Пока живешь...

И в этой стране, и не в этой стране,

на этом наречьи в согласных,

которые липнут (как пальцы к струне)

к зубам, к языку, ко щекам и к спине

(с поклажей раба несогласной),

на том, что любого трудней языка;

в стране, но в стране или в зале,

откуда из зрителей брали в зека,

как воду у рыбы в Арале

(за что никого не карали),

но в зале, что залит не светом-водой,

(водой ли?) — (аквариум спирта?),

не жидкой средой-всклень заполнен бедой;

и борт не худой, и поддон не худой,

следы от заделанных дыр так

толкают завыть на родном языке,

поскольку в наборе словарном тону,

как Ивашка в крутом кипятке,

держа над водой Ушакова в руке

и Даля сжимая в бездарном

трусливом ротишке, что тысячу слов

с бедой пополам произносит,

не вызнав у пращуров молви основ,

и мат с междометьями в духе ослов

риторики — по миру носит.

Но русский струится, слепит и трещит,

как речка, огонь и валежник,

и шуйцей по струнам, и саблей о щит,

и груздем во кузов, и куром в ощип —

прибоя и дождика смежник.