Полицейское управление

Глава 26

Вторник, 7 июля, 11.35 утра

Шеренги полицейских, застывших как на параде перед церковью Святого Антония, казалось, уходили в бесконечность. Они съехались отовсюду, даже из Техаса, чтобы отдать последний долг Николасу Замбрано.

Перед кортежем шел дородный церемониймейстер. Жезл задавал медленный темп похоронной процессии. За ним маршировали волынщики в шапочках, украшенных черными плюмажами. Далее следовал катафалк в клине мотоциклистов. На рулях мотоциклов горели красные огни. За ними ехали лимузины с облаченными в траур родственниками.

Погребальная песнь волынок и бой одинокого барабана плыли над безликими кварталами Парк-Слоуп.

Когда катафалк приблизился ко входу в церковь, чей-то голос скомандовал:

— Смирно! Отдать честь!

Тысячи рук в белых перчатках взметнулись в салюте, а одинокий горнист на ступенях церкви сыграл сигнал тревоги.

Гроб, покрытый флагом, был поднят на плечи друзей.

Мэлоун стоял по стойке «смирно» позади мэра и других важных шишек. Он пытался проглотить комок в горле и не мог.

Глядя, как гроб несут вверх по ступеням, Мэлоун почувствовал, как его щека задергалась и по ней побежала слеза. Мысленно он подводил итоги дела Айзингер. Старлинг Джонсон погиб, Гас Хайнеман в больнице с многочисленными ожогами и переломами. Трупы Брэкстонов обнаружили около восьми утра, когда сосед-алкоголик заглянул в гараж в надежде найти бутылку пива. Солдат со шрамом и Дэвид Анкори убиты. И еще многие. Всего двенадцать полицейских, не считая Занглина и его головорезов. На следующей неделе будет еще много похорон.

Дело Айзингер стало причиной множества смертей.

Когда гроб скрылся в церкви, тот же голос подал команду:

— Внимание! Смирно!

Первыми по ступеням поднялись родные покойного в сопровождении полицейских, выделенных им в помощь. Потом — полицейское начальство и сослуживцы Замбрано.

Маленькая церковь быстро наполнилась. Большинство людей осталось на улице, слушая службу по трансляции.

Кардинал и монсеньор Макинерни ждали у алтаря, по краям которого стояли полицейские капелланы с воздетыми в молитве руками.

Месса Воскресения началась. Молящиеся преклонили колени. Мэлоун остался сидеть, глядя на гроб и вспоминая те моменты в жизни, которые ему довелось пережить вместе с Замбрано. При этом его не покидала мысль о том, как он доберется до Картера Мурхауза.

Высоко над органом и тенором, на хорах, сидел, облокотившись на барьер, старик. Глаза его были прикованы к гробу.

Карло Фабрицио вспоминал давнюю летнюю ночь. Он помнил, как сильное тело полицейского прикрыло его, спасая от пуль.

— Я не забуду, Николас. О твоей семье позаботятся, за твою смерть отомстят, — поклялся он.

Кардинал спустился с алтаря и обошел гроб, окропляя его святой водой и повторяя нараспев:

— Даруй ему вечный покой, Господи!

Ему вторили молящиеся:

— И да воссияет вечный свет над ним!

Мэлоун положил руки на спинку скамьи перед собой и опустил на них голову. Он не молился, не погрузился в траурную скорбь. Он наконец придумал, как подобраться к Мурхаузу, и теперь решал, какие шаги надо предпринять.

Месса закончилась, шеренги перестроились, гроб опять подняли на плечи. Несшие его люди на мгновение остановились, и почетный караул отдал последний салют. Горнист заиграл «отбой».

Мэлоун стоял, воздев руку в салюте. Он смотрел на лица собравшихся вокруг людей. Случайно оказавшиеся рядом прохожие, зеваки, которые всегда ходят на похороны полицейских, живущие по соседству люди. Им еще никогда не приходилось видеть такой церемонии, у многих на глазах блестели слезы.

Горн стих, гроб снесли вниз и установили на катафалк. Кортеж отъехал от церкви. Властный голос отдал последнюю команду:

— Разойтись!

Шеренги распались.

Полицейские оглядывались, встречали старых знакомых; многие направились в ближайшие бары, чтобы провести там остаток дня и большую часть ночи и поговорить о Службе и женщинах.

Мэлоун шел сквозь редеющую толпу, разыскивая Эрику. Он видел ее мельком в церкви, но не смог подойти. Вокруг было много знакомых, имен некоторых из них он не помнил, хотя не раз встречался с ними по служебным делам. Некоторым надо было кивнуть, спросить, как жизнь, других можно было не заметить вовсе.

Эрика стояла перед церковью, разговаривая с Бо Дэвисом и Джанет Фокс. Дэвис и его девушка держались за руки. К чему приведут их отношения? Иногда такие «85» получали продолжение. Он уже хотел подойти к ним, как вдруг увидел человека, которого собирался сделать орудием своего возмездия.

Карло Фабрицио вела к лимузину целая когорта телохранителей. До этого момента Мэлоун толком не знал, что именно он предпримет, но теперь решился. Он протолкался к телохранителям и перехватил Карло у раскрытой дверцы лимузина. Тони Рао кивнул Мэлоуну, которого тут же зажали с боков четверо парней зловещего вида. Одного он знал — вышибала из клуба «Нестор».

Фабрицио сделал знак, чтобы его пропустили.

— Мне надо с вами поговорить.

— О чем?

— О нашем покойном друге.

Фабрицио издал какой-то горловой звук, который Мэлоун расценил как утвердительный ответ. Они отошли от группы итальянцев, но Тони Рао и три телохранителя держались поблизости. Фабрицио заложил руки за спину и устремил взор вдаль.

— Говори.

— Замбрано убил Картер Мурхауз, и это может сойти ему с рук.

— Ты говоришь правду?

— Я не стал бы врать в такую минуту.

— Почему он не понесет наказания?

Мэлоун беспомощно пожал плечами.

— Потому что он богат, а те люди, которые могли бы дать против него показания, мертвы.

— Почему ты рассказываешь мне о своих трудностях?

— Потому что ходят слухи, будто вы должник Замбрано.

— Но это было давно.

— Некоторые долги нельзя забывать.

Фабрицио засопел.

— Ты начинаешь говорить, как сицилиец.

— Мурхауз вошел в наш мир без приглашения. Ваш мир и мой. В этом мире действуют свои законы, которых не понять многим, но они понятны вам и мне. Эти законы не дают нам превратиться в животных. Он убил наших друзей, ваших и моих, и думает, что это сойдет ему с рук и он будет спокойно жить дальше. Этого нельзя допустить.

Фабрицио внимательно взглянул на него.

— Ты хочешь, чтобы я прикончил Мурхауза?

— Дон Карло! Я — полицейский. Я никогда не попрошу отнять у человека жизнь. Это противоречит уставу.

— Понятно, что не попросишь.

Мэлоун повернулся и зашагал к церкви.

— Увидимся, дон Карло.

Губы Фабрицио сложились в тонкую нить.

— Чао, Мэлоун.

Мэлоун и Эрика стояли перед церковью, глядя, как разбредаются последние пришедшие на похороны люди. Мэлоун чувствовал, что должен уйти последним. Бо Дэвис и Джанет Фокс уехали четверть часа назад. Они поехали к Джанет, чтобы убить время в ожидании его поезда на Ист-Мэдоу, который отправлялся в 5.18 вечера.

— Кто этот человек, с которым ты только что разговаривал?

— Старый друг Замбрано. Я давно его не видел и подошел поздороваться.

Толпа разошлась, и на бруклинской улице снова воцарилось спокойствие. Приехал мусорщик на машине. В квартале от церкви Мэлоун увидел лавочку, где продавали мороженое.

— Угостить тебя крем-содой?

Зрачки Эрики расширились.

— О да! Сливочным с шоколадом и массой взбитых сливок! А потом мы поедем ко мне сбрасывать все эти чудесные калории!

Они пошли по улице, обнявшись, прижавшись друг к другу, смеясь и целуясь.

Мимо проехала патрульная полицейская машина. Из нее выглянул полицейский, узнал Мэлоуна и отдал честь.

— Как поживаете, Лу?

— Прекрасно! Просто прекрасно!