Поединок сердец

Глава 12

Маккриди стоял возле гардероба, дожидаясь приказаний.

— Милорд, что сегодня? Утренний костюм, костюм для верховой езды или костюм для лазания по деревьям?

— Не дерзи.

— Милорд, я бы не осмелился. У меня нет ни малейшего желания, чтобы вы разверзли небеса и потопили меня дождем.

Александр дернул бровью.

— Как тебе известно, я мог бы взять другого камердинера. Найти парня помоложе и не столь остроумного. Пусть чистит мне сапоги, гладит галстуки и все такое.

Маккриди принял страдальческий вид.

— Выполнять ваше «все такое» и есть главная беда.

Александр усмехнулся. Сегодня утром он чувствовал особый прилив сил. Чем больше времени проводил он в обществе Кейтлин, тем большей решимости преисполнялся добиться победы в ее же собственной игре. Прошлым вечером он торжествовал, вручая Кейтлин обломок этого чертового улья, совершенно не думая, на какие жертвы пришлось пойти.

Маккриди шмыгнул носом.

— Из надежного источника знаю, что мисс Херст заручилась поддержкой своей горничной и миссис Пруитт, экономки.

— Знаю. Они караулили в коридоре, пока мисс Херст пыталась стащить у герцога табакерку.

— Но вы ведь вернули табакерку?

— Разумеется, герцог уже и забыл об этом.

— Отличная новость, милорд. Могу ли я надеяться, что в будущем ваши задания для мисс Херст не пойдут вразрез с законом, хотя бы просто для разнообразия?

— Для следующей миссии бедной мисс Херст понадобятся навыки этикета, а не воровства.

— Превосходно, милорд. Надеюсь также, что ваше задание не потребует особых физических усилий. Мне пришлось приговорить к сожжению ваши брюки. Я просто искусник по части починки одежды, но с такими лохмотьями не справиться даже мне.

— К черту брюки! Счастье, что я не свернул там шею.

Маккриди поджал губы:

— Надеюсь, в будущих предприятиях вы возьмете помощника — кого-нибудь, так скажем, пошустрее.

— Я справлюсь и сам, — проворчал Александр.

ерт, отчего все так и норовят напомнить, что он уже немолод?

— Я был в шести футах над землей. Просто не ожидал, что из улья вылетят пчелы.

— Разумеется, милорд. И правда, кто бы мог подумать, что в улье будут пчелы! Продолжим логическую цепочку — в птичьем гнезде живут птицы, в конюшне лошади, в норе лисы…

Александр бросил на него хмурый взгляд. Камердинер вздохнул:

— Просто обещайте на будущее, что позовете на помощь, если столкнетесь с препятствием выше собственного роста.

— Мне не нужна помощь.

— Ваш объект мщения, мисс Херст, кажется, не имеет ничего против, если ей станут помогать. Если хотите знать, почти вся женская прислуга в доме присягнула ей на верность и состоит теперь в ее войске.

— В ее войске? У нас что, война?

— Похоже на то. Миссис Пруитт и одна горничная вербуют сторонников, да еще в манере, весьма нелестной для вашей репутации. Устроили целый бунт. Мистер Хей и я сделали все возможное, чтобы его подавить, но добились лишь того, что нас объявили «вражескими пособниками»!

Александр нахмурился:

— Я отказываюсь впутываться в кухонные дрязги.

— И это в высоки степени неразумно, милорд, ибо от них зависит ваш повседневный комфорт. — Маккриди подошел к камину, где дожидался поднос с завтраком. — Обычно на завтрак вам в комнату подают яйцо-пашот, ветчину, тосты, свежие фрукты и кофе. — Он поднял салфетку, которой был накрыт поднос. — А тут что? Два пригорелых тоста, кусок жирной ветчины и чашка чуть теплого чая.

— Вот черт! Нужно было сойти сегодня вниз к завтраку. Я бы так и сделал, но мне захотелось принять ванну, чтобы смягчить заживающие рубцы на спине.

— Это не все, милорд. Вашу парадную пару туфель я чищу сам — с помощью особой смеси с шампанским, по собственному рецепту, — но, как правило, не касаюсь остальной обуви. Вы заметили, в каком состоянии ваша обувь сегодня утром?

— Я не смотрел.

Маккриди содрогнулся.

— И не смотрите, Бога ради. Зато взгляните на ваши галстуки, их только что накрахмалили. Эта услуга возложена на прачку и ее дочь.

— Они забыли их погладить?

— Что вы, милорд. Это отлично вышколенные слуги.

Маккриди подошел к комоду, где лежала стопка свежих галстуков, взял тот, что лежал сверху, и протянул его Маклейну.

— Боже правый, он жесткий, как деревянная доска!

— Именно. Чтобы обернуть его вокруг шеи, вам понадобится молоток.

— Вот напасть! Я начинаю сожалеть о том дне, когда позволил мисс Херст втянуть меня в дурацкий заговор.

— О нет, милорд! Настоящее положение дел весьма сложно, но все же это гораздо лучше, чем строить планы, как погубить молодую леди, без справедливого суда, по совести.

— Она не требует справедливого суда; мне уже известно, что она сделала.

— Милорд, молодая леди…

— Не такая уж молодая. Ей исполнилось двадцать три.

Маккриди примирительно улыбнулся:

— Для меня она молодая леди.

— А для меня шило в одном месте, — пробормотал Александр.

— От миссис Пруитт я узнал, что молодая мисс — дочь викария.

— Да…

— И почти всю жизнь провела в сельской глуши.

— Ну, ты ни за что не догадался бы об этом, глядя на то, как она сидит в гостиной и отбивается от поклонников.

— Отбивается; именно так, милорд. — Маккриди собрал негнущиеся галстуки и положил их на маленький столик возле двери. — Милорд, люди моего поколения знают — верь не слову, а делу. — Он сделал паузу. — Интересно, не этот ли посыл воплощает в себе наша молодая леди?

— Единственное желание Кейтлин Херст — заслужить хорошую репутацию, чтобы вернуться в Лондон и женить на себе какого-нибудь простофилю.

— Брак — достойная уважения цель, милорд.

— Но не путем обмана.

— Насколько я слышал, мисс Херст не того сорта женщина. Хотя вам лучше знать.

— Вот именно, разрази меня гром.

Александр рассказал камердинеру о пари, заключенном с прекрасной соперницей, но умолчал о цене, которую Кейтлин заплатит в случае проигрыша. Некоторые детали не предназначены. для ушей прислуги.

— Маккриди, как бы мне прекратить бунт кухарок? Не хочу, чтобы мне подобным образом накрахмалили еще и нижнее белье.

— К счастью, мистер Хей — наш решительный сторонник, после того как в пылу ссоры сегодня утром миссис Пруитт назвала его «мешком заплесневелых костей».

— Какая удача для нас! Что нам следует делать?

— Вербовать сторонников, милорд. Я не могу подавить бунт, но по крайней мере мне под силу укрепить наши бастионы.

— Отлично. Будет сущим благом иметь под рукой парочку лакеев, когда придет время второго испытания. Пусть они лезут на дерево.

— Очень хорошо, милорд. Но мне нужно кое-что знать. Скажите, ведь вы не задумали никакого бесчестья в отношении молодой леди?

Александр холодно посмотрел на слугу:

— Это мое дело, как поступать..

Сложив руки за спиной, Маккриди уставился в потолок. Александр ощутил болезненный укол — другой мужчина назвал бы это чувством вины — и скрипнул зубами. Конечно, это просто досада, что приходится давать отчет слуге. Однако в душе остался горький осадок.

— Я не допущу бесчестья в равной мере, как того потребует сама леди. Этого достаточно?

Маккриди просиял:

— Достаточно, милорд! Вполне достаточно!

— Отлично. А теперь я должен одеться. У меня встреча с «молодой мисс», и я не хочу опаздывать.

Сойдя вниз, Кейтлин отказалась поехать с остальными на пикник. В обычный день идея прокатиться на пикник к дальней оконечности озера привела бы ее в восторг, но Маклейн прислал записку с просьбой о краткой встрече. Кейтлин с радостью отказалась, бы от десяти пикников ради того, чтобы условиться о начале второго раунда состязания.

Это было первое, о чем она подумала, встав утром с постели. С особым волнением она дожидалась завтрака, надеясь увидеть Маклейна, но он не пришел.

Кейтлин сумела скрыть разочарование, а вот ее светлость — нет. По мере того как шли минуты, а Маклейн не появлялся, смех герцогини звучал все суше, она начинала заметно нервничать. Подозревая, что Маклейн, возможно, наблюдает из окна, герцогиня предприняла увеселительную поездку верхом, отчаянно кокетничая с послушным Дервиштоном, которому порядком надоела.

Кейтлин думала, что, возможно, знает причину отсутствия Маклейна за завтраком. Если бы она сама свалилась с дерева, то провела бы все следующее утро, отмокая в глубокой ванне. Но не тот он был человек, чтобы признаться в слабости. Разумеется, он в полном порядке, если даже его спина — один сплошной синяк.

Зевая, Кейтлин прислонилась к окну библиотеки. Глаза закрывались сами собой. Ночью она почти не спала. Стоило закрыть глаза, как в мозгу одна за другой всплывали томительные картины — Маклейн целует ее, и сердце бьется так, словно вот-вот выпрыгнет из груди; его распухшая губа и лицо в синяках; огненный взгляд, который он ей послал, выходя из гостиной.

Отойдя от окна, Кейтлин стала бродить по библиотеке, восхищаясь роскошной меблировкой. В маленькой деревянной витрине была устроена выставка старинных книг. Она пролистала некоторые из них. Там были старинные тексты, писанные чернилами, так прихотливо раскрашенные, что даже буквы сами по себе являлись произведением искусства. Одна книга состояла из побитых временем тонких металлических листков, которые представляли собой очень подробные старинные карты, показывающие, каким видели мир жители конца пятнадцатого столетия.

— Поразительно, — пробормотала Кейтлин и погладила подушечкой пальца выгравированную карту. Искусство гравировщика было изумительным.

Она отошла от витрины, села за огромный дубовый письменный стол и провела рукой по полированной поверхности столешницы, сияющей восхитительным теплым блеском, которого можно достичь, лишь неустанно нанося слой за слоем особый мебельный воск.

Странно будет вернуться домой, насмотревшись всего этого великолепия. Она улыбнулась, вспомнив уютную папину библиотеку, где царил вечный беспорядок. Она была такой маленькой, что хватило бы любого из дюжины ковров из герцогской библиотеки, чтобы покрыть ее пол. Папа работал за простым маленьким письменным столом, и ящики вечно заедало. На столешнице была трещина, которую закрывали большим листом фетра, исполнявшего роль промокательной бумаги.

Губы Кейтлин задрожали. Внезапно ей ужасно захотелось домой. Как раз сейчас папа дает урок греческого Роберту и Мэри. Более способных Уильяма и Майкла он обучал отдельно, под предлогом, что им «нужно больше повторять». При этом воспоминании Кейтлин даже рассмеялась; затем вновь погрустнела.

Чтобы не расплакаться, она взяла маленький томик легенд об Артуре, отнесла его к дивану и устроилась среди подушек. Она уже решила, что предстоит делать Маклейну, и сейчас перелистывала книгу в поисках вдохновения для последнего испытания. Когда впереди большая битва, лишняя подготовка не повредит. Она улыбнулась, вспоминая, как забавно выглядел прошлым вечером Маклейн — элегантный вечерний костюм и разбитое, поцарапанное лицо. Впрочем, он все равно был поразительно красив. Если честно, раны лишь придали ему особое, разбойничье очарование.

Вот мужчины! Женщины лишены этого благословенного дара — оставаться прекрасными даже с синяками на лице. Жизнь устроена ужасно несправедливо.

Маклейн очень смешно повествовал о собственных злоключениях и захвате лошади Дервиштона, но ей было не до смеха, когда она узнала, что он ранен. Она пережила целую минуту парализующего страха. Потеряв Маклейна, она лишилась бы чего-то очень дорогого… Даже сейчас, стоит Кейтлин подумать, что Маклейн мог бы получить серьезные увечья, ее сердце грозит разорваться — столь невыносимой кажется эта мысль.

Просто смешно! Она же не имеет на него видов. Но следующее задание, которое она ему придумала — добыть бантик злобной собачонки леди Кинлосс, — никак не назовешь опасным. Ну, покусают ему пальцы, вот и все.

Она сунула подушку за спину, устраиваясь поудобнее, чтобы немного почитать. Ее пальцы гладили тонкую кожу переплета, ноздри щекотал мускусный аромат кожи и старой бумаги. Кейтлин осторожно переворачивала хрупкие страницы, пока не наткнулась на интересную главу. Ее моментально захватила история о храбром Килухе и его любви к прекрасной Олвен. Чтобы доказать свою любовь, Килух без устали выполнял поручение за поручением.

Это была романтическая история, исполненная надежды и обещания. Увлеченная чтением, Кейтлин рассеянно сбросила туфельки и подогнула под себя ноги в чулках. Легла на бок, опираясь на локоть, чтобы струящийся из окна свет падал на страницы.

Такой ее и увидел Александр, когда получасом позже вошел в библиотеку. Кейтлин свернулась калачиком на диване, уткнувшись носом в знакомую, переплетенную кожей книгу. Солнечный свет падал ей на плечо, на страницы, солнечные зайчики плясали на ее лице; погруженная в чтение, она не замечала ничего вокруг.

Ему невольно вспомнилась библиотека в замке Маклейн. Она занимала два этажа одной из башен — его любимое место. Он смотрел на увлеченную чтением Кейтлин, смотрел и гадал, что бы она сказала о его библиотеке? Она могла бы свернуться калачиком на чудесном, заваленном подушками диванчике возле окна, и солнечный свет согревал бы ее в зимние дни, а она читала бы, сколько душе угодно.

Маклейн нахмурился. «Боже правый, в следующий раз я буду гадать, понравится ли ей мой сад!»

Кейтлин перевернула страницу, ее губы шевельнулись. Александру немедленно захотелось их поцеловать, оторвать ее от книги жадными поцелуями и страстными ласками. Но, даже видя перед собой соблазнительную возможность, он колебался.

Он был не из тех, кому приходится доказывать свою мужскую состоятельность, не пропуская мимо ни одной муслиновой юбки. Маклейн предпочитал опытных, уверенных в себе женщин, которые знали правила игры и не ожидали от их связи ничего, кроме взаимного удовольствия. Женщин вроде Джорджины.

Тем не менее ему начинала нравиться Кейтлин с ее воодушевлением и яростным стремлением к независимости. Она просто наслаждалась жизнью, решительно бросаясь на штурм препятствий, которые судьба ставила на ее пути, точно также, как наслаждалась изысканными блюдами от шеф-повара Джорджины. Кейтлин умела безудержно радоваться даже самым простым вещам, и это делало ее чертовски привлекательной.

К сожалению, было ясно — она не из тех женщин, что согласны довольствоваться полумерами, будь то в дружбе или любви. Еще по их лондонским приключениям Маклейн знал, что девиз Кейтлин — «все или ничего». Приступив к делу, она шла до конца — хорошего ли, плохого.

Ему не хотелось признавать, что он был на волоске от того, чтобы воспылать к скромнице мисс Кейтлин неподдельной, искренней страстью. А может, это уже произошло?

Кейтлин заерзала на диване, из-под юбки показалась ступня и тонкая, лодыжка. Ее платья, хоть и сшитые по моде, оставались чересчур скромными. Другие женщины носили декольте, позволяющие видеть грудь, но Кейтлин всегда прикрывала прекрасные округлости рядами кружева и лент. Сейчас, любуясь ее лодыжкой, он почувствовал, что загорается огнем, как будто увидел Кейтлин обнаженной.

Черт возьми, почему ему не пожелать женщины постарше, поумнее, не такой… не такой нетронутой?

Раньше Маклейн был уверен, что ее невинность насквозь фальшива, а он попался на ее уловки, как последний дурак. Теперь, проведя некоторое время под одной крышей с Кейтлин, он должен был признать, что ошибался. Невинность была в каждом ее движении, каждом искреннем слове, даже в том, как она надувала губки. Все неподдельное — беда лишь в том, что от всего этого он загорается безумным желанием.

Так на чем же он остановится, когда выиграет пари? Неужели сделает невинную девушку своей любовницей? Глядя на стройную, изящную ножку в шелковом чулке, он всерьез опасался, что да, сделает.

Кейтлин перевернула страницу, тонкий пальчик бежал по строчкам текста. Солнечный луч согревал ее щеку и нежную шею. Пробежаться бы по этой шее губами, пробуя на вкус ее сладкую кожу…

Черт, почему он стоит и думает, вместо того чтобы действовать? Кейтлин здесь, перед ним, и они совершенно одни. Им обоим пойдет на пользу, если Мисс Совершенство узнает, каким опасным соперником он может быть. Чем раньше она это поймет и начнет принимать меры к тому, чтобы их не застигли наедине, тем лучше для них обоих.

Он сделал шаг вперед и встал рядом с подлокотником дивана. Ее голова была опущена, взгляд путешествовал по странице. Маклейн ждал, пока она почувствует его присутствие — как он чувствовал ее. Это было почти физическое ощущение, словно их связывали тысячи раскаленных нитей. Чем дольше они оставались в комнате наедине, тем сильнее крепла связь.

Она приподняла голову. Медленно моргнула. Затем, покраснев, повернула голову и подняла глаза.

У него была наготове колкость, но, встретив ее взгляд, он забыл все, что мог бы сказать. Исчезло все, он видел только Кейтлин. Ее мягкие губы, огромные карие глаза, столь прекрасные, что мужчина легко мог бы в них утонуть.

Ярко-розовый румянец окрасил ее кожу, и ему пришлось впиться ногтями в ладони, чтобы удержаться от желания схватить ее в объятия. Тело изнывало, ощущая ее присутствие, и она, несомненно, тоже почувствовала нечто подобное, потому что ее полная грудь взволнованно вздымалась под тонкой голубой тканью скромного платья.

Маклейн разжал руки и понял, что ее талия как раз уместится в обхвате его ладоней. Он прижал бы ее к себе, а потом его руки скользнули бы на округлые бедра. Пальцы сами собой сложились при мысли о том, как он обнял бы ее ягодицы, теплые под тонким платьем.

Его тело немедленно отозвалось, возбужденная плоть восстала.

Губы Кейтлин шевельнулись, словно ей не хватало воздуха. Ее взгляд скользнул по фигуре Маклейна, задержался на его губах, плечах, затем двинулся вниз, вдоль бедер. Он знал, что она видит, как он возбужден, и ждал, что она отвернется или хотя бы испугается. Тогда они были бы в безопасности. Внезапно вспыхнувшая страсть им бы не угрожала.

Но Кейтлин не отвела взгляд. Напротив, ее глаза расширились, и она казалась вся во власти чувственного очарования.

Не в силах сдержаться, Александр бросился на диван. Сверкнув карими глазами, Кейтлин уронила книгу на пол и протянула к нему руки.