Покоряясь тебе (СИ)

40 глава

Атмосфера полностью меняется, когда Адам целует меня. Воздух словно сгущается, наши тела напряжены. Я будто чувствую, как между нами пробегают заряды электричества. С силой обхватываю рукой его за шею, боясь, что если отпущу — он исчезнет.

Может, все это мне только кажется? Вот до чего привела меня моя фантазия о нем — у меня галлюцинации, да такие реальные, что я физически могу чувствовать его.

Но нет, я не брежу. Его запах, круживший мне голову — реальность. Его горячие ладони на моих бедрах — реальность. Его губы и мягкое давление языка — все по-настоящему.

Я столько раз разочаровывалась, когда после особенно реалистичного, откровенного сна обо мне и Адаме просыпалась среди ночи в своей одинокой кровати, мучимая жаром возбуждения. Я плакала, когда понимала, что это был только сон, и продолжала плакать, потому что он оборвался, лишив меня возможности хотя бы таким способом вновь быть с ним.

Какой жалкой, несчастной я была! И только теперь, когда вновь чувствовала его рядом, его настоящего, я поняла это в полной мере.

Сильное, твердое тело Адама прижимает меня к стене старого дома, почти полностью покрывая собой. Рядом с ним я всегда казалась себе такой маленькой, и даже сейчас, в туфлях на высоком каблуке он на целую голову выше.

Мне это нравится, потому что это заставляет меня чувствовать себя защищенной. Он как скала, защищающая меня от внешних угроз. Я ловлю себя на этой мысли с удивлением, но понимаю, что все так и есть.

Чтобы не происходило внутри наших отношений, когда он был рядом, я знала — он сделает все, чтобы уберечь меня.

Я чувствую дикий голод по этому мужчине, и я явственно ощущаю то же самое, исходящее от него. Поцелуев становится мало, они больше не способны заполнить ширящуюся пустоту, подвластную только ему.

Я опускаю руки и запускаю их под свитер Адама. Мои ладони словно горят, когда я провожу по гладкой, палящей коже. Клянусь, что чувствую, как сквозь его мышцы исходят импульсы. Хочу стянуть с него всю одежду и осыпать поцелуями каждую клеточку его тела; языком пройтись по коже, вкушая его вкус.

Моя голова кружится, я плохо понимаю, где мы находимся. Все, что движет мной — это потребность. Неудовлетворенная, изводящая потребность в нем.

Его пальцы берут подол моего платья и слегка приподнимают. Оно довольно узкое и сейчас дико раздражает; мешает. Я радуюсь, что надела чулки, а не колготы, когда он касается моей кожи над краем чулка, дразня и разжигая огонь во мне, который грозится перерасти в полномасштабный пожар.

Когда воздуха становится отчаянно не хватать, мы разъединяем наши губы, но удерживаем их в прикосновении, деля одно дыхание на двоих.

С глазами Адама так же произошли изменения: словно над морем собрался шторм, угрожающий поглотить нас обоих, не щадя. Он возбужден не меньше, чем я. Он хочет меня, сейчас, немедленно. Это придает мне уверенности, стирая оставшееся сомнения.

Но мы в неподходящем месте: сейчас день и хотя мы находимся в тихом, почти безлюдном переулке, но готова поспорить, что пара прохожих все же прошла за то время, что мы были тут. Впрочем, я не уверена, потому как совершенно не обращала внимания на что-либо вокруг.

Ничего не говоря, Адам вдруг отстраняется и тянет меня на себя. Я доверчиво держу руку в его ладони, следуя за ним. Он толкает небольшую дверь в конце стены, оказавшуюся незапертой. Мы входим внутрь, в помещение, которое выглядит как небольшой холл. Очевидно, тут ведутся строительные работы, потому что повсюду лежат мешки с песком и цементом, строительные материалы и инструменты.

Воздух здесь довольно прохладный, резкий резонанс с теплотой улицы. Впрочем, разве это важно?

Единственное, что имеет значение — это человек рядом со мной.

Адам вновь привлекает меня к себе; проводит пальцами по моим приоткрытым губам. Его глаза завораживают, и я, словно загипнотизированная, смотрю в них.

Он ослепляет меня. Та сила эффекта, которую он имеет на меня, не может не пугать. Я чувствую себя мотыльком, летящим на огонь. Знаю, что могу опалить крылья, а могу и вовсе сгореть. Но парадокс в том, что без этого огня жизнь лишается смысла.

— Сними с себя платье, Грейс, — негромко велит мне Адам. В его голосе слышится твердость, но нет былого давления и резкости.

Уверен ли он, что я не посмею ослушаться? Он не кажется сомневающимся. Желание подчиниться во мне вдруг вспыхивает с неудержимой силой — я хочу быть мягкой глиной в его руках, пусть лепит все, что пожелает.

Я сглатываю пересохшим горлом и не спеша, стягиваю платье через голову. На мне бледно-голубое нижнее белье, едва прикрывающее тело.

Его взгляд скользит по мне снизу вверх, пока не останавливается на моем лице. Мои щеки заливает жаром, но это не от смущения — все дело в чистом, неприкрытом желании.

Мне нравится, что я вижу в глазах Адама, когда он смотрит на меня. Так знакомая мне страсть, откровенная похоть, но с примесью чего-то нового, что волнует, заставляет мое сердце сжиматься.

Он смотрит так, будто я — самое прекрасное, значительное, что он видел. И это вызывает во мне эйфорию.

Невозможно остаться равнодушной.

Я отступаю назад, пока не упираюсь в стену. На моих губах играет легкая улыбка, когда я подношу к ним палец и чуть прикусываю его. В моем взгляде вызов и ожидание.

Я хочу быть соблазнительной для него. Хочу, чтобы его желание было так велико, чтобы он не мог думать о контроле.

На мгновение я сомневаюсь, не слишком ли рискованно играть в такие игры. Но я не хочу лгать — это то, чего мне так не хватало. Слишком большая жертва, как оказалось.

— Ты играешь со мной? — Он приподнимает свои брови, и его голос звучит хрипло, с усилием.

Мои губы растягиваются в улыбке.

— Разве?

Адам вплотную подходит ко мне, ни на миг, не разрывая контакта с моими глазами. Его дыхание щекочет мне шею, когда он склоняет голову, но не спешит целовать меня. Едва касаясь, его пальцы двигаются по моим ребрам; ласкают кожу живота над краем трусиков. Это место особо чувствительное на моем теле и я задерживаю дыхание, когда его прикосновения вызывают во мне сладкую, томительную дрожь.

— Уверен.

Он хмыкает и неожиданно прикусывает мою нижнюю губу зубами. Не больно, но это настолько сексуально, что мой пульс начинает по-настоящему частить. Далее следуют поцелуи: не торопливые, будто ленивые, без напора и агрессии, и больше похоже на то, словно наши рты занимаются любовью.

Все мои ощущения сосредотачиваются внизу, завязываясь в плотный узел. Я как натянутая струна, и только вопрос времени, когда она порвется. Я берусь за свитер Адама и помогаю ему избавиться от него, после так же поступаю с нательной футболкой.

Теперь я могу чувствовать его горячую кожу без преграды, прижимая его к себе. Я закидываю одну ногу ему на пояс; руки запускаю в волосы и легко тяну, не желая причинить боли.

Его пальцы отодвигают край моего белья, и я с перебоем выдыхаю, когда он касается меня; чувствует, какой горячей и влажной я стала благодаря ему.

По его лицу проскальзывает удовлетворенное выражение; дыхание ускоряется.

Чувственная ласка сводит меня с ума, моя голова кружится. Я закрываю глаза и прижимаюсь затылком к стене. Кусаю губы в попытке удержать стоны, рвущиеся наружу.

Мы на пределе. Наша маленькая игра в соблазнение распалила нас до яркого пламени. Настроение Адама меняется, и в его движениях чувствуется нетерпение.

Я не хочу больше ждать. Десять месяцев — более чем достаточно долго. Расстёгиваю ремень его джинсов, потом тяну «молнию» вниз. Мне нужно почувствовать его в себе; как он заполняет меня. Сейчас это единственное, что имеет значение.

Мы понимаем друг друга без слов. Адам тянет мои трусики вниз, и я переступаю через них, после чего он подхватывает меня и мои ноги обвиваются вокруг его бедер. Он смотрит мне в глаза своим сражающим, прямым взглядом, крепко целует и одним движением оказывается во мне.

Мы замираем. Я зажмуриваюсь, с силой обхватываю его за шею и утыкаюсь лбом в его плечо.

— Малыш, все хорошо? — Адам целует меня в ушко; его голос немного дрожит.

Что-то огромное, невероятно сильное ширится в моей груди. Это больше, чем удовлетворение плоти. Больше, чем страсть, влечение, секс.

Это любовь. Это жизнь. Моя жизнь.

Чтобы не происходило со мной, что бы я ни делала — я хочу, чтобы все это было вместе с ним. Без него все события в моей жизни попросту обесцениваются.

Спазм сдавливает мое горло, и я просто киваю.

— Грейс. Грейси, — шепчет он, и начинает двигаться.

Мое имя из его уст ласкает мой слух; заставляет мою кровь быстрее нестись по венам. Тяну Адама за волосы и яростно обрушаю свой рот на него в поцелуе. Я хочу насытиться им, но сколько бы не получала его, знаю — мне всегда будет мало, недостаточно. Я всегда буду хотеть еще и еще.

— Черт, как же я скучал по тебе, — сквозь стиснутые зубы шепчет он, ни на миг не прекращая движений. — Грейс, каждый день без тебя — пытка.

Я с трудом удерживаюсь от нервного смешка. Я так хорошо понимаю его, возможно лучше, чем он представляет.

Руки Адама надежно держат меня. Его губы и язык сводят меня с ума своими поцелуями. Тепло его тела покрывает меня. Он и я — мы одно целое.

Я защищена. В безопасности.

Я чувствую радость.

Мне кажется, я вдруг очнулась от долгого-долгого сна без сновидений.

Мы приводим себя в порядок в полном молчании, но улыбаемся друг другу. Мне нужно возвращаться, потому что время обеда скоро выйдет. Я не хочу расставаться с Адамом, не тогда, как только что вновь обрела его. Но с другой стороны — нам надо взять перерыв и переварить то, что только что произошло.

— Я не планировал этого, — вдруг признается он, протягивая мне заколку, которую я уронила.

— Я бы не осудила тебя, если бы планировал, — честно говорю я.

— Я не хочу, чтобы это все испортило. — Он хмурится, и я прекращаю возиться со своими волосами, внимательно посмотрев на его серьезное лицо. — Грейс, я хотел этого, и это было фантастически, впрочем, как всегда, — его губы трогает кривая улыбка, — но я не хочу, чтобы спешка оттолкнула тебя.

Думаю, он никогда не открывался передо мной настолько, как сейчас. Он не боится показать мне свою неуверенность, даже уязвимость.

Я склоняю голову в бок и задумчиво смотрю на него: это уже не совсем тот мужчина, с которым я рассталась год назад. Этот человек намного глубже, человечней, и при том — это Адам, которого я люблю.

— Адам, ты не…

Я только собираюсь сказать, что он не должен беспокоиться из-за этого, как неожиданно появляется какой-то мужчина за пятьдесят в строительном комбинезоне и начинает ругаться на немецком. Хорошо, что он не застал нас в разгар процесса, а ведь это было не маловероятно. Мы с Адамом так увлеклись, что совершенно потеряли бдительность.

Адам отводит недовольного хозяина в сторону и что-то говорит ему, но я не слышу, что именно. Вынимает из кошелька деньги и протягивает ворчуну, что моментом меняет ситуацию.

Я не жду, чем все закончится, и выскальзываю за дверь на улицу, испытывая сильное смущение — мужчина не мог не знать, чем мы тут занимались.

Адам выходит менее чем через минуту и, посмотрев друг на друга, мы смеемся.

Это было безрассудно. И мне не хватало этого.

— Ты дал ему денег? — недоверчиво удивляюсь я, когда мы идем к машине.

Он пожимает плечами и легко говорит:

— Это язык, который понимают все без разбору.

Возле машины нас ждет сюрприз — на лобовом стекле красуется штрафной билет. В этом месте нельзя парковаться, как оказалось.

— Прости. — Я виновато смотрю на Адама, но он качает головой.

— Не важно. Стоило получить штраф, ради времени с тобой.

От его слов в моей груди разливается тепло. Я едва сдерживаюсь, чтобы не подойти к нему и не заключить в свои объятья. Но я все еще не знаю, что у нас за отношения. То, что случилось в этом доме — прекрасно, но это не решает всех проблем.

В машине ощущение неловкости и недосказанности возвращается. Каждый из нас будто выжидает, оттягивая серьезный разговор. Но рано или поздно, мы должны будем прийти к нему.

— Я хочу увидеть тебя вечером, — прямо говорит Адам, когда мы останавливаемся возле отеля.

Только теперь я вспоминаю о Поле. Я не была у него целый день и во мне просыпается чувство вины. Я должна буду поговорить с ним, все объяснить. Не имеет значение, буду ли я с Адамом — с Полом я все равно быть не смогу. Он всегда был для меня не более чем друг, переходить эту черту будет большой ошибкой.

— Я не знаю, получится ли. Мне нужно будет сделать кое-что. Возможно, я буду занята. — Отчего-то я вдруг начинаю бормотать, избегая смотреть ему в глаза.

Вопрос Адама удивляет меня:

— С ним?

Я открываю рот и несколько мгновений смотрю на него, не зная, что сказать.

Адам тоже молчит, бесстрастным взглядом глядя на меня.

— Да, но это не то, о чем ты мог подумать.

— Я ни о чем не думал, Грейс, — сухо изрекает он.

— Между мной и Полом ничего нет, мы просто друзья и коллеги. — Я не знаю, почему считаю должным оправдаться перед ним. — Просто ему сейчас плохо, и я должна буду проведать его.

— Хорошо. Но я хочу увидеть тебя позже.

Я оценивающе смотрю на него. Его лицо кажется спокойным и расслабленным. Ловлю себя на мысли, что внутренне сжалась, ожидая его реакции. Это неприятное открытие.

— Ты веришь мне? — желая себя задушить за это, все же тихо спрашиваю я.

Дыхание с шипением вырывается сквозь зубы Адама. Его лицо искажается, и он с ужасом смотрит на меня.

— Ты испугалась? — Его голос повышается, и я на секунду отворачиваюсь, прикрыв глаза. — Господи, Грейс, посмотри на меня!

Он легонько встряхивает меня за плечи, заставляя смотреть на него.

— Ты испугалась? — повторяет он свой вопрос, но уже спокойней.

Я хочу засмеяться и сказать, что вовсе нет. Но я бы солгала. И он бы это понял.

— Возможно. Немного.

— Твою мать! — тихо ругается он, стукнув по рулю. — Грейс, я не хотел тебя пугать, понятно?

Я молча киваю.

— Мне жаль, если это случилось. Если ты говоришь, что между вами ничего нет, я тебе верю. Если бы между вами что-то было… — он на секунду замолкает, и я не могу не заметить, что он старается говорить спокойно, — это бы меня не касалось. Мы не давали друг другу обещаний.

Я вновь киваю, невольно вспоминая тот снимок в журнале. Я хочу расспросить его о той девушке рядом с ним, потому что дикая, отвратительная ревность терзает меня. Я не хочу думать о том, что пока мы были не вместе, кто-то согревал его постель.

Я хочу быть единственной, с кем он делит свою жизнь и себя.

— Вечером поговорим.

Он улыбается мне и гладит мою щеку. Я с трудом выдавливаю какие-то слова на прощанье и ухожу.

Оставшиеся часы конференции я едва слышу слова выступления, не в состоянии сосредоточиться на чем-либо.

Я не могу не думать о том, что испугалась Адама, когда сказала о Поле. Испугалась по-настоящему.

Я начинаю паниковать.

Позже я поднимаюсь к Полу, которому уже значительно легче. Он рад видеть меня, и мне жаль портить его настроение, но я вынуждена быть честной с ним.

Я не рассказываю ему об Адаме, но говорю, что согласиться на отношения было непозволительно с моей стороны, так как мои чувства к нему не носят такой характер.

После непростого разговора с Полом я в подавленном состоянии иду к себе в номер. Принимаю душ, заказываю легкий ужин, после связываюсь по Скайпу с Надин и даю ей отчет о первом дне.

Внутри меня поселяется тревога, которая только растет. Приходят сомнения, давящие бетонной плитой.

Нервничая, я меряю шагами свой номер, раздумывая, как поступить. Я знаю, что Адам ждет меня. И знаю, что сейчас хорошее время для откровенного разговора.

Но я трушу. И спасаюсь бегством.

Ранее днем Нелли предложила мне вечером отправиться с ними на разведку ночной жизни Цюриха. Я ответила, что подумаю, не собираясь идти, но теперь передумываю.

Я быстро облачаюсь в короткое, довольно откровенное желтое платье — Лорен прислала на день рожденье — и, не давая себе времени передумать, покидаю номер. Я тороплюсь еще и потому, что боюсь, как бы Адам сам не пришел ко мне.

Нас собирается целая компания, и мы отправляемся в ночной клуб Angels Events. Это очень модное и шумное увеселительное заведение, но я никак не могу расслабиться и получать удовольствие, как мои спутницы.

Мы пьем коктейли, танцуем, девушки флиртуют с мужчинами, но я остаюсь в стороне и отклоняю все предложения познакомиться.

Ближе к полуночи мое напряжение становится непереносимым. Я забиваюсь в угол красного дивана, на котором расположилась наша компания и достаю свой телефон из сумочки. У меня пять пропущенных звонков от Адама и два смс.

Залпом допив свой коктейль, я открываю первое и читаю.

«Ты не отвечаешь на звонки. Грейс, я волнуюсь».

Оно пришло более часа назад, второе через пятьдесят минут.

«Просто ответь, все ли с тобой в порядке».

Я с шумом выдохнула и напечатала ответ:

«Я сбежала».

Лаконично, но честно.

Через несколько секунд пришел ответ от Адама.

«Я понял. Что тебя беспокоит?»

Я сделала большие глаза и хмыкнула экрану, будто он мог меня видеть. Меня так много вещей беспокоили в отношении его. Первое и самое главное — могла ли я доверять ему?

Я все еще сомневалась в этом.

Но написала я другое.

«Ты злишься?»

Не знаю, зачем я делала все это, зачем провоцировала его. Может, так я проверяла его пределы? Хотела почувствовать ту грань, через которую нельзя переходить с новым Адамом?

На этот раз ответа пришлось ждать дольше, я даже забеспокоилась.

Наконец, ответ пришел:

«Да».

И следом:

«Но я могу с этим справиться. Просто скажи, где ты».

Он злился, и он был честен в этом. Ладно, хорошо. Он был зол, но насколько?

Вместо того чтобы сообщить, где я, я напечатал следующее:

«Ты хочешь наказать меня?»

Я закусила губу и не дышала, пока ждала.

«Грейс, я не собираюсь наказывать тебя. Ответь, где ты и я приеду. Давай поговорим».

Я добрую минуту пялилась в экран. Он не написал, что не хочет наказывать меня, только то, что не станет.

Странно, но мне было проще быть откровенной с ним, общаясь через переписку. Я боялась, что будут вещи, которые я не смогу сказать ему в лицо.

«Чего ты боишься?»

Не дождавшись моего ответа, спросил он.

«Тебя. Того, что ты сорвешься и захочешь сделать мне больно».

Едва успев отправить сообщение, я тут же написала следующее:

«И того, что сама захочу этого».

Я провела языком по пересохшим губам. Вот оно, я призналась. Даже себе я не решалась признать, что были вещи, вполне определенные вещи, которых мне не хватало.

Этого ответа Адама мне пришлось ждать дольше всего.

И наконец:

«Чего ты хочешь?»

Мое лицо залилось краской, когда я осознала полный смысл его вопроса. Я огляделась, будто кто-то мог подглядывать за мной, или прочесть мои мысли. Но люди вокруг меня веселились, и никому не было дела до меня, предающейся своим дерзким, пугающим желаниям.

Мои пальцы дрожали, пока я печатала.

«Свяжи мне руки. Завяжи мне глаза. Сделай меня беспомощной. Подчини себе».

Теперь меня всю трясло с ног до головы. Признаться в своих желаниях было не просто, но сделав это, я будто лишилась камня с плеч.

«Грейс, адрес».

Черт, точно! Я же так и не сказала ему, где я. Быстро напечатав название клуба, я встала на слабых ногах и двинулась к бару. Мне нужно было что-то выпить, чтобы унять нервы.

Не совершила ли я ошибку?

А впрочем, сомневаться было поздно.

Я заказала водку с тоником и осталась у бара, в голове отсчитывая минуты.

Сколько Адаму потребуется времени, чтобы добраться сюда?

Какой-то парень с откровенным итальянским акцентом предложил мне выпить. Я вежливо отказалась, дав понять, что не заинтересована. Он вроде как отказ принял, но все равно пялился в мою сторону и улыбался, нервируя меня еще больше.

— Грейс.

Я услышала свое имя, и его дыхание коснулось моей шеи. Резко обернулась, едва не уткнувшись носом в его грудь.

Адам улыбнулся мне улыбкой, которая выбивала почву из-под моих ног, и протянул свою руку. Я доверчиво вложила в нее свою ладонь, и последовала с ним к выходу из клуба.