Покажи мне звёзды

Глава 32

– Тони позвать? Или он пока не в состоянии? Как он… ну, вообще?.. – в нарочито спокойном голосе Кевина промелькнули нотки тревоги, заставившие меня остановиться на пороге комнаты.

– Это ты так осторожно пытаешься узнать, насколько сильно ему досталось? Поверь мне, от нескольких шлепков по заднице еще никто не умирал. По крайне мере, сразу же, резвым козликом, поскакал к своему мольберту дорисовывать картину. Так что мыслями пока не с нами – хотя бы к ужину вернулся в реальность, – усмехнулась я.

И почти сразу получили подтверждение своим словам: холст и краски из гостиной уже исчезли, а из комнаты художника доносилось знакомое довольное пение. Кевин удивленно приподнял бровь, но лишь фыркнул в ответ каким-то своим мыслям, так и не озвучив их.

– Так что там с появлением у тебя Тони? Расскажешь или мне продолжить гадать? – подал он голос некоторое время спустя, нарезая мясо некрупными кусками, пока я перемывала овощи под краном.

– Это было забавно, – хмыкнула я, тыльной стороной ладони откинув выбившуюся прядь волос.

Повернувшись к своему любопытствующему помощнику, забрала у него нарезанное мясо и почти торжественно вручила овощи. В ответ на тяжелый вздох послала ему воздушный поцелуй и переместилась к плите.

– На самом деле, нечего особо рассказывать. Я не была знакома с Тони раньше. Впервые увидела, когда мы с отрядом стражников ворвались в один из притонов, где над рабами издевались, нарушая закон… Передай, пожалуйста, перец, слева стоит… – прервалась я, обнаружив, что баночка со специей не на месте. – Слева от тебя, а не от меня. Ага, спасибо.

– Тони был одним из тех рабов? – уточнил Кевин под мерный стук ножа о разделочную доску.

– Не-а. Тони тогда еще был свободным. Пришел по какому-то объявлению или еще как – не суть важно. Хотел продать себя в рабство, искал хозяина, но не повезло… Вернее, как раз повезло, мы тогда накрыли всех этих тварей, – я скривилась, вспомнив, в каком состоянии были те, кто успел продать себя раньше, и невредимого растерянного Тони, наивно хлопающего своими голубыми глазами.

– Постой! Ты познакомилась с ним, когда он вообще ни разу не был в рабстве? Только не говори, что ты его первая хозяйка, – от такой неожиданной догадки Кевин полностью развернулся в мою сторону, едва не задев ножом.

Тут же, спохватившись, отложил инструмент, продолжая сверлить меня недоверчивым взглядом.

– Не ожидал? Сама до сих пор в шоке.

– Да как тебя угораздило-то? – выпалил Кевин совсем уж потрясенно.

Как наяву вспомнила, каким потерянным и расстроенным был мой художник, когда приходил к нам в Центр для дачи показаний. Как робко однажды вручил мне букетик подснежников… И уж точно не забыть, как этот засранец, трогательно смущаясь, попросил меня стать его хозяйкой!

– Тони жил с отцом, я же тебе говорила, тот пытался еще чего-то добиться от него, научить самостоятельно принимать решения … Но тщетно. Тони это не было нужно, в его жизни есть только картины и больше ничего не надо, абсолютно оторван от реальности. Пока отец говорил, что делать – он делал. А потом отца не стало, но это не привело к резкому «взрослению» Тони. Парень привык выполнять, что ему говорят, быть зависимым. Вариант с добровольным рабством показался ему самым оптимальным… – так, за приготовлением ужина, я постепенно рассказывала Кевину всю историю нашего знакомства.

– Можно было догадаться, вполне в его духе. А ты тут каким боком? Чай будешь, пока готовится? – Кевин деловито вывалил нашинкованные овощи на зашипевшую сковородку.

– Да, пожалуй. Сделаешь? – я с благодарностью кивнула и уселась на высокий табурет у окна, давая Кевину возможность немного поухаживать, и продолжила прерванный разговор. – Он практически взял меня измором, если честно. После того, как осознал, от какой участи его спасла, вообразил, что лучше меня хозяйки не найти. Ходил постоянно за мной, упрашивал, приводил разные доводы, чем мне это может быть полезно. Даже ни разу не повторился, кстати говоря… Нейтан с Ванессой даже ставки делали, как скоро я сдамся. Причем никто из них не сомневался: бастион падет.

– И ты так спокойно об этом говоришь?

– А что не так?

– Тебя ведь заставили это сделать против твоей воли? – Кевин бросил на меня взгляд, полный недоумения, позвякивая ложечкой, пока размешивал сахар. – Держи.

– Спасибо, – я с наслаждением вдохнула любимый аромат жасминового чая, принимая чашку из рук парня. – Ну, заставили – громко сказано. Скорее, убедили. Конечно, не обошлось без мелкой аферы. Я сдалась после очередной слезной речи, что жить ему, бедняжке, негде, ничего он не умеет, кроме как рисовать, готовить и убирать. Согласен практически на все, лишь бы согласилась стать его хозяйкой. Уверял, что только на год, а сейчас идти совсем некуда: ни денег, ни друзей, ни родственников. Я и пожалела его, горемыку…

– И в чем же обман? – Кевин недоверчиво покосился на меня, уменьшив немного огонь конфорки под будущим овощным рагу.

– А в том, что отец Тони был довольно обеспеченным владельцем небольшого ресторанчика, который наш художник продал за кругленькую сумму— ведь все равно не в силах был справиться с управлением. И узнала я об этом на следующий день после заключения договора, когда Тони принес деньги мне, чтобы я ими распоряжалась. И дом у него тоже есть! – воскликнула я чуть громче, чем собиралась, не сумев полностью справиться с возмущением.

– Ну-у, звучит не так уж и плохо. По крайней мере, не альфонс, – почти весело хмыкнул Кевин, подмигнув мне.

– Угу… Нет, я особо не жалуюсь, нам с Тони на самом деле хорошо вдвоем. У меня есть тот, кто ждет моего возвращения по вечерам и создает мне уют, отвлекая от неприятностей окружающего мира. У него же есть та, кто ограждает его от этих же самых неприятностей, позволяя с головой нырять в свои иллюзии, откуда он черпает вдохновение для картин. Его дом сдаем— эти деньги являются вкладом Тони в наш семейный бюджет. То же, что он выручил за ресторан отца, лежит на счету, заведенном на его имя. Как только он обретет свободу – тут же сможет их получить, – поспешила добавить я.

В конце концов, уже давно простила Тони за его уловку. Попсиховала, конечно, несколько дней и успокоилась. Да на него, в принципе, и невозможно долго злиться.

Правда, следующим шоком для меня стала просьба выпороть его за обман. Еще несколько дней держалась, отказывая, пока не поняла, что ему в самом деле это нужно. Тони не любитель боли, сам процесс порки никакого удовольствия не приносит, но вот морально ему становится легче: его проступок не остался безнаказанным. Да и потом некоторое время ведет себя безукоризненно, не пытаясь довести меня до седых волос и нервного тика. Хотя, мне кажется, такими темпами рано или поздно я все же до этого дойду.

– И как скоро истекает год? – поинтересовался чем-то жутко довольный Кевин.

– Уже, – отозвалась неохотно, делая большой глоток чая.

– Что, прямо пару недель назад?

– Прямо почти год назад… Не хочет он на свободу. Ну, или я теперь не так уж активно настаиваю на этом… Хотя, конечно, часто думаю, что с его талантом ему бы открыть собственную картинную галерею и жить в свое удовольствие, полностью уйдя в творчество, – невольно улыбнулась, вспомнив, как Тони возмущался, когда предложила ему этот вариант.

Вернее, он был бы не против писать картины для продажи, если мне так этого хочется, но вариант, при котором он жил бы отдельно от меня, не рассматривался в принципе. Да и я уже не представляла себе жизнь без его солнечной улыбки и восторженного блеска в глазах, когда он рассказывал мне об очередной своей картине.

По крайней мере, именно этот восторг во взгляде и стал однажды причиной того, что, неожиданно для себя, первая поцеловала Тони. Достаточно было осознать, что эти эмоции у него вызывают не только картины, но и я сама. А уж чувствовать себя в его объятьях самим совершенством, едва ли не богиней, – наркотик, от которого сложно отказаться добровольно…

Кевин больше не задавал никаких вопросов, да я бы, наверное, больше ничего и не рассказала. И так позволила себе наговорить много личного.

Вскоре рагу было готово, и на запах из комнаты выскочил довольный Тони, перепачканный синей и фиолетовой краской.

– Ой, а я пришел готовить ужин… – выпалил он растерянно, оглядев кухню чуть расширенными глазами.

– Мне сегодня хотелось приготовить самой, да и Кевин активно помогал, – тут же отреагировала я, пока парень не начал себя корить.

– А, хорошо тогда. Никки, я закончил картину! Посмотришь? – Тони тут же переключился на интересующую его тему, и взгляд его светился предвкушением.

– Давай мы сначала поужинаем, а потом посмотрим, хорошо? Только, ради всего святого, для начала иди, умойся, – предложила ему, углядев широкий фиолетовый мазок на его правой щеке и носу.

– Испачкался, да? Я и не заметил. Ага, сейчас. О, Кевин, завтра надо будет молока и творога на рынке купить, я забыл записать. Допиши в список или запомни, на случай, если забуду, – спохватился он, остановившись в дверях.

Кевин немного заторможено кивнул, и Тони, просияв улыбкой, умчался в ванную.

– Удивительный человек… – проворчал Кевин себе под нос.

– Что ты имеешь в виду?

– Да это я так, о своем… Не обращай внимания, – усмехнулся он.

Ужин прошел в обычной обстановке. Тони, как всегда, с упоением делился новыми впечатлениями от похода к обрыву, в основном уделяя внимание удивительно прекрасным пейзажам. О том, что поход этот закончился не совсем приятно, напоминало лишь его нетерпеливое ерзанье на стуле, да то, как он поморщился пару раз, присаживаясь. Что, впрочем, ни капли не повлияло на его настроение. Более того, Тони явно выглядел счастливее, чем даже вчера.

Я, уже привычная к этому, тоже вела себя как обычно, с удовольствием поддерживая разговор, а вот Кевин первые несколько минут просто молча пялился на парня, не скрывая удивления, только потом приступил к трапезе.

После ужина, как и обещала, пошла за Тони в его комнату. Он, заговорщицки улыбаясь, подвел меня к холсту, покрытому тканью.

– Как думаешь, что там? – спросил он непривычно серьезным тоном, но его выдавали эти искорки предвкушения, горевшие в глазах.

– Так понимаю, пейзаж, который ты сегодня рисовал? – предположила самое очевидное, невольно заинтересовавшись.

– Нет, пейзаж – это всего лишь пейзаж, а мне хотелось создать нечто большее. То, чего ты на самом деле заслуживаешь. Эта картина для тебя. Я никак не мог ее закончить, каждый раз получалось совсем не то, что хотелось… Но сегодня наконец-то нанес завершающий мазок, – продолжил он все с той же серьезностью и медленно стянул ткань.

От увиденного совершенства у меня перехватило дыхание. Моему взору предстало бескрайнее небо, усыпанное мириадами звезд. Казалось, протяни руку, и коснешься манящей бархатной синевы. Картина была завораживающе прекрасна, хотелось смотреть и смотреть, проваливаясь в ее бездонную пропасть…

– Ты даришь мне небо? – услышала я свой голос словно со стороны.

– Я дарю тебе звезды… – ответил он на грани слышимости. – Ты видишь сейчас только их?

– Ммм… Что? – растерялась я. – Да, только звезды. А что должна?

Вместо ответа Тони взял меня за руку и заставил отступить на несколько шагов в сторону, чтобы я могла посмотреть на картину уже под другим углом. От неожиданности ахнула, увидев то, что хотел показать мой гениальный творец.

С холста на меня смотрела… я. Мое лицо, сотканное из звезд на ночном небе. Вечно лезущая в глаза челка, чуть вздернутый кончик носа, приподнятые уголки губ, привычная решительность во взгляде… Я словно бы смотрелась в свое отражение. Всегда знала, что Тони талантлив, но чтоб настолько!..

Обернувшись к нему, поддавшись порыву, приникла к его губам в долгом проникновенном поцелуе. В другое время он бы обязательно закончился нашей близостью, но, несмотря на всю признательность и симпатию к моему художнику, в этот раз ничего не екнуло внутри, не трепыхнулось к нему навстречу. Поцелуй остался лишь поцелуем. Похоже, сказывался пережитый сегодня стресс.

И Тони тоже это понял, мягко отстранившись. Улыбнулся с толикой грусти, всматриваясь в мои глаза.

– Ты – как звезды. Они тоже бесконечно прекрасны, таинственны и далеки. Тобой хочется вдохновляться, любоваться и лишь надеяться, что однажды посмотришь вниз. Но как знать, возможно, звезды смотрят сейчас на кого-то другого… – произнес он тоскливо.

– По-моему, ты бредишь, – я натянуто рассмеялась, приложив ладонь к его лбу. – Температуры нет?

В ответ Тони усмехнулся, покачав головой. Он перехватил мою руку, с нежностью поцеловал в запястье и только после этого отпустил.

– Нравится? Помнишь, ты просила нарисовать тебя? Я долго не мог перестроиться, ведь рисовал только пейзажи, а потом понял, что не нужно выдумывать ничего сверхъестественного. Достаточно показать тебе звезды так, как вижу их я…

– Безумно нравится… Ты у меня удивительно талантливый, – выдохнула искренне, крепко обняв его, и запечатлела на щеке звонкий поцелуй. – Ни у кого такого нет!

Тони рассмеялся, обняв меня в ответ. Я едва слышно выдохнула, отметив, что грусть понемногу утекает из его глаз.

– Я просто сегодня устала и… – я все же посчитала нужным как-то оправдаться, но Тони прервал меня, понимающе улыбнувшись.

– Не нужно. Просто спасибо, что ты у меня есть… Хочешь, покажу тебе пейзаж, что запечатлел с обрыва? – воскликнул он с воодушевлением, почти молниеносно переключившись на другую тему.

– А знаешь, хочу! Давай, показывай и рассказывай все, что у тебя есть, – заявила я и устроилась на его кровати, свернувшись калачиком.

Тони, не заставляя просить себя дважды, тут же начал с упоением рассказывать о каждой картине. Но я умудрилась уснуть еще на второй или третьей. Зато снились мне звезды, и я так и не смогла понять: нарисованные они или настоящие…