Полночная невеста

Глава 6

Джером поплотнее запахнул плащ. За ночь погода переменилась. С севера задул сырой холодный ветер. Надвигалась гроза.

Сегодня он проснулся рано. Всю ночь ему снилась девушка с лучистыми глазами и обворожительной улыбкой, от которой на щеках появлялись ямочки, способные свести с ума самого стойкого мужчину. Пытаясь избавиться от ночного видения, он решил немного проехаться верхом.

Но даже стремительный галоп и освежающая прохлада не отвлекли его от мыслей о Рейчел. Вчера вечером Джером надеялся на что угодно: на обилие гостей, даже на прилипчивую Софию – и твердо решил не обращать на Рейчел никакого внимания. Увы, все его радужные планы рухнули, один только взгляд огромных глаз заворожил его, и он остановил Рейчел прямо посреди гостиной. Он вполне мог этого не делать. Более того, это было чистым безумием. Но он всей душой желал находиться рядом с Рейчел.

Признаваться в этом даже себе было мучительно, но и ложь не спасала. Лицо его буквально сияло – он вспоминал, как Рейчел вошла в его спальню. Она стояла совсем близко, он притянул ее к себе и впился в ее губы. А ее кожа – сладчайшее ощущение. Он невольно сделал жест рукою, будто ласкал женскую грудь. Как она ответила ему, сколько невинности было в этом. Он ничего не понял тогда. Удивительно, как глупа порой оказывается опытность! Боже, каким сладостным показалось ему это воспоминание!

Небо прояснилось. Плотную завесу серых туч теснили белые легкие облака. Джером взглянул через плечо назад, на Уингейт-Холл. Какая-то женщина в полном одиночестве скакала через вересковое поле в сторону поместья.

Вглядевшись, Джером узнал леди Рейчел, по всей видимости, возвращавшуюся домой. Интересно, откуда бы это? И так рано! Загадочная женщина – леди Рейчел. Не особенно раздумывая, он развернул Резвого и, пришпорив коня, поскакал вдогонку.

Заслышав позади топот копыт, Рейчел обернулась. За свои двадцать девять лет Джером не встречал более прелестного личика. Страсть вспыхнула в нем с прежней силой. Удивительно, какую власть обрела над ним эта женщина!

Рейчел осадила свою лошадь и пустила ее спокойной рысью, давая герцогу возможность подъехать ближе. Кажется, она не очень обрадовалась встрече. Она выглядела как маленькая девочка, которую застали за какой-то шалостью. Поравнявшись с ней, Дгкером натянул поводья и неторопливо поскакал рядом.

Теперь он обратил внимание на кожаный саквояж, который она держала в руках. Ему была известна только одна причина, по которой женщина могла возвращаться домой в столь ранний час с саквояжем в руках. Но не подозревать же Рейчел в том, что она преступным образом избавлялась от ребенка, или он в очередной раз обманулся?

Джером с удивительным недоверием относился к красивым женщинам, считая их всех порочными от рождения. Любой их поступок он был готов толковать как угодно цинично. Результаты при этом, разумеется, были плачевными. Вот и сейчас он немедленно насторожился и спросил:

– Где это вы были в столь ранний час?

Рейчел отвела глаза в сторону.

– Нигде, – заявила она довольно резким тоном. Легкий румянец выступил на ее щеках, подчеркивая белизну ее кожи.

Джером вдруг подумал: «А какое, собственно, мне дело?» Чтобы ответить на этот вопрос, надо было признать, что Рейчел дьявольски его интересует. И где-то в глубине души живет надежда – это она, единственная из всех, красивая, верная, честная. Чего, конечно, не бывает.

– Как это «нигде»? – продолжил он свой допрос весьма напористо.

Рейчел вздохнула.

– Я... я очень люблю иногда ранним утром проехаться верхом.

Она бессовестно лгала! Что, черт возьми, она скрывает? Джером окончательно забыл, что он ей не брат и не опекун. Может, она возвращалась с любовного свидания? Неужели снова его одурачила красотка, внушив ему мысль о своей невинности?

Джером рассвирепел. Черт побери, он узнает правду!

Рейчел не понимала, почему вдруг в выразительных глазах герцога вспыхнула ярость и они мгновенно превратились из темно-синих в серые. Ей очень не хотелось его обманывать, но и об истинной причине своих ранних прогулок она сообщать не собиралась.

Ведь всегда бывает – только скажи кому-нибудь, и сразу дойдет до Софии. Разумеется, она не думала о герцоге Уэстли плохо, но так, в случайном разговоре, всегда же можно обмолвиться.

А всей-то тайны здесь – на мелкую монету. Она была в деревне, навещала больную девочку. Отвезла сколько-то еды и все необходимое для лечения. София, узнав, непременно взовьется. А кроме того, неизвестно, как к такой затее отнесется сам герцог. Она надолго запомнила, как потешались над ней за это дружки ее брата Стивена.

– Я удивлен, леди Рейчел, что вы ездите без сопровождения, – сказал герцог, подчеркнув последнее слово.

Рейчел не поняла намека и простодушно сказала:

– Мне кажется, вам это требуется гораздо больше, чем мне, ваша светлость, поскольку вы здесь чужой. А я знаю здесь каждый кустик. Я езжу одна уже много лет.

Герцог дотронулся до кожаного саквояжа, который Рейчел крепко прижимала к себе.

– Что в нем?

Он посмотрел на нее в упор, и она с удивлением прочитала в его глазах необъяснимую злобу. «Как странно меняется его настроение! Право даже немного не по себе», – подумала Рейчел и растерянно ответила:

– Н-н... ничего.

– Если так, то зачем он вам? Не ягоды же вы здесь собираете?

Рейчел густо покраснела. Наступившую тишину нарушало только цоканье лошадиных копыт. Затем она смущенно взглянула на Уэстли и сказала:

– Как глупо получилось, не так ли? Но он уже не мог остановиться, гнев овладел им, почти лишая разума.

– Скажите, что в нем! – он будто отдавал приказ.

Настал черед Рейчел возмутиться.

– Это вас не касается, – сердито ответила она. – Боюсь, Стивен оказался прав. Вы слишком властолюбивы. Это переходит всякие границы.

– Неужели он так обо мне говорил? – Герцога явно нисколько не заботило, что о нем думал ее пропавший брат, в вопросе звучала откровенная насмешка.

Это задело Рейчел, и она выпалила:

– Да, он не любил вас.

– А я – его, – не задумываясь, сказал Уэстли. Она вспыхнула, но сдержалась. Что ж, откровенность за откровенность.

– За что вы могли не любить Стивена? Его все любили! – несколько заносчиво продолжила Рейчел.

– Ваш брат гораздо больше заботился о покрое своего камзола, чем о состоянии своих земель. Я терпеть не могу беспечных бездельников вроде него. Титул и собственность, знаете ли, обязывают. А они живут только для собственного удовольствия, наплевав на все остальное. – Уэстли выразился несколько грубее, чем хотел, но уж очень больная была тема.

Рейчел вскинула голову и изумленно посмотрела на герцога. Вот неожиданный поворот! Она без памяти любила Стивена, но с грустью должна была признать, что Уэстли охарактеризовал его более чем снисходительно. Ничего подобного она не ожидала.

Неверно истолковав причину ее удивления, он спросил:

– Вы считаете, что я ошибаюсь?

– Нет.

Рейчел тяжело вздохнула. Конечно, Стивен был беспечным, но сердце у него было добрым. Она это знала наверняка.

– ...Если бы вы видели, каким мой брат был раньше, – грустно сказала она.

Она вспомнила очаровательного Стивена ее детства. Рейчел не могла и представить себе более заботливого и добросердечного брата. Она обожала его.

И вдруг ей мучительно захотелось поговорить о нем, пусть и с чужим человеком. В семье теперь о Стивене вспоминали нечасто. Вестей от него не было, и его не то чтобы стали забывать, а так – теряли надежду. А после поступка Фанни Рейчел. все никак не могла избавиться от чувства, что все вокруг ее предали.

– Стивен сильно изменился после того, как пошел в школу. И стал совсем уж другим человеком, когда переехал жить в Лондон. Там он попал в дурную компанию. Его новые друзья влияли на него ужасно. Я порой не узнавала его, когда он появлялся здесь. В нем появилась неудержимая тяга к удовольствиям, безделью. Какая-то даже душевная тупость порой.

Рейчел считала, что больше всего виноват в этом Энтони Дентон, утонченный развратник, который был на несколько лет старше Стивена и вечно сбивал его с правильного пути. За это Рейчел и не любила Дентона, хотя тот всегда был с ней обходителен и в высшей степени любезен.

Герцог сказал, смягчившись:

– Мои слова не исключают того, что Стивен был когда-то приятным и разумным человеком.

– Почему же был? Он и сейчас есть. Рейчел просто не могла слышать слово «был», когда речь шла о ее брате. Это медленное иссякание веры окружающих в то, что он вернется, просто убивало ее. Рейчел бросила на герцога укоризненный взгляд и тут же поняла, что просто не может так на него смотреть. Его взгляд исключал любые взгляды, кроме восхищения. Рейчел почувствовала, что странное ощущение, испытанное ею вчера, вернулось сейчас с еще большей силой.

– Именно ум и обаяние вашего брата, как ни странно, и сделали наше общение невозможным, – нахмурившись, продолжал Уэстли. – Арлингтону было многое дано от природы, но он растрачивал свои силы зря, чем и раздражал меня сильнее всего.

Боже, как он прав. Рейчел безумно огорчалась, видя, как проводит свои дни Стивен. Но она верила, что со временем брат повзрослеет и осознает свою ответственность.

– Я очень люблю брата, и мне больно признавать вашу правоту.

Она оторвала взгляд от парившего в небе кречета и посмотрела на своего спутника.

– Справедливости ради скажу, что приятели Стивена старше его и гораздо хуже. Они только подталкивали его к дурным поступкам, он оказался слишком слаб, чтобы устоять.

Герцог внимательно посмотрел на нее.

– Я считаю, что если тебе повезло родиться богатым и знатным, то ты должен помнить об ответственности. Однажды я попытался поговорить об этом с вашим братом, но он здорово на меня обиделся. С тех пор мы и не ладим.

Рейчел задумалась. Так вот в чем все дело! Стивен не желал слушать наставления. Ведь он только вырвался из-под опеки отца. И в столице так весело. А тут Уэстли с какими-то нравоучениями. Но как все странно. Ей никогда бы и в голову не пришло, что ее мысли так созвучны мыслям «высокомерного и пренебрежительного» герцога. Она всегда мечтала встретить такого мужчину и, признаться, уже отчаялась. Кажется, все мужчины в округе только и мечтали о двусмысленной славе Энтони Дентона.

Доверие рождается неожиданно. Рейчел вдруг захотелось рассказать о своей семье этому человеку, который все время оказывался не таким, как она его представляла. Но он обманывал ее ожидания к лучшему, что само по себе удивительно.

– Отец как-то пытался исправить дело. Но, увы, бесполезно! Деревенская жизнь казалась Стивену скучной. Он любил то, что папа называл лондонским разгулом. Отец боялся, что Стивен пойдет по стопам деда.

– И, похоже, не считал пример вашего деда достойным подражания? – полувопросительно заметил герцог.

– К сожалению, мой дед был дурным человеком, очень дурным. Он не желал заниматься ни своим поместьем, ни семьей. Все обязанности по управлению он переложил на плечи отца, когда тот еще был совсем молод. Не то чтобы мой отец возражал против этого. Единственное, что он никогда не мог простить деду, так это загубленной жизни своей матери, ну то есть моей бабушки. Она была очень несчастна. Дед жил открыто со своими любовницами в Лондоне. А его жена и дети не выезжали за пределы Уингейт-Холла.

Герцог сочувственно посмотрел на нее.

– Мне даже трудно себе представить, что можно так относиться к своей семье.

Рейчел, выросшая среди всеобщей любви и понимания, думала иногда о жизни своего деда как о страшной сказке, где он был главным злодеем. Она знала, что дед выстроил в Уингейт-Холле дом, в котором останавливался в тех редких случаях, когда приезжал в Йоркшир. Это обстоятельство особенно унижало ее бабушку, поэтому Рейчел твердо решила ни за что не выходить замуж за человека, который будет хоть чем-то похож на деда. Она вдруг ошарашила герцога вопросом:

– А вы распутник?

Чего только не скажет невинность, особенно если не задумывается. Герцог улыбнулся.

– Даже если я им и был, вряд ли бы я сознался. Рейчел нахмурилась.

– Значит, я права!

Тут уж он не выдержал и громко рассмеялся. Удивительно комично-серьезным было ее милое личико. Звук низкого и раскатистого голоса Джерома доставлял ей необыкновенное наслаждение. Она почему-то сразу поняла, что ошиблась. Джером охотно подтвердил это.

– Нет, я не большой охотник до женского пола. Чистая правда.

В их семье дамским угодником был его брат. Конечно, и Джером не был монахом. В прошлом у него было несколько негласных связей, но он не охотился за женщинами. Кроме того, у него были свои убеждения: никогда не спать с замужними женщинами. Разумеется, исключались и невинные девицы. Это уже был вопрос чести.

– Рейчел вдруг улыбнулась ему, и в ответ на ее доверчивый взгляд его охватила невыразимая нежность. Потом его настигло постоянное теперь воспоминание: их поцелуй в спальне, и нежность мгновенно сменилась горячей волной желания. Ему безумно захотелось сжать ее в объятиях и поцеловать снова, а потом еще и еще, но тут его взгляд вдруг упал на проклятый саквояж. Он вновь подозрительно прищурился:

– Почему вы скрываете, что у вас здесь?

– Дайте слово, что никому не расскажете, особенно тете Софии. Обещаете?

Он уверил ее, что непременно сохранит тайну. Тогда она призналась:

– Там мои целебные снадобья. Я навещала одного ребенка, больного лихорадкой, здесь, в деревне.

Наверное, Джером не был бы так потрясен, заяви Рейчел, что в ее саквояже лежат драгоценности, которые она только что украла. Его мрачные мысли оказались настолько далеки от правды, что он почувствовал себя виноватым. Но все же, неужели такая красивая и утонченная женщина, как леди Рейчел, оказалась к тому же добродетельной и благочестивой? Уж больно редкостное сочетание!

Под его испытующим взглядом Рейчел нервно поерзала в седле.

– Вы обещали ничего не рассказывать тете Софии, – напомнила она.

– Разумеется, я сдержу свое слово, но почему вы не хотите, чтобы она об этом знала?

– Она запретила мне лечить крестьян.

– Но, ради Бога, почему? Напротив, она должна благодарить вас за помощь.

– Она считает мое поведение недостойным настоящей леди. И не позволяет мне позорить имя Уингейтов.

– Это София его позорит, – проворчал Джером.

Теперь в свою очередь удивилась Рейчел:

– Неужели вы действительно считаете, что мне нечего стесняться?

Впрочем, удивление ее было скорее приятным.

Право, герцог оправдывал ее самые смелые надежды. Джером счел ответ на ее вопрос само собой разумеющимся и продолжил разговор:

– Где вы научились лечить людей?

– Это заслуга моей матери. А она выучилась этому у одной старухи, которая жила на торфяных болотах. Мама еще в детстве навещала ее и многое переняла. Я сохранила все ее рецепты. Один из них, против жара, особенно хорошо помогает.

В глазах Рейчел отражалось неподдельное воодушевление, когда она рассказывала о своем деле. Она была так хороша, что Джером засомневался, сможет ли он найти в себе силы уехать из Уингейт-Холла. Вот ведь чудеса! Он только теперь вспомнил о назначенной встрече с Морганом. Рейчел так околдовала его, что он напрочь забыл о ней. Джером резко натянул поводья, остановил коня и неожиданно для Рейчел сказал:

– Мне хотелось бы еще немного проехаться.

– Можно я поеду с вами? – откликнуласьона, явно не желая расставаться с таким собеседником.

– Нет! – он сказал это гораздо тверже, чем намеревался. На самом деле он желал, чтобы она сопровождала его... пожалуй, даже слишком страстно... Слишком.

Именно поэтому он без лишних слов поскакал прочь.

Джером прекрасно понимал, как сильно ранил ее своим ответом, больше похожим на грубость. Но он никак не мог взять ее с собой на встречу с разбойником и вступать в какие-либо объяснения тоже не мог.

Джером мерил шагами небольшую площадку среди развалин, дожидаясь появления Моргана. Повсюду в густой траве валялись беспорядочно разбросанные белые камни. Джером хотел было достать из кармана часы, но вспомнил, что делал это не более пяти минут назад. Следовательно, сейчас время приближается к полудню.

Благородный Джек обещал прийти полтора часа назад. Он никогда не нарушал своего слова. Так почему же его до сих пор нет? Конечно, он вряд ли так уж желал этой встречи, но это не причина.

Джером в ожидании присел на большой горячий камень. Эти развалины были когда-то давно стенами огромного средневекового аббатства. Неподалеку, выискивая дикую сочную траву среди сваленных в груду камней, мирно пасся Резвый.

Поездка через поместье Уингейт была довольно безрадостной. Дурно обрабатывались поля, разоренные деревни, нищета и отчаяние. Жители деревень провожали его угрюмыми взглядами. Наметанный глаз настоящего хозяина безошибочно определял приметы запустения и упадка. На своей земле он не позволил бы ничего подобного.

Теперь он понимал, почему Морган предложил встретиться здесь. Отдаленный уголок поместья, со всех сторон окруженный лесом, был надежно скрыт от взора случайных прохожих. Джером подозревал, что Благородный Джек давно использовал это место для тайных встреч.

Джером задумчиво покусывал губу. Нет, он никогда не предполагал, что Морган решится на такое.

Морган – разбойник! Боже правый, у парня все перемешалось в голове. Он, к несчастью, имел слишком ранимое сердце.

И вот благородный грабитель отбирает у одних, заплывших жиром алчности, и отдает другим, зачастую помирающим с голоду.

Морган так понимает справедливость!

А король назначил награду за его беспутную голову!

И что теперь?! А теперь бесконечная погоня всех за одним, и в конце трагедии Морган с веревкой на шее и рядом палач, приплясывающий от нетерпения.

Торжество закона и всеобщая радость после казни.

Джерому совсем не хотелось видеть своего обожаемого младшего брата, лорда Моргана Парнелла, болтающимся в петле.

Он должен убедить Моргана оставить разбойничью жизнь.

Конечно, это будет нелегко. По правде говоря, Морган не только утолял свою жажду справедливости, а еще и как-то по-детски любил опасности и приключения.

В душе Джером немного завидовал своеобразной свободе брата. Страсть к вольной жизни досталась им обоим поровну. Только Джером, воспитанный суровым отцом, нес на себе весь груз ответственности за их древний славный род и управлял огромным поместьем. Поэтому он безжалостно подавлял в себе внезапные порывы, которым, не задумываясь, следовал его брат.

Но иногда Джером на короткое время сбрасывал груз герцогского величия. Так случилось и вчера, когда он, одетый конюхом, отправлялся верхом вместе с Ферри. Ничего не подозревающий владелец постоялого двора спокойно выкладывал ему все, что думал. Если бы он знал, что Джером герцог, то придержал бы свои соображения при себе.

Больше всего Джером завидовал Моргану за те легкие и свободные отношения, которые складывались у него с людьми любых сословий. Конечно, некоторых Джером сознательно держал на расстоянии, но были и такие, с которыми он хотел бы поговорить откровенно, но... К несчастью, Джером не обладал способностью брата непринужденно общаться и располагать собеседника к открытому разговору.

Куда же, черт возьми, запропастился Морган? Джером вскочил и заметался в этих проклятых развалинах. Тревога его возрастала.

Он вспомнил вчерашнюю похвальбу сэра Уальда Флетчера. Рейчел и все прочие гости так беззаботно смеялись над вечно незадачливым стрелком, что страхи Джерома рассеялись.

Но если они ошиблись? Что, если Морган ранен? Или даже убит?!

Джером услышал стук лошадиных копыт. Кто-то подъезжал сзади. Он с облегчением обернулся, ожидая увидеть Благородного Джека, но всадником оказался Ферри.

Джером вышел из-за камней.

– Вы уехали несколько часов назад. Я начал беспокоиться. Ну и отправился следом, – пояснил Ферри.

– Морган все еще не объявился. Ума не приложу, что могло задержать его?

Ферри промолчал, не желая причинять лишнюю боль Джерому, и без того встревоженному исчезновением брата.

Джером снова взглянул на часы.

– Пора возвращаться домой, Ферри. Похоже, Морган не придет.

Джером вскочил на Резвого и медленно поехал в сторону Уингейт-Холла, Морган впервые нарушил данное им слово. Для этого должны быть такие серьезные причины, что не дай Бог.

Куда же запропастился его брат?