Она по мужу была отдаленной родней моего мужа, но последний раз мы ее видели Бог весть когда. Она жила замкнуто и редко выходила из дому.
— Она была сестрой моего дедушки Хопкинса, я совсем не знала ее. Единственный раз видела на похоронах отца, и было мне тогда всего шесть лет. Моя мама рассказывала, что Арета не ладила с отцовской родней. После смерти папы никто из нас больше ее не видел.
— Какая потеря, — пробормотала Дороти. — А что ваша мама? Вы живете с ней?
Джоди понимала, что Дороти не выспрашивает. Ей действительно интересно.
— О, нет, — ответила она. — Когда мне было восемь, мама вышла замуж за Пола Осборна, и он стал жить с нами. Мы жили вместе, пока его не перевели в Атланту. Мне не хотелось покидать Цинциннати, и мама с папой не стали продавать дом, а оставили меня там. Я плачу им за аренду.
Дороти взяла булочку и стала ее рассматривать.
— Я заметила, вы назвали отчима папой.
— Так и есть, — кивнула Джоди. — Он и есть папа. Своего родного отца я едва помню, а Пол помогал мне во всем и был мне отцом в полном смысле этого слова. Я очень его люблю.
Дороти прослезилась и погладила Джоди по руке.
— Как это трогательно. Вашему Полу повезло.
Джоди тоже растрогалась.
— Нет, это мне повезло…
Вечером того же дня Джоди, Рик, Дороти и отец Рика Шон сидели за ужином вокруг большого стола на кухне. Джоди чувствовала себя совсем как дома.
Шон Макбрайд был дружелюбен и гостеприимен под стать Дороти. В его черных волосах пробивалась седина, но в остальном он был очень моложав, и седина выглядела преждевременной. Это был крупный мужчина ростом почти с сына и с такими же могучими плечами.
Его синие глаза сверкали, когда они с Джоди обсуждали проблемы образования.
— Какие у вас планы? Собираетесь сделать карьеру в системе дошкольного образования, — спрашивал он ее, — или вернетесь в школу, чтобы получить право учить в старших классах?
Она не удивилась: ее часто спрашивали об этом.
— Не знаю пока. Мне нравятся малыши, и хотелось бы завести собственных. В идеальном случае, когда это произойдет, я буду сидеть дома и растить их, по крайней мере пока младший не пойдет в школу. — Она рассмеялась. — Если к тому времени устану от памперсов и кормления с ложки, то сдам экзамены и буду преподавать детям постарше, но мне кажется, моя стихия — малышня.
У Рика при этих словах опять упало сердце. Он слушал, как она беседует с его отцом. Вернее, не отрывал от нее глаз весь ужин. Такое удовольствие смотреть на нее… Она положительно сияет здоровьем и воодушевлением. Розовые щеки без всяких румян, розовые полные губы…
Он разбирается в женщинах и знает, где косметика, а где естественные краски. Цвет лица свеж, а кожа гладкая, как у ребенка. Пальцы так и зудят потрогать, погладить, ощутить ее нежность и тепло…
Нет, надо остановиться. Он чувствовал, что его засасывает. Не следовало приглашать ее к родителям. Он знал это с самого начала и все равно пригласил. Теперь никуда не денешься, уже не удастся ее избегать.
Нельзя сказать, чтобы ему этого хотелось. Будь все по-иному, он бы приударил за ней со всем пылом, который его сейчас обуял. Но все так, как есть, а не иначе, и он знает, что останется для нее не более чем приятелем-полицейским.
Так какого же черта он привел ее в дом к родителям!
Рик переменил позу, стараясь избавиться от этих мыслей, но взгляд так и тянуло к выразительно жестикулирующим рукам Джоди. Руки были маленькие, но сильные. Он знал об этом с тех пор, как поздоровался с ней. Но ручки были еще и белые, изящные, с розовыми, наманикюренными ноготками, не очень длинными, чтобы ненароком не поцарапать какого-нибудь малыша, однако достаточно длинными, чтобы чертить на спине мужчины круги и стрелы, отчего он будет стонать от страсти.
Рик едва и впрямь не застонал, борясь со своими мыслями. Черт, надо бы поскорее убраться отсюда, покуда не брякнул что-нибудь, о чем потом пожалеет.
Отодвинув стул, он поднялся.
— Прошу прощения, у меня еще есть работа.
Обошел стол, наклонился и поцеловал мать.
— Спасибо за ужин, ма. Лучше ростбифа нигде никогда не ел.
Дороти потрепала сына по щеке.
— Ты же знаешь, мы всегда тебе рады. И спасибо, что привез к нам Джоди. Так славно снова видеть в доме молодое лицо.
Он удивился, увидав, что Джоди тоже поднялась.
— Не возражаете, если я вас провожу? — застенчиво спросила она.
Какие могут быть возражения! Последние пять минут ему только этого и хотелось! Он ответил ей улыбкой и взял за руку.
— Пока, папа, — кинул он через плечо и, выйдя с Джоди из кухни в холл, крепко прикрыл за собой дверь.
У выхода Джоди отняла у него свою руку и повернулась, запрокинув голову, чтобы его видеть.
— Рик, — тихо сказала она, — не знаю, как вас и благодарить за то, что вы уговорили родителей приютить меня…
Рик положил палец ей на губы, они были мягкими, как он и ожидал.
— Ничего я их не уговаривал, — хрипло сказал он, — я бы, конечно, стал, если б мама первой не предложила…
Его палец нежно скользнул по ее губам.
— Завтра встречаетесь с Лаури? — Не очень понимая, что говорит, он взял ее руку в свою.
— Да. Мы договорились на десять утра. Осмотрим весь дом.
— Если что не так, дайте мне знать, ладно?
Она посмотрела ему в глаза.
— А вы с нами не поедете… если, конечно, будет время? — Губы ее дрожали, и Рик спросил себя, где ему взять силы отказаться от этого сладкого, безыскусного приглашения. Он прекрасно отдавал себе отчет, что стоит ему наклонить голову к ее запрокинутому лицу, как их губы сольются. От одной мысли об этом его бросило в дрожь, и он понял, что долго сопротивляться не сможет.
— Я найду время, — прошептал Рик и последним усилием воли отпустил ее руку, погладив кончиками пальцев по щеке. — Спокойной ночи, Джоди. Завтра в десять тридцать я подъеду к вашему дому.
Он поспешно вышел, тихо прикрыв за собой дверь.