Полночный час

24

– Торт? – Марино уставился на торт, наклонившись вперед и опираясь руками на спинку одного из стульев, обтянутого зеленой кожей, которые прекрасно гармонировали со всей обстановкой кухни и были предметом особой гордости Грейс, да, пожалуй, и Джессики тоже. – И что побуждает вас считать, что торт с пожеланием Джессике удачи содержит в себе угрозу?

Офицеры Зелински и Эйрис, прибывшие минут на десять раньше, нервно переминались с ноги на ногу. Зелински было просто скучно, а Сара Эйрис откровенно любовалась тортом, но явно спешила по каким-то своим, более неотложным делам.

– Я не заказывала его. Мы не едим пирожных и тортов. И его не было здесь, когда мы уходили.

Грейс пришлось объяснять это уже второй раз, и ее терпение было на пределе. Всем троим полицейским было смешно рассматривать торт как нечто угрожающее жизни и спокойствию граждан. Особенно Грейс возмущало отношение к происшествию детектива Марино. Они занимали позиции друг напротив друга. Между ними был стол, а на столе злополучный торт.

– Вероятно, ваша сестра принесла его. Честно говоря, ведь это весьма симпатичный жест. Дарить анонимно торты не является преступлением.

– Моя сестра знает, что есть торт Джессика не станет – это для нее опасно. Все наши знакомые тоже знают о том, что Джессика диабетик. Никому из них в голову не придет приносить к нам в дом сладости.

Речь Грейс была подчеркнуто агрессивна. Ей приходилось пробивать стену даже не равнодушия, а упрямого нежелания признать, что торт – это вовсе не приятный сюрприз для Джессики. От торта исходило зло. Ее интуиция не только подсказывала, но и во весь голос кричала, что к такому безобидному на первый взгляд подарку нужно относиться, как и к тикающему адскому механизму, начиненному взрывчаткой и водруженному неизвестно кем на ее кухонный стол.

Тот, кто нарисовал на зеркале Джессики могильный камень, и оставил здесь торт. Грейс в этом не сомневалась.

– Это еще не конец, – сказала она громко. Хоть Грейс и была одета достаточно тепло, сейчас ей казалось, что она промерзла до костей. Этот холод был не похож на зимний холод под пасмурным небом или осеннюю промозглость. Это был холод ужаса.

– Что? – переспросил Марино, хотя не мог ее не услышать.

– Не конец, – повторила она. – Это вы сказали, что всему конец, а на самом деле это далеко не так. Тот, кто украл медвежонка и намалевал рисунок на зеркале, преподнес Джессике и этот подарок.

– Господи! У вас действительно паранойя.

– Я не параноик! – Грейс возвысила голос, но старалась еще держаться в рамках приличия. – Вы видите этот торт или нет? Он реален, его не было здесь до нашего ухода. Рисунок и надпись на зеркале тоже реальность, и медвежонок был найден мною на дороге, когда я преследовала не призрак, а реального грабителя, вторгшегося в мой дом. И теперь ваша очередь объяснить мне причину этих событий и то, как они связаны с моей паранойей по вашему диагнозу.

– Это всего лишь торт, Грейс.

Марино назвал ее по имени, поступил так впервые, надеясь, что это останется незамеченным. Но Грейс это заметила. Впрочем, ей сейчас не было дела до того, какие фамильярности по отношению к ней он себе позволяет.

– Да, это торт, и этот торт – угроза!

Во дворе кто-то настойчиво просигналил, и все – и Грейс, и полицейские – неожиданно вздрогнули, услышав этот, совершенно привычный в иной обстановке звук.

– Мам! Мам! Это они! – Джессика влетела на кухню как на крыльях, свежая после душа и одетая для выхода в «свет», что означало традиционные джинсы и маечку, открывающую живот, но с добавлением сережек, сумочки на ремне через плечо и коротенького черного пиджачка с распущенным и небрежно болтающимся пояском.

Решив не пугать дочь, Грейс до прибытия полиции постаралась как-то замять разговор о появлении торта на кухонном столе, но она ни в коем случае не могла отпустить сейчас Джессику гулять с девочками.

– Джесс… – начала она, не зная, как объяснить дочери, почему ей запрещено то, что дозволено всем остальным.

Джессика поняла это еще до того, как Грейс раскрыла рот.

– О, мам! Ну, пожалуйста… Пожалуйста. Мне было так плохо. В доме я была как в тюрьме, и так долго. Со мной все будет в порядке, я буду с подружками. Они ждут меня, и я не хочу их подвести…

– Джессика, родная моя, я знаю, что разрешила тебе, но теперь…

– Мне плевать на эту глупость с тортом! – заявила Джессика. – И на эту гадость на зеркале. И на все остальное! Если ты меня не отпустишь, я тебе этого не прощу. Я не хочу сидеть в своем доме как в тюрьме! Мам, я хочу жить!

За дверью снова настойчиво засигналили.

– Ну, пожалуйста, пожалуйста! – Джессика молитвенно сложила на груди руки.

Грейс невольно посмотрела на Марино. В его взгляде была ирония, которая заставила Грейс упрямо сжать губы. Он отстранился и предоставил решать ей. Раз так, она и будет решать.

– Мам, пожалуйста…

Глаза Джессики расширились до невероятных размеров и, казалось, способны были поглотить всю Грейс целиком, со всеми ее страхами и сомнениями.

Как ей отказать? Может быть, тогда она вынесет впервые приговор, обрывающий судьбу, – и не кому-либо, а своей дочери.

– Обещай мне, обещай, что все время будешь с девочками, не отойдешь от них ни на шаг.

– Конечно, мам. Спасибо! Ты лучше всех на свете!

Получив материнское напутствие, Джессика стрелой вылетела из дома, запечатлев на щеке Грейс мимолетный поцелуй. По пути она чуть не сбила с ног офицера Зелински. У Грейс в душе тотчас зародилось чувство, что она совершила огромную ошибку. Взглянув на Марино, она поняла, что он такого же мнения но по иной причине. Он хотел, чтобы соблюдалась дисциплина, она же все время думала только о каких-то опасностях. Все, что он ни делал, – ничего не делая при этом, – вызывало у нее чувство протеста.

– Извините, если я вас покину на минутку, – сказала Грейс полицейским. – Мне надо перекинуться парой слов с матерью девочек, которая отвозит компанию в парк.

Она поспешила вслед за Джессикой. Энн, сидевшая за рулем пикапа, конечно, была полна любопытства, видя припаркованную во дворе полицейскую машину. Грейс пришлось объяснять, что ночью к ним пытались влезть взломщики. Она не вдавалась в подробности, но попросила по возможности присматривать за Джессикой. К счастью, разговор был коротким, потому что девчонки безумно торопились. Убеждая себя, что все должные меры предосторожности предприняты, Грейс проводила взглядом удаляющуюся машину.

Едва она сделала шаг к крыльцу, как дождь смочил ее волосы и одежду. По лицу потекли струйки, и она ощутила, как они холодны.

Тепло в доме сразу же окутало ее словно ласковым покровом. Знакомый запах старого дерева, и еще не выветрившегося лака, которым она собственноручно покрывала пол, и средства от моли, которым она сбрызнула ковры. Это были, разумеется, едва ощутимые запахи, но они напоминали ей, что у нее есть дом – ее крепость, и что она много труда положила на ее создание. Но сейчас в доме было много посторонних, а до этого ее дом посещало зло.

Полицейские вежливо посторонились, когда вошла хозяйка. Их профессия подразумевала, что они должны с полным уважением относиться к вызывающим их гражданам, аккуратно платящим налоги.

– Никаких следов взлома, – доложил Зелински, обращаясь не к ней, а почему-то к Тони Марино.

В кухне стало сумеречно из-за дождя, но никто не решился включить свет. Грейс это сделала.

– А как со следами во дворе? Сегодня было дождливо, могли остаться следы на сырой земле, – подсказал детектив. – И на полу, – добавил он.

– Я ничего не заметил. – Зелински произнес это почти извиняясь и начал тупо разглядывать идеально чистый пол. Полицейские, входя, вытирали ноги о коврик, а взломщик? Даже если он и не удосужился вытереть ноги, его следы затоптали Грейс с Джессикой до вызова полиции.

– Вы заперли все двери, когда уходили? – словно издеваясь, вновь осведомился Марино.

– Сколько раз можно повторять одно и то же? – вспыхнула Грейс.

– И заднюю дверь?

– Конечно.

– Убеждены?

– Разумеется.

– У вас вроде бы замок был не в порядке?

– Был. Но я его проверила несколько раз.

– Уверены?

– Да.

– Однако это мало о чем говорит, – заключил Марино. – Если незнакомец нашел способ отодвинуть защелку и войти, то при уходе замок вновь мог защелкнуться.

– Гениальное умозаключение, – съязвила Грейс.

Зелински сфотографировал все замки и торт на столе. Только щелканье затвора его фотокамеры нарушало тишину в доме.

– У кого еще есть ключи от дома? Кроме вашей сестры.

– У Алленов. Это наши соседи.

– А у уборщицы?

– О да, у Пат.

– А еще у кого? У вашей симпатичной нянечки? – Он как будто торопился задавать эти вопросы, словно выстреливая словами.

– У Линды? Нет. Джессика сама отпирает дверь, когда они вместе возвращаются из школы.

– Ага! – Возглас прозвучал так, будто он сделал открытие. – Значит, у Джессики есть свой ключ.

– Ну и что? – Грейс нахмурилась.

– А кто-либо имел доступ к этому ключу?

– Что вы подразумеваете?

– Только то, что кто-то из ее подружек мог невзначай сделать копию.

– Зачем?

– Чтобы поупражняться в живописи у нее в ванной и доставить торт, – сухо ответил он.

– О! – У Грейс перехватило дыхание, когда она услышала это предположение из его уст. – Подозревать подружек Джессики? Подло, но это многое объясняет.

– Нам надо составить список подозреваемых. Тех, кто мог свободно войти в дом в ваше отсутствие. Давайте пройдем по списку. Первым делом ваша сестра. Затем уборщица. И любая из подружек Джессики, а возможно, любой из приятелей этих подружек.

– Я меняю замки в понедельник и устанавливаю сигнализацию, – сообщила Грейс. – Других ответов у меня для вас нет. – Она была почти убеждена, что похититель игрушечного медвежонка не был из числа друзей Джессики.

– Прекрасная идея, – услышала Грейс сухое одобрение с его стороны.

– Снимки сделаны! – Помахивая только что сделанными слайдами, Эйрис спрятала камеру в футляр и водрузила ее себе на плечо.

– Отлично.

Марино забрал у нее снимки и мельком просмотрел их. Сара Эйрис коснулась его руки и улыбнулась. Грейс впервые увидела ее улыбающейся. Значит, офицер Эйрис слегка флиртует с детективом Марино. Грейс удивилась тому, что это вызвало у нее какие-

либо чувства. Разумеется, женщина в полицейской форме была молода и привлекательна. И почему бы ей не заигрывать с симпатичным коллегой. Сама Грейс пусть нехотя, но признавала, что Марино весьма красивый мужчина.

Марино, однако, ничем не показал, что каким-то образом готов откликнуться на женское кокетство.

Он не одарил Эйрис ответной улыбкой. Наоборот, он нахмурился и заговорил нарочито деловым тоном, обращаясь к Грейс:

– Что я бы хотел от вас, так это немедленно связаться с вашей сестрой, с соседями и с вашей приходящей прислугой. Выясните, находятся ли у них по-прежнему ваши ключи и не посылал ли кто-либо из них вам торт. – Он поднял руку, предупреждая ее возражения. – Я понимаю, что вам это кажется немыслимым, но все надо проверить. О'кей?

– Я согласна.

Грейс первым делом позвонила Алленам и попала на Джуди. Та сказала, что ключи висят на месте в кладовой, а по поводу торта она ничего не знает. Второй была Пат, которая заявила, что пользовалась ключами, как обычно, в среду, а с тех пор они у нее на кольце вместе с другими. Она была очень удивлена, когда Грейс спросила ее о торте. Джекки дома не оказалось.

Пока Грейс разговаривала, Марино и его коллеги осматривали дом. Он вернулся в кухню, когда Грейс набирала номер Джекки вторично.

– Никто не приносил сюда торт. Джекки, видимо, отсутствует, но я уверена, что ей никогда не пришло бы в голову сделать это, – сказала Грейс, вешая трубку.

Марино кивнул.

– Все в доме выглядит нетронутым. Никто не прячется в шкафах или под кроватями. Может быть, вы сами проверите, не пропало ли что-то из вещей?

Грейс наскоро провела осмотр всех комнат в сопровождении Марино и не заметила, чтобы какие-либо предметы исчезли или были сдвинуты с места.

Зелински и Эйрис о чем-то тихо переговаривались, когда они с Марино возвратились в кухню.

– Мы ничего не можем сделать, только составить очередной протокол, – произнес Зелински, словно бы извиняясь.

Грейс поджала губы. Еще одна бессмысленная бумажка.

– Я хочу, чтобы негодяй, повадившийся в мой дом, был пойман, – сказала она, обращаясь лишь к Марино. Толковать о чем-либо с Зелински или с Эйрис – это только впустую сотрясать воздух.

– Вы уже говорили это не раз, – ответил на ее требование Марино. – И поверьте, мы делаем все, что в наших силах. Сейчас я собираюсь устроить проверку всех кондитерских в районе и выяснить, не изготовлял ли кто-то такой торт и для кого. Нетрудно будет напасть на след, если торт изготовляли где-то поблизости, а скорей всего так оно и есть. Если у вас нет возражений, я возьму торт с собой и отдам на экспертизу. Пусть проверят, нет ли в нем отравы или чего-нибудь еще.

Грейс как-то не подумала об этом раньше.

– Да, да, конечно, – поспешно кивнула она.

– О'кей. – Марино поднял торт и осмотрел со всех сторон. – У вас не найдется, куда его положить? Коробка или что-либо в этом роде.

Грейс растерянно покачала головой. Коробка от туфель явно была мала, а ничего большего размера в доме не имелось.

– А если взять пакет для мусора? Такие большие пластиковые пакеты.

– Да, конечно, такие есть.

– Если мы вам больше не нужны, детектив, – начал Зелински, пока Грейс доставала из кладовой пакет для мусора. Было ясно, что полицейские хотят поскорее избавиться от этого смехотворного, с их точки зрения, дела. Впрочем, Эйрис не возражала бы остаться подольше возле Марино. Так показалось Грейс, и она внезапно ощутила легкий укол ревности и неприязнь к этой женщине.

– Если я чем-то могу помочь, детектив… – Эйрис с улыбкой обратилась к Марино.

– Разве только донести торт до полицейской лаборатории. Но с такой работой я и сам вполне справлюсь, – отверг предложение Марино, и полицейским ничего не оставалось, как с достоинством удалиться.

– У вас имеется зубочистка? – спросил он, когда Грейс передала ему пластиковый пакет.

– Думаю, что да. – Она пошарила в буфете и извлекла коробку с зубочистками, которые использовала в последний раз, принимая гостей, для накалывания оливок и кусочков сыра.

Марино взял из коробки целую дюжину и утыкал острыми стержнями бока и верхушку торта. Грейс была заинтригована.

– Что вы делаете?

– Зубочистки не дадут пластику испортить столь замечательное изделие, – объяснил он, посмотрев на Грейс с улыбкой.

– Хорошо придумано, – одобрила Грейс, на которую скорее произвела впечатление не придумка Марино, а его ослепительная улыбка.

– Моя мать пекла торты постоянно. Даже получала за них призы на разных конкурсах. Поверьте, я изучил досконально все, что касается их транспортировки. Пожалуйста, раскройте пошире пакет и так держите.

Грейс выполнила его просьбу. Марино осторожно опустил торт в пакет и убедился, что зубочистки предохраняют от соприкосновения с пластиком и сахарную глазурь, и маленькие цветочки. Проделав это, он собрал фотографии, оставленные Эйрис на столе, проглядел их еще раз и положил в карман.

– Мне надо идти. – Он поднял торт, завернутый в пакет, обеими руками. – Я должен быть на крестинах моей новорожденной племянницы Кристины. – Он изловчился и посмотрел на ручные часы. – Через тридцать минут.

– Подождите минутку, – сказала Грейс. К ней мгновенно вернулись все ее страхи. У нее даже закружилась голова, и она была вынуждена ухватиться за спинку ближайшего стула. – Значит, это все? Все, что вы можете сделать? Походить по дому, снять несколько бесполезных фотографий и отправиться по своим делам? А как насчет этой личности, которая свободно проникает в наше жилище и терроризирует мою дочь?

Некоторое время он молча разглядывал ее.

– Грейс, – произнес он наконец. – Я добьюсь обязательно, чтобы это происшествие с тортом и другие происшествия также были тщательно расследованы. Я обещаю. Но мне уже приходилось говорить вам, что у нас слишком мало материала. Подарочный торт, рисунок на зеркале и украденный плюшевый мишка – этого недостаточно, чтобы поднять на ноги весь департамент полиции.

– Но ведь это все содержит в себе угрозу. – Опять ее голос задрожал от гнева.

– Может быть, – отозвался Марино уклончиво и направился к двери. На ходу обернувшись, он добавил: – Я делаю то, что могу. На вашем месте я бы держал двери на запоре постоянно – дома ли вы или отсутствуете.

– Кажется, это не дает никаких результатов. Не правда ли? Так же, как и обращения в полицию.

– Но мы же являемся по вызову, разве нет? – задал он встречный вопрос и зашагал к выходу.

Грейс шла за ним вплотную, почти наступая ему на пятки.

– И вы вот так просто уходите? Не сделав ничего для решения проблемы? Вы не принимаете ее всерьез.

– Я вижу то, что вижу, и слышу то, что мне гово-рят. И делаю свои собственные выводы. – Марино задержался у двери. – Принимайте это или не принимайте, как вам будет угодно.

– Великолепно! – съязвила Грейс и распахнула перед ним дверь. Поток холодного воздуха, ровный шум дождя, превратившегося уже в ливень, запах сырой земли и прелой листвы – все это хлынуло в помещение.

– Я запомню ваши слова. То, что вы держите глаза и уши открытыми, меня радует. Может быть, вы еще и провидец. Тогда я вздохну с облегчением. Может быть, благодаря вашему расследованию вы сможете предупредить нас заранее, когда моей дочери ждать очередной угрозы?

– Я уже говорил, что мое расследование окончилось на полпути, – сказал он серьезно. – Хотя ваши проблемы я принимаю близко к сердцу. Но только потому, что они серьезно волнуют вас. Сам же я не верю, что известные все эти проделки таят для Джессики какую-то угрозу.

– Что ж! На этом разойдемся каждый при своем мнении.

– Знайте, если я вдруг снова понадоблюсь…

– Надеюсь, что для этого не возникнет повода, – произнесла Грейс уже без всякого сарказма и даже с каким-то безразличием.

Тони вышел из-под козырька на дождь, обернулся и попрощался с ней улыбкой. Но тут же струи потекли по его лицу, заставили его сморщиться. Он заторопился к машине.

Рассерженная на собственную беспомощность, Грейс провожала его взглядом. Когда он скрылся за вздрагивающими от дождя кустами живой изгороди, она поджала губы, захлопнула дверь и тщательно заперла ее. Вернувшись на кухню, чтобы сварить так необходимую ей порцию крепкого кофе, она вдруг ощутила себя страшно одинокой в пустующем доме, где каждый шаг отдавался эхом. И куда в любой момент, несмотря на все запоры, могло проникнуть таинственное зло.