Подранок

Глава 28

Этим же вечером подопечные Стрельцова с ним же самим во главе вывезли Гнома в заброшенный гаражный кооператив, одно из помещений которого было специально оборудовано под «кабинет вправления мозгов» разного рода косячникам. Вначале над подозреваемым поработали головорезы Васьки, превратив физиономию Андрея в сплошной кровоподтёк. Привязанный ремнями к металлическому стулу, привинченному к бетонному полу, Рогожкин не мог сопротивляться, лишь очумело вращал выпученными глазами. Он абсолютно ничего не понимал и, конечно, молчал. Позже его ввёл в курс дела, сам бригадир, взявшийся за допрос лично.

— Ты что же, сука позорная, братву под чёрных подставить вздумал? — широкая ладонь Стрельцова безжалостно хлестнула по раздувшейся посиневшей физиономии Рогожкина.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь, — прошептал разбитыми губами первые слова Андрей.

— Ах, ты не понимаешь! — зло зашипел Василий, скручивая бедолаге правое ухо. — Мокрушник позорный! На мокруху втихаря подался.

— А вон ты о чём. Так он должен мне был, но я не хотел его убивать. Просто так вышло. Случайно.

— Он тебе должен был? — неслыханно удивился Василий. — И с каких же пор и сколько тебе чёрные должны стали?

— Да какие чёрные, в натуре! Они мне ничего не должны, а Череп, которого я грохнул, мне штуку должен был.

— Стоп! Какой на хрен Череп. Грузинского авторитета звали Папой. И ты его грохнул, забрал у него трость какую-то и баксов кучу. Ты чё мне мозги впариваешь?

— Да не мочил я никакого Папу! — расплакался Рогожкин. — Я Черепа невзначай завалил. И палку эту у него за долги забрал. Он мне всего-то штуку деревянных должен был

— Короче, так, — тяжело вздохнул Василий. — Если не докажешь, что к смерти грузинского вора не причастен, то готовь попу. Чернявая братва тебе очко другой палкой расковыряет, и я не воспротивлюсь этому. Отпустите его, — приказал он своим людям.

Рогожкина освободили и отвезли домой.

Это сказать легко: «если не причастен, то докажи…». А как вот теперь что докажешь? Не поднимать же покойного Черепа из могилы. А как быть? Да ещё после такой экзекуции башка вообще ничего не варит. Но Рогожкин очень хотел жить и остаться девственным в одном месте. Потому, с грехом пополам заштукатурив побои и пригласив с собой в компанию парочку приятелей из этой же команды — Витальку и Альберта, ранним утречком следующего дня отправился на рабочее место убиенного лохотронщика. Аферисты уже в полный рост морочили головы горстке ещё не до конца проснувшихся покупателей.

— Айда сыграем, дорогая! Идём, идём, родная! Не уходи далеко, испытай свою судьбу! — зычно зазывал катала свою жертву.

— Купите счастливый билетик! Билетик счастливый! — зудел другой.

Альберт отошёл чуть в сторону от своих друзей и свистнул к себе совсем зелёного афериста:

— Эй, поди, сюда!

Пацан недоверчиво покосился на незнакомца, но ослушаться не посмел — вид у того больно крутой! Однако, не спасовал.

— Чё тебе? — нахально уткнув кулачки в бока, осведомился он.

— Ну, ты, — Альберт зажал мокрый носик аферистика между двумя своими пальцами. — Я тебе сейчас…

— Отпу-у-усти пидо-о-ор сраный! — что, было, мочи заголосил мальчишка. — Я сейчас свою крышу позову!

Не обращая внимание на угрозы, Альберт всё так же за нос, подтащил пацанёнка к пацанам.

— Может этот знает чего.

— Послушай, соплячок, — Андрей схватился за заклеенный пластырем нос. Каждое слово отзывалось жуткой болью. — Я долго и много говорить не могу. Скажу только две вещи. Первое: твоя крыша — это мы. И второе: и ответь на все вопросы вон того, — кивок на Виталия, — дядьки. Потом к Виталию: — Ты разжуй ему, что почём. Я не могу — кумпол по швам трещит.

Виталик подхватил мальчишку под мышки и отнёс чуть поодаль. Поставил на ноги и задал первый вопрос:

— Ты здесь всех знаешь?

— Всех, — авторитетно заявил тот.

— И всё, что здесь творится, тебе тоже известно?

— Ну, да.

— Тогда слушай, У кого и что скупил на днях Витька Череп?

— Череп-то? — почесал в затылке мальчишка. — Его вооще-то не видать чего-то.

— Я тебя не об этом спрашиваю! — Лёгкий подзатыльник направил таки разговор в нужное русло.

— А, понял! Ему нарик один дрыну какую-то спихнул. Я сам видел.

— Кто этот нарик? Как его зовут?

— Не, не знаю, — замотал головой мальчишка. — Честно.

Альберт настолько вошёл в роль дознавателя, что и не заметил, как вокруг них собралась целая толпа пятаковских мошенников. В общем-то, допрос так и закончился бы ничем, если бы не раздался писклявый голосок из центра толпы:

— Я знаю!

Мошенники вытеснили вперёд совсем юного беспризорника в трудноподдающемся описанию гардеробе.

— Ты? — недоверчиво переспросил Виталий.

— Я! — гордо задрал нос-пуговку салага. — И даже знаю, где зависают. Они там с блядями уже много дней куражатся.

На смену декораций поспешили остальные из компании Виталия. Рогожкин, напрочь позабыв о всякой боли, активно вмешался в разговор:

— Далеко отсюда? Точно можешь показать? Чего молчишь-то?

Беспризорник зыркнул на него взглядом голодного волчонка и, смачно сплюнув сквозь редкие гнилые зубы, ответил одним своим вопросом на все заданные:

— А полтинник отстегнёшь?

Бандюги прыснули в рукава. А Гном достал из кармана куртки бумажник и, вытянув оттуда вожделенный полтинник, помахал им перед носом смельчака.

— Будет твоим, если покажешь.

Сопляк, не удержавшись, громко захлопал в ладоши, но, быстро укротив свои детские эмоции, серьёзно по-взрослому спросил:

— Вы на колёсах?

— Ага, — всё же не без улыбки кивнул Рогожкин.

— Тогда покатили! — Проводник, гордо оглянувшись на свою братию, засеменил впереди крутых дядей.

Банкет наркоманов полыхал в полном разгаре. Малолетки, полностью освоившись в притоне, даже и не думали его покидать. И очень даже огорчились на хозяина, который собирался выдворить их за разведённый свинарник. Но вскоре он сменил гнев на милость, заключив с малолетками договор, который включал в себя три пункта: уборка хаты, походы за спиртным и, естественно, ублажения по полной программе. Малолетки дали своё согласие.

В это утро в нуль обмазанный Кот вообще поехал по фазе. Угрожая большим кухонным ножом, заставил каждую из шалавок, сделать ему минет. Получив требуемое, занялся ещё и групповым изнасилованием. Рыжий пьянствовал в компании с «Тотошей» на кухне. Ни от кого и ничего не требовал только Кроль. Свернувшись калачиком возле батареи отопления, он медленно, но верно впадал в наркотическую кому.

— Здесь, — беспризорник, без всякого сомнения, указал на обшарпанную деревянную дверь.

— Молодец. Просто умничка, — шёпотом похвалил его Андрей и ещё тише спросил: — Как звать-то тебя?

— Лёхой.

— Вот что, Лёха. Дуй обратно и помни, что ничего не видел, никому ничего не говорил, и вообще никого не знаешь. И друзьям своим это же передай. Усёк?

— Усёк. Ты деньги-то дай.

— Ах, да, — спохватился Гном. — Держи.

Честно заработанный полтинник исчез в самом чреве неимоверно длинного тельника, но мальчишка не спешил прощаться. В нерешительности он топтался на месте. Наконец, набравшись смелости, пропищал:

— А ещё дай.

Виталий и Альберт зло цыкнули, а Рогожкин сжалился. Вытянул из бумажника сотенную купюру.

— На, держи.

Красная бумажка исчезла там же, где и её синяя предшественница, после чего беспризорник пропал, словно его и не было.

Зависла напряжённая пауза, которую оборвал Альберт:

— Чего делать-то будем?

— В гости на чай зайдём, — перекосился Рогожкин.

Дверной звонок, конечно же, не работал. На стук в дверь — ноль внимания. Виталий приложил ухо к двери.

— Куражатся, — с некоторой завистью определил он.

— Я им, мля, покуражусь! — Альберт с разбега ахнул плечом в дверь. Не сказать, чтобы слабые запоры, но натиска не выдержали, и чрево наркопритона распластало свои объятия.

— А ну все на пол! — ворвавшись в комнату, нечеловеческим голосом заорал Гном и наставил свою пушку на первое попавшееся существо сего вертепа. После этого акта все, до кого дошёл этот приказ, послушно уложились моськами вниз.

— Сук на хрен! — распорядился Рогожкин.

Ими занялся Виталий. Собрав в одну кучу, вытолкнул их в прихожую.

— Вы из милиции? — пискнула самая смелая, прикрывая нагую неоформленную грудь грязной ветровкой.

— Так точно, — по-уставному чётко и с положенной твердостью в голосе ответил «блюститель порядка».

— Вы нас арестуете? — всхлипнула другая, стыдливо переминаясь с ноги на ногу и комкая в руках одежонку.

— И посажу в тюрьму, если хоть слово вякнете кому-нибудь, — пообещал «милиционер».

После получения от шалавок честного слова молчать до гробовой доски, Виталик отпустил их с Богом.

— Н-да, — озадаченно протянул Андрей, взирая на кисельные физиономии наркоманов, — от них сейчас, как от козла молока.

— Глянь-ка. — Альберт, перетащивший Рыжего с кухни в комнату, прихватил и лежавший на столе пистолет. — Не хилая игрушка.

Оружие перешло к Рогожкину. Он повертел его в руках, извлёк обойму, проверил затвор, потом вновь привёл оружие в полную боевую готовность. Спрятав за пазуху, резюмировал:

— Крутые дельцы!

— Круче только яйца! — не удержался от прикола Виталик.

— Ладно, давай их в тачку. Сбросим в гараже. А там разберёмся, — в оконцовке решил Гном.

Резиновые тела наркоманов без особой бережливости упаковали в багажный отсек джипа и тронулись в путь.