Глава девятая

Мне не хотелось заострять внимание Сузи на госпоже миллионерше. Поэтому только после того, как мы возвратились в бар промочить глотки, я вновь, как бы невзначай, упомянул имя ван Блейк.

Сузи сделала приятное для себя открытие, что я неплохой танцор. Хотя среди немногих моих талантов умение состряпать занимательное чтиво стоит безусловно на первом месте, моей прирожденной способности к танцам могли позавидовать иные профессионалы. Я отдавал должное и Сузи — партнершей она была великолепной. Поэтому я не особенно удивился, когда, основательно поработав ногами, она снизошла до комплимента в мой адрес. Больше того, она стала походить на живого человека, когда я поклонился ей после особенно темпераментного танго.

— Пойдем выпьем еще по коктейлю, — предложил я, — а потом покажем этим тупицам, как танцуют по-настоящему.

— Где ты учился танцевать, Чет? — нежно проворковала Сузи, беря меня под руку.

Чет. Так-то. Чтобы сломать лед, недостаточно иметь голову на плечах, пара лихих ног приносит не меньше пользы. Интересно, покорили бы мои чары Корнелию ван Блейк?

— Танцам не учатся — с ними человек уже лежит в колыбели! — гордо ответил я.

Сузи хихикнула:

— Поделом мне! Признаюсь, Чет, я вела себя несносно. Но ты должен понять меня — по милости Хартли я нарываюсь иногда на таких мерзких типов, что едва не тошнит. Раньше я даже представить не могла, что на свете встречаются такие нахалы.

— Стоит ли вспоминать о них, дорогая? Уверен, ты сохранила свое достоинство, даже если растеряла все остальное.

Нежный взгляд, которым наградила меня Сузи, был по-старомодному застенчив.

Взгромоздившись на табурет-вертушку, я хлопнул в ладоши, подзывая бармена. Сузи устроилась рядом.

— Две порции виски, — сказал я, оглядываясь по сторонам.

Я надеялся увидеть миссис ван Блейк, но ее в баре не было.

— Ты никогда не мечтала стать миллионершей? — спросил я Сузи, заплатив бармену за виски втрое больше его стоимости. — Наверное, чертовски приятно ворочать такими деньгами? Не награди меня природа беспробудной ленью, я наверняка придумал бы что-нибудь необыкновенное, чтобы попасть в их число. Взять хотя бы ту же ван Блейк. Сколько, ты сказала, она стоит?

— Я не сказала об этом ровно ничего. Сколько ей оставил муж, никто толком не знает. Ходили слухи о пяти миллионах, но все считают, что у нее в несколько раз больше. Ван Блейк огреб кучу денег на каком-то изобретении для нефтяных скважин. С этого он начал, а потом доллары потекли к нему рекой. У его вдовушки миллионов больше, чем блох у бродячей собаки. Между прочим, клуб, в котором ты сейчас развлекаешься, тоже построен на деньги ван Блейка. Он владел контрольным пакетом акций, а после его смерти Корнелия продала клуб Ройсу.

— И сколько он ей заплатил? — поинтересовался я, обведя глазами роскошный бар.

— Много. Она не продешевит.

— Ты сказала, ван Блейк отправился в лучший мир в прошлом году?

— Да. Кому-то он пришелся не по душе.

Бокал, который я держал возле рта, чуть не выскользнул из моей руки.

— Он умер насильственной смертью?

Она удивленно подняла брови:

— О его смерти кричали все газеты. Ты разве их не читаешь?

— В нью-йоркских газетах о смерти ван Блейка не говорилось ни слова. А впрочем, не знаю. Может, что-нибудь и писали, но у меня нет времени читать эту дрянь. Так кто его убил?

— Браконьер. Ван Блейк, говорят, попортил им крови, вот один из них с ним и рассчитался. У него возле дома огромная усадьба с рощей и лугом — настоящее поместье. Каждое утро ван Блейк объезжал его верхом и, если ему удавалось поймать браконьера, избивал его плетью. В общем, старикашка хватил через край. Тот, кто его застрелил, правильно сделал.

— Настоящий средневековый феодал. Что сталось с браконьером?

Сузи безразлично глянула на меня. Разговор о ван Блейках ей наскучил.

— Не знаю. Кажется, удрал. Полиция его не нашла. — Она допила бокал и сползла с табурета. — Потанцуем еще немного. Сегодня мне надо уйти пораньше — утром я позирую для Харта. Если я не высплюсь, завтра буду выглядеть, как живой труп.

— Этому, мадам, я никогда не поверю! — галантно возразил я, следуя за ней в ресторан.

Мы танцевали до часа ночи, пока Сузи не заявила, что пора домой. Я все время искал глазами Гамильтона Ройса, но ни один мужчина даже отдаленно не напоминал стройного высокого красавца, каким он рисовался в моем воображении.

Уже выходя из ресторана, я поинтересовался:

— Ройса сегодня не было? Мне хотелось посмотреть, что он собой представляет.

— Я его не видела. Он. редко снисходит до своих гостей, — равнодушно отозвалась Сузи, останавливаясь возле двери с табличкой «Для дам». — Подожди меня, я скоро приду.

Было поздно, и в вестибюле клуба толпились разъезжавшиеся по домам гости. Я отошел в сторону и с интересом разглядывал пестрое сборище, именитых граждан Тампа-Сити. Справа от меня начинался широкий коридор, упиравшийся в массивную дубовую дверь. Украшенная аляповатой резьбой с претензией на монументальность, она вполне соответствовала кричащей безвкусице всего здания.

Не вела ли эта дверь в апартаменты владельца клуба? Я явился сюда с единственной целью повидать Гамильтона Ройса, но пока не достиг ее.

Мне несвойственны долгие колебания, и через две секунды решение было принято. В конце концов, я всегда мог сказать, что вошел по ошибке, разыскивая комнату для джентльменов.

Клерк за конторкой сосредоточенно подсчитывал выручку, гардеробщицу отгораживала от меня стена мужских спин. Хуан, сверкавший холодной сталью глаз, угодливо сгибался перед жирным субъектом, чья самодовольная физиономия выдавала высокопоставленного чинушу не ниже сенатора. Три лакея суетились у выхода, свистком подзывая машины. До меня никому не было дела.

Стараясь не привлекать внимания, я бочком протиснулся в коридор и быстро и невозмутимо зашагал вперед. Дверь оказалась незапертой. Когда я слегка надавил на ручку, она распахнулась так же плавно и бесшумно, как падает на землю осенний лист.

Просунув голову в образовавшуюся щель, я заглянул внутрь. Осмотр не занял и доли секунды. Я увидел жилище богатого холостяка, заботящегося о комфорте. Я увидел еще, как в дальнем углу возле камина молча боролись мужчина и женщина.

Женщину я узнал сразу — Корнелия ван Блейк. Мужчина был высокий, загорелый, стройный и красивый, с тонкой полоской усов на верхней губе.

Он держал ее так, как обнимали своих дам кавалеры в любовных сценах немого кино. Ухватив Корнелию одной рукой за оба запястья, он другой обвил ее талию, пытаясь дотянуться губами до ее рта.

Ему было нелегко — она отчаянно вырывалась, и ее гибкое тело было, видимо, намного сильнее, чем казалось с первого взгляда.

Если мужчина в отношениях с представительницами прекрасного пола рассчитывает лишь на силу, он зачастую становится жертвой собственной грубости. К такому выводу я пришел в результате жизненных наблюдений. Сам я слишком ленив, чтобы прибегать к силе. Только во время войны, угодив в морскую пехоту, я регулярно махал кулаками, и то лишь потому, что не пожелал уступить в финале чемпиону части по боксу. После этого командир батальона — фанатик кулачных поединков — прочно оседлал меня, заставляя выступать во всех побоищах армейских боксеров.

О том, что надлежит предпринять сейчас, у меня не было двух мнений. Не задумываясь о последствиях, я быстро вошел в комнату. Смуглый красавчик отпустил Корнелию и недоуменно уставился на меня. В его взгляде я прочитал злобную ярость. Чтобы не терзать его понапрасну сомнениями, что за незваный гость к нему пожаловал, я решил испытать прочность его челюсти. Экзамена он не выдержал и, отлетев назад, с грохотом рухнул на пол.

— Извините, что не догадался явиться раньше, — вежливо обратился я к Корнелии, приводившей в порядок помятое платье.

Она не удостоила меня благодарности.

Я видел немало разгневанных женщин, но таких, как она, мне еще не доводилось встречать. В одном из романов доброй старой викторианской эпохи я прочитал как-то запомнившуюся мне фразу: «На ее бледном, как свежевыпавший снег лице, гневно сверкали глаза, напоминавшие раскаленные угли». Автор будто видел перед собой Корнелию, рисуя портрет героини.

Корнелия смотрела мимо меня на распростертое возле ее ног тело. На меня она обращала до обидного мало внимания. Когда незадачливый соблазнитель затряс головой, пытаясь сообразить, что же с ним произошло, она резко повернулась и выбежала из комнаты.

Воспользовавшись временным затишьем, я решил угоститься сигаретой из лежащего на столе золотого портсигара. Табак благотворно действует на мою память. Затягиваясь сигаретой «Абдулла» египетского производства, я вспомнил, как Берни описывал загадочного Генри Ратленда: высокий, худощавый, смуглый, с тонкой полоской усов. Я еще раз глянул на сигарету, чтобы исключить ошибку, потом перевел взгляд на своего поверженного противника. На его левом запястье сверкал золотой браслет, на правом — золотые часы. Приметы совпадали. Они укладывались в описание Берни как рука в перчатку.

Естественно, сейчас я не мог подойти к нему и, пожав руку, спросить: «Полагаю, я имею честь беседовать с Генри Ратлендом?» Сейчас мне следовало как можно быстрее удалиться и, обмозговав на досуге свое открытие, разработать план дальнейших действий.

Ройс начал подниматься, и я решил не задерживаться. Я был почти у выхода, когда дверь внезапно отворилась и на пороге появился Хуан.

При виде меня на его отталкивающем лице не дрогнул ни один мускул. Быстрым движением он выхватил пистолет и прицелился мне в живот.

Несколько секунд мы неподвижно смотрели друг на друга. Потом, прикрыв за собой дверь, он неслышно ступил в комнату.

Ройс, тяжело опустился за письменный стол. Кончиками пальцев он потрогал вспухшую челюсть.

— Кто это? — услышал я его голос.

Хуан протянул руку:

— Бумажник, живо!

Не каждый раскроет бумажник одной рукой. Чтобы ознакомиться с его содержимым, Хуан опустил пистолет. На долю секунды он оторвал от меня взгляд. Это мгновение оказалось для него роковым. Не утруждая себя вопросом, кто он — самоуверенный бандит или просто ротозей, — я обрушил на него молниеносный удар правой. Ни разу в жизни моя рука не совершала еще столь стремительного и мощного движения. Я ощутил острую боль в плече, когда мой кулак коснулся его скулы. Хуан очутился на полу раньше, чем осознал происходящее. Быстро нагнувшись, я выхватил пистолет из его ослабевшей руки и направил его на Ройса. Ко мне вернулась былая уверенность.

— Веселая выдалась ночка, да? — улыбнулся я.

Под слоем загара на его лице проступила смертельная бледность.

— Убирайся вон!

— Ухожу. Пистолет мне придется временно задержать, получишь его у охранника. С оружием спокойней на душе. — Я поднял бумажник и медленно попятился к выходу.

Ройс провожал меня ненавидящим взглядом. Я отворил дверь носком полуботинка и вышел в коридор. Затем быстрым шагом двинулся к вестибюлю. Там меня ждала Сузи.

— Куда ты запропастился? — налетела она на меня. — Я собиралась ехать домой одна.

— Именно так тебе и придется поступить, — на ходу бросил я. — Извини, у меня нет времени для объяснений. Скажи лакею, пусть вызовет тебе такси.

Я вихрем пронесся мимо, чувствуя на себе ее изумленный взгляд. Она была слишком потрясена, чтобы задавать вопросы.

— Вам машину? — спросил швейцар, пристально вглядываясь в мое лицо.

— Не утруждайтесь, я заберу ее сам, — ответил я и, оттолкнув его в сторону, побежал по проезду.

Отыскав «бьюик», я выехал со стоянки и незаметно выбросил пистолет в заросли кустарника. Я помнил предупреждение Крида о том, что без специальной лицензии комиссара полиции в Тампа-Сити запрещалось появляться с оружием.

Мое решение оказалось благоразумным и своевременным — возле запертых на замок стальных ворот безмолвно застыли два охранника. Их я уже видел несколько часов назад. Они казались карликами по сравнению с незнакомым мне гигантом в черном костюме и широкополой шляпе.

Я снизил скорость и подал звуковой сигнал. В глубине души еще теплилась надежда, что все закончится благополучно — передо мной распахнут ворота и позволят подобру-поздорову убраться домой. Ей, к сожалению, не суждено было сбыться.

Фары «бьюика» высветили лицо гиганта в штатском. Слово «фараон» читалось в изгибе его губ, форме носа, посадке маленьких глаз. Физиономия на редкость примитивная, словно сработанная неумелым ремесленником из куска красной глины. Рост более шести футов. В нем чувствовалась рвущаяся наружу сила дикого зверя, когда он, заложив руки в карманы брюк, оказался рядом с моей машиной.

Слабонервный упал бы в обморок от его вида. Я был уверен, что именно о нем рассказывал мне бывший капитан Брэдли — о Карле Ласситере, сержанте полиции, самом жестоком и продажном фараоне Тампа-Сити. Если это был не он, тогда сохрани меня Бог от встречи с самим Ласситером.

Я резко нажал на тормоз. С пистолетами в руках охранники бросились к машине, одновременно отворив дверцы с обеих сторон.

— Сиди смирно! — крикнул один из них.

— Что вам надо? — спросил я, симулируя возмущение. — Кто дал вам право меня задерживать?

— Вытащите его! — приказал громила в черном. Голос, вылетавший из его бычьей глотки, был сиплым и глухим.

Один из охранников навел на меня пистолет:

— Вылезай! Руки за голову!

Я вылез из машины:

— Вы сошли с ума! Перед вами временный член клуба…

— Молчать! — рявкнул гигант. — Обыщи машину! — приказал он охраннику, велев другому отвести меня в караулку.

Охранник ткнул мне в спину пистолетом:

— Пошевеливайся!

Я обошел машину и направился к караулке, расположенной около ворот. Внутри находились письменный стол, два стула и стеллаж, заваленный кипами бумаг. В углу стояла металлическая печь с выходившей в окно трубой.

Гигант проследовал за нами. Внимательно осмотрев меня при электрическом свете, он достал из кармана жетон и сунул его мне под нос:

— Сержант полиции Ласситер. Кто ты?

— Слейден, — ответил я. — Что вам от меня нужно?

Он протянул руку размером с теннисную ракетку:

— Бумажник!

Я подчинился биле. Взяв бумажник, Ласситер вытряхнул его содержимое на стол. В бумажнике не было ничего, что могло скомпрометировать владельца, — моя визитная карточка, немного денег, водительские права и список расходов, который я нацарапал на клочке бумаги. Не найдя ничего интересного, Ласситер швырнул бумажник обратно.

— Удовлетворен? — спросил я, подбирая со стола разбросанные в беспорядке предметы.

— Ты сыщик? — ответил он вопросом на вопрос. Его лицо выражало отвращение.

— Писатель. — Я снова достал визитную карточку и положил перед ним. — Ты никогда не читал «Мир преступлений»? Нет? Есть в Америке такой журнальчик. Его авторы, между прочим, большие друзья полиции.

— В гробу я видел таких друзей! — прохрипел Ласситер и, обойдя стол, приблизился ко мне.

Меня не назовешь миниатюрным, но рядом с ним я выглядел подростком.

Дверь караулки открылась, и вошел второй охранник. На немой вопрос Ласситера он отрицательно покачал головой.

Сержант метнул на меня злобный взгляд:

— Где пистолет?

— О чем ты? — поинтересовался я. Мне стоило больших усилий говорить без дрожи в голосе.

Свирепая физиономия Ласситера побагровела, поросячьи глазки сверкнули бешенством.

— Подними руки!

Я стоял неподвижно, задрав кверху обе руки, пока он деловито и тщательно ощупывал меня. При каждом прикосновении его пальцев я вздрагивал, словно меня били кувалдой.

— Куда ты его дел?

— Что? — переспросил я, продолжая разыгрывать полнейшее непонимание.

Огромная волосатая ручища схватила меня за ворот пиджака. От Ласситера нестерпимо разило перегаром и чесноком.

— Где пистолет? — Он слегка встряхнул меня, и мои шейные позвонки жалобно хрустнули.

Я понимал, что он провоцирует меня на какой-нибудь опрометчивый поступок. Стоило дать ему малейший повод, и он избил бы меня до полусмерти. Я не был настолько самонадеян, чтобы рассчитывать справиться в одиночку с тремя костоломами.

— У меня нет при себе оружия и никогда не было. Понятно?

Взмахнув левой рукой, он отвесил мне звонкую оплеуху. Если вас никогда не били по лицу бейсбольной битой, вам не понять ощущения, которое мне пришлось испытать. Я замахнулся, чтобы ответить тем же, но вовремя удержался. Будь он один, я, вероятно, рискнул бы схватиться с ним, но находящиеся в караулке два охранника исключали возможность справедливого единоборства.

— Чего ждешь? — оскалился он. — Бей!

— Я пальцем тебя не трону! — нервно засмеялся я. — Мне еще не надоело жить.

Он встряхнул меня еще раз, и мои зубы мудрости зашатались, словно пьяные. Наконец он грубо оттолкнул меня:

— Что тебе нужно в нашем городе?

— Собираю материал для статьи. Разве это запрещено?

— Какой материал? — Его глаза сделались настороженными и подозрительными.

— Какой придется. Ты напрасно волнуешься, о тебе в статье не будет ни слова. Странные порядки у вас в городе — стоит появиться новому человеку, как его сразу начинают донимать фараоны.

Он посмотрел на меня с нарочитой брезгливостью:

— В Тампа-Сити не терпят шпионов, запомни. Забудешь — пеняй на себя. А теперь пошел вон и к клубу не приближайся меньше чем на милю. Понял?

— Понятно, сержант.

— Убирайся! — заорал он.

Направляясь к двери, я чувствовал, что финал нашей встречи еще не наступил, что Ласситер приготовил мне кое-что под занавес. Чутьем я даже угадывал, что именно, но не мог предположить такую быстроту движений в его грузном теле. Признаюсь, я не успел увернуться, когда огромный ботинок вступил в неприятный контакт с моим телом чуть пониже спины. Я совершил пируэт и, опустившись на четыре конечности, несколько метров бороздил асфальт.

Стоя в дверях караулки, Ласситер скалил желтые от табака зубы.

— Напиши об этом в статье! — крикнул он. — И ты получишь от меня материал для целого романа.

Я готов был убить его. Окажись под рукой пистолет, я застрелил бы его не задумываясь.

Морщась от нестерпимой боли, я медленно поднялся. Охранники отворили ворота. Не довольствуясь учиненной расправой, Ласситер снова взмахнул ногой, обрушив удар кованого железом ботинка на крыло «бьюика».

— Убери эту развалину с моих глаз! — неистово заорал он.

Я завел двигатель и поехал прочь.

Внутри у меня все кипело от бешенства. Даже вернувшись в гостиницу, я продолжал трястись в бессильной ярости и строить планы мщения.

На следующее утро я прежде всего забрал машину со стоянки, заехал в цветочный магазин и купил полдюжины орхидей для Сузи. В букет я вложил записку с извинениями за свое не совсем обычное поведение прошлой ночью.

Позавтракав в первой попавшейся по пути закусочной, я попросил у официанта телефонную книгу и отыскал в ней номер капитана Брэдли.

— Приезжайте, жду, — сказал он, когда я попросил разрешения заехать вечером. — Любопытно, как продвигаются у вас дела. Не забудьте, о чем я просил в прошлый раз: не оставляйте машину возле моего дома.

Закончив разговор, я вернулся в гостиницу с намерением составить отчет для Берни. Первый же взгляд на царивший в комнате беспорядок подсказал, что в мое отсутствие кто-то побывал у меня в гостях.

Чемодан, стоявший раньше на полке, валялся теперь на полу. Шляпа и пальто были извлечены из шкафа и брошены на кровать. Я выдвинул ящик письменного стола — чья-то любопытная рука переворошила мои сорочки и носки, не удосужившись уложить их в прежнем порядке.

Я знал, что непрошеным визитером был Ласситер. Только он с такой демонстративной наглостью мог разбросать мои вещи. Я подошел к телефону и попросил дежурного клерка прислать ко мне детектива из штата отеля.

Прошло минут десять, и в номер постучали. Отворилась дверь, и на пороге показался толстый, флегматичного вида субъект с холодными глазами рыбы и понуро свисающими усами.

Я положил на стол пятидолларовую бумажку с таким расчетом, чтобы он не смог не заметить ее даже при желании. И действительно, он увидел ее намного раньше, чем обратил внимание на меня.

— Ко мне заглядывали фараоны? — спросил я, подвигая банкноту поближе к нему.

Ему было запрещено упоминать о визите — об этом ясно говорил его вид. Но пять долларов на земле не валяются, и его колебания продолжались недолго. Голова толстяка пришла в движение, совершив плавный кивок.

— Сержант Ласситер?

Снова кивок.

Я протянул ему деньги;

— Извини за беспокойство.

Сунув деньги в задний карман брюк, он кивнул в последний раз и мгновенно исчез. На редкость неразговорчивый, но полезный человек.

Что ж, Ласситер не нашел того, за чем пожаловал. Я не вел записей по делу Бенсон, и цель моего приезда в Тампа-Сити по-прежнему оставалась для него тайной.

Из ящика письменного стола я достал бумагу и сочинил для Берни обстоятельное письмо. В нем я подробно изложил все последние события. От чрезмерного напряжения ума у меня разболелась голова, но я знал, что Берни без информации не обойтись, а потому строчил и строчил. В шесть вечера, закончив труд, я спустился на улицу и прогулялся до ближайшего почтового ящика. Отправлять письмо из отеля мне показалось опасным.

Вернувшись, я заметил в вестибюле коротко стриженного парня, который, развалившись в плетеном кресле, делал вид, что читает газету.

Хотя он и был в штатском, от него за милю несло полицейским духом.

Сыщик из штата отеля бесцельно околачивался рядом. При моем появлении он многозначительно посмотрел на любителя газетного чтения, потом перевел взгляд на меня и медленно закрыл один глаз, Двумя толстыми пальцами он поскреб шею, снова посмотрел на меня и кивнул в сторону улицы.

Итак, снаружи меня поджидал еще один страж порядка. Флегматичный сыщик честно отработал свои пять долларов. В театре он был бы превосходным мимом.

Показав жестом, что мне все понятно, я поднялся в номер и позвонил Сузи. В трубке раздался легкий щелчок — кто-то подключился к линии. Сузи не оказалось дома — так сказала ее горничная. Я поблагодарил и, присев на кровать, погрузился в размышления. Когда они начали подслушивать мои разговоры? Я старался припомнить, слышались ли в трубке щелчки, когда мы беседовали с капитаном Брэдли. Мне показалось, что тогда обошлось без подозрительных звуков, но все же я не был уверен на сто процентов. Возможно, мысль о телефоне лишь недавно пришла Ласситеру в голову. Я надеялся, что ему неизвестно о предстоящей встрече.

Потом я подумал о двух шпиках, поджидавших меня внизу. Они серьезно осложняли мою задачу — не привести хвост к экс-капитану полиции. Все же я полагал, что сумею запутать следы, имея в запасе достаточно времени.

В десять минут восьмого я вышел из номера и спустился в вестибюль.

— Вы будете ужинать в отеле? — поинтересовался дежурный клерк.

— Наверное, в другом месте, — громко ответил я в расчете, что меня услышит переодетый фараон. Он, как и прежде, читал газету, сидя в кресле.

На улице я внимательно осмотрелся по сторонам, но второго шпика не заметил. Тогда, быстрым шагом дойдя до ближайшего бара, я прошмыгнул внутрь и заказал виски с содовой.

В баре было почти пусто. Бармен с зачатками интеллекта на лице смотрел на меня сонным взглядом. Перегнувшись через стойку, я вполголоса произнес:

— За мной следят — жена наняла двух сыщиков. У тебя в заведении есть другой выход?

Заметив в моей руке долларовую бумажку, он понимающе ухмыльнулся:

— Через ту дверь попадете прямо на Дарсет-стрит, мистер.

Доллар поменял хозяина. Я бросался деньгами Файетта, как пьяный матрос.

— Благодарю, — ответил я и, допив виски, прошел в другой конец бара.

За дверью начинался полутемный коридор. Впереди виднелся выход на улицу. Не раздумывая, я отворил дверцу шкафа и забрался внутрь. Хозяин держал в нем швабры и половые тряпки, но мне и не требовалось много места. Я закрыл шкаф и приготовился к ожиданию.

Через пару минут из бара донеслись громкие голоса и по коридору загромыхали шаги.

Чуть приоткрыв дверцу, я заглянул в щель.

Рыжий детина, красный от возбуждения, выглядывал на улицу. Некоторое время он стоял в нерешительности, потом зашагал направо.

Спешить мне было некуда, и я вновь закрылся в шкафу. Фараонов было двое, и, пока один гонялся по улице, второй, возможно, продолжал наблюдать за баром. Через двадцать утомительных минут я вылез из убежища и, на цыпочках прошествовав в конец коридора, открыл входную дверь.

Неподалеку от меня остановилось такси. Закурив, шофер собирался уехать, но я, несколькими прыжками преодолев разделявшее нас пространство, успел добежать до машины.

— На вокзал — и побыстрее! — приказал я водителю.

Железнодорожная станция и дом Брэдли находились на противоположных концах города. Не доезжая до нее, я велел шоферу остановиться и рассчитался.

Над Тампа-Сити сгущались сумерки, когда я быстро зашагал через весь город в обратном направлении. Примерно через полчаса я был уже возле знакомой калитки на утопавшей в зелени улице. Хейвлок-драйв, на которой стоял дом Брэдли, была тиха и пустынна, как кладбище ночью.