Пока длится ночь

Глава 17

Стас присел на облюбованный им пенёк. Тут был его «офис», где ему легче думалось. Как будто этот сучковатый кусок бревна обладал волшебной силой прояснять сознание.

Стас усмехнулся своим мыслям и погладил обкатанную водой поверхность. Гладкая древесина казалась чуть мягкой, ватной. Складывалось ощущение, что он какой-то нереальный. Из сна.

Стас задержал ладонь и сильнее нажал пальцем на пень. Ощущение нереальности исчезло. «Тут весь мир становится каким-то нереальным. Вода в Катуни встала. Такое вообще возможно?»

— Как Кристина? — спросила Вика, сидя на бревне рядом с неподвижным телом.

— Жить будет, — ответила Люба. Она терпеливо перебирала лекарства в аптечке, словно что-то искала.

Вика поежилась, глянула на Стаса. Тот обернулся и улыбнулся ей.

«Посиди немного там», — подумал он, не желая пока уходить с пня.

— Знаете, — вдруг произнесла Люба. — Тут как будто чего-то не хватает, — пальцы её шуршали блистерами, брови сошлись на переносице.

— Чего? — спросила Вика.

Стас прислушался.

— Ощущения реальности, — неожиданно сказала Люба, оторвавшись от аптечки и поведя рукой вокруг. — Мы словно на сцене, а машинерию включить забыли. Река остановилась, время умерло. А ведь по некоторым легендам в нижнем мире и времени нет. Понимаете?

— Нет, — встревоженно ответила Вика.

А Стас подумал, что о чем-то подобном говорил мальчишка из его видения. Миры словно сходятся. Стена, разделяющая их, истончается, и граница где-то совсем близко. Может, за той горой?

От пещер донесся гулкий удар бубна. Не такой громкий, как раньше, словно тоже умирающий.

— Вот видите! — воскликнула Люба. — Даже звуки стали тише.

Стас посмотрел на ту сторону реки. Сейчас, когда шелеста течения не было слышно, а вода наполнилась болотной тишиной, раздавался только стрекот костра. И впрямь, сцена. Словно этот кусок пространства выдернули из обычного мира и переместили на подмостки. В новый театр абсурда. В мир мёртвого времени.

— Мне кажется, я слышала что-то подобное, — продолжила Люба. — Иногда говорят «место намоленное». А тут, — она вдруг задумалась. — Знаете, сколько лет в этих местах жили люди?

Вика и Стас покачали головами.

— Долго, — усмехнулась Люба. — Бабка рассказывала, что тысячи лет.

— Не старовата твоя бабка? — усмехнулся Толик, все еще мучающийся головной болью, но по голосу было понятно, что его отпускает.

— Не смейся, — серьезно произнесла Люба. — Я читала, в этих местах жили денисовские люди больше ста пятидесяти тысяч лет назад.

Толик попытался присвистнуть, но тут же скривился.

— Черт! Как же голова раскалывается, — пробормотал он. — У денисовских людей так башка не трещала, наверное.

– У них и аспирина не было, – усмехнулась Люба и протянула ему пачку. – Съешь вот, полегчает.

Толик благодарно кивнул и продолжил:

– И впрямь, такое последний раз было в конце девяностых, когда еще в барах пиво с димедролом продавали. Помнишь, Люб?

— Я его не пила, — отрезала женщина. — Тебе бы всё в шутку перевести. А я вам про серьёзные вещи толкую. Представь, что шаманы тут камлали уже больше пяти тысяч лет. Еще иудаизм только зарождался. О христианстве и знать не знали, а на этом берегу уже говорили с духами. Что за это время могло случиться с гранью между мирами?

— Истончиться? — словно во сне произнесла Вика.

Стас подумал, что мальчишка и об этом говорил.

Он сидел и смотрел на ребят. На Любу, что сейчас едва ли не слово в слово повторяла выкладки призрачного Ивана. На Вику, завороженно слушающую. На Толика, который никак не мог отойти от попойки. Словно его действительно отравили. «Отравили, — Стас ещё раз проговорил про себя это слово. — Нет, не может быть всё так просто».

Он встал, подошёл к костру, где так и валялось донышко от разбитой бутылки. Никто не удосужился убрать опасный предмет. Уборкой обычно занимался Вася, но он сейчас занят Соней.

Стас поднял кусок бутылки. На самом дне осталось немного виски. Сыщик поднёс склянку ближе к костру. В неверном свете пламени он увидел то, чего в бутылке быть не должно. Легкую муть. В вискаре допускается осадок, но он тёмный, скорее бурый. И, как правило, присутствует только в выдержанных сортах. А тут…

Стас наклонил донышко, и вискарь пополз маслянистыми потёками по стеклу. На самом дне оплывал белёсый налёт.

Сыщик осторожно провел пальцем по стенке. На подушечке осталась склизкая дрянь. Он понюхал на всякий случай. Пахло только виски. Но это ни о чем не говорило. Большинство препаратов не будет иметь запаха.

— Люба, лекарства в аптечке все на месте? — спросил Стас.

Женщина вздрогнула. Она явно сейчас думала о своем.

— Что? Ты о чем? — испуганно спросила она.

— Что такого могло лежать в аптечке, чем можно было травануться? Ну не на смерть? Но чтобы голова болела, — он кивнул на Толика. — Спутанность сознания, резкое опьянение?

Он вдруг вспомнил, как Толик мгновенно поехал. После первого же глотка. Да и сам он невероятно быстро опьянел. Но потом пропускал и выливал вискарь. Не принимая отраву внутрь. Поэтому и был в адеквате. А Толик?

Стас старался вспомнить всё до мелочей. Но его воспоминания почему-то сходились на занятии любовью с Викой и видении, что было после того. Ничего толком он вспомнить не мог. Разве что… Крис! Крис не пила вискарь. Делала вид, но почти всё проливала. Черт! Как же он сразу не углядел? И не понял.

Стас развернулся и бросился к мерсу, открыл багажник.

Он вспомнил, как Кристина уходила за бутылкой к машине и вернулась уже с открытой.

На сером нейлоновом коврике лежала пачка антигистаминного «Зодак». Стандарт был распотрошён, ни одной таблетки внутри не было. Как она успела размять их? Если только не плеснула немного виски. Вот почему бутылка была чуть-чуть неполной. Стас наклонился и понюхал коврик. От него шел легкий аромат вискаря.

Сыщик мгновенно всё понял. Оставалась только пара вопросов - почему она ранена? Хотела ли отравить Толика или же просто напоить до чертиков? И ключи от хонды. Вася говорил, что спит, как сурок, когда расстроен. Она могла их стащить, чтобы… чтобы убить Соню?

Стас вернулся к костру, подошёл к лежавшей Кристине. Ещё раз прощупал пульс. Ровный.

В этот момент Кристина открыла чёрные глаза, и пару секунд они смотрели друг на друга. Оба поняли, что тайна раскрыта.

Стас сказал:

– Вставай.

Женщина усмехнулась, поднялась и уселась на бревно.

Толик посмотрел на неё, как будто только что увидел:

– Это ведь ты, – пробормотал он. – Ты меня вчера подпоила. Крис!

Та молча смотрела в огонь.

– И ты.. мы говорили вчера с ней, она же совершенно сумасшедшая, не помнит, что... что Ваня погиб, – он оглядел присутствующих. Стас внимательно следил за Кристиной. Та не двигалась. На губах её застыла кривоватая усмешка.

Сыщик стоял рядом и пытался сложить все кусочки мозаики. Крис снова была непробиваемой. Такой он видел её за эту поездку несколько раз, и это шло в полное противоречие с тем, какой она была в остальное время. Два состояния! И ведь сам думал об этом, когда просчитывал Соню. «Как качели», — вспомнил Стас. Из одного состояния в другое. Что-то постоянно служило триггером. Иван. Смерть сына.

— Крис, почему ты не помнишь о смерти сына? — спросил Стас.

Кристина удивленно на него посмотрела.

— С чего бы? Я прекрасно помню, как хоронили Ванечку, — совершенно невозмутимо произнесла женщина.

Сейчас она помнила. И могла об этом говорить очень спокойно. Но что тогда делало её другой? Стас отвернулся, стараясь сообразить. Он не психиатр, даже близко не знаком с возможными течениями болезней или осложнениями. Но он явно видел на этом пляже двух разных женщин. Одна спокойно говорила о смерти сына и была замкнутая, словно в постоянном легком ступоре. Вторая… вторая же, думала, что Иван ждёт дома и не могла смотреть на труп. Черт!

— Идём! — Стас схватил Кристину за руку и потащил к берегу, где лежал Родион, за это время даже нисколько не изменившийся.

Кристина дернулась, попыталась сопротивляться, но Стас только крепче держал ее, не позволял вырваться.

Остальные, не понимая, что происходит, молча смотрели на них. Только Вика встала и поплелась следом.

Стас подошёл к трупу, сдёрнул куртку. Выпрямился и посмотрел на Кристину. Женщина отвернулась, поджала губы и молчала.

— Это сделала ты? — жестко спросил Стас.

Губы Кристины задрожали, она косо поглядела на Родиона и замотала головой.

— Нет, нет, — бормотала она. — Родичка!

Её начало трясти, она едва не упала на песок. Потянула руку к телу, но тут же отдёрнула. Ноги её подкосились, и она осела, рухнув на колени, не сводя взгляда с трупа.

— У тебя раздвоение личности, Крис? — спросил Стас, словно человек в таком состоянии мог это осознавать. — Тебе надо в больницу. Понимаешь?

Кристина не отвечала, только сильнее тряслись губы, глаза наполнились слезами.

— Одна ты ненавидела мужа, — произнес Стас, — а вторая не помнила, что Иван утонул.

Кристина склонилась вперед, зарылась ладонями в песок.

— Нет, нет, всё не так, — бормотала она. — Он жив, он дома.

— Нет, Крис, он мертв, он утонул три года назад.

Стас подошёл, склонился над Кристиной, хотел помочь подняться.

— Нет! — прорычала Кристина. Глаза ее вдруг сверкнули тьмой, безумием. — Нет!

Последнее словно она выкрикнула, одновременно замахнувшись на Стаса. Тот даже не успел среагировать. Тяжелый камень, оказавшийся в руке Кристины, врезался ему в висок, погасив сознание.

***

Вика увидела, как Кристина ударила Стаса. Тот пошатнулся и стал заваливаться на спину. По его виску медленно поползла кровь.

Кристина вскочила, безумными глазами уставясь на упавшее тело.

— Нет! — крикнула Вика и бросилась на неё.

Кристина оттолкнулась, вздев песок, и отскочила вбок.

Вика сумела повернуть и попыталась сбить противницу с ног. Крис с силой оттолкнула её и та, запнувшись, растянулась на песке. Встала на четвереньки поползла к Стасу.

Слезы и злость. «Как она смела?!» — единственная мысль билась в голове. Мокрые щеки облепил песок.

От костра бежала Люба, за ней - Толик.

Кристина бросилась к зарослям ивняка и стала продираться вглубь.

Стас лежал на боку, по волосам и щеке стекала кровь. Вика неловко обняла его, прижалась лицом к плечу:

– Родной мой, не умирай.

Подбежала Люба.

– Погоди, дай посмотреть. Викуль, ну отойди, надо проверить.

Вика послушно отодвинулась, но продолжила цепляться за руку Стаса. Люба осмотрела рану, прощупала пульс.

–Так, он жив. Рана не очень глубокая, кость цела.

Вика всхлипнула.

Толик, потоптавшись возле них, вдруг молча ломанулся за Кристиной.

Люба заорала что было сил:

– Нет! Не смей! Она убьёт тебя! – и бросилась за мужем, на удивление быстро догнала и повисла на нём. Вика вскочила. Ей хотелось помочь подруге, но она не могла оставить Стаса одного. Толик стал отбиваться, рыча:

– Надо остановить эту тварь! Она нас всех тут порешит!

Вика коротко взглянула в лицо лежащего на песке сыщика, пробормотала “Прости” и бросилась на помощь Любе.

Они сцепились клубком, уже не понимая, что делают. Как будто последние остатки разума покинули их вместе с сознанием Стаса.

Толик выдрался кое-как из Любиных рук и бросился к “мерсу”. Жена рванула за ним, но Вика отступила обратно. Вернулась к лежащему мужчине, крикнула:

– Люба, помоги! Давай оттащим его к костру!

Но та не слышала, она бежала за мужем.

Вика попыталась подхватить мужчину подмышки. Он оказался неожиданно тяжёлым, было сложно даже руки просунуть под спину. Но она стиснула зубы и все-таки исхитрилась приподнять его плечи. Голова Стаса безвольно откинулась назад. Вика перехватилась поудобнее, приподняла его выше и потащила к огню.

Костёр почти погас. Вика закинула в огонь веток, проверила чайник – там оставалось совсем немного воды, распотрошила Любину аптечку. Бинта уже не нашлось, она достала стерильные салфетки и пластырь. Мир вокруг сузился до размеров крохотного пятачка света с лежащим мужчиной, всё остальное потеряло значение. Она действовала спокойно, хотя руки сильно тряслись, и приходилось заставлять себя двигаться плавно, не дёргаться. Краем сознания отметила, что Толик поливает ивняк из канистры, но не поняла, что это значит, и не стал думать, прогнала увиденное прочь.

Вика укрыла Стаса спальником и теперь отирала кровь с виска. Её было немного, рана больше походила на глубокую ссадину. Лицо Стаса было очень бледным. Вике вдруг показалось, что он умер. Она прислушалась - дыхание было поверхностным, частым, но он ещё дышал.

Раздался вопль Любы: “Да нафига?” и вдруг бахнуло. Заросли ивняка вспыхнули ярким, и осветили почти весь пляж. Вика на секунду подняла глаза, и увидела, как на ладони, тело Родиона, машины, изумленное Васино лицо за лобовым стеклом, фигуры Толика и Любы. И ей показалось, что в дальнем конце пляжа у воды стоит еще одна фигура, но не Кристины, мальчишеская. Люба зачем-то ударила Толика кулаком в спину, он начал отбиваться, уронил её.

Ивняк запылал. Рыжие языки пламени поползли в стороны, пожирая тонкие ветки. Занималось плохо, но стоило стволикам подсохнуть, как они тут же вспыхивали тростником. На фоне огня Вика видела мечущиеся фигуры друзей.

В этот момент из “хонды” раздалась музыка.

Играла старая песенка из детства, незамысловатая, как пять копеек, с простым мотивом. Только хрипловатый проигрыш, без слов, и Вика никак не могла вспомнить, что за песня?

***

Вася смотрел на друзей, сжав руль. Радио шипело, булькало, раздражало его. Он покрутил ручку, но это никак не повлияло на ситуацию. Соня нервно пошевелилась, когда раздался первый звук, но потом расслабилась. Похоже, присутствие мужа её все-таки успокаивало. Он ткнул кнопку, полностью отключая медиа-центр. Наступила желанная тишина.

Вася увидел, как Стас потащил Крис к телу, как сдёрнул куртку с лица Родиона, как женщину словно подкосило, и как она бросилась на сыщика. Вася дёрнулся, но остался сидеть. Смысл? Смысл им помогать? Они всё равно его считали виновным. Его и Соню. А теперь она ранена и наверное умрёт из-за этих козлов. И даже если выживет, то он всё равно останется один.

Вика бросилась на Кристину, Вася сжал зубы. Соня слабо застонала, сквозь силу сказала:

– Это Кристина. Я сразу говорила тебе, ты не верил. Расхлёбывай.

Вася молча смотрел, как бегут Люба с Толиком, как Крис с перекошенным лицом проносится мимо машины куда-то в кусты. Он успел бы перехватить её, но не стал. Смысл?

В голове прозвучало насмешливое “Ну куда ты сунулся, козёл?” Перед внутренним взором возникло бледное одутловатое лицо мальчишки из параллельного 5-го “Б”. Его гнобили почти всем классом.

Вася, тогда беззлобный пухляш, как-то зашёл в мальчишеский туалет и увидел: пацаны втроём издеваются над парнишкой, пытаясь скормить тому галстук. “Эй, ну вы чего?” – спросил он, отступая к двери, но мальчик, кажется, Лёва, посмотрел умоляюще, и Вася не ушёл. Сделал шаг вперед, сжал кулаки, и трое развернулись к нему, нехорошо улыбаясь. “Что, больше всех надо?” – спросил самый крупный, и дал Васе в ухо. Он пытался отбиваться, но какое там. Жертва, воспользовавшись моментом, ловко скользнул прочь, и троица отыгралась на Васе по полной, домой он потом еле дошел, а синяки с лица сходили почти месяц.

“Больше всех надо?” – спросил себя Вася и остался сидеть, вцепившись в руль.

Толик побежал к “мерсу”, стал рыться в багажнике. Оттуда полетели какие-то вещи. Он вдруг вытащил небольшую пластиковую канистру, которую Родион частенько возил с собой “на всякий случай”. И тут Люба нагнала его, начала кричать. Вася вздохнул. Они всю дорогу ругаются, эти двое, и умудряются быть счастливыми вместе. А он?

– Что там такое? – слабо спросила Соня, силясь подняться. – Что случилось?

– Кристина вырубила Стаса и сбежала. Толик, кажется, собирается тут всё сжечь, – ответил Вася.

– И что ты сидишь? – прошептала жена. – Это твои друзья, помоги им.

Он посмотрел в зеркало заднего вида. Истеричка Соня рассуждает о дружбе? Кто бы мог подумать.

В этот момент что-то щелкнуло и вдруг само собой на полную катушку включилось радио. Выдало вступление к старой песенке про дружбу. Слов не было, но он их помнил и так, они всегда отзывались в его душе:

Ничего на свете лучше нету

Чем друзьям бродить по белу свету

“Да, черт возьми, это же мои друзья!” – пронеслось в голове. И Вася рванул из машины.