Полет ворона

4

Все четверо мужчин подпрыгнули от неожиданности, когда в дверь номера кто-то внезапно стал стучать кулаком. Очень громко. Зак, который был ближе всех, подошел, чтобы осторожно посмотреть в дверной глазок, а затем, издав удивленный возглас, быстро открыл дверь. Секунду спустя его буквально оттолкнули в сторону, и в комнату ворвалась разъяренная фурия.

— Прочь с дороги!

Джош, непрерывно куривший и слушавший бесконечные гудки, положил трубку, погасил последнюю сигарету и стремительно встал на ноги.

— Рейвен!

Горящие фиалковые глаза прожгли адвоката и детектива, поднявшихся на ноги, и остановились на Джоше.

— Ты! — Она двинулась на него. — Ты представляешь, что ты натворил? Ты хоть представляешь, что ты наделал? Я должна…

Не обращая внимания ни на ее гнев, ни на присутствие своих помощников, Джош грубовато заключил ее в свои объятия и крепко поцеловал. Его облегчение было почти всепоглощающим. Она в безопасности. В данный момент, по крайней мере, она в безопасности.

На мгновение Рейвен растаяла в его объятиях, но затем гнев напомнил о себе, и она вырвалась:

— Нет, черт возьми! Теперь я знаю, почему ты так хорош в этом! Ты — проклятый плейбой, ты практиковался целые годы!

Звуки раскатистого смеха отвлекли ее внимание от Джоша, она обернулась и пристально посмотрела на трех мужчин, которых до этого почти не обратила внимания.

— Кто, черт возьми, вы такие? — сердито спросила она. В ее нынешнем состоянии она задала бы тот же самый гневный вопрос даже дьяволу, если бы он стоял перед ней со своими рогами и вилами, изрыгая огонь.

Джош прислонился бедром к столу и усмехнулся вопреки своему желанию. Этот новая сторона личности Рейвен заинтриговала его, и он наблюдал за ней, пока бормотал формальные представления.

Уперев руки в бока и сверкая глазами, Рейвен обратила свое внимание на внезапно смутившегося Лукаса.

— Ты задавал вопросы в моей квартире, — обвинила она его. — И ты следил за мной. Я думала, что оторвалась от тебя.

— У меня большой опыт в этом, — пробормотал Лукас, более чем раздраженный тем, что его засекли.

— Так же, как и у меня, — парировала она сердито. — И не только в уходе от слежки. Попробуй еще раз последить за мной, и ты узнаешь о нескольких других вещах, в которых я практиковалась. И могу обещать, что они тебе не понравятся.

Усаживаясь снова на стул, Зак сказал:

— Если у нас и оставались какие-то сомнения, то сейчас они точно рассеялись. Мы были правы, Джош.

Рейвен была все еще слишком сердита, чтобы придержать язык, чему в немалой степени способствовал тот факт, что Джош Лонг действительно владел королевством, империей. Это потрясло ее. Она пронзила взглядом рослого шефа охраны:

— Сомнения? Вас всехповесить бы за то, что вы сделали! И я подержала бы проклятую веревку! Месяцы — месяцы! — работы коту под хвост из-за героя-любовника, который не смог противиться желанию показать всем свою значимость!

Джош с готовностью перевел неизбежный взрыв со своих помощников на себя. Он обладал чувством справедливости, и это была его ошибка, что его помощники копались в ее прошлом. Он сказал:

— Если бы ты была честна со мной…

Рейвен повернулась и бросила на него взгляд, под которым он должен был съежиться.

— Я не знала тебя с сотворения мира, — резко оборвала она, игнорируя сдавленный смех позади себя. — И я не треплю языком при первой возможности! — Запоздало к ней пришло понимание, что как раз этим в данный момент она и занимается. Рейвен замолчала и продолжала сверлить его взглядом.

Джош посмотрел на своих друзей:

— Вы нас не оставите?

Рафферти, выходивший последним, оглянулся и с серьезным видом спросил:

— Может, мне стоит остаться, Джош? Ты, возможно, понадобится кто-то, кто защитит твои права.

Джош приподнял бровь, держась с достоинством, насколько это возможно, будучи несправедливо названым плейбоем и героем-любовником перед своими людьми. Рафферти засмеялся и тихо закрыл за собой дверь.

Рассматривая Рейвен и борясь с желанием снова обнять ее, Джош спокойно сказал:

— Я как раз пытался дозвониться до тебя прямо перед твоим приходом. — Он кивнул на место, где раньше были его друзья. — Они заставили меня осознать, что я наделал. Я сожалею, Рейвен. Я не подумал. То сфабрикованное досье на тебя просто… Я чуть с ума не сошел.

Рейвен резко обернулась, подошла к окну и стала смотреть на улицу. Когда Келси вызвал ее с помощью кода чрезвычайной ситуации, она даже не потрудилась замаскироваться. Она просто сменила автомобиль и постаралась приложить все усилия, чтобы за ней не было слежки. И так как Леон был на собрании правления, она чувствовала себя в достаточной безопасности, примчавшись сюда, чтобы посмотреть в лицо Джошу.

Она была одета в то же, в чем была, когда позвонил Келси, — в белое шелковое платье, которое нежно льнуло к ее груди и талии, переходя в свободную юбку, легко касавшуюся ее коленей. На лицо был нанесен макияж, подходящий к ее роли — ничего чересчур яркого, но мягко затемненные таинственные глаза были похожи на кошачьи, и черты ее лица, мастерски очерченного, казались заостренными и экзотическими.

Очень тихо Джош сказал:

— Я мог бы догадаться, какую роль ты играешь, даже без того досье. Таинственная женщина, соблазнительная, но ни разу не соблазненная. Зажигающая огонь, но никогда сама не загорающаяся. Прядущая сеть, в которую сама никогда не попадает.

Резко, на грустной ноте, он добавил:

— Ты должна познакомиться с моей сестрой.

Рейвен проигнорировала это совершенно нелогичное заключение. Вместо этого она обдумывала, как он описал ее роль, и почти рассмеялась. Оценивая представление, которое разыграла для его людей, она решила, что не была столь хорошей актрисой, как, казалось, думал Джош. «Будь он проклят за то, что заставил меня потерять контроль», — думала она, но не почувствовала никакой злости, даже возмущения.

— Рейвен…

— Почему ты не мог послушаться меня, — спросила она, стремясь сохранить спокойный голос. — Зачем тебе было нужно это расследование?

— Уже было слишком поздно останавливаться, — серьезно ответил он. — Мы уже копались в твоем прошлом. И после того, как я ушел от тебя, я очень боялся, что ты влезла не в свое дело, боялся, что тебе причинят боль.

— Я была в совершенной безопасности. — Она смотрела на него. — Тогда.

Джош сделал глубокой вдох и медленный выдох.

— Рейвен, я отдал бы все, чтобы никакого расследования не было, чтобы отвести от тебя опасность, которую сам на тебя навлек. — Он подумал, что она смотрит на него довольно странно.

— Скажи мне, — потребовала Рейвен. — Во что, ты думаешь, я вовлечена?

Он не колебался:

— Я полагаю, что ты работаешь с кем-то или на кого-то, кто хочет посадить Леона Треверса за решетку навсегда. Вероятно, по обвинениям, касающимся торговли белыми рабынями.

Выражение ее лица никак не изменилось, сейчас профессиональная маска была на месте:

— Понятно. Ну что же, Келси, кажется, был убежден, что ты быстро выяснишь это.

— Келси?

— Мой напарник.

Количество вопросов в голове Джоша увеличивалось, но он сдерживал их. Он уже нанес достаточный ущерб своими вопросами.

— Это была единственная вещь, которая имела смысл, — сказал он. — Зак поднял досье на тебя довольно быстро, и я не мог поверить этому. Ты была вне досягаемости. И у меня было лишь то проклятое досье, прожигающее мой мозг. Я должен был опровергнуть его. Именно поэтому я и пошел в пентхаус.

— Ты думал, что я любовница Леона Треверса.

— Нет, — сказал он быстро. — Я знал, что должна быть какая-то причина, объяснение.

Рейвен безрадостно засмеялась. Ее глаза на мгновение наполнились воспоминанием о боли:

— В пентхаусе мне так не показалось.

Он сделал шаг к ней, затем остановился, поскольку она сразу напряглась.

— Рейвен, пожалуйста, попробуй понять. Я влюбился впервые в жизни в замечательную, красивую женщину со смеющимися глазами. И я знал лишь то, что полюбил ее. И затем, когда я даже не успел узнать ее поближе, она исчезла. И вот передо мной досье, фотография и уверенность в том, что она живет в пентхаусе Треверса.

— Ты поверил этому. — Она знала, что была несправедлива, знала, что все доказательства изобличали ее. Но она все еще чувствовала боль и не могла отнестись к этому профессионально.

Он сделал еще один шаг, его глаза смотрели прямо и настойчиво, его лицо было немного бледным.

— Нет. Я почти сошел с ума, но независимо от того, насколько я был безумен, я не мог поверить этому. Именно поэтому я продолжал копать глубже, Рейвен. Именно поэтому я не мог оставить все, как есть.

— Я просила тебя доверять мне.

— Я так и сделал. Но я испугался за тебя.

С усилием, которое сломало что-то внутри нее, Рейвен оторвала свой взгляд от него и посмотрела в окно. Она могла буквально чувствовать его напряжение, его настойчивое стремление убедить ее. Необычное сопереживание едва ли удивило ее, поскольку теперь она узнала это чувство. Но неосознанно она задавалась вопросом, как мужчина мог выглядеть столь спокойным, как Джош, если скрывал столь мощные эмоции, что она могла чувствовать, как они исходят от него.

Но разве она сама не скрывала собственные эмоции? Как только возникла эта мысль, Рейвен почувствовала обжигающие слезы и поняла, что ее собственное показное самообладание улетучивается. Будь он проклят! Он разрушил годы обучения и опыта. Она отчаянно смаргивала слезы.

— Рейвен.

Его голос был близко, слишком близко, и она дернулась почти судорожно, чтобы отойти. Но его руки опустились ей на плечи и повернули ее лицом к нему. Это было уже слишком. Это просто оказалось последней каплей. Она должна была что-тосделать. Сказались годы обучения и опыта, и Рейвен среагировала так, как будто это какой-то убийца положил на нее руки.

С молниеносной скоростью и остро отточенными рефлексами она повернулась в мастерском движении, которому едва ли двадцать человек во всем мире будут способны быть равными или противостоять. В теории — и до сих пор на практике — напавший на нее был бы уже на полу, без сознания.

Вместо этого движение Рейвен было блокировано с равной молниеносностью, причем, даже защищаясь, он старался не причинить ей боль. Затаив дыхание и дрожа, она посмотрела ему в глаза, оба ее запястья были зажаты за ее спиной, а тело беспомощно прижато к нему. Он держал ее в ловушке. Глубокий V-образный вырез ее платья сдвинулся в ходе борьбы, обнажив одно плечо, но она ничего не сказала, когда Джош поднял свободную руку, чтобы мягко вернуть белый шелк на место.

Пристально вглядываясь в фиалковые глаза, сердитые и ошеломленные, он мягко сказал:

— Ты хорошо обучена. Но и я тоже.

Ее голос был хриплым:

— Нет и двадцати человек в мире, которые могли бы противостоять этому приему.

— Двадцать два. Мою сестру и меня самого обучали тайно.

Она испытывала головокружительное чувство, ощущая, что ее грудь прижата к его твердой груди, его бедра — к ее. Но она говорила ровно:

— Почему тайно?

Рука на ее плече поднялась, чтобы мягко отвести назад прядь длинных волос, а его глаза неотрывно следили за движением, пока его теплая рука не легла на ее шею:

— Мой отчим думал, что так будет лучше всего. Если бы никто не знал, что я и моя сестра можем постоять за себя, то мы имели бы преимущество.

Рейвен сглотнула, внезапно почувствовав пульсирующее желание. Она не была уверена, исходило ли оно от нее или от него. Это не имело значения.

— Почему это было необходимо? Потому что вы были богаты?

— Частично. — Его голос стал более глубоким и хриплым. — Но также и потому, что мой отчим — Стюарт Джеймсон.

Ее глаза расширились. Она, возможно, не была знакома с политической и деловой элитой, но в высших научных кругах не было лиц, которые были бы неизвестны ей.

— Я слышала его лекцию много лет назад. Он говорил нам о самых плохих сценариях развития событий. Он говорил: «Вы всегда должны ожидать самое худшее и знать, что будете делать, если это случится».

Джош медленно кивнул, его глаза остановились на ее губах:

— Он сказал Сирине и мне то же самое, когда мы были еще совсем молоды.

Рейвен вспомнила кое-что еще, и у нее перехватило дыхание:

— Его жена …, она была случайно убита, когда кто-то пытался добраться до него.

Его глаза потемнели. Джош снова кивнул:

— Это была моя мать.

Она едва поняла, что он отпустил ее запястья, и не отдавала отчета в своих действиях, когда подняла руки и обвила их вокруг его талии. Ее сердце внезапно заболело.

— Твоя мать… О, Джош, я сожалею.

— Это было давным-давно, — однако в его голосе была печаль. — Но я не забыл уроки Стюарта. Понимаешь, Рейвен, когда я понял, что наделал, и в чем ты участвовала, я сразу вспомнил те наставления. Я увидел так ясно, что Треверс мог сделать с тобой. Все способы, которыми он мог причинить тебе боль. — Дрожа, он сделал глубокий вздох. — Я не понимал…

Странно спокойным голосом, который был гораздо страшнее любой вспышки ярости, Джош сказал:

— Знаешь, я убил бы его. Если бы ты не пришла, то я пошел бы за ним. Просто я не мог допустить, чтобы он набросился на тебя.

— Джош…

Его рука запуталась в ее длинных волосах, и Джош наклонил голову, отчаянно впиваясь в ее рот. Губы Рейвен немедленно разомкнулись, позволяя его языку медленно исследовать ее рот. Она чувствовала, как всепоглощающая нежность зажигает пламя глубоко внутри нее.

И было что-то еще, что одновременно и волновало, и удивляло. Никогда в жизни прикосновение мужчины не затрагивало ее так, как это, стремительно зажигая огонь. Она знала, что любила его, но даже это не подготовило ее к мгновенному взрыву всех чувств, безумной потребности принадлежать ему.

Предыдущие годы Рейвен были слишком переполнены действительностью, чтобы предаваться фантазиям, но теперь ее воображение рисовало образы, вдохновленные требованиями ее тела. Она могла вообразить его обнаженным, во всей мощи желания, его мускулистое тело, гладкое и сильное. И ее собственное тело болело, настойчиво требуя, чтобы его сила заполнила ее пустоту.

Ее мягкий стон был поглощен его ртом, когда она почувствовала, что ее шелковое платье и его одежда перестали быть препятствием для жара их тел. Языки пламени из ее живота потекли по венам, пока она не запылала от макушки до кончиков пальцев ног.

Беспокойный жар заставил ее бессознательно двигаться, инстинктивно пытаясь облегчить растущее напряжение, ее ногти впились в его спину. Несмотря на то, что отдаленная, осторожная часть ее сознания отметила, что рядом кто-то двигается и говорит, ее это совершенно не волновало.

— Мм… Джош?

Джош поднял голову, пристально глядя в ее ошеломленные глаза.

— Убирайся отсюда, Зак, — пробормотал он хрипло, его неподвижный пристальный взгляд устремился вниз на немного припухшие красные губы, которые были приоткрыты и, казалось, безмолвно просили следующего поцелуя. И он тоже хотел этого. Боже, как он хотел этого!

— Я бы рад, — пробормотал Зак, очевидно испытывая некоторые трудности с голосом. — Поверь, я бы рад это сделать. Но у нас посетитель, и он, кажется, решительно настроен поговорить с тобой.

— Скажи ему, пусть катится к черту, — рассеянно сказал Джош, все еще продолжая пристально смотреть на запрокинутое лицо Рейвен. Он подумал, что тени для век, которые являлись частью роли, делали ее взгляд по-кошачьи загадочным. Но одновременно то женское, что он увидел в этих фиалковых глазах, и его собственные мужские инстинкты призывали унести ее куда-нибудь и спрятать ото всех навсегда.

— Не возражаете, если я отправлюсь туда, когда мне это самому будет удобно? — спросил кто-то сухо.

Джош почувствовал, что Рейвен медленно напряглась в его руках, желание исчезло из ее глаз, как если бы подул прохладный бриз, и он был удивлен, увивидев, что она слегка поморщилась, повернув голову, чтобы посмотреть на посетителя. Ее лицо выражало сожаление. Она не разомкнула объятий, но было очевидно: что-то умерило ее пыл.

Джош не потрудился посмотреть на вошедшего, ему было достаточно того, что кто-то потревожил его Рейвен.

— Кем бы вы ни были, уйдите!

— Нет, — парировал посетитель с удивительной легкостью.

В течение одного момента, когда происходила борьба между требованиями тела и врожденным чувством юмора, Джош испытывал желание зарычать «отрубите ему голову!». Не то, чтобы он это сделал, конечно. Рассуждения Рейвен о принцах и его собственные о королевствах, не говоря уже о неудовлетворенном желании, просто потушили его остроумие, решил он.

— Здравствуйте, Хаген, — тихо и подавленно сказала Рейвен.

— Рейвен. Не ожидал встретить тебя здесь. — Голос мужчины был очень мягок.

Она кашлянула. В ее глазах мерцало нелепое виноватое выражение. Раздраженный Джош решил, что посетителю лучше поскорее объяснить цель своего визита и тут же уйти, ибо его присутствие так очевидно расстраивало Рейвен.

Соответственно, Джош приготовился взять ситуацию в свои руки. И в таком своем настроении он прекрасно мог это сделать. Одной рукой он обнимал Рейвен, отступая за свой стол, затем сел и притянул ее к себе на колени.

— Джош… — сказала она голосом, в котором звучало нечто среднее между изумлением и ужасом. Хотя он не мог знать об этом, но она вспомнила нетрезвого поклонника, который бодро и шутливо ухаживал за ней в переполненном баре, и не стеснялся открыто выражать свои чувства. И подумала, что любит его в этот момент сильнее, чем когда-либо прежде.

С Рейвен на коленях Джошу было трудно сверлить взглядом вообще кого-либо, но он попытался это сделать и направил пристальный раздраженный взгляд на посетителя. То, что он увидел, не говорило о посетителе ничего хорошего.

Хаген был полным маленьким человеком, который терялся на фоне трех помощников Джоша, окружавших его. Он был не выше пяти футов четырех дюймов.[5] Костюму-тройке, в который он был одет, не помешало бы побывать в руках хорошего портного, он трещал по швам и почти неприлично растянулся на бесстыдно выпирающем брюшке. У мужчины было лицо херувима с полными розовыми щеками и маленькими блестящими глазками, а на его круглой голове была поношенная мягкая фетровая шляпа, которую отказался бы носить даже самый последний бродяга.

Потрясенный этой картиной, Джош ненадолго закрыл глаза и крепче обнял Рейвен.

— Ну ладно, — нетерпеливо сказал он. — Что Вы хотите?

Хаген снял шляпу и начал смешно мять ее своими пухлыми руками.

— Всего лишь минуту вашего времени, мистер Лонг.

— Что бы вы ни продавали, мне это не нужно. — Джош был немного разочарован в своем начальнике службы безопасности, потому что этот человек так или иначе сумел обмануть Зака, и проникнуть в номер. — Вон отсюда!

Рейвен издала странно сдавленный короткий звук и прошептала:

— Джош, ты не понимаешь…

Рафферти неумышленно перебил ее:

— Джош, я думаю, ты должен выслушать его. Он сказал, что …

Теперь была очередь Хагена прервать. Что он и сделал внезапно тихим и твердым голосом:

— Позвоните вашему отчиму, мистер Лонг. Назовите ему мое имя.

Взгляд Джоша обострился, когда он пристально посмотрел на Хагена. Эти небольшие блестящие глаза, понял он, были настолько яркими не из-за юмора, а из-за острого ума. И он также запоздало понял, что Рейвен знала этого человека и уважала его.

— Позвоните Стюарту Джеймсону, — сказал Хаген, и это была не просьба, а почти приказ.

Джош протянул руку, и придвинул телефон ближе, он отвел взгляд от Хагена, только когда это стало необходимым, чтобы набрать номер. Потом он снова устремил непроницаемый пристальный взгляд на странного посетителя.

Рейвен, сидя тихо и неподвижно на его коленях, едва прислушивалась к тому, о чем говорил Джош. Ее нынешнее положение, не говоря уже об объятиях Джоша в тот момент, когда вошел Хаген, доставляло ей неудобство, но она не могла найти силы, чтобы оправдаться. И Хагена устроило бы далеко не любое оправдание.

Джош дозвонился до отчима быстро и так же быстро назвал Хагена, описав его несколько нелестно. Потом он замолчал, и только Рейвен могла слышать пространный и уверенный ответ из трубки. Она слышала лишь голос, но не потрудилась попробовать прислушаться к тому, что говорилось. Она и так знала то, о чем шла речь.

Когда Джош, наконец, положил трубку, выражение его лица не изменилось. Но его взгляд стал внимательным, а голос, если и не дружелюбным, то, несомненно, более вежливым, чем прежде:

— Хорошо, мистер Хаген, теперь я знаю, кто Вы. Присядьте и расскажите мне, с какой целью Вы сюда пришли.

Хаген принял бесцеремонное приглашение и прошел к стулу возле стола.

— Вам разрешено услышать то, что я должен сказать, — сказал он. — А Ваши люди?

— Они тоже. У меня нет от них секретов. — Джош посмотрел на Рейвен, и внезапно смех осветил его глаза. — Совсем никаких.

Рейвен внезапно поняла, что он имел в виду, и посмотрела на трех крупных мужчин, которые устраивались на кушетке и стульях, и ее пристальный взгляд скользнул дальше. «Совсем мало секретов», — мысленно она криво усмехнулась, сознавая, как много знали эти мужчины.

Хаген принял заверения Джоша и бегло взглянул на каждого из его трех помощников перед тем, как сосредоточить свое внимание на Джоше. При этом он снисходительно игнорировал местонахождение Рейвен.

— Так как Вы теперь знаете, кто я, то должны также понять, что я, мм, босс Рейвен.

— Понимаю.

— Я полагаю, — мягко сказал Хаген, — что Вы не знали этого прежде, чем влезли и, вполне вероятно, уничтожили плоды многих месяцев работы, мистер Лонг.

Взгляд Джоша стали жестче:

— Нет, не знал.

Хаген вздохнул, посетовав, очевидно, на капризы судьбы:

— Нет, конечно, вы не знали. И хотя Рейвен, без сомнения, профессионал, но она не имела понятия, что в одной половине своей двойной жизни она свяжется с мужчиной, который сможет разрушить другую половину. — Он размышлял над этим мгновение, потом сказал самому себе: — Я должен убедиться, чтобы это никогда не повторилось. Оперативные работники должны знать о влиятельных людях вне круга своих интересов.

Джош смотрел на Рейвен:

— И каков круг твоих интересов?

Присутствие ее руководителя здесь было молчаливым разрешением говорить, поэтому Рейвен так и сделала:

— Я специализируюсь на похищении людей с целью выкупа и торговле белыми рабынями, — объяснила она, стараясь забыть, что сидит у него на коленях. — Обычно с похищениями работать проще, так как похитители предъявляют требования выкупа, а, попав в рабство, девушки просто исчезают.

Джош утратил интерес к Хагену, и не спешил вновь проявить внимание к нему. Он продолжал пристально смотреть на Рейвен, стараясь при этом не обращать внимания на то, что она сидела у него на коленях. Поначалу это казалось хорошей идеей, но теперь стало довольно неудобным.

— Понятно. И как долго ты этим занимаешься?

— Активно — пять лет, а до этого проходила обучение.

Пять лет на темной стороне жизни… Джош тряхнул головой.

— Почему? — спросил он ее.

Рейвен не нуждалась в этом вопросе, она сама спрашивала себя об этом достаточно часто:

— Обычные причины, я полагаю. Волнение, опасность, приключения. И… Я хотела сделать что-то, чтобы помочь.

Очень спокойно Хаген сказал:

— Скажи ему, Рейвен.

Она повернула голову и посмотрела на выглядящего обманчиво глуповатым мужчину, потом снова на Джоша. Выражение ее лица было напряженным.

— У меня была сестра, — сказала она. — Старшая сестра. Когда я была на последнем курсе в колледже, моя сестра поехала на каникулы с несколькими друзьями. Обратно она так и не вернулась.

Джош чувствовал, как медленная, сильная боль скрутила его. Впервые он видел едва уловимую тень в ее глазах, и ее боль была его болью.

— Она…

— Я нашла ее. — Голос Рейвен был тихим и невыразительным. — Когда она исчезла, я целый год искала ее. Именно тогда Хаген связался со мной и предложил обучать меня. Мне не удавалось найти сестру, хотя я наделала достаточно шуму.

— И я услышал это, — небрежно заметил Хаген.

Джош не отрывал взгляда от неподвижного лица Рейвен, ожидая удара, не сомневаясь, что он последует.

— Я прошла обучение и узнала, где смотреть и что искать. Но она пропала так давно. Я нашла ее по чистой случайности. — Тихий голос Рейвен был единственным звуком в комнате. — Она… не так повезло, как некоторым девушкам. Первый мужчина …, купивший ее, быстро пресытился ею и продал ее. Дальше она быстро скатывалась все ниже и ниже. Я нашла ее на Ближнем Востоке. В публичном доме.

Джош сжал зубы, чтобы удержаться от громкого стона, и его руки инстинктивно привлекли ее ближе. В его сознании вспыхнуло предположение, которое он едва не озвучил, и ее тихий невыразительный ответ: «Я не шлюха». Неудивительно, что она выглядела тогда настолько разбитой!

Рейвен продолжила:

— Они держали ее на наркотиках, и она была больна. Она так и не узнала меня. Она не прожила достаточно долго, чтобы вернуться домой.

— Рейвен… — Это был не больше, чем шепот.

Она смотрела на него, и из ее глаз медленно исчезали тени. Затем она выдавила улыбку:

— Я полагаю, что это настоящая причина, по которой я взялась за эту работу.

Хаген начал говорить спокойно, очевидно, решив, что пришло время полностью раскрыть, чем сейчас занималась Рейвен:

— Мы знали в течение многих лет, что Леон Треверс связан с торговлей белыми рабынями, но не могли добраться до него лично. Он защищен цепью слепых, глухих и немых служащих, которые знают слишком хорошо, что предать его означает смерть.

Джош, все еще испытывая боль за Рейвен, вынудил себя обратить внимание на Хагена:

— В таком случае, почему вы думаете, будто сможете прижать его теперь?

— Он совершил ошибку. Или, возможно, выражаясь более точно, кто-то в его организации совершил ошибку. Несколько недель назад две молодых девушки были похищены в трех кварталах от их дома в Виргинии. Им по семнадцать, и они необычайно красивы. Близнецы. Новинка … новинка, за которую кто-то может очень хорошо заплатить.

Джош кивнул, и сделал предположение:

— И также они особенные в другом отношении?

Хаген выглядел довольным.

— Стюарт всегда говорил, что Вы проницательны. Да, действительно, это не обычные девушки. Их воспитывали вдали от пристального внимания публики, но оказалось, что это дочери очень влиятельного человека. В течение нескольких часов он уведомил надлежащего человека — меня — что его дочери пропали. И благодаря его оперативности мы смогли практически сразу получить преимущество. Мы не дали информации об их исчезновении просочиться в прессу и действовали очень осторожно. В течение нескольких дней мы проследили девушек до Калифорнии, а конкретно до Лос-Анджелеса. Так как не последовало никаких требований о выкупе, мы пришли к выводу, что, кто бы ни похитил девушек, он собирался получить за них деньги в другом месте. Но мы не знали, кто спланировал похищение. Ведь в проституцию вовлечено гораздо больше людей, чем могло бы показаться простому человеку. И в тот момент, когда, по общему признанию, мы потеряли девушек, нам крупно повезло. Один из моих оперативников, ведя обычное наблюдение за Треверсом, заметил, что тот ненадолго заезжал в один очень приличный дом в ближайшем пригороде. Сначала это просто привлекло внимание оперативника — до того момента, как одна из этих сообразительных девушек не ухитрилась выбросить свой дорогой золотой браслет в окно. Он видел девушку только мельком, но этот браслет был почти как удостоверение личности.

Джош чувствовал, что в нем медленно закипает гнев. Он был вызван его большим опытом в области тайных операций. Он ненавидел практику отсрочки спасения жертв, чтобы поймать «важных» преступников.

— Почему Вы не шевелились? — потребовал он. — Не вытащили их оттуда?

Хаген слабо улыбнулся, понимая причины гнева мужчины:

— На самом деле мы шевелились, мистер Лонг. Нам потребовалось два часа, чтобы доставить туда команду, которая справилась бы с вооруженными охранниками, которых видел мой человек. Но девушки исчезли. И мой человек, оставленный там, тоже исчез.

Джош кивнул, как бы извиняясь:

— Понятно. Вы снова упустили след. Но не Треверса.

— Не Треверса. — Если Хаген и принял молчаливое извинение, он не сказал об этом. — К тому времени мы накопили достаточно информации на Треверса. И мы имели доказательства, которые подтвердили нашу уверенность в том, что у него есть несколько надежных мест для частого перемещения девушек. Они никогда не были дважды в одном доме и никогда не оставались там дольше, чем на день. И так в любом месте. Также мы были уверены, что девушки находились в этом районе, по крайней мере, два месяца, пока обговаривались детали их продажи. Таким образом, у нас было время, чтобы найти их.

Джош, думая, через что эти девушки, вероятно, прошли, беспокойно пошевелился:

— Бедные дети. Их держали под охраной, с ними плохо обращались — Он осекся, поскольку понял, что Хаген настойчиво смотрел на Рейвен. Он проследил за этим пристальным взглядом, и она рассеяла его опасения:

— Нет, с ними не обращались плохо. Приличная еда, никаких наркотиков за исключением легких успокоительных. И никакого насилия. — С отвращением она объяснила, — Те, кто торгуют рабынями на высшем уровне, не портят свой товар. Девственность также высоко котируется, и некоторые клиенты требуют врачебного освидетельствования, чтобы подтвердить это.

Она говорила настолько уверенно, что Джош почувствовал холод:

— Рейвен …, откуда ты знаешь?

Она избегала смотреть на Джоша, переведя взгляд на Хагена и глядя на него умоляюще. Ясно, что она не хотела отвечать на вопрос.

Хаген ответил вместо нее:

— Дважды за прошедшие три года, — сказал он спокойно, — Рейвен «похищали» для продажи в сексуальное рабство. Она прошла весь маршрут, от самого похищения до клиента, который … покупал ее. — Он, должно быть, увидел ярость во взгляде Джоша, потому что рассказал даже больше, чем хотел. — Конечно, мы постоянно были с нею. Она никогда не была в опасности, большей, чем та, какой могла подвергнуться, просто переходя дорогу.

Впервые за все это время один из помощников Джоша заговорил. Это был Зак, и его голос был резок:

— Ну да. А солнце встает на Западе. Почему бы вам не рассказать нам еще несколько сказок?

Рейвен смотрела на рослого шефа безопасности, удивленная жесткостью его реакции, но Хаген лишь улыбнулся:

— Это было ее собственное решение, фактически, ее требование. И ей не причинили вреда. Благодаря ее работе мы смогли уничтожить обе преступные организации, замешанные в торговле рабынями, а раньше мы не могли их достать.

Джошу было страшно подумать, что могло случиться с Рейвен в эти моменты, несмотря даже на то, что все, очевидно, закончилось благополучно. Он вернул беседу к первоначальной теме:

— Хорошо, таким образом, девушки находятся в относительной безопасности. Треверс был вашей единственной зацепкой. Что дальше?

Хаген кивнул:

— Мы потратили много времени и сил, чтобы создать надежную легенду на международного «покупателя» в случае необходимости. И, наконец, возникла ситуация, для которой мы все это планировали. Я отозвал Рейвен…

— Откуда? — прервал Джош, снова отклонившись от темы.

Хаген слегка поморщился, когда ему вновь пришлось отклониться от темы, но ответил:

— Из Гонконга.

Джош посмотрел на Рейвен, которая впервые за последнее время продемонстрировала проблеск чувства юмора. Это походило на волшебство. Просто прищурив глаза и, очевидно, начав мыслить по-восточному, она внезапно стала выглядеть как азиатка:

— Удивительно, как легко можно запудрить другим мозги, стоит только надеть кимоно, — пробормотала она.

Джош, поняв, что сидит с открытым ртом, торопливо закрыл его, когда его друзья расхохотались. Ошеломленный, он вновь посмотрел на Хагена:

— Понятно. Вы вызвали ее из Гонконга. А потом?

— Мы внесли необходимые исправления в подготовленную нами легенду: отпечатки пальцев Рейвен, фотография и так далее. Потом мы распространили слухи в нужных кругах и ждали несколько дней, когда заинтересованные люди зашевелятся. Треверс, как и ожидалось, зашевелился. Мы поселили Рейвен в безумно дорогом номере в лучшей гостинице города, и он почти тут же позвонил.

Джош нахмурился, смех был моментально забыт:

— Треверс параноик, это общеизвестно. Почему вы были уверены, что он примет Рейвен так быстро?

В глазах Хагена еще были смешинки:

— Для этого была причина, которую, как я полагаю, Вы поймете, мистер Лонг. Видите ли, у Треверса, как и у любого мужчины, есть свои слабости. И его самая большая слабость имеет две составляющие. Во-первых, как бы идеалистично это не звучало, и как бы не было трудно в это поверить, но он по-настоящему хорошо относится к женщинам. Это его слабое место. Он с подозрением относится к любому мужчине, но никогда к женщине. И по-настоящему удивительно то, что никто не использовал это против него. До меня.

Джош все еще хмурился, но не потому, что сомневался в умозаключениях Хагена. На самом деле он и сам слышал нечто подобное:

— И Вы утверждаете, — настойчиво спросил он, — что Рейвен может его не опасаться?

— Нет. О нет, это было бы слишком просто, не так ли? Но, проще говоря, женщинам легко завоевать его доверие. И легко разрушить в определенном случае, хотя никогда — в целом. Если он перестанет доверять одной женщине, он не перестанет доверять им всем. Нет, Рейвен могла бы легко оказаться в опасности, если бы потеряла доверие, которое завоевала с таким трудом.

Джош впитал эти слова. Потом, обдумав их, он снова почувствовал комок страха при мысли об опасности, которую навлек на нее:

— Хорошо. Вы сказали, что его слабость имеет две стороны?

— Точно. И это было второй причиной для того, чтобы выбрать Рейвен. — Теперь Хаген широко улыбался. — Видите ли, мистер Лонг, Треверс имеет слабость к женщинам. И абсолютно одержим прекрасными брюнетками.